Однажды на Афоне, во время вечернего богослужения в Пантелеимоновом монастыре, я оказался рядом со стареньким монахом. Он стоял весь погруженный в молитву и, казалось, что ничто его не может отвлечь. Мне удалось лишь мельком увидеть лицо этого старца. В храме было достаточно темно, так как электрическое освещение здесь не используется. Из светильников – только свечи да лампады. На вид ему было лет восемьдесят, а может и больше.
Службы на Афоне продолжительные. Стою, упершись спиной в стасидию. Ближе к концу службы вижу, что мой сосед чем-то обеспокоился. Он взял в руки свою старенькую, черного цвета матерчатую сумочку и что-то пытается в ней нащупать. Сумка эта была набита разными помянниками, записками и еще многими предметами, о коих ведал лишь ее хозяин.
А встревожился монах, а точнее – схиархидиакон (как выяснилось позже) вот чем: куда-то запропастились его очки, без которых он не мог читать. Тогда этот старец выбрал наощупь три или четыре синодика и тихо-тихо, еле слышно попросил меня помянуть тех, кто там был записан. Я без слов аккуратно их взял.
Помянники представляли собой ветхие, потертые толстые тетради в каких-то обложечках: то ли из кожзаменителя, то ли из чего-то еще. Не разобрал. Чувствовалось, что немало труда вложил батюшка, составляя их. Я даже подумал в тот момент, что и схимник и его помянники внешне чем-то похожи – они были такие же старенькие и намоленные как и он сам. На пожелтевших от времени страницах почти каллиграфическим почерком были записаны имена насельников разных монастырей: о здравии, и об упокоении.
Все было разбито как бы по главам. В начале каждого списка – название монастыря. К примеру: Пюхтицкий женский монастырь, Оптина пустынь, Почаевская Лавра, Свято-Троицкая Сергиева Лавра и так далее. Имена располагались строго иерархично: настоятель – архимандрит такой-то, потом благочинный, духовник, далее – иеромонахи, иеродиаконы, монахи. Также и с женскими монастырями: игуменья, духовник, сестры. Помянники были «живыми». Там были и исправления, и дополнения, и разные приписки.
Почему батюшка обратился ко мне? Не знаю. Уверен лишь в одном – молится этот схимник за всех знаемых и незнаемых постоянно. И душа его не согласилась с тем, что в этот раз, на этой службе люди не будут помянуты. Но это лишь мои рассуждения. Несомненно лишь одно: «как хорошо иметь такого молитвенника!», - подумал я тогда. Также думаю и теперь…
Закончив поминать, я вернул монаху его «томики», а он передо мной, грешным, склонился в глубоком поклоне.
Да, Мiр стоит молитвой. И будет ей стоять до скончания веков. В миру мы, сплошь и рядом, живем беспечно, нерадиво…
А наше благополучие кто-то «оплачивает» духовными подвигами и теплой молитвой ко Господу.
Поклонимся им до земли…
Дмитрий Александрович Авдеев, врач, публицист, член Союза писателей России
