ПЛЫВЁМ, КУДА Ж НАМ ПЛЫТЬ?
НЕ ЗНАЮ, будут ли кому интересны мои записи, но выбросить их не поднимается рука. Ведь в них фактически моя жизнь, много пережитого, выстраданного, память о встречах, поездках, житейские истории, разговоры, замыслы - всё о нашей любимой России. Тут заметки начала 60-х и есть сделанные только что. Думал, как назвать? Это же не что-то цельное, это практически груда бумаг: листки блокнотов, почеркушки, клочки газет, салфетки, программки. Да и груда не очень капитальная, много утрачено в переездах, в пожарах (у меня рукописи горят). Всякие просились названия: «Куча мала», «Отрывки из обрывков», «Конспекты ненаписанного», «Записи на бегу». Называл и «Жертва вечерняя», и «Время плодов», то есть как бы делал отчёт, подбивал итоги. Хотя, перед кем и в чём? И кому это нужно? Детям? У них своя жизнь. Внукам? Тем более. Всё-таки печатаю и надеюсь, что найдётся родная душа, которой дорого то, что дорого и моей душе.
Вообще, просилось название «Крупинки»: и маленькие и фамилия такая. А потом думал, да не всё ли равно, лишь бы прочли, и мне бы от того стало повеселее.
Читать можно с любой страницы.
- КУЧА МАЛА, - так кричали мы в детстве, затевая битву стенка на стенку. Налетали, сшибали друг друга с ног, сами валились. Кто был внизу, старался вырваться, вынырнуть и оказаться наверху. Кричал: «Я – главный!». Так и моя бумажная куча: какая бумажка оказывается сверху, та и, на время, главная.
У МЕНЯ БЫВАЛО: советовали редактора взяться за так называемую «проходную» тему, или просто переделать что-то уже написанное, «сгладить углы», «спрятать концы», для моей же пользы советовали: книга выйдет, всё какая копейка на молочишко. Нищета же одолевала. Я даже и пытался переделывать написанное. Но Бог спасал - не шло. «Не могу, не получается, говорил я, лучше не печатайте». То есть бывало во мне малодушие – известности хотелось, благополучия, но, повторяю, Господь хранил от угождения духу века сего.
ТУНИС, ПОСОЛЬСТВО, пресс-конференция. Мы с Распутиным отвечаем на вопросы. Приходит записка: «Будьте осторожнее в высказываниях - в зале враждебные СМИ». Но что такого мы можем сказать? Какие секреты мы знаем? Скорее всего, чекисты посольства опасаются за своё место. Значит, есть что-то такое, что может повредить Советскому Союзу? Ничего непонятно.
«Нас объединяет культура, она независима от политики, систем устройства государств, есть единое общемировое движение человеческой мысли». - Это один из нас. Другой: «Разделение в мире одно: за Христа или против Него».
Встреча долгая. Долгий потом ужин. Один из советников, подходя с бокалом: «О культуре очень хорошо, но о разделении немного неосторожно». – «А разве не так?» - «Так-то так. Но, может быть, рановато об этом?»
КАРФАГЕН
И было-то это совсем недавно. Тунис. Ездили в Бизерту, видели умирающие русские корабли. И, конечно, в Карфаген. Услышать голос римского сенатора Катона: «Карфаген должен быть разрушен».
Остатки амфмитеатра. Осень. Мальчишки вдалеке играют в футбол. Раздеваюсь и долго забредаю в Средиземное море. Даже и заплываю. Возвращаюсь – надо же – полон берег весёлых мальчишек. Аплодируют смелому дедушке. Под ногами множество плоских камешков – «блинчиков». Вода спокойна, очень пригодная для их «выпекания». Бросаю – семь касаний. Кружочки аккуратно расходятся по воде. Ещё! Десять. У мальчишек полный восторг. Неужели так не играют? Во мне просыпается педагогическое образование. Учу подбирать камешки. Выстраиваю мальчишек. Их человек двадцать. Бросаем. Вначале для практики, потом соревнование. Вскоре выявляются лидеры. Вот их уже пятеро, трое. И, наконец, два последних. У одного получается пять «блинчиков». Объявляю его победителем и - что-то же надо подарить - дарю кепочку с эмблемой фонда святого апостола Андрея Первозванного. Благодарные мальчишки дарят мне… футбольный мяч. Передариваю его самому маленькому, у которого пока не получилось бросать камешек по глади воды. Ну не всё сразу, научится.
