Маленькая девочка не знала, что такое большая температура. Ей было жарко, душно, тяжело и одновременно радостно оттого, что обстановка в доме как-то изменилась и открылись неизвестные и незнакомые стороны жизни предметов. Асе казалось, что она действительно проваливается куда-то под пол, где, оказывается, живут знакомые и незнакомые люди. Потом взлетает сквозь пол и стены высоко в небо и приземляется на соседней улице, не чувствуя себя чужой среди людей. И все это не казалось ей глупой ерундой, а на самом деле являлось настоящей жизнью. Пытаясь понять что-то очень важное, что постоянно ускользало от ее сознания, она напряженно сжимала зубы и вдруг начинала внутренне расти, расти, становиться огромной, невероятной, бесконечной, даже больше чем их дом, и соседняя улица, и все небо над ней...
Ее возвращал в постель голос мамы, легкое прикосновение ее прохладной руки превращало Асю в маленькую, легкую почти невесомую и несуществующую девочку с разгоряченным лбом и высокой температурой. Ася приоткрывала глаза и смотрела на фотографию в рамке, с которой подмигивали и улыбались мамины однокурсники. Как горох, рассыпанные по полю лица в медальонах начинали дрожать и медленно двигаться, меняясь местами друг с другом. Ася знала с детства, где на фотографии находились красивые девочки и мальчики, а где некрасивые, она любила разглядывать незнакомые лица, поднявшись на цыпочках на диване, а теперь невозможно было проследить, которое - где: все так смешалось, слилось и расплылось...
С краешка к рамке была прикреплена любимая Асина открытка, подаренная ей в детском саду мальчиком Витей на 8 марта. На открытке была изображена маленькая девочка с большим красным бантом, протянувшая руку навстречу серому, большому и страшному слону. Ася никогда не видела слонов и очень восхищалась смелой этой девочкой. Ася никогда не думала, что слоны на открытках могут передвигаться, но этот слон качался из стороны в сторону, топтался на месте и плавно плыл навстречу девочке. Он приближался к ней все ближе и ближе, такой огромный, темно-серый, непонятно что задумавший, а девочка по-прежнему стояла, доверчиво протянув ему навстречу руку.
- Мама! - вскрикнула Ася, - Слон! Сон! Останови его! Он растопчет девочку!
Слон, будто испугавшись крика, встал на свое прежнее