В Крыму очень много святынь, и когда я прибыл на полуостров, то оказался в некотором затруднении, куда в первую очередь направить свои стопы: то ли в Успенский монастырь в Бахчисарае, то ли в Севастополь, где святыни на каждом шагу, то ли в Херсонес, где крестился святой равноапостольный князь Владимир, то ли в экзотическую Балаклаву, то ли в Феодосию, где находится один из древних храмов Тавриды. После небольшого раздумья я выбрал прекрасную Ливадию - ведь она связана с именем Государя Императора Николая II и его Августейшей Семьи. Здесь находятся две великие неразделимые святыни Земли Русской - Ливадийский дворец и Царская тропа.
I
Путь из Ялты до Ливадии занял всего полчаса (шустрые маршрутки ходят весьма часто); еще триста метров пешком - и вот оно, сердце исторической Ливадии; я попал в роскошный, ухоженный парк, утопающий в цветах, с гладкими чистыми дорожками. Стоял чудесный солнечный осенний день; облаков на небе не было видно; на море - штиль. С высокого берега открывался изумительный вид на дальнюю овальную бухту, на Ялту, домики которой как будто кто-то держал в раскрытых ладонях, а дальше - темно-зеленый хребет и за ним знаменитая «Медведь-гора». Море под щедрыми лучами солнца сверкало мириадами искр. По его бирюзовой глади скользила изящная яхта с белоснежными парусами, оставляя за собой серебристый след. Несколько матросов с большим усердием драили палубу новенькими швабрами.
Передо мной возник двухэтажный, радующий глаз, очень удачно вписанный в прибрежный пейзаж, Царский дворец; он был окружен пальмами, магнолиями, олеандрами, кустами розмарина.
«Рай на земле, да и только!» - подумал я, направляясь ко входу во дворец, где меня уже поджидал Владимир Михайлович Евдокимов, известный краевед, который Южный берег Крыма знал, как свои пять пальцев, ну а уж Ливадийский дворец и Царскую тропу и подавно (о встрече мы договорились заранее). Он был среднего роста, в спортивной шапочке, с рюкзаком на одном плече. С первой же секунды нашего знакомства между нами установились простые, доверительные, чистосердечные отношения - так бывает всегда, когда встретишь верующего единомышленника.
- Ливадийский дворец - жемчужина Южного берега Крыма, - сказал Владимир Михайлович, когда мы вошли под его своды. - Сюда можно приходить хоть каждый день - и не надоест.
-Вы, наверно, так и делаете?
-Нельзя сказать, что прихожу каждый день, но если выдается свободное время, то спешу сюда.
-Кто воздвиг этот архитектурный шедевр?
-Николай Петрович Краснов, ялтинский архитектор, замечательный мастер своего дела. Дворец построен, по желанию Государя, в стиле раннего итальянского Ренессанса. А как вы думаете, за какой срок он возведен?
-Наверно, потребовалось лет пять-шесть.
-Ничего подобного. Дворец построен за невиданно короткий срок - за семнадцать месяцев. Николай II был от него в восторге. Вот какими словами изложил он в письме матери свои первые впечатления: «Мы не находим слов, чтобы выразить нашу радость и удовольствие иметь такой дом, выстроенный именно так, как хотели. Архитектор Краснов удивительный молодец - подумай, в 17 месяцев он построил дворец, большой Свитский дом и новую кухню. Кроме того, он прелестно устроил и украсил сад... вместе с нашим отличным садовником, так что эта часть Ливадии очень выиграла... В помещениях столько света, а ты помнишь, как было темно в старом доме... Что редко бывает - Краснов сумел угодить всем: дамы, свита и даже femmes de chambre (горничные) и люди довольны своими помещениями. Все приезжающие, после осмотра дома, в один голос хвалят то, что видели, и, конечно, самого виновника - архитектора».
Любопытный эпизод рассказал начальник канцелярии Министра Двора генерал А.А. Мосолов.
Однажды, возвращаясь верхом с прогулки, Государь признался, как он привязан к Южному берегу Крыма:
- Я бы хотел никогда не выезжать отсюда.
- Что бы Вашему Величеству перенести сюда столицу? - заметил дежурный флигель-адъютант.
- Эта мысль не раз мелькала у меня в голове.