ОКОЛО МОНАСТЫРЯ преподобного Герасима Иорданского возрождается античность, строится амфитеатр Александра Македонского. И на русском языке тоже есть надпись о строительстве. Значит, и наши копеечки тут. В самом монастыре, помню, была собачка, которую стригли «под льва», сейчас, сказали, нет её, осталась от неё скульптурочка. Не удержался, погладил. А попугай там кричит: «Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй…».
НИЧЕГО НЕ НАДО выдумывать. Да и что нам, русским, выдумывать, когда жизнь русская сама по себе настолько необыкновенна, что хотя бы её-то успеть постичь. Она – единственная в мире такого размаха: от приземлённости до занебесных высот. Все всегда не понимали нас и, то воспитывали, то завоёвывали, то отступались, то вновь нападали. Злоба к нам какая-то звериная, необъяснимая, это, конечно, от безбожия, от непонимания роли России в мире. А её роль – одухотворить материальный мир.
А как это поймёт материальный мир, те же англичане? Да никак. Но верим, что Господь вразумит.
«Русская народная линия» провела очень нужный обмен мнениями учёных, богословов, просто заинтересованных, о мировоззренческих различиях меж Россией и Западом. Вывод один – эти различия преодолимы при одном условии – Запад должен вернуться в лоно Православия, заново обрести Христа. Это единственное условие. Иначе он погибнет, и уже погибает. Остаётся от него только материальное видимое да плюс ублажение плоти, да плюс великое самомнение. А вечное невидимое, отошло от него.
ВИНОВАТ И КАЮСЬ, что не смог так, как бы следовало, написать об отце и матери. Писал, но не поднялся до высоты понимания их подвига, полной их заслуги в том, что чего-то достиг. Ведь писатели-то они, а не я, я – записчик только, обработчик их рассказов, аранжировщик, так сказать.
И много в завалах моих бумаг об отце и матери. И уже, чувствую, не написать мне огромную им благодарность, чего-то завершенного, так хотя бы сохранить хоть что-то.
Читаю торопливые записи, каракули – всё же ушло: говор, жизненные ситуации, измерение поступков. Другие люди. «До чего дожили, - говорила мама, страдавшая особенно за молодёжь, - раньше стыд знали, а сейчас, что дурно, то и потешно». – «Да, - подхватывал отец, - чего ещё ждать, когда юбки короче некуда, до самой развилки. Сел на остановке на скамье, рядом она – хлоп, и ноги все голые. У меня в руках газета была, я ей на колени кинул: на, хоть прикройся. Она так заорала, будто режут её. И, знаешь, мамочка, никто, никто меня не поддержал».
РАССКАЗ МАМЫ
Запишу рассказ мамы о предпоследнем земном дне отца.
- Он уже долго лежал, весь выболелся. Я же вижу: прижимает его, но он всю жизнь никогда не жаловался. Спрашиваю: «Коля, как ты? Он: Мамочка, всё нормально». – А отойду на кухню, слышу – тихонько стонет. Весь высох. Подхожу накануне, вдруг вижу, он как-то не так глядит. - «Что, Коля, что?» А он спрашивает: - «А почему ты платье переодела? Такое платье красивое». – «Какое платье, я с утра в халате». – «Нет, мать, ты была в белом, подошла от окна, говоришь: «Ну что, полегче тебе?» - «Да ничего говорю, терпимо». Говоришь: - «Ещё немного потерпи, скоро будет хорошо». И как-то быстро ушла. Говорю: «Отец, может, тебе показалось?» - «Да как же показалось, я же с утра не спал».
