В августе месяце, у нас на юге, небо, кажется, опускается так низко, как нигде в целом мире. Звёзды кружат свои звёздные хороводы прямо над тёмными кронами деревьев, весело и бесстрашно озорничая, плещутся в тёплом мелком море. На исходе лета звёзды всегда крупные, яркие, размером и блеском сравнимые... ну скажем, с начищенным старинным пятаком. А золотая лодочка молодого месяца, вольно качаясь на бескрайней, как степь, равнине, того и гляди зацепит, зацепит блестящим своим рогом за тихую ленивую волну и черпнёт пресной морской воды. Берегись, корабельщик! Хорошо бы у лодки не было течи на дне... Чудо, как хороша, как упоительна южная ночь! Купаются яркие звёзды в мелком южном море, качается на сонных волнах златорогий челн. К середине ночи уже и не разберёшь где море, где небо. В зарослях камыша не умолкает шуршанье и чья-то таинственная возня, звенящий комариный писк и бесконечный концерт лягушек кружит голову, а на берегу, на сухом старом лохе, с допотопных времён вросшем мощными корнями в бесплодную солончаковую почву, загораются и гаснут красными угольками глаза грозной ночной хозяйки - болотной совы... И всё тебе кажется сказочным сном; будто ты плывёшь, плывёшь в лодке по зеркалу чёрного глубокого неба, а вёсла твои, мерно скрипя уключинами, загребают россыпи утонувших в гиацинтовом море звёзд...
***
В августе мы с моим другом едем на Мёртвый Донец. Берём у прибрежных хуторян казачью плоскодонку и выходим на ночную ловлю рыб.
Выгребаем от берега на вёслах и идём вниз по реке, в устье, к морю. Проходим остров Терновой, сторожевые башни древнего Танаиса, Синявскую и Донской Чулек с разрушенными старыми мостами; потом минуя Камень - огромный размером с дом валун, быть может ещё в былинную эпоху занесённый неведомой силой в реку - сплавляемся ниже, туда, где воды Мёртвого Донца впадают в Азовское море.
Покрутившись на остроносой лодке там и сям, находим наконец хорошее местечко, недалеко от потаённой, скрытой от людских глаз песчаной Заманухи - речной заповедной области, заросшей по берегам камышом и корявыми дикими маслинами. Заводим плоскодонку в небольшую и мелкую, прогретую солнцем за день бухту, какие у нас называются «кут».
На всякий случай бросаем якорь, хотя глубины тут едва ли будет в человеческий рост, закидываем снасти и устраиваемся поудобнее и половчее, в ожидании поклёвки крупной рыбы. Пьём крепкий душистый чай с чабрецом и мятой, разговариваем разговоры...
Ловим мы морского сазана и толстолобика. Толстолобик любит тёплую цветущую водорослями августовскую воду; он выходит ночью на мелководье, туда, где жёлтое песчаное дно и пасётся всю ночь напролёт на дивных морских лугах, нагуливая жир в холодную осень. А сазан на ночную кормёжку ходит обычно тропами. Как, скажем, благородный олень в лесу или кабан. Мы знаем, где у него проходит подводная тропа, и там забрасываем кормаки-приманки. Случалось, нам попадались рыбины таких размеров, что мы снимались с якоря и катались на лодке по мелководному заливу, запряжённой морским сазаном... Много знаю я удивительных и невероятных рыбацких историй, но припоминается мне сегодня именно эта...
Тихим сиреневым вечером на исходе прошлого лета, мы отчалили из Недвиговки и, минуя вход в гирло Терновое, что напротив Танаиса, спустились к морю и бросили якорь в Волчьем куте. Ночь нашла незаметно: тёмное небо вызвездило россыпью крупных алмазов, ленивая и редкая волна чуть покачивала лодку. Чтобы не уснуть мы, по обыкновению, занимали себя неспешным рыбацким разговором...
- Рассказывают люди про одного рыбака, которого спас святитель Николай. Это было в прошлые годы. Лет, может, двести назад. Ещё до Крымской войны. Вот тебе Крест, совершенно истинный этот рассказ! Случилась она, история эта, между прочим, в наших местах. И, именно, тот рыбак жил на нашем приходе, Николы Морского. Слыхал ты, брат, такую?
- Нет. И что же?
- А вот, что. Известно, что наш Свято-Никольский храм, изначально именовался церковью Николы Морского. Построили церковь моряки, а приход наш самый что ни на есть рыбацкий. Вкруговую и по сей день всё рыбачки обитают! Так вот. Лет двести назад промышлял в наших местах один рыбак и до того он был сребролюбивым и жадным до рыбы, что выходил в море выбирать сети в воскресные и праздничные дни. Все его сотоварищи по промыслу в церкви на обедне стоят, а он в море. И так уже случалось не один раз. Ему говорили: «Не надо, друг, остановись. По Праздникам лучше в море не выходи. Нехорошо, не дело это в Праздник рыбалить, да и может случиться всяко...Когда-нибудь Бог накажет!» А он только смеялся и махал рукой: пока, мол, вы Богу молитесь, лбами об пол стучите, я знай себе, рыбой лодку набиваю. Рыба в лодку - пятаки в мошну.