Кто-то из свиты возразил, что это было бы тесно для столицы: горы слишком близки к морю. Другой добавил:
- Где же будет Дума?
- На Ай-Петри.
- Да зимой туда и проезда нет из-за снежных заносов.
- Тем лучше.
Мы двинулись дальше - Государь и я с ним рядом по узкой дорожке. Император полушутя сказал мне:
- Конечно, это невозможно. Да и будь здесь столица, я, вероятно, разлюбил бы это место. Одни мечты...
Потом добавил, смеясь:
- А Петр Великий, возымев такую фантазию, неминуемо провел бы ее в жизнь, невзирая на все политические и финансовые трудности. Было бы для России хорошо или нет - это другой вопрос.
II
Осмотрев огромный зал, предназначенный для торжественных приемов, мы не спеша двигались по анфиладе внутренних покоев.
-Трудно удержаться от похвал этому чудному дворцу, - сказал Владимир Михайлович. - Краснов вложил в него не столько свой талант зодчего, сколько свою душу.
В этот момент мы вошли в рабочий кабинет Государя Императора. Меня поразили его размеры, его строгий вид, продуманность планировки, удачное размещение в угловой части особняка, обилие больших высоких окон и, как следствие этого, обилие солнечного света в нем. У окон, выходящих к морю, стоял большой письменный стол, а рядом с ним - герб Российской Империи; в противоположной части кабинета - удивительной красоты камин.
«Да, заниматься в таком кабинете - одно удовольствие, - подумал я, переходя к шкафу, на котором стояла чудесная фарфоровая ваза. - Не сомневаюсь, что у Николая Александровича всегда было прекрасное настроение, когда он входил сюда».
Я не ошибся. В 1911 году Государь занес такую запись в свой дневник: «Я в восторге от своего верхнего кабинета!»
-Обратите внимание на этот вышитый ковер, - обратился ко мне Владимир Михайлович, когда мы оказались около камина (на ковре был изображен Царь Николай II, Царица Александра и Цесаревич Алексей). - Государю Императору его подарил персидский шах в честь 300-летия Дома Романовых. Интересна судьба этого ковра. В годы смуты он исчез, его следы потерялись. В 1993 году он был обнаружен на одном из европейских аукционов. Его выкупил известный коллекционер и меценат- барон Эдуард Александрович фон Фальц-Фейн, которому недавно исполнилось сто пять лет и который проживает в княжестве Лихтенштейн. Он любезно подарил ковер Ливадийскому дворцу.
Летняя резиденция Царя нравилась абсолютно всем, кто побывал в ней. Академик Ф.Г. Беренштам, например, так отозвался о ней: «Дворец спроектирован в итальянском Ренессансе XV-XVI веков. Основными мотивами композиции служили памятники Флоренции, но при этом приходилось считаться с требованиями загородного дворца и современного комфорта. Надо было, сохраняя строгую красоту дворцовой архитектуры, дать уют и интимность дачи, соединить величавое впечатление дворца с мягким покоем загородного дома, расположить здание так, чтобы некоторые части его были особенно открыты солнцу и воздуху, а крыши использовались для террас, бельведеров и вышек».
Я не был исключением - Ливадийский дворец покорил меня настолько, что мне не хотелось покидать его. Здесь была особая, удивительно приятная, домашняя атмосфера, которая согревала сердце; мне казалось, что сейчас из библиотеки или из другой комнаты выйдет сам Николай Александрович с оживленным лицом, на котором выделяются добрые ласковые глаза, поздоровается с нами за руку, осведомится о состоянии здоровья и, убедившись, что мы находимся в самом лучшем расположении духа, пожелает нам счастливого пути.
III
-Как проходил день у Царской Семьи? - задал я очередной вопрос моему гиду.
-Об этом лучше всего расскажет сам Государь, - сказал Владимир Михайлович. - Вот запись из его дневника:
«День мы проводим обыкновенно следующим образом: встаем в 8 1/2, кофе пьем на балконе и от 9½ до 11½ гуляем, я в это время купаюсь, когда вода не очень холодная; Аликс рисует, а я читаю до часу. Завтракаем с музыкой <...>. Около 3-х отправляемся на большую прогулку, возвращаемся домой не раньше 6 или 6½ ч. Я занимаюсь до 8 ч. Аликс в это время купает детей, кормит их и укладывает спать... В 11½ расходимся и ложимся в 12 ч.».