Назавтра, под утро, он скончался. Был в комнате один. Так же, как потом и мама, спустя восемнадцать лет, тоже на рассвете, ушла от нас.
Великие люди – мои родители.
БОЮСЬ СИЛЬНО умных. Налетает: «Вам это надо знать! Записываете? «Энергетические силовые линии идут векторно по России. Это сакрально и мистически раздвигает информационное поле нашего влияния, которое заполнено другими. А ждут нас. Это понятно?» - «Ещё бы», - торопливо соглашаюсь я. Он доволен: «Да, так. Подключайтесь. Мы не за баксовое, а за нравственное благополучие».
МАТУШКА: «ЖИЛА, мать очень суровая была, по голове не погладила, парней больше любила. Раз я, ещё девчонкой, корову подоила, хлев забыла закрыть, а корова уже копытом в ведре с молоком стоит. Мне влетело».
ЭПИГРАФЫ: «НЕТ в жизни счастья (наколка на груди)». «Отец, ты спишь, а я страдаю» (надпись на могильном памятнике). Без слов (слёз), но от души» (отрывок из дарственной надписи). «Спи, мой милый, не ворочайся» ( из причитания жены над гробом мужа).
ИГРАЛИ В «ДОМИК». Детство. И прятки, и ляпки, и догонялки, всякие игры были. До игры чертили на земле кружки – домики. И вот – тебя догоняют, уже вот-вот осалят, а ты прыгаешь в свой кружок и кричишь; «А я в домике!» И это «я в домике» защищало от напасти. Да, домик, как мечта о своём будущем домике, как об основе жизни. Идём с дочкой с занятий. Она вся измученная, еле тащится. Приходим домой, она прыгает. «Катечка, ты же хотела сразу спать» - «А дома прибавляются домашние силы».
И лошадь к дому быстрее бежит. И дома родные стены помогают.
- МЕДИЦИНСКАЯ ВИРША: «На горе стоит больница, там приёмная. Приходи ко мне лечиться: ночка тёмная».
МОЛОДЫЕ УЧЁНЫЕ изобрели аппарат, который работает на доверии. Чем больше ему доверяешь, тем он лучше работает. Но приёмная комиссия такому изобретению не поверила. Вот и всё.
СТЫДНО ПЕРЕД детьми и внуками: им не видать такого детства, какое было у меня. Счастливейшее! Как? А крапиву ели, лебеду? А лапти? И что? Но двери не закрывали в домах, замков не помню. Какая любовь друг к другу, какие счастливые труды в поле, огороде, на сенокосе. Какие родники! Из реки пили воду в любом месте. А какая школа! Кружки, школьный театр, соревнования. Какая любовь к Отечеству! «Наша родина – самая светлая, наша родина – самая сильная».
ОТЧЕГО БЫ НЕ НАЧАТЬ с того, чем заканчивал Толстой, с его убеждений? Они же уже у старика, то есть вроде бы как бы у мудреца. А если он дикость говорит, свою религию сочиняет, то что? Чужих умов в литературе не займёшь. И не помогут тебе они ни жить, ни писать, ни поступать по их. На плечи тому же Толстому не влезешь, да и нехорошо мучить старика. Это в науке, да, там плечи предшественников держат, от того наука быстра, но литература не такая. Наука – столб, литература – поле, где просторно всем: и злакам и сорнякам. Ссориться в литературе могут только шавки, таланты рады друг другу. Не рады? Так какие же это таланты?
ИСКУССТВО И ЖИЗНЬ
НЕТ, СКОЛЬКО ни говори, что искусство это одно, а жизнь другое, безполезно. Всё-таки в искусстве есть магия, в этом искусе, в искусственности, что тянет сильнее, чем жизнь. Приезжает с гастролями какой-нибудь актёришка, пустышка душой, глупый до того, что говорит только отрывками из ролей, ещё и бабник, приехал, и что? И все девочки его. Известен, вот в чём штука. Играл героев, говорил правильные слова, лицо мелькало, запомнилось. Сам подлец подлецом, приехал баранов стричь, ему надо «бабок срубить», заработать на шубу для очередной жены, которая, как и предшествующие, оказалась стервой.
