– Вот постельное белье для Вас. Служба через два часа. А пока с дороги можете в келье передохнуть, - деловито скомандовал архондаричный монах Свято-Пантелеимонова монастыря. А потом, улыбнувшись, добавил:
– Соседа Вашего по келье Матерь Божия привела на Афон. Познакомитесь с ним, – с этими словами он встал из-за рабочего стола и направился куда-то по своим делам.
Я поднялся на второй этаж, отыскал свою келью. Она оказалась открыта, но внутри никого не было. Одна кровать была занята, и я расположился на свободной. Через пару минут в келью вошел мужчина лет шестидесяти. Жилистый, чуть выше среднего роста с очень живым веселым лицом. Мы поздоровались.
– Федор Лукич, – представился мой сосед и, чуть помолчав, задал мне необычный вопрос.
– Это правда, что на Афон без специального разрешения не пускают?
– А как же?! – удивленно воскликнул я в ответ, – а у Вас его разве нет?
– Теперь есть, – улыбаясь и показывая мне «Деомонитерион» (въездную визу на Афон) ответил Федор Лукич.
– Сам я с Волги. Пятнадцать лет руковожу яхтклубом. Занимаюсь с подростками: от десяти лет до призывного возраста. Яхточки у нас небольшие, самодельные. Но одна – наша гордость. Мы с ребятами в нее душу вложили. Получилась на славу. Кто-то из моих пацанов, уже и не припомню, кто точно, предложил отправиться в поход по пути апостола Андрея Первозванного. Мы стали готовиться. Года два на все ушло. Получили все разрешения, экипировались. Деньгами нам помог один благотворитель. Вот ведь как! На счет перечислил, а имя свое не раскрыл…
Я до этого и в церковь-то не ходил. А тут стал бывать на службах, книги духовные начал читать. Перед походом батюшка отслужил молебен о путешествующих, окропил нас святой водой и благословил.
Шли, порой, непросто, – продолжал Федор Лукич, – и в шторм попадали, и погода часто менялась, особенно в Крыму. В море молитва была от сердца. Часто молился Богородице, все больше по ночам. За ребят молился, чтобы вернулись благополучно. Трое их со мной: 14, 16 и 17 лет. Жизнь свою «перебирал». В море ты не как на суше. Господь там ближе что ли, всем существом своим чувствуешь Его присутствие и помощь.
– Слава Богу, серьезных проблем в дороге до сего дня не было. Ребята мои живы-здоровы! – сказав это, Федор Лукич медленно и как-то истово перекрестился.
– Но Афон у нас в программе не значился, – продолжал он свой рассказ, – мы не планировали сюда плыть. Верите мне или нет, уже в пути я так захотел сюда попасть, что аж и передать Вам не могу…
В походе менять маршрут следования не принято. Одним словом, уговорил я своих ребят. Мы тогда находились в Афинах и взяли курс к Святой Афонской Горе. Подплыли к русскому монастырю. Его с моря сразу отличишь от греческих, и развернули российский флаг.
– Оказалось, что на Афон нужна специальная виза, а мы этого не знали. Монахи нас увидели, подплыли на лодке, и все растолковали. Хорошо, что береговая полиция нас не застукала, – сказал Федор Лукич, весело прищуриваясь и продолжал:
– Мы вернулись в Уранополис. Ребят я устроил в гостиницу, а мне сделали на денек то самое необходимое разрешение. И вот я на Афоне. Ребятам обещал все рассказать и помолиться за них.
С детской радостью, а порой и с нескрываемым удивлением я слушал рассказ Федора Лукича. «Да, монах был прав. Сама Царица Небесная направила стопы этого человека в Свой Сад», – думал я.
– А куда бы мне сегодня успеть сходить? – прервал поток моих размышлений Федор Лукич.
– В «Иверон», к Иверской, – как-то сердцем, не раздумывая, ответил я.
– Очень хорошо. А дорогу покажете?
– Конечно, покажу.
Время до службы оставалось. Мой сосед прилег отдохнуть, но беседа наша продолжилась. Говорили о работе, о семье. А потом, Федор Лукич, тяжело вздохнув, поведал о пьянстве сына, о больном брате инвалиде детства, о супруге, которую «доедает» диабет. Я больше слушал. Меня поразили не скорби, которые даются по силам каждому человеку, а то, как он к ним относился. А отношение было христианское: со смирением, с благодарностью Господу за все, с покорностью промыслу Божиему.
Мы помолчали. Федор Лукич, казалось, задремал. Но, немного погодя, он, вдруг, по-молодецки вскочил с постели и говорит:
– Мне надо за всех помолиться. Я ведь здесь только на денек…
Удивительно мудро поступил иеромонах, к которому обратился с просьбой о молитве за ближних Федор Лукич. Он взял все его записочки, а потом завел его в храм, подвел к аналою и говорит:
– До службы еще есть время. Стойте и молитесь за Ваших родных и знакомых. Место сие святое…
Наутро после Литургии и трапезы, Федор Лукич нес на пристань два огромных пакета с провизией. Чего там только не было! Сухари, овощи, оливки, какие-то сладости ребятам.
– Обратно поплывем с монастырскими гостинцами, – тяжело дыша, но как обычно весело, ответил Федор Лукич.
– Давайте подсоблю, – ринулся, было, я к нему.
– Нет-нет. Я привычный.
– А у «Иверской» я побывал, – сказав это, он поставил на землю свои пакеты, – всю жизнь буду помнить эти минуты и Божию Матерь благодарить!
– Ну, с Богом! Ангела-хранителя вам в путь! – сказал я на прощанье и почувствовал, что как-то прикипел душой к этому человеку.
– С Богом! – ответил Федор Лукич.
Мы обнялись и трижды расцеловались по-христиански.
А я еще какое-то время смотрел в след уходящей коренастой фигуре моего соседа…
Дмитрий Александрович Авдеев, врач, публицист, член Союза писателей России