-Николай Александрович был прекрасным пловцом, и не упускал ни одной возможности, чтобы сделать очередной заплыв, - добавил Евдокимов. - Он пишет: «Я купаюсь, когда вода не очень холодная». Он смело купался, когда температура морской воды была девятнадцать, семнадцать и даже пятнадцать градусов. Представляете себе, насколько он был закален.
-Руководителю такой великой державы, как Россия, необходимо было иметь очень хорошее здоровье. Как бы он мог управлять ею, если бы простывал на любом сквозняке или во время неожиданного ливня.
-Был закален не только он, но и его дети; они каждое утро принимали морскую ванну; и, конечно, вместе с отцом купались в море.
-Отдых есть отдых, - сказал я, - наверняка у Царской Семьи были какие-то любимые игры.
-В то время получила распространение игра в теннис; она называлась лаун-теннис, то есть игра на траве. Николай Александрович распорядился оборудовать в парке специальную площадку для этой игры. Она полюбилась всем, в том числе и царским дочерям.
-А кто были их партнерами?
-Чаще всего офицеры Императорской яхты «Штандарт».
-Чем еще увлекался хозяин Ливадии?
-Государь очень любил прогулки «на моторе», как в то время называли автомобиль. Но сначала было не так. Генерал А. Мосолов оставил любопытное свидетельство:
«Пока я живу в Ливадии, автомобили не должны появляться в Крыму», - заявил Николай под впечатлением первых неудачных попыток проехаться на «этой керосиновой штуке». Но уже в 1903 году во время визита в Германию, ему пришлось сделать несколько поездок в автомобилях вместе с братом Императрицы, великим герцогом Эрнстом Гессенским, после чего он стал более снисходительно относиться к ним. Видимо, окончательно это предубеждение исчезло у Императора под влиянием блестящего мастерства вождения и технических знаний энтузиаста автомобильного спорта в России начальника военно-походной канцелярии князя В.Н. Орлова, на некоторое время добровольно взявшего на себя обязанности личного шофера Царской Семьи. Через несколько лет у Николая Александровича образовался один из самых обширных автомобильных парков в Европе, а сам он стал страстным любителем путешествий «на моторе».
-Не будет преувеличением сказать, - продолжал мой собеседник, - что Государь на своих «моторах» исколесил почти весь полуостров.
-Наверняка Николай Александрович не забывал и про государственные дела.
-Конечно. Он каждый день работал в своем кабинете, в котором принимал министров, а также посетителей с докладом. Обычно он выслушивал доклады стоя, вероятно, тем самым призывая докладчиков к краткости. Перед началом аудиенции он пробегал глазами начало и конец доклада, чтобы схватить суть и общую картину. Считая визит исчерпанным, Царь обычно подходил к окну и становился спиной к посетителю. Тот понимал: пора удалиться.
-Чем занималась Царская Семья по вечерам?
-Занятий было много, но предпочтение отдавалось чтению. Чаще всего читал вслух сам Государь, он любил это занятие.
-А что он читал?
-Разных авторов, но русские писатели - Толстой, Чехов, Гоголь и другие - звучали чаще других. Великие княжны во время чтения занимались рукоделием: или вязали что-нибудь, или вышивали. Государыня Императрица строго следила за тем, чтобы ее дочери ни минуты не сидели без дела.
Мы спустились на первый этаж.
-Наше пребывание во дворце будет неполным, если мы не прогуляемся по Итальянскому дворику, - заметил мой гид. - Это одно из самых очаровательных мест Ливадийского дворца. Зайдя сюда, оказываешься как будто в Венеции или во Флоренции. («Так оно и есть», - отметил я про себя). Неудивительно поэтому, что Николай Александрович, а особенно его дети приходили сюда, как только выдавался свободный час.
-Сколько раз Царская Семья приезжала в Ливадию?
-Всего четыре раза: осенью 1911-го и 1913-го и весной 1912-го и 1914-го годов. В июне 1914-го года она выехала из Ливадии, не подозревая, что уже никогда не вернется сюда.
Старшая дочь Государя - Ольга Николаевна - так оценила эти визиты: «В Ливадии - жизнь, в Царском Селе - служба».
