Близ келлии моей, под зимней твердью,
Всё вижу, хоть прошло немало лет,
Нагое древо, - как жестокой смертью
Разоблачённый начисто скелет.
Всё было так вокруг мертво и пусто,
Так чуждо всё - за что я ни возьмись.
Но заточенье изощряет чувство,
Уединенье изощряет мысль.
В далёком далеке валы метались,
Катились, всё сметая, на корму.
А в келье морем помыслы вздымались
И приближались к сердцу моему.
Отчаяньем, тоской, дыханьем Зева
Уж душу накрывал девятый вал,
И как Иона из китова чрева, -
Из чрева ада я к Тебе воззвал...
А Господу покорно, как и прежде,
Безжизненное, в ледяной глуши,
Стояло древо, даруя надежду
На обновленье страждущей души.