Прямо беда. И ничего не докажешь, никого не вразумишь. Дурочки завидут актрисам, топ-моделям, даже и проституткам (ещё бы – интервью даёт, в валюте купается) и что делать? Говоришь девушкам: да, хороша прима-балерина, а за ней, посмотрите, десятки, сотни девушек балерин в массовке, которые часто не хуже примы, но – вот – не вышли в примы, так и состарятся, измочалят здоровье в непосильных нагрузках, оставят сцене лучшие годы и канут в безвестность. Да и прима не вечна, и её вымоет новая прима, другая. А эту, другую выхватит худрук из массовки. Все же они что-то могут, все прошли балетные классы. В балете, правда, худрук, чаще, любит не балерину, а другого худрука.
Сколько я ездил, сколько слушал самодеятельных певцов, видел танцоров, народные танцы, и они гораздо сильнее тех, которых навязывают нам на телеэкране. Кого воспитали в любви к родине Пугачёва, Керкоров? Очень патриотические песни у Резника?
Хрипеть, визжать, выть, верещать, свистеть, дёргаться, прыгать – это тоже искусство.
Ой, неохота об этом.
ЖЕНЩИНА, оглядываясь на идущих за нею мужа и сына: «Не распыляйтесь», то есть: не отставайте.
Похоже, как в больнице врач пришедшим посетителям громко: «Не тромбируйте коридоры».
ПОЗАВЧЕРА ПАВЕЛ Фивейский, сегодня Антоний Великий, завтра Кирилл и Афанасий Александрийские. Будем молиться! Есть нам за что благодарить Бога, есть нам в чём пред Ним каяться, есть о чём просить. Надо омыть Россию светлыми слезами смирения и покаяния, иначе умоемся кровью.
ИСКАТЬ НА ЗЕМЛЕ то ценное, что будет ценно и на небе. (Прочитал или где услышал).
КОШКА ВО СНЕ – к недругу. Собака – к другу. Лошадь – ко лжи. Смешно всё это. Ко лжи от того, что ложь-лошадь? А по-немецки лошадь - пферд. А лгать по-немецки – люген. Где тут ложь? Исчезнет всё «яко соние восстающего», то есть просыпающегося. Лучшие сны – это река, берег, прохлада.
И ЧТО НАМ за указ Международное право. Оно уже одобряет педерастов, и ему подчиняться? Свобода ювенальной юстиции и содомии? Нет, это окончательно последние времена. Дожили. Именно в наше время, время прозрения. Так нам и надо.
ИДЕОЛОГИЯ, КОНЕЧНО, всегда есть, как какая-либо идея. И если она предтеча веры в Бога, то и хорошо. Но как идея вообще, безплодна. Вот идея, чем плоха: Народ настолько верит государю, насколько государь верит в Бога. А идеология марксизма-ленинизма – это зараза мертвечиной, противление Христу.
ЗНАКОМ БЫЛ со старушкой, которая в 1916-м году, в приюте читала императору Николаю молитву «Отче наш» по-мордовски. Она была мордовкой. Потом стала женой великого художника Павла Корина. Привёл нас с Распутиным в его мастерскую Солоухин. Конечно, созидаемое полотно не надо было называть ни «Реквием», как советовал Горький, ни «Русь уходящая», как называл Корин, а просто «Русь». Такая мощь в лицах, такая молитвенность.
ЗАСТОЛЬНАЯ ПЕСНЯ на свадьбе в Керчи. Немного запомнил:
- Бывайте здоровы, живите богато
На сколько позволит вам ваша зарплата.
На сколько позволит вам ваша зарплата:
На тёщу, на брата, на тестя, на свата.
А если муж будет у вас не разиня,
Получите ордены Мать-героини.
Окружат гурьбой вас дочурки с сынками,
А как прокормить их, подумайте сами.