К Ливадийскому дворцу примыкал храм в честь Воздвижения Честного Животворящего Креста Господня.
-В этом храме молился Государь Император и вся его Семья, - сказал Владимир Михайлович, когда мы вошли внутрь. - Они не пропускали ни одной праздничной службы. Здесь они исповедовались и причащались Святых Христовых Таин.
Мы опустились на колени и поблагодарили Царскую Семью за посещение дворца. А также помолились о том, чтобы Государь и его Семья помогли русскому народу снова стать народом-богоносцем.
IV
-Ну а теперь - на Царскую тропу! - сказал я, когда мы, покинув храм, пошли по одной из дорожек. - Где она начинается?
-Мы уже на ней, - ответил мой верный гид.
-То то мое сердце взыграло!
Мы спустились по небольшой лестнице и остановились около высоких деревьев, купы которых коснулась первая нежная желтизна.
Я спел тропарь Царю-мученику Николаю II, и мы помолись ему, а также всем членам Царской Семьи о том, чтобы наше путешествие было успешным и пошло во спасение нашим душам.
Кроме того, я помолился про себя такими словами:
-Царю-мучениче Николае, я человек слабый и немощный, своими силами мне этот путь не одолеть; но с твоею помощью и поддержкой я смогу пройти его очень легко.
Мы сфотографировали друг друга на ступеньках лесенки и легким прогулочным шагом отправились в путь.
Тропа была тенистая ровная, достаточно широкая, обрамленная аккуратной бровкой; летом от палящих солнечных лучей ее надежно защищали высокие деревья, благодаря им и осенний ветер был не страшен.
-Как образовалась эта тропа? - поинтересовался я.
-Очень просто. Как-то Великий князь Александр Михайлович прогуливался с Царем Николаем II и показал ему дорожку, которая была проложена по его инициативе от имения «Ай-Тодор» к Ливадии. Она проходила по живописной местности - среди скал, ущелий, густого леса, и отовсюду открывались чудесные виды на берег и море; она была без заметных подъемов и спусков и поэтому получила название «горизонтальная».
Николаю Александровичу тропа очень понравилась, и он распорядился проложить встречную - до соединения с уже существующей. Строительство шло весьма быстро, и в 1901-ом году работы были завершены. Тропа стала любимым местом отдыха. Верхом или пешком Романовы совершали по ней длительные прогулки, вели беседы, ходили друг к другу в гости, так как от нее были удобные спуски к имениям Великих князей.
В своих дневниковых записях Николай Александрович частенько упоминал о «горизонтальной дорожке».
«Утром совершил мою любимую прогулку по горизонтальной в Орианду и вниз в Курпаты, - записал он 4-го ноября 1913-го года. - Вернулся по береговой дорожке и у купальни застал Аликс в шарабанчике. Ольга и Алексей прошлись немного на охранном паровом катере. Погода была чудная и тихая...»
-Эту дорожку в советское время использовали в оздоровительных целях, - продолжал мой спутник. - В многочисленных санаториях отдыхали сотни и сотни людей, они каждый день совершали по ней прогулки, кто сколько может. Тропа была в отменном состоянии, за ней следили, ухаживали, ремонтировали. Ее назвали «Солнечная тропа» - времена были атеистические, о Царе и его Семье боялись даже упоминать, так как это грозило большими неприятностями.
Примерно через сто метров справа от тропы мы увидели небольшую нишу, в которой стояла деревянная скамейка.
-В свое время здесь была мраморная скамья для отдыха, - заметил мой провожатый, - руководители санатория перенесли ее в другое место, к дворцу графа Фредерикса, посчитали, что так лучше. Они ведь не знали истории этой тропы, не считались с тем, для кого скамья была предназначена, они все делали по-своему - шиворот-навыворот.
Пешеходов, идущих нам навстречу и обгоняющих нас, становилось все больше; вряд ли они знали духовную ценность этой дорожки, они просто гуляли, наслаждались красивой природой, дышали целебным воздухом.
Через некоторое время мы подошли к Нижней Ореанде.
-Здесь нам придется пройти немного по асфальту, - сказал Владимир Михайлович. - Дело в том, что вон на том крутом откосе произошел оползень, тропа исчезла; сейчас идет реставрация, причем очень серьезная, видите, сколько там техники.