И вот, в одно воскресенье пришла его жена со службы домой, а хозяина нет. Не пришёл, значит, с моря. А по всему давно пора бы ему быть. На море в тот день поднялся шторм. Забеспокоилась рыбачка, почуяла неладное и побежала обратно в храм. Так, мол, и так, пропал на рыбалке мой муж! Помогите, православные! Люди, на счастье, ещё не разошлись. Она уговорила нескольких человек, самых отважных, выйти в море, и они стали искать лодку бедового рыбаря. Ветер гнал пенистые гребни волн, рыбачьи лодки крутило страшным бурхаловом. Наше море даром, что мелкое, шторма же в нём случаются, не приведи Господи, свирепые и весьма коварные. Такая бывает задует трамонтана...Через какое-то время, рыбачки, намаявшись и уже совершенно отчаявшись в поисках, хотели поворачивать назад, как откуда ни возьмись, появилась старинная ладья и в ней... сам святитель Николай! В митре и епископском омофоре. Море вокруг мгновенно успокоилось, ветер перестал, а святитель указал место, где выпал из лодки и запутался в сетях жадный рыбак. Так по заступничеству святителя Николая нашли и спасли тонувшего уже безо всякой надежды на спасение горе-рыболова. Он же, вернувшись домой в добром здравии, первым делом заказал молебен святителю Николаю и во все праздничные и воскресные дни всегда самый первый приходил в храм со своим семейством и с тех пор никогда даже, и до самого конца своей жизни, не пропустил ни единой праздничной службы! О как!
- Да... История. А вот помнишь, как мы в одно лето поехали на несколько дней на рыбалку и тогда наловили здорово рыбы, а решили остаться в дельте Дона ещё и на воскресный день? Помнишь? И тогда в ночь, под утро поднялся страшный низовой ветер. Воду из моря погнало в реки, дельта на глазах стала наполняться водой. Мы тогда переставляли палатки несколько раз, выше и выше, да уже и некуда было их ставить... Утром мы испуганные и мокрые от дождя и морской воды пробирались по затопленной «низовкой» дельте к лодкам, оставленным немало - в десятке километрах от нас, на берегу Мёртвого Донца... Как мы выбрались из того прилива один Бог ведает да святитель Николай. Мы же тогда молились святому, а в церкви в это время за нас молились люди. Не иначе, как молитвами Николая Чудотворца выбрались! Именно. Я не знаю, как кто другой, а я теперь по воскресным дням на рыбалки точно не хожу! Дудки! Мне того страха хватило, когда море начало подниматься, что говорят «на глазах» и затапливать палатки на берегу. В Праздники где надо быть? То-то.
- Да, тот случай я хорошо помню. А ты знаешь, что в этих именно местах, вот где мы с тобой рыбалим, Сам святитель Николай бывал?
- Это где? Где мы сейчас стоим? Что-то не припомню я такого факта.
- А, ведь был. Имелся такой факт. И спас отче наш Николай благочестивых корабельщиков от одного злющего-презлющего, гадкого и наихитрейшего беса!
Танаис в те древние времена был крупным портовым городом. Самой северной колонией Боспорского царства на Меотиде. Это сейчас Мёртвый Донец наш заилился и обмелел, и со времён азовских войн с турками перестал быть судоходным, а пару тысяч лет назад, между прочим, Птолемей описывал Дон, как приток Танаиса! А Страбон, так тот говорил, что Танаис - самый крупный торговый город после Пантикопея.
Вот в каких местах знаменитых мы с тобой рыбу ловим! Но это всё ты, допустим, знаешь. Я тебе дальше расскажу. Однажды...
«Некоторые богобоязненные мужи, жившие при устье реки Танаиса, слыша о мироточивых и целебных мощах святителя Христова Николая, почивающих в Мирах Ликийских, задумали плыть туда морем на поклонение мощам. Но лукавый бес, некогда изгнанный святителем Николаем из капища Артемиды, видя, что корабль готовится плыть к сему великому отцу, и гневаясь на святителя за разрушение капища и за свое изгнание, замыслил воспрепятствовать этим мужам совершить намеченный путь и тем лишить их святыни. Он обратился в женщину, несущую сосуд, наполненный елеем, и сказал им:
- Я желала бы принести сей сосуд ко гробу святителя, но очень боюсь морского путешествия, ибо опасно для слабой и страдающей болезнью желудка женщины плыть по морю. Посему умоляю вас, возьмите сей сосуд, принесите его ко гробу святого и вылейте елей в лампаду.
С этими словами бес вручил боголюбцам сосуд. Неизвестно, с какими бесовскими чарованиями смешан был тот елей, но он был предназначен для вреда и погибели путников. Не зная гибельного действия сего елея, они исполнили просьбу и, взяв сосуд, отчалили от берега и целый день плыли благополучно. Но поутру поднялся северный ветер, плавание их стало затруднительным.
Бедствуя много дней в неблагополучном плавании, они потеряли терпение от продолжительного морского волнения и решили возвратиться назад. Они уже направили корабль в свою сторону, как вдруг перед ними явился святитель Николай в небольшой ладье и сказал:
- Куда плывете, мужи, и почему, оставив прежний путь, возвращаетесь назад? Вы можете утишить бурю и сделать путь удобным для плавания. Вам препятствуют плыть дьявольские козни, потому что сосуд с елеем дан вам не женщиною, а бесом. Бросьте сосуд в море, и тотчас плавание ваше станет благополучно.
Услышав сие, мужи бросили бесовский сосуд в пучину морскую. Тотчас из него вышел черный дым и пламя, воздух наполнился великим смрадом, море разверзлось, вода закипела и заклокотала до самого дна, и водяные брызги были подобны огненным искрам. Находившиеся на корабле люди пришли в великий ужас и от страха кричали, но явившийся им помощник, повелев им мужаться и не страшиться, укротил бушующую бурю и, избавив путников от страха, сделал путь их в Ликию безопасным. Ибо тотчас на них повеял прохладный и благовонный ветер, и они с веселием благополучно доплыли до желанного города. Поклонившись мироточивым мощам скорого помощника и заступника своего, они принесли благодарение всесильному Богу и совершили молебное пение великому отцу Николаю. После сего они возвратились в свою страну, везде и всем рассказывая о том, что было с ними на пути» (1).
В то самое время, когда паломники радостно рассказывали людям о чуде, которое совершил с ними на море святитель Николай, зазвенел сторожок-колокольчик. Есть! Сазан! Удилище согнулось в дугу, лодку сильно качнуло, и мы поняли, что на том конце, под водой заходила «на кругах» крупная рыбина. Водил сазан долго. Крупный морской сазан - настоящий подводный богатырь, закованный в чешую-кольчугу. При поимке он редко выходит на поверхность, а больше надеется на свой немалый вес, чтобы вот так напереть всей мощной тягой и разогнуть крючок или разорвать шнур. Если это ему не удаётся, тогда он начинает ходить кругами и пытается запутать леску за спину и тогда - перерезать её острым зазубренным плавником. Не знаю, какая рыбина была на крючке на этот раз, а только в пылу сражения толстая леска натянулась, натянулась до звона, как струна и, вдруг, обвисла.
- Сошёл! - с горечью вскрикнул мой друг. - Сошёл сазанище!!!
Я попытался подмотать катушку, и тут леска натянулась снова.
- Непонятно, что же там такое... - проговорил я негромко - Это не рыба. Впечатление такое, что за что-то зацепилось. Может, какой якорь вымыло из песка? Да зацепился он? Или ещё что... Не идёт... Отче Николае, помоги!
И тут пошло. Каково же было наше изумление, когда мы вытянули из воды поросший ракушками и вымазанный илом... кувшин - не кувшин... Нет, то был не кувшин, а некий небольшой сосуд, в форме тыквы...
- Амфора!
И взаправду, я держал в руках нечто кругло-тыквообразное, напоминающее небольшую амфору. Вытащить ночью на удочку амфору из тёмной морской воды, да ещё после рассказа о злокозненном и лукавом бесе из капища Артемиды и зачарованном кувшине с порченным «елеем» было жутковато. Тем более, подробно разглядев сосуд в свете потайного фонарика, мы поняли, что у него запечатано горлышко.
- Вот, ещё и это! Может, ну её - закинем обратно в море? - спросил я с придыханием. - Мало какая нечисть в этих местах водится... Места-то дикие, заповедные! Знаешь, - я перешёл на хриплый шёпот - ведь за столько-то лет могло принести сюда тот самый кувшин штормами, морскими течениями и низовыми ветрами... Запросто!
Но друг, большой любитель всяких древностей, настоял, чтобы забрать кувшин домой на наш страх и риск. «На опознание этого беса отдадим!». Так и припечатал мой друг. Приехав домой, мы, как смогли, очистили кувшин от ракушек и водорослей и отправились в город Азов, к нашему знакомому, работающему археологом в краеведческом музее.
- Это самая настоящая ордынская копилка! - сказали нам в музее. - Вот и прорезь для монет. Редкая довольно находка. Жаль только, что внутри пусто. Удивительно, как вы её подцепили с морского дна! Не хотите ли продать её музею?
Но мы оставили копилку у себя, на память о той чудесной августовской ночи, морском сазане и о покровителе всех рыбаков - святителе Николае.
Таганрог, дек. 2017г.
Святитель Дмитрий Ростовский. Жития Святых. Полное Житие Николая Чудотворца. «Диавольские козни против мужей, желавших поклониться мощам Св. Николая. Чудесное явление Святителя Николая и спасение богобоязненных мужей».