ВООБЩЕ ПЕРЕДЕЛКИ общеизвестных песен, выражений, были повсеместны, это было и творчество и неприятие казёнщины. Тут хорошая песня «Бывайте здоровы, живите богато» не шаржируется, а расширяется. А вот, например, времён войны песню: «Ты меня ждёшь, и у детской кроватки тайком ты слезу проливаешь» пели, бывало, и так: «Ты меня ждёшь, а сама с лейтенантом живёшь».
Или на мотив «Тучи над городом встали»: «Папка воюет на фронте – мамка смеётся в тылу. Папка вернётся, к мамке приедет, я ему всё расскажу».
ЧЕГО ЕЩЁ нам не хватило и не хватает? Войны, конфликты, истребление лесов, отравление воды – это же всё от нас самих. Поневоле оправдаешь и возблагодаришь Господа за вразумления: наводнения, землетрясения, огненные очищения.
ОТЕЦ ДИМИТРИЙ ДУДКО всерьёз уговаривал нас: Распутина, Бородина, меня принять священнический сан: «Ваши знания о жизни, о человеческой душе раздвинутся и помогут вам в писательском деле». Мы вежливо улыбались, совершенно не представляя, как это может быть. А вот писатель Ярослав Шипов смог, и стал священником, и пишет хорошо. Когда я преподавал древне-русскую литературу в Академии живописи, ваяния и зодчества, то просил кафедру искусствоведения пригласить его для преподавания Закона Божия. Пригласили. Но ректор донимал его вопросом: «Почему же надо подставлять правую щеку, когда уже ударили по левой? Ну нет, я не подставлю!»
- СКАЖИ НАШИМ: мы пашем.
- Аида, ты идёшь? – Иду. – А Ида идёт?
- За модой не гонись, была б задница не голая. (Тут же): Нашему подлецу всё к лицу.
- РАСТРЕПАЛА ДУНЯ косы, а за нею все матросы. Так же говорили. А нынче чего? Дуне той хоть было чего растрёпывать. И небось, в юбке была. А нынешние? Или подола совсем нет, или штаны в такую обтяжку, что срамотища. Я бы парней нынешних за то, что на девок набрасываюся, не судил. Девки такие – это же собаки - сучки, кобелей подманивают. Вот и получай, сама же подманивала.
- АХ, ГАГАРИН, ах Гагарин, ты хороший русский парень. Ты летаешь на орбиту, захвати с собой Никиту. И, на радость всему люду, звездани его оттуду.
СТАРИКИ СИДЯТ. Один торопится. «Сиди, теперь чего тебе не сидеть: старуха не убежит». – «Дак ужин-то без меня съест. Такая ли стала прожора. Со зла на меня ест».- « А с чего злая?» - «Дак всё никак не помру».
- О, У НЕГО эрудиция была трёхэтажная.
- Мат у него был трёхэажный. Из матери в мать, да из души в душу, прости, Господи. Чего вот он теперь? Там-то не поматеришься, язык сгнил.
- ЛЕТ-ТО МНЕ сколько было – копейки! Конечно, обманул. «Женюсь, женюсь». Женился, да на другой. А мне: «Нельзя быть такой доверчивой». Вот и вся тут лайф стори.
РЕБЁНОК НАУЧИТ быть матерью. Такая пословица. Отнесём её к рождению идеи. Родилась идея, и воспитает и вытянет. И сама родит. Да, если её оплодотворить. Оплодотворяется мысль. Чем? Духом.
ВЗВИНЧЕННЫЙ, ВЗДУТЫЙ авторитет Сахарова. Это ненадолго. Конечно, другого вырастят. Боннеры-то на что. А откуда боннеры, новодворские, алексеевы, ковалёвы? Из инкубатора ненависти к России. Но инкубатор – это нечто искусственное, а оно не вечно. Перестанет сатана его подпитывать, тут ему и кирдык.
ЕВРЕЙ И СУББОТА. Кошелёк. Брать нельзя: суббота. Четверг вокруг кошелька в субботу.