И в самом деле, вверху, на откосе, стояли экскаватор, бульдозер и другая строительная техника.
-Скоро тропу восстановят, и мы будем снова по ней ходить, - продолжал мой спутник.
Чуть позже мы вышли на другую асфальтированную дорогу, выше первой. Где тропа? Если бы я был один, я бы ее не нашел. Мы свернули направо, прошли немножко по дороге, повернули налево - вот она, тропа, никуда не делась!
Небольшой, метров на десять, подъем. Но что это? Сплошные крупные булыжники, ступать по которым не то что неудобно, но даже опасно, так как можно легко вывихнуть ногу. Я вопросительно посмотрел на моего провожатого.
-Это результат недавней грозы, - пояснил он. - Бурные дождевые потоки смыли и песок, и гальку, обнажив булыжники.
-Ну и как, исправят?
-Думаю, да. Правда, не скоро. Раньше ремонтировали быстро, а сейчас... сейчас хозяев нет, и никому это не нужно.
Дальше тропа была без изъянов; она убегала вдаль, окруженная буйной южной растительностью - дубами, кленами, платанами, кипарисами; иногда сквозь них проглядывало солнце, и тогда тропа веселела.
Впереди появилась группа пожилых отдыхающих; я сфотографировал их, ну, не столько их, сколько тропу, по которой они двигались (кадр был удачный, так как тропа делала изгиб).
-Сколько с нас? - пошутила одна из женщин.
-Скорее с нас, чем с вас, - в тон ей ответил я.
А вот очередное объявление «Солнечной тропы»: «Вы прошли 2 300 метров». Ого! это треть нашего пути; быстро идут дела.
Молодая высокая, спортивного вида девушка шагала навстречу нам с улыбкой на лице.
-С самого начала идете? - не удержался я от вопроса.
-Я сходила туда и возвращаюсь обратно, - ответила девушка и, не снижая шага, стала подниматься по пологой тропинке.
«Ну молодчина так молодчина! - подумал я о ней. - Ей ничего не стоит и повторить этот маршрут; и не завтра, а сегодня».
V
Слева внизу возник купол храма Покрова Пресвятой Богородицы в Нижней Ореанде. Я хотел его сфотографировать, но мой спутник удержал меня.
-Повремените, дальше будет более выигрышный вид.
Мы сделали порядочный крюк, огибая глубокое ущелье, и вышли на такое место, откуда открывался замечательный вид не только на купол храма, но и на морское побережье. Мы, наверно, минут пять не выпускали из своих рук фотокамер.
Но главный сюрприз ожидал меня чуть позже. Снова возник купол храма, а по морю как раз бежал катер, возвращающийся от «Ласточкина гнезда». Я успел сделать несколько удачных снимков.
-Владимир Михайлович, - сказал я, - предположим на минутку, что Царь Николай II идет сейчас с нами...
-Интересная, даже очень интересная мысль, - улыбнулся мой спутник.
-... он человек очень добрый и, я думаю, не отказался бы составить нам компанию...
-... с нами он прошел бы совсем немного...
-Почему?
-Потому что он любил быструю ходьбу. Он был человеком физически здоровым и выносливым, и ему доставляло большое удовольствие ходить именно быстро, даже очень быстро.
-Но тогда его приближенные наверняка не поспевали за ним.
-Они и не пытались это делать. Исключение составляли его адъютанты, которым по долгу службы нельзя было оставлять Государя одного где бы то ни было.
-А дочери?
-Дочерям такая ходьба не под силу.
-А как же охрана?
-Это самый интересный момент. Охранники были расставлены на всем протяжении тропы; когда появлялся Государь, они делали вид, что не замечают его, мол, мы просто гуляем и дышим свежим воздухом (Царь в шутку называл их «любителями природы»). Иногда Николай Александрович, как бы невзначай, быстрым шагом удалялся в сторону от тропы, и тогда среди охранников возникала настоящая паника, так как они не знали, куда же он делся. Это было похоже на игру в прятки.
Вскоре нашему взору предстал большой и красивый собор, стоящий у подножия неприступной темно-серой скалы, - это был храм Архангела Михаила в Ореанде. Возникла мелодия церковного богослужения, она разносилась далеко вокруг - как будто все обозримое побережье превратилось в Божий храм (находка настоятеля собора - транслировать церковную музыку).
