«Укрой меня в тиши Своей...»

Прочь хочется бежать, подальше скрыться

от пресловутых ритмов жизни мнимой,

всё видя: как бездарность веселится,

как глупость предстает непобедимой.

Тщеславие карабкается выше:

по головам, костям - чему попало,

а иногда, мне кажется, что слышу

вой алчущий голодного шакала ...

Осталась недописанной страница -

за суетным и ночи не хватает,

а руки уж готовы опуститься,

но, слава Богу, свет не оставляет.

2002 г.

* * *

Шаг ускоряя пройду незамеченной,

день проползает во мгле обесцвеченной.

Ветер порывами резкими меток,

и нагота бесприютная веток.

Зябко - от холода ёжусь невольно,

мне почему-то становится больно -

жалко природы, так скованно спящей,

как дотерпеть до зимы настоящей?

Как обойтись без простудных последствий?..

Но вот снег, снег, снег - наконец-то!

2001 г.

* * *

От небесной обители

новогодний наряд -

этот плавный, медлительный

снегопад, снегопад.

Красотою неброскою

совершенства достиг,

в нём шагов отголосками

музыкальнейший скрип.

Невесомою ношею

(и расстаться-то жаль!) -

снег, на плечи наброшенный,

как пуховая шаль.

И какие-то смутные

на граничной черте

суть прозренья минутные

в суете, в суете.

2001 г.

ПОЛУСОНЕТ

Предчувствий горечь отгоняя прочь,

как в сон мятежный окунулась в ночь,

парила над тоской незрячих окон

в безбрежности сиреневых волокон,

в осколках звёзд с их одиноким тленьем

и думала, что в том мое спасенье.

В правдивость необдуманного слова

хотела верить ... И ошиблась снова.

1991 г.

* * *

Белизна крыла

или сумрак ночи

надо мной пророчит

и лишает сна.

Красоту любя,

но стремясь к искомым,

этот взгляд из комы

обращён в себя.

Острый, словно нож,

зрячий так завидно,

что бывает стыдно

за чужую ложь.

За поспешность дел

и болезни роста,

сквозь покой погоста

ощутив предел.

1994 г

* * *

Как сладостен покой твой безмятежный,

мой город, затерявшийся вдали...

Безлюдно. Только белые шмели

запутались в потоке хлопьев снежных

и рифмами ложатся на ладонь.

Здесь фонарей мерцающий огонь

мне освещает улиц ровных строки,

застывшие в ажурной поволоке

задумчивости полные дома.

Листает ветер нужные страницы,

сомнениям помогут проясниться

и мудростью поделятся тома.

А музыка подарит вдохновенье,

гармонией выстраивая звуки,

в муку я перемалываю муки

на мельнице, зовущейся терпеньем,

отбрасывая горы шелухи ...

А, может быть, учусь писать стихи.

1991 г.

* * *

ПИАНИСТКА

Бабушке моей - Зинаиде Арцишевской

Не вяжи мне носки и шапки,

столько лет, а - одни заботы,

разве можно стремиться в бабки,

так искусно сплетая ноты?

Столько лет, а - такая юность,

легкость звуков, полеты пальцев,

жизнь - движенье, долой угрюмость!

Вальсы, вальсы и снова вальсы!

Романтичный налет печали -

ты, наверное, помнишь это:

многолюдно в огромном зале,

лоск движений и блеск паркета.

Лиц мельканье и ног усталость,

шелест юбок и пена кружев,

кружит, кружится вихрь,

осталась капля ночи

и так ей нужен

вальс ...

До утра не сомкнутся веки,

плеч в шелках не согнут заботы,

ты, рождённая в прошлом веке,

так искусно сплетаешь ноты.

1995 г.

* * *

Сказкой очарованные были,

ностальгии вырвавшийся стон -

старый дом под крышею со шпилем,

с деревянным кружевом окон.

Детства неистёршиеся меты,

дар судьбы, которой не кляну,

что за дух сберег его от Леты

и от бомб в последнюю войну?

Нет, не страж - задумчивая липа,

не - немым укором беглецу

у калитки, радостно открытой,

у тропинки к ветхому крыльцу.

Дальше - вверх по лестнице скрипучей

под защиту родственную стен ...

Здравствуй, больше ты меня не мучай,

я к тебе вернулась насовсем.