ПРИШЛО ПО СМС: «Тонкий месяц, снег идёт. Купола с крестами. Так и чудится: вот-вот понесутся сани. Ждёшь и веришь в волшебство, кажется всё новым. Так бывает в Рождество. С Рождеством Христовым!» И: «Струится синий свет в окно, весь серебрится ельник. Всё ожиданием полно в Рождественский сочельник. Встаёт звезда из-за лесов, а сердце так и бьётся. Осталось несколько часов, и Рождество начнётся».
ПРИНИМАЛ НА РАБОТУ по трём параметрам: может работать, хочет работать, не обманет. И ещё – обязательно – кто жена, какая.
ЦИВИЛИЗАЦИЯ: вода чистая, но мёртвая.
ВОЕВАЛИ ВРАГ с врагом, воевали друг с другом, воевали со своим народом. Надо последнюю войну: каждого со своим несовершенством. Победа или смерть перед смертью.
СОБОЮ ВСЕГДА был доволен, своим положением никогда.
ТЕХ, КТО УСТРАИВАЛСЯ по блату, по звонку «сверху» так и называли «блатники», «позвоночники». Конечно, семейственность («как не порадеть родному человечку») была и будет. Отец очень смешно истолковывал слово «протеже»: - «Это протяже, своих протягивают».
Но вот есть искусство, в котором семейственность очень предпочтительна. Это цирк. Жена Георгия Владимова, Наталья Кузнецова, дочь репрессированного директора Госцирка, несколько раз водила нас в цирк, ходили с дочкой за кулисы. Я летал в Сочи в 72-м, жил в гостинице актёров цирка. То есть знал немного циркачей, был даже на свадьбе карликов. Там как раз задумал рассказ «Пока не догорят высокие свечи». Также написал стихотворение, из которого не стыдно за строки: «Попробуй по блату пройти по канату, вот тут-то семья и заметит утрату».
В ТОКИО у машин левостороннее движение, у пешеходов правое. Как понять этих японцев. Японцы думают: ну и варвары эти русские.
ВАЛЯ: «УВИДЕТЬ небритого японца всё равно, что увидеть плачущего большевика. Или в нечищеных ботинках».
ДЕРЕВЬЯ ПО ПОЛГОДА в снегу, в холоде, а живы. Реки подо льдом очищаются. Так и мы: замёрзнем – оттаем. Как говорили, утешая в несчастьях: зима не лето, пройдёт и это.
Русские самой природой закалены. Лучше сказать, Богом.
ХУДОЖНИК: «Нам сказать есть чего, а не можем, а журналистам сказать нечего, а только они и болтают.
В ЯПОНИИ память о Хиросиме – государственная политика, у нас забвение Чернобыля тоже государственная политика.
ВРЕМЯ, ПОТРАЧЕННОЕ на себя, сокращает жизнь, потраченное на других, её продлевает.
«ИЗ-ЗА ОСТРОВА на стрежень», новый вариант песни. Уже поют не «Позади их слышен ропот: нас на бабу променял», а «Позади их слышен рэкет: нас на баксы променял». Такая милая хохмочка.
«МНЕ СКАЗАЛИ: Боря умер, я и не поверила: неужели в гроб засунут этакого мерина»?
«На свидание хожу к мужику Фаддею. Учит пить одеколон, я сижу, балдею».
- Видишь, какая стала худая. Вся истенётилась.
- Лучше тесно, чем пусто.
- Наука – блуд ума.
ВСЕГДА ОСУЖДАЛИСЬ пустосмешники. Звали: зубомойка, оммалызга (от ухмыляться). Вообще, показывать зубы, значит угрожать. Смех – оружие против ума. Юмор ослабляет защитные свойства души. «Зубы грешников сокрушит», чтоб не смеялись. Конечно, лучше, когда «сеющие слезами радостию пожнут». А всероссийская ржачка над натужным юмором хохмачей КВН, зубоскальством «Аншлага», пошлостью «Камеди-клаб», что это? Ума это явно не прибавляет, а силы душевные и нервные утягиваются в чёрный квадрат экрана.