Тропа побежала вниз, идти стало легче, не прошло и считанных минут, как мы удалились от собора (он остался наверху), музыка звучала все тише и тише и наконец прекратилась.
Стоп, еще одна интересная картинка: на каменном барьере, отделяющем тропу от обрыва, сидит бело-рыжая кошечка, она с любопытством смотрит на нас.
-Дикая? - спросил я у Владимира.
-Нет, домашняя.
-?
-Ее дом - это Царская тропа. Ее никто не трогает, и она никого не боится. Отдыхающие подкармливают ее. Ей здесь очень хорошо.
Ладно, придется тебя сфотографировать, решил я, наводя камеру на киску. Она, видимо, привыкла к съемке и, позируя, спокойно смотрела на меня.
Мы приближались к высокой белокаменной ротонде, которая стояла на самом кончике гигантской скалы. Я взял в руки фотоаппарат, но мой спутник опять удержал меня.
-Не торопитесь. Снимите сначала вот этот вид.
Он указал на тропу, с правой стороны которой росла старая, видавшая виды сосна.
«Что тут интересного? - подумал я. - Ничего особенного».
Однако проявил послушание и щелкнул затвором.
Владимир открыл папку, из многочисленных фотографий выбрал одну и показал мне. Я увидел Царя-мученика Николая и Государыню Императрицу, которые шли по тропе как раз около этой сосны.
-Хорошо бы ее переснять, - предложил я.
-Нет ничего проще.
Мой провожатый положил редкий снимок на невысокий барьерчик ротонды, и я аккуратно сфотографировал его. Ну а потом сделал несколько кадров исторической ротонды. Здесь Государь Император и те, кто сопровождал его, любили отдыхать после долгого пути.
Мы тоже решили немного отдохнуть.
-Как часто Царь-мученик гулял по этой тропе? - задал я вопрос своему спутнику.
-Почти каждый день, - ответил он. - Разве можно пропустить такое удовольствие? Государь убивал сразу несколько зайцев: во-первых, ходьба, да еще длительная, помогала ему находиться в хорошей физической форме, которая была ему совершенно необходима как монарху, как руководителю обширного государства; во-вторых, во время прогулки он общался как со своей женой, так и с детьми - Цесаревичем Алексеем, великими княжнами Ольгой, Татьяной, Марией и Анастасией; в третьих, он обсуждал государственные вопросы со своими приближенными, приглашая их на вечерний моцион; в-четвертых, он любовался красотами Крыма, которые каждую минуту открывались в том или ином месте; как человек с прекрасным воспитанным вкусом, он мог оценить их по достоинству; в-пятых, иногда он гулял по тропе один, обдумывая важные государственные вопросы и в дальнейшем воплощая их в жизнь, - год за годом он выводил Россию в самое мощное и самое процветающее государство в мире; в-шестых... впрочем, этих «зайцев» было так много, что мне их не перечислить и за целый час, поэтому, чтобы не терять драгоценное время, продолжим наше путешествие.
После отдыха ноги как будто сами побежали.
-Отмечу один момент, который не каждый знает, - продолжил мой гид. - В один из приездов в Крым Государь заболел тифом. Болезнь была очень серьезная, и врачи посоветовали ему несколько месяцев провести на Черном море и как можно чаще гулять по тропе - он это и делал: живительный крымский воздух лучше всяких лекарств помогал ему восстанавливаться.
-А я расскажу интересный эпизод из жизни Государя, который, наоборот, знает каждый православный христианин, - заметил я. - В один прекрасный день Император надел на себя полную амуницию солдата 16-го стрелкового имени Императора Александра III полка (ее вес более двух пудов!) и совершил переход по Царской тропе от начала до конца. Согласитесь, что не каждый Император способен на такой поступок, а только тот, который заботится о каждом его подданном, и в первую очередь, о солдатах, на которых лежит великая ответственность - защита любимого Отечества. Пройдя немалый путь и почувствовав на себе, насколько тяжела солдатская доля, Государь, надо думать, еще более полюбил своих верных воинов.
