Будь разумен, укрепляй свой дух в борьбе.
Лишь бездарный покоряется судьбе.
Я должен что-то предпринять,
Обязан догадаться,
Какой-то выход отыскать,
Добиться, состояться!
(Роман Борисов. Алый лебедь)
Весьма редко, но всё-таки бывали случаи, когда трибуналы пересматривали дела осуждённых и отменяли приговоры, что, естественно, снимало с них и наказание штрафбатом. Например о том же командире 191 штрафной роты 48 Армии, майоре Коровине. В отношении его трибунал вскоре пересмотрел дело и вынес постановление об оправдании. Конечно же, майор отправился командовать своей штрафротой. Но подобные случаи были очень редкими, и я не помню случая, чтобы командир, направивший в штрафбат или штрафроту подчинённого без суда, своими правами, отменил бы свой приказ и вернул подчинённого.
Основания для освобождения лиц, отбывающих наказание в штрафных частях, или искупление вины, как это установлено Положением о штрафных батальонах (армейских ротах) Действующей армии, имели, как и наказания штрафбатом, тоже три градации. Самое первое - в отношении совершивших подвиг, т.е. проявивших исключительное мужество и храбрость в виде поощрения - досрочно решением военного совета фронта (армии) по ходатайству командира штрафного войскового подразделения. Вторая - искупление кровью, т.е. получение ранения с госпитализацией. И третья - отбытие срока наказания (1-3 м-ца).
Гибель в бою считалась почётной, наравне с гибелью сотен и тысяч честных, не имеющих никакой вины перед Родиной, и снимала всякую вину при любом сроке наказания.
И всё-таки фраза Сталина из приказа N227 «искупить кровью» продолжает быть основной при рассуждениях о штрафниках. Однако рассмотрим именно самое первое основание - подвиг, боевое отличие. До сего времени мало что известно о многочисленных, порой массовых примерах доблести и героизма, проявленных штрафниками. Нарушившие закон, но сохраненные для армии воины, подвигом, часто в короткий срок искупали свою вину. Наступал момент внутреннего преображения, момент осознания готовности к самопожертвованию, и эти люди становились едины в том, что в бой шли, как на молитву. Уже в марте 1943 года военный трибунал Воронежского фронта снял судимость с 767 «штрафников» досрочно.
Приведём официальные цифры, позволяющие судить, кто и как покидал штрафные части за декабрь 1943 г., когда только наш 8-й и 33-й ОШБ Белорусского фронта понесли большие потери в боях под белорусским Жлобином, да шли ещё Киевская оборонительная и Нижнеднепровская стратегические наступательные операции Украинских фронтов, Городокская наступательная операция войск 1-го Прибалтийского фронта, не считая боёв «местного значения». Так вот, только за декабрь 1943 года из всех штрафбатов и штрафрот выбыло: 4 885 - досрочно, то есть за боевые заслуги, 5 317 - по отбытию срока. За то же время примерно 10 800 освобождены по ранению, и 5 440 погибли. Сопоставим эти цифры: без «пролития крови» освобождено примерно столько же, сколько по ранению, а погибших лишь немного больше, чем освобождено за подвиги. И ещё одна цифра: соотношение погибших и раненых 1:2. Вот несколько конкретных материалов, свидетельствующих о том, как штрафники решали проблему своей реабилитации проявлением исключительного мужества и храбрости.
Мы рассказывали уже, как «летчика от бога», Героя Советского Союза Георгия Костылева от штрафбата не спасли ни слава лучшего летчика Балтфлота, ни геройское звание, и что через некоторое время капитан Костылев, получивший штрафбат за то, что избил тылового майора-интенданта, в прежнем офицерском чине и Героем Советского Союза вернулся в авиацию, воевал в составе 4‑го истребительного авиационного полка Балтийского флота, сбил немалое количество вражеских самолетов. В 1944 г. Костылев был назначен главным инспектором истребительной авиации Балтийского флота.
А вот другой случай, уже с «штрафницей». Приказом N 190 от 26 августа 1943г. командир нашего 8 ОШБ подполковник Осипов объявляет: «В период наступательных боёв в районе деревни Соковники боец переменного состава Лукьянчикова Пелагея Ивановна, исполняя должность санитара роты, самопожертвенно, презирая смерть, оказывала помощь раненым на поле боя. В боях с 15 по 24 июля ею вынесено 47 раненых бойцов с их оружием. Отмечая героизм товарища Лукьянчиковой, объявляю ей благодарность и представляю к правительственной награде». Как удалось установить, Пелагее Ивановне было 27 лет, она была награждена и восстановлена в офицерских правах, но погибла в боях в Польше 2 февраля 1945 года уже не в штрафбате.
Американский военный писатель и историк Альберт Акселл в книге «Герои России. 1941-1945» писал: «Некоторые авторы предпочитают подчеркивать присутствие заградительных отрядов вдоль линии фронта позади русских войск..., и что героические поступки их были далеко не добровольными, что "русский мужик" сражался хорошо только благодаря железной дисциплине, наведенной комиссарами, и из-за страха наказания. Такие аргументы неправдоподобны, один только страх не способен сделать людей героями».
Взять к примеру, опять наш штрафбат. В дерзком 5-суточном рейде у Рогачёва по тылам немцев (явно же без «заградчиков»!) в феврале 1944 года, всех раненых не «пристреливали», как врут о нас записные лгуны, а даже убитых вывезли. За мужество, героизм и боевые подвиги, совершённые при выполнении особо важной боевой задачи, что подтверждают документы ЦАМО РФ, по ходатайству командира батальона Осипова решением Командарма Горбатова и Командующего Фронтом Рокоссовского, почти 600 человек из 800, то есть 75 % досрочно освобождены. Все они бескровно искупили свою вину, в то время, как освобождены по ранению только 27, и полностью отбывших сроки наказания 48. Отдали свои жизни за Родину - 23 офицера-штрафника, то есть всего около 3%. Так, что байки, будто за штрафбатами всегда были заградотряды, раненых добивали, и из штрафников почти никто живым не возвращался, уже даже и не миф, а злонамеренная ложь.
Из Положения о штрафных частях известно, что за особые боевые заслуги штрафники могли награждаться орденами и медалями. Вот этому примеры.
В операции «Багратион» наш штрафной батальон совместно с полком 38 гвардейской дивизии завершал окружение брестской группировки немцев из 4-х дивизий. В течение более 3-х суток мы удерживали бесчисленные попытки фрицев вырваться из кольца. По представлению комбата Осипова командующий 70 Армией генерал Попов В.С. приказом N078/н от 8.08.1944 года «За образцовое выполнение боевых задач командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, и проявленные при этом доблесть и мужество» наградил орденами и медалями 66 бойцов-переменников, то есть почти 10% штрафников».
При этом из них 10 орденами «Отечественная война 2 степени», 4 - орденом «Красная Звезда», и 52 штрафника медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». И ни одного ордена «Славы», которые не были в почёте у штрафников-офицеров, так как будучи орденом солдатским, он выдавал на груди офицера его пребывание в штрафбате, чего многие не хотели рекламировать. Учли и это, всё понимающие комбат Осипов и командарм Попов, воевавший за Брестскую крепость ещё в 1941 году, о чём мне сообщили из Мемориалного музея «Крепость-герой».
Представляете, каков был накал тех боевых дней и часов, как проявили там своё искупление «парии войны», которых, по мнению «знатоков», в атаку поднимали только «заградотрядовские» пулемёты. И как высоко оценило командование армии этот истинный подвиг героев, хотя давно известно, что далеко не все штрафники, заслуживавшие наград, их получали, ведь, образно говоря, из его подвига «вычиталась» вина, за которую он попал в штрафбат. И даже многие представленные к наградам, не попадали в приказы или указы о награждении.
За бои на Наревском плацдарме генералом Батовым П.И. приказом по 65 армии N458/н от 11.11.44г. награждено всего по армии 49 человек, в том числе по 8 ОШБ орденами и медалями 11 офицеров командного состава, и ни одного штрафника. Видимо, комбат Батурин не представил из них никого, или Батов посчитал это излишеством.
Что касается генерала Батова, я не раз отмечал в своих книгах его негативное отношение к штрафникам-офицерам. Но вот у меня появился ещё один документ - наградной лист на женщину-колхозницу, подписанный командиром 33 ОШБ, входившего в январе-феврале 1944 года в состав 65 армии. Краткое содержание этого документа: Колхозница села Чистые Лужи Головач Анастасия Кондратьевна в возрасте 72 года, являясь проводником подразделения 33 ОШБ на передний край, под артогнём противника первая самоотверженно взялась за тушение огня на подожжённом немецким снарядом складе боеприпасов, разбросала ящики с боеприпасами, залила их водой, чем предотвратила взрыв боеприпасов, сохранив их.
Командир 33 ОШБ подполковник Кащенко представил в штаб 65 Армии наградной лист к медали «За отвагу». После составления наградного материала Анастасия Головач была тяжело ранена.
Командарм Батов снизил награждение до медали «За боевые заслуги».
Однако командующий фронтом генерал армии Рокоссовский исправил несправедливость решения генерал-лейтенанта Батова и собственноручно записал: «Достойна награждения орденом «Красная Звезда».
В боях за Варшаву, Штаргард, Альтдамм отдельным по 8 ОШБ приказом N453/н 11.04.45г. Командующим 61 армии генерал-полковником Беловым П.А. всего награждено 34 человека, в том числе комсостава11, сержантов 2, а штрафников 21, в том числе орденами: «Отечественной войны 1 степени» -1, второй степени -2, «Красной Звезды» - 4, «Славы III степени» -4, медалью «За отвагу» -10. Такое впечатление, что комбат Батурин специально представлял к солдатскому ордену «Славы» тех, кто снова станет в офицерский строй.
Рассмотрим примеры другой формы искупления - искупления кровью, ранением в бою. Досрочное снятие судимости военные трибуналы проводили прямо в расположении батальонов или рот, что утверждалось в приказах по фронту или армии. Например, в отношении бывшего военнопленного Семёна Басова Приказом Войскам Центрального Фронта N 0601 от 25.08.1943 г. за подписью Командующего фронтом генерала армии Рокоссовского и члена Военного Совета генерал-майора Телегина, значилось: «Проявивший в боях на фронте мужество, отвагу и получивший ранение в бою, отчисляется из Штрафного батальона, восстанавливается в правах начальствующего состава и препровождается на ранее занимаемую должность бывший инженер технической роты 409 Отдельного Строительного батальона Киевского Укрепрайона военинженер 3 ранга тов. Басов Семён Емельянович. В боях действовал смело и решительно, будучи наблюдателем, смело выдвигался за траншеи переднего края, своим наблюдением добывал ценные сведения о противнике. 15 июля 1943 года ранен и госпитализирован». После штрафбата капитан Басов строил мосты и переправы через Вислу, Буг, Одер, много раз награждён орденами.
Аналогичным Приказом N 0615 «проявивший в боях за Родину мужество и отвагу и получивший ранение в бою, отчисляется из штрафного батальона, восстанавливается в правах офицерского состава и назначается на ранее занимаемую должность Лебедев Максимилиан Сергеевич. В боях действовал смело и решительно. В отражении неприятельской атаки 17.7.43 ранен и госпитализирован». К сожалению, Максимилиан Сергеевич Лебедев от тяжёлого ранения скончался в декабре 1943 г. в Ташкентском эвакогоспитале N 3668/69, борясь за жизнь почти полгода.
Я уже не раз упоминал о том, что у нас в штрафбате были не единичными случаи, когда раненые штрафники оставались в боевых порядках, и уже получив право покинуть поле боя, из боевой солидарности оставались там, получая более тяжёлые ранения, или даже погибая.
Хорошо помню, когда я лечился в госпитале после тяжёлого ранения под Брестом, и выписался одновременно с одним штрафником, рассказавшим мне историю своего ранения.
Он и его друг были легко ранены, добрались до медпункта, им оказали нужную помощь, перевязали раны и предложили самостоятельно добраться до эвакопункта, с которого их отвезут в медсанбат. Его коллега по ранению вдруг заявил, что хочет вернуться в свой взвод и помогать боевым друзьям, которых из-за того, что оба они выбыли из строя, осталось меньше, и предложил ему идти с ним. А убедил сделать это единственной фразой: «у тебя совесть-то, наверное, ещё не убита, а только тоже слегка ранена!». И оба вернулись на линию огня, сражались, пока друг не погиб, а мой собеседник получил второе, уже тяжёлое ранение, с которым и попал в госпиталь. Мне очень жаль, не запомнил фамилии и звания этого бойца-офицера.
Имеются, например, сведения о том, что отбывавший наказание в штрафбате Волховского фронта старший лейтенант Белоножко, будучи тяжелораненым (у него почти полностью оторвало ступню ноги), сам отрезал ее ножом и, не оставив поля боя, продолжал вести огонь по противнику. Мне, к сожалению, не удалось установить дальнейшую судьбу старшего лейтенанта Белоножко.
Но вот другой пример. В книге памяти Жлобинского района Белоруссии опубликована статья корреспондента Андрушкевича Б.К.:
«33-й Отдельный фронтовой Штрафной Батальон на Жлобинщине.
...Комбат майор Мурза умелым манёвром захватил Малые Козловичи. Восточнее Антоновки батальон встретился с танками противника. В этом бою особо отличился боец Прохоров. Он, вооружённый бутылками с горючей смесью, пополз навстречу танкам. Но одна бутылка, разбитая вражеской пулей или осколком, воспламенилась. Прохоров вспыхнул, как факел, но не повернул назад, а, встав во весь рост, рванулся к танку и упал на него, разбив о броню вторую бутылку. Танк загорелся. Задача батальона была выполнена. Военный Совет Белорусского Фронта отметил героизм и мужество 33-го ОШБ и снял судимость со штрафников, которые были восстановлены в офицерских званиях, назначены на командные должности.
33-й ОШБ обеспечил успех 348 стрелковой дивизии.
Б.К. Андрушкевич»
Мне пока не удалось установить, был ли награждён посмертно боец-переменник 33-го ОШБ Прохоров, но я не располагаю документами, подтверждающими случаи посмертного награждения штрафников, сознательно отдавших жизнь за возвращение честного офицерского статуса. Если и были, то именно без возвращения его офицерского статуса, как это произошло с бывшим лейтенантом Владимиром Ермаком в 14 ОШБ Ленинградского фронта, где проходил службу рядовым, вернее отбывал наказание, командир взвода лейтенант Ермак Владимир Иванович. О нём мы говорили в первой части статьи. В разведке боем 19 июля 1943 года с целью захвата «языка», когда Владимиру Ермаку под огнём противника гранатами не удалось подавить пулемёт дота, он кинулся к амбразуре и упал на неё, ценой своей жизни обеспечив батальону выполнение боевой задачи, повторив подвиг Матросова. Надо полагать, если обычный воин, не штрафник, шёл на подвиг смертельного риска, влекомый осознанной жертвенностью во имя Родины, то штрафник шел на смертельный риск не только из любви к Родине, но и из покаяния перед ней за осознанный грех и прочувствованную вину.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1944
года «красноармейцу» Ермаку
Владимиру Ивановичу присвоено
звание Героя Советского Союза (посмертно). Получается, что ради сохранения
табу на упоминание штрафных батальонов, Героя Советского Союза официально лишили
права восстановления в офицерских правах. Не «выплеснули ли с водой ребёнка»,
не отказываемся ли мы и сегодня от очень ценного, необходимого в своей истории,
вместе с чем-то ошибочным, заложенным в прежних приказах и положениях?
Так Герой Родины Владимир Ермак и числится до сего времени красноармейцем, а не лейтенантом, пожертвовавшим сознательно своей жизнью ради Отечества и ради сохранения офицерской чести. И в Указе, и в других официальных документах, касающихся его геройского звания, Владимир Иванович Ермак так и числится рядовым стрелком 14-го отдельного стрелкового батальона (а не лейтенантом штрафбата!) Ленинградского фронта.
Действовало незыблемое правило: штрафника априори не могли назвать Героем официально, вот и маскировали их, хотя проще было обозначить его офицерское звание, которое он восстановил геройским подвигом. Авторам этой «маскировки» невдомёк, что отдельных стрелковых армейских батальонов с таким номером просто не могло быть. Но запрет на упоминание штрафных частей существовал тогда, как видно, это «табу» живо и сегодня.
В Санкт-Петербурге есть улица имени Володи Ермака, он похоронен и увековечен в мемориале «Синявинские высоты». В 1997 году в сквере на площади Кулибина в в том же Питере на народные деньги был установлен памятник Герою. В столице Белоруссии Минске есть улица и переулок Владимира Ермака. И везде лейтенант так и числится рядовым. Как вопреки народной мудрости, «из хорошей песни слов не выкинешь«, а тут выкинули безжалостно.
Перейдём теперь к примерам другого исхода искупления. По документам ЦАМО РФ, комбат того же 14-го ОШБ Ленинградского фронта майор Лесик, и его заместитель по политчасти капитан Соболев, в своём докладе сообщали: «23.01.1943 штрафница, бывший младший лейтенант Малова Анна Александровна, оказывая первую помощь раненному ком. взвода младшему лейтенанту Кутузову при минометном налете противника прикрыла его собой, а сама погибла...» Другой случай: при взятии ротой нашего 8-го штрафбата города Альтдамм на северной излучине Одера, мы встретили упорное сопротивление немцев. Этот сравнительно небольшой город представлял собой единственную и почти на всем протяжении прямую, достаточно широкую улицу, вытянутую вдоль берега Одера, и застроенную каменными зданиями. Восточная часть города-улицы была обращена к нам тыльной стороной основных застроек, хозяйственными дворами, огородами и захвачена была быстро, как говорится, на одном дыхании, хотя сопротивление немцы и здесь оказали упорное, потери у нас были ощутимые.
Другая сторона этой улицы ощерилась бесчисленным множеством подвальных окон каменных зданий, превращенных фрицами в целую цепь ружейно-пулёметных амбразур. На просьбу комроты Бельдюгова выкатить на прямую наводку противотанковые пушки, командир полка, в составе которого мы действовали, почему-то не откликнулся, может, этих пушек близко не оказалось. Попытка заменить артиллерию ручными гранатами ничего не дала, до этих амбразур практически ни одной гранаты не добросить, да и не попасть. И стрельба из ПТР по окнам-амбразурам ожидаемого эффекта не приносила
Оставалось решить, как захватить эту гранитную, почти 200-метровывую линию пулемётных дотов на противоположной стороне улицы города. И в этот момент ко мне, приставленному комбатом Батуриным дублёром к командиру роты штрафников, подползли взводный Алексей Афонин со штрафником. Помнил, что какая-то боевая «птичья» фамилия была у него. Только в 2014 году в документах ЦАМО РФ мне удалось установить, что это был Соколов Фёдор Алексеевич. Они предложили невероятно смелую, но, как мне показалось вначале, невыполнимую идею: Соколов, собрав максимальное количество гранат в карманы и противогазовую сумку, попытается преодолеть улицу, изобразив перебежчика. Достигнув противоположной стороны улицы, он, прижимаясь к стенкам домов, чтобы его не смогли достать фрицы огнём из своих амбразур, будет забрасывать по одной-две гранаты в них, и таким образом подавит эти огневые точки.
Не мог я сразу согласиться с этим вариантом. Но не потому, что не доверял штрафнику, просто потому, что ротой командовал не я, а Иван Бельдюгов, а я был только дублёром, на «всякий случай». Штрафник же шел на смертельный риск сам, и понимали мы его правильно. Возможно, и сам он тоже не видел другого выхода. Наверное, нет человека на войне, который не опасался бы пули или осколка от снаряда в бою. Но у бывшего офицера с устоявшимся командирским сознанием в данной ситуации вопросы личной безопасности отступили на задний план. Так бывает и у большинства настоящих фронтовых командиров.
Не мог я согласиться с этим предложением еще и потому, что теперь и штрафник Соколов, и лейтенант Афонин были не мои подчиненные. Посоветовал Афонину доложить свое предложение вначале командиру роты. Бельдюгов одобрил этот план и дал подробнейшие по этому поводу указания остальным взводам, обязав их довести до каждого бойца смысл задуманного их товарищем, и обеспечить правдоподобную имитацию огня по «перебежчику-предателю», не забывая держать под огнем и окна-амбразуры, и безопасность своего боевого товарища.
Собрали ему две противогазные сумки ручных гранат, да он еще и свои карманы набил ими. Выбрав момент, он прополз немного вперед, вскочил, бросил на землю свой автомат и с поднятыми руками, в одной из которых была какая-то белая тряпица, заорал во всю мочь: «Нихт шиссен! Нихт шиссен!» (не стрелять!). Петляя и падая, устремился он к домам на противоположной стороне улицы, а рота открыла дружный огонь «по перебежчику». Как мы все волновались за нашего смельчака! Удастся ли эта, на первый взгляд, безумная затея, и не погибнет ли зря этот храбрый боец, не добежав до заветной цели?
Как же радостно нам стало, когда ему удалось, наконец, прижаться к стене одного дома. Буквально вдавливаясь в стену, «прилипая» к ней, он начал медленно подбираться к ближайшему подвальному окну. Бросив в него одну за другой две гранаты, примерно с двухсекундной задержкой каждую, чтобы фрицы не успели выбросить их из подвала и, дождавшись взрывов, перебегал к другому окну. И так, от амбразуры к амбразуре, с уже приготовленными гранатами, уверенно двигался вперед. А позади него эти, только что изрыгавшие смерть огневые точки, замолкали одна за другой.
Пожалуй, здесь я соглашусь с мнением командира 11-й отдельной армейской штрафной роты 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта, лейтенантом Владимиром Ханцевич. Сейчас ему 90 лет, живет он в Хабаровске. Вот что он рассказывал: «На раненых составлялись так называемые реляции (письменное донесение). Они рассматривались военным трибуналом, который и принимал решение о снятии с них судимости. Подвиг не раненого штрафника должен быть равноценен подвигу бойца, который достоин звания Героя Советского Союза, тогда он искупал свою вину подвигом и с него снимали судимость».
Вот и с подвигом Соколова примерно такая же история. Он был за него награждён орденом Славы 3 степени, хотя правда, не грудью, не телом своим, но беззаветной храбростью с многократным риском для жизни подавил не одно, а десяток пулемётных гнёзд, обеспечив успех всей роте.
В связи с этим скажем, что не только по отношению к штрафникам, но даже к их командирам, штрафбаты или ОАШР, в которых они совершали геройские подвиги, запрещалось именовать действительными названиями, и потому «маскировали» их под обычные войсковые части или подразделения.
По официальным документам капитану Константину Захаровичу Чоловскому, командиру 261-й отдельной стрелковой роты 106-й Днепровско-Забайкальской стрелковой дивизии 65-й армии Центрального фронта Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 октября 1943 присвоено звание Героя Советского Союза. На самом деле, капитан Чоловский тогда командовал 261 ОАШР 65 Армии. Эта штрафная рота, действовавшая в составе 106 дивизии, 15 октября 1943 года в числе первых переправилась через Днепр, и с боем овладела двумя линиями вражеских траншей, способствуя успешному наступлению других подразделений. Только за день боев 15 октября 1943 года рота Чоловского уничтожила 368 гитлеровцев. В ходе сражения командир роты был дважды ранен, но не покинул поля боя. Из 208 бойцов, рота потеряла убитыми и ранеными 126 человек (~60%).
Надо сказать, что маскировку штрафной роты под стрелковую провели неудачно: в дивизии не могло быть «отдельной стрелковой» роты, да ещё с таким большим номером 261! После войны К.З.Чоловский продолжал службу в армии. В 1952 году он окончил Военную академию имени М.В.Фрунзе, а в 1959 году - Военную академию Генерального штаба. С 1970 года полковник Чоловский К.З. - в запасе. Скончался 30 декабря 1981 года, похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.
Капитану Зие Мусаевичу Буниятову (Зия Муса оглы Буниятов), присвоено звание Героя Советского Союза тоже без упоминания должности командира 123 штрафной роты 5 Ударной Армии 1 Белорусского Фронта, назвав её мифической 123 отдельной стрелковой ротой 5 Ударной армии, будто отдельные стрелковые роты с такими номерами действительно существовали. Во время Висло-Одерской операции рота преодолела тройную линию обороны противника, вышла глубоко в его тыл, захватила заминированный мост через реку Пилица, сохранив его невредимым, и удерживала его до подхода основных сил. В бою было уничтожено 100 солдат противника, 45 взято в плен. Захвачено пять 6-ствольных миномётов и 3 орудия. Из 670 солдат роты в живых осталось 47 человек. Всех уцелевших наградили боевыми орденами.
Ещё один пример: старший лейтенант Михаил Иванович Кикош стал Героем Советского Союза в октябре 1943 г. По некоторым сведениям, он в это время командовал 3-й штрафной ротой 65-й армии, официально же он «командир роты 120-го стрелкового полка 69-й стрелковой дивизии Центрального фронта.
Приведенные факты и документы напрочь опровергают измышления патологических врунов, «любителей правды», а точнее - любителей поисков всякого рода небылиц в истории Великой Отечественной войны, в том числе, и особенно, в истории штрафных частей.
Таковы в основном преступления в военное время, каравшиеся специфическим для того времени наказанием - штрафбатом или штрафротой. И наиболее реальные градации искупления вины, действительной или мнимой, доказанной судом или объявленной правом командира, иногда и не разумно применяемым. Но, что было, то было. Важно, чтобы к этому более не пришлось прибегать.
Наверное, для того, чтобы развенчать «знатоков штрафбатов и заградотрядов», убедительнее не скажешь, чем в документе штаба 3 Армии «Описание боевых действий 3 Армии в Рогачёвской операции в период с 21 по 25 февраля 1944 г», где в разделе «Выводы по действиям родов войск», применительно и к «штрафной пехоте» сказано: «В штурме неприступного Днепровского берега, русская пехота лишний раз показала блестящие качества. Упорство, смелость и ярость, с какой она штурмовала отвесные обрывы под огнём противника, воскрешают в памяти героические примеры Измаила и Плевны. Лишний раз подтвердилось, что при ясном понимании своей задачи и хорошем руководстве со стороны офицерского состава, наша пехота способна творить чудеса».
Поэтому современная «стыдливость» в признании героизма всех попавших в штрафники, но оставшихся истинными патриотами, по крайней мере, неуместна, и пора признать силу и действенность советского патриотизма, и не стесняться их признавать публично, и утверждать на памятных местах Великой Отечественной войны, как это сделано уже в Рогачёве и Калининграде.
Памятный камень в Рогачёве в честь командира офицерского штрафбата полковника Осипова.
Стела 10му ОШБ, 128 и 129 ОАШР, установленная под Калининградом.
Совершенно нормальным и уместным было бы и всеобщее признание своеобразной памятной даты в нашем Отечестве - Дня штрафбатовца 28 июля, как исторической даты издания Приказа «Ни шагу назад» в самое опасное для нашей Родины время Великой Отечественной войны, когда в чём-то провинившиеся офицеры, сформированные в штрафбаты, находили в себе мужество героически искупать свою вину перед Родиной, совершать акты душевного покаяния и возрождения высокого патриотизма.
Дело за пониманием этого властей предержащих.
Бывший командир роты 8-го офицерского штрафбата 1-го Белорусского Фронта,
Лауреат литературной премии им. Маршала Л.А. Говорова,
Действительный член Академии военно-исторических наук,
Почётный гражданин города и района Рогачёв Республики Беларусь
Генерал-майор в отставке
Александр Пыльцын
