Сквозь даль времён я кожей помню годы роковые,
Суровый Ленинград военной той поры,
Вой бомб и самолётов тучи мрачно-грозовые,
А в них - исчадье кровожадной западной орды.
Сирена. Маме нужно быть на крыше.
А нам с бабусей и сестрой - в подвал
В надежде на Того, кто всех нас выше, -
Чтоб укрощённый Им фашист к ногам нам пал.
Отец средь нас бывал довольно редко.
«Лечил» он самолёты возле Красного села.
Он приносил нам иногда пожара запах едкий,
Судок с похлёбкой и родные нам слова.
Я часто маму с бабушкой просил поесть,
Невольно постигая голода суровую науку.
Они ж давали изредка дуранду ни откуда весть,
Шипучку – воду, а то - одну свою родную руку.
Одна в заботах материнская рука!?
Одна, увы, без корочки – всё ясно без огласки.
Но эта мамина рука! Она не может быть совсем пуста:
Она полна была родным теплом и лаской.
Нас вывозить из вражьего кольца пора настала,
Уложен скудный скарб необходимый весь.
Всех дольше наша бабушка молчала.
Затем сказала: «Коль умирать, то будем вместе здесь»!
Однажды нам на головы «свалился» дядя Ваня,
Он был на Балтике участником сражений,
Не получив в боях - счастливый! - ни единой раны.
Явился радостно - с давно забытым рыбным объеденьем.
Бабуся как-то примостилась тихо на кровати.
Я подошёл спросить: «А Бог на свете есть?»
Она спокойно, поправляя своё платье,
Сказала твёрдо: «Он средь нас всегда и днесь».
Для нас блокада завершилась праздничным салютом.
И этот праздник был нам боле чуда в сказках.
Победа окрыляла над врагом безмерно лютым -
И был народ весь в песнях, радости и плясках!
12.01.20 г.