VI
Море не уходило от нас, оно сияло сквозь грабы и каштаны, липы и кипарисы, оно было разное: то отливающее яркой ослепительной синевой, то бесконечной бирюзовой гладью, то покрывалось мелкой рябью, похожей на меха концертного баяна, то хмурилось под порывами осеннего ветра. Глядя на белоснежные дворцы, утопающие в зелени, на новенькие санатории, построенные на крутых откосах (ровного места на побережье практически нет), боковым зрением отмечая очередное объявление о пройденном пути, следя за тем, чтобы не сбить дыхание, я с удивлением обнаружил, что усталости почти не чувствую: иду и иду, есть приятная утомляемость, которая нисколько не вредит делу.
«Царь-мученик Николай, благодарю тебя; помоги мне успешно завершить остаток пути», - кратко помолился я, идя в ногу со своим провожатым.
-Сосновый бор! - воскликнул Владимир радостным голосом. - Сосновый солнечный бор!
Мы вошли словно в иной мир; бор был освещен щедрыми солнечными лучами, в сиянии которых деревья выглядели золотыми; запахло сосновым бодрым настоем; мои легкие взыграли от радости; тропа стала рыжей - от прошлогодней высохшей сосновой хвои. Где моя немощь? Где мои недуги? Где мой преклонный возраст? Нет этого ничего! Есть только восхитительная, ни с чем несравнимая радость! Есть только Ангел хранитель, который распростер надо мною свои крылья! Есть только небесная музыка, звучащая в моем сердце!
Она, эта музыка, сопровождала меня и тогда, когда сосновый бор закончился (а он закончился нескоро), и тогда, когда солнце скрылось за лесным отрогом, и тогда, когда оно появилось вновь.
Вдруг мы, не сговариваясь, остановились, как вкопанные: перед нами, на левой стороне тропы, стояла полусгоревшая липа; ее нижняя внутренняя часть выгорела почти полностью; остался тонкий полукруг остова; примерно на трехметровой высоте он раздваивался, сохранив только правую часть. А дальше начиналось настоящее чудо: главный ствол липы сохранился вместе со многими ветвями, на которых трепетала жизнерадостная листва.
-Какой враг это сделал? - воскликнул я. - Как у него рука поднялась на эту красавицу? О чем он думал, когда жадное пламя пожирало ее тело?
-Да ни о чем и не думал, - отозвался мой спутник. - Такие люди не привыкли думать, творя злые дела.
«Судьба этой многострадальной липы схожа с судьбой России, - подумал я, присев на бровку. - Наши враги в течение многих веков старались уничтожить Россию, а ее население превратить в рабов, но у них ничего не получилось, так как Россию уничтожить нельзя, а ее народ нельзя поставить на колени, - она, наша любимая Родина, похожа на Неопалимую Купину, которая горит, но не сгорает».
Продолжив наш путь, мы подошли к крутому повороту; слева вниз сбегала утоптанная тропинка, она вела к нагромождению отвесных скал, на которых фотографировались несколько туристов.
-Это не для нас, - сказал я, мельком взглянув на них.
Дальше тропа оправдывала свое название «горизонтальная»: на довольно большом расстоянии ни одного подъема или спуска. А потом я увидел объявление, начертанное на большом камне: «Ласточкино гнездо», и рядом стрелку, указывающую направление к замку.
-Сколько тут до «Ласточки»? - поинтересовался я у моего провожатого.
-Наверно, километра два.
-Спускался хоть раз?
-Нет. Если идешь по Царскому пути, то на туристические объекты не обращаешь внимания.
Хоть замок был и далеко, но я все равно сфотографировал его (моя верная камера приблизила крымскую достопримечательность).
Вскоре мы догнали темноволосую полную женщину, катившую детскую коляску; она шла не спеша; наверно, это была местная жительница, каждый день гулявшая по удобной дорожке. Она присела на ровно обтесанное бревно, мы расположились рядом.
-Малыш хорошо растет? - спросил я ее, когда мы обменялись приветствиями.
-Не по дням, а по часам. Ведь он живет в Крыму, в том месте, где бывал наш святой Государь.
-Уже ходит ножками?
-Начинает. Жду не дождусь, когда самостоятельно начнет ходить по Царской тропе. Хочу, чтобы он вырос благочестивым христианином, беря пример с Цесаревича Алексея.
Мы пожелали женщине воспитать своего сына верным православным христианином и отправились дальше. К нам приближался бегун, молодой, тонкого сложения парень; темп он держал довольно высокий, значит, отметил я про себя, занимается бегом регулярно. Следом за ним появился велосипедист; шурша шинами по тропе, усыпанной желтыми листьями, он придержал ход, огибая нас, а потом прибавил скорость и умчался вдаль, догоняя бегуна.
Солнце снова исчезло, потому что мы шли у подножия высокой горы; из ущелья повеяло холодным ветром; мы ускорили шаг.
Начался затяжной подъем, правда, не очень крутой; дорожка изобиловала камнями, поэтому мы двигались по тропинке, проложенной пешеходами слева; через несколько минут миновали тоннель под дорогой, ведущей в Ялту.
-Вот здесь еще недавно был родник, - сказал Владимир Михайлович, указывая на каменный выступ с краном. - Можно было утолить жажду.
-Куда он делся?
-Высох; дожди в Крыму очень редки.
Мы прошли еще полсотни метров и оказались у ворот детского санатория.
-Все, Царский путь закончен! - торжественно сказал Владимир. - Если быть точнее, то он заканчивается чуть дальше, на территории санатория, но нам туда не попасть, так как ворота закрыты.
-Для кого закрыты, а для кого - нет, - возразил я, увидев, что сторож отпирает ворота для туристической группы, которая приближалась к нам.
Вместе с туристами (их интересовали имения и дворцы) мы прошли заключительную часть Царской тропы. Эти двести-триста метров были, пожалуй, самыми приятными, так как явились для нас нечаянной радостью, да и дорожка шла под уклон. У парадного входа бывшего имения Великого князя Александра Михайловича «Ай-Тодор» мы остановились.
-Сколько мы прошли? - спросил я, с удовольствием усаживаясь на удобную скамейку.
-Шесть тысяч семьсот одиннадцать метров.
-Ого, даже не верится.
Я посмотрел на часы: мы пробыли в пути три часа пятнадцать минут. Можно было пройти и побыстрее, но тогда мы многое бы потеряли. Царская тропа - это то место, где спешить нельзя, - ведь мы шли не просто так, а как бы вместе с Государем Императором Николаем, с Государыней Императрицей, с их детьми: Цесаревичем Алексеем, Великими княжнами Ольгой, Татьяной, Марией и Анастасией; как бы вместе с ними дышали терпким осенним воздухом, следили за морскими чайками, которые парили у самого берега, любовались светом и тенью осеннего леса, плывущими в бирюзовом небе облаками, пронизанными яркими лучами солнца, слышали пение лесных птиц и ритмичный, завораживающий шум морского прибоя.
Это тропа особая, единственная в мире, отмеченная Божиим присутствием, одна из великих святынь Русской Земли, чудный путь, пройти по которому - значит не только почтить память Царственных мучеников, но и вместе с ними помолиться о возрождении нашего возлюбленного Отечества.
VII
Пройдя Царской тропой (я говорю о всей жизни Государя), с честью выполнив то дело, которое поручил ему Господь, возвеличив славу России, пребыв верным Христу до последней минуты своей жизни, Николай II наследовал вечное блаженство на Небесах. Вместе со своей горячо любимой Семьей он пребывает сейчас в Небесном Ливадийском Дворце, который осиявает неизреченная слава Божия и где «источник воды живой» никогда не оскудевает.
Царь мученик Николай (вместе со своей Семьей) горячо молится о нас и желает, чтобы мы прошли свою жизненную тропу достойным и, самое главное, покаянным образом, чтобы сделали все возможное для спасения страждущей России и, как и он, достигли вожделенных Небесных Обителей; а еще он сугубо молится о том, чтобы те из нас, кто особенно сильно любит и почитает его, кто, не жалея сил, защищает его святое имя от лжи и клеветы, кто, как и он, верит в победу света над силами тьмы, - чтобы эти верные православные христиане, войдя парадными вратами в Небесный Иерусалим, очутились не где-нибудь, а на ступеньках Светозарного Ливадийского Дворца, а кое-кто и в Итальянском дворике, дабы вместе с его хозяином лицезреть чудный Лик Господа нашего Иисуса Христа и воздавать Ему непрестанную хвалу и благодарение.
Николай Кокухин, член Союза писателей России; член Союза журналистов России
.jpg)