1995 г.

* * *

Пролететь, пробежать безоглядно,

за собою не помня греха

по извилинам лестниц парадных

с их покоем коврового мха.

Озорством, мне присущим когда-то,

пронестись, как шальная стрела,

под прикрытием спутниц крылатых,

своего не поранив крыла.

И волной разбудить спозаранку

берег дальний у старых камней,

где громады воздушного замка

никогда не бросают теней.

Берег детства ... Милей год от года,

и так нужно все это спасти...

Тени жмутся у чёрного входа

и настойчиво просят:"впусти".

1995 г.

ОСЕНЬ. ПАРИЖ. ФОТОЭТЮД

Листья последние гонит

ветер. Поблекшая муть

красок портрета на фоне

так обнажающей суть

осени ...

Фотогенично

это лицо. Хоть и серо

небо. Глядят саркастично,

недружелюбно химеры -

тщетно ...

Зовут по соседству

разного рода приманки:

памятью мира детства

жалобный глас шарманки

манит своею властью

мелочно, за монеты,

всем предоставить счастья,

свернутого в билеты.

1994 г.

* * *

Дар понимания картины

как будто - плетью по глазам.

И так опасна вязкость тины,

но есть целительный бальзам

на раны, всхлипнувшие тихо,

на раны, ноющие тупо,

не знать бы им похуже лиха,

не видеть бы себя сквозь лупу

и не лелеять боль - тем паче.

Неведающих не корю,

не сетую и - нет, не плачу -

терплю, молюсь, благодарю.

И не оспариваю снова -

зачем, коль лучшее постиг?

Если сначала было Слово,

А уж потом - истошный крик.

Кричать? Бессмыслицей чревато.

Или оставить все, как есть?

Среди орущих горлохватов

пером отстаивая честь,

им объясняя исступленно

о всепрощении любви ...

Зови меня умалишенной,

только бесчестной не зови.

1995 г.

* * *

Благодарю Тебя за все печали -

лечебный дар благой Твоей руки:

и за врагов, которые оклеветали,

и за друзей, которые предали и продали

за серебреники, а за пятаки.

2002 г.

* * *

Как же это возможно -

просто так, сгоряча?

Пепел пыли дорожной,

ветер в полах плаща.

Заколочены ставни -

быть ли снова беде?

Вызов, брошенный камнем,

и - круги по воде.

Сколько времени - даром

и врагов за углом,

лучше б чай с самоваром,

да за круглым столом.

Улыбаться бы чаще -

как в начале пути ...

Горизонт уходящий -

значит, нужно идти.

1996 г.

* * *

Всё так же неподвижны горы,

им век - как день.

А мне - протиснувшись сквозь шторы

в дремоту, в лень,

пучками утреннего света

глядит в окно

вдаль ускользающее лето -

ещё одно.

Всё так же многое тревожит -

дань ремеслу,

но лодка движется и всё же -

хвала веслу!

Мелькают дни, замкнув, как в клети,

часы в кругу.

Хвала тебе, маяк, что светит

на берегу!

1995 г.

* * *

Уж ты ль не знал какая мука -

вразрез с теченьем общим плыть?

Что этот мир прекрасных звуков

таким крикливым может быть?

Он может стать ночным кошмаром

иль днём сводить тебя с ума,

счастливчик, - обладатель дара,

заложник этого ярма.

Как достучаться прямо в души,

когда не в силах изменить

того, кто не способен слушать,

и любит много говорить?

А добродетельность фасада,

во всём как будто зная толк,

не пожалеет капли яда,

чтобы навеки ты умолк.

1997 г.

* * *

Прощание уже не за горами.

Напутствие? Но не для окрылённых!

Мне странно видеть вас под номерами,

страницы - дань ночей моих бессонных.

Знакомые с разладом и с любовью

наследницы нечаянного взлёта,

из переплетов вырванные с кровью,

опять готовы вы для переплёта.

В дороге, не измеренной верстами,

всё разделив до капли и до крошки,

нам мёд не пить (моими-то устами!)

души не втиснуть в яркую обложку.

А надо ли стараться что есть мочи?..

Не Стаей Белой - маленькою стайкой,

Мои пронумерованные ночи,

Летите. Я вам больше не хозяйка.

1996 г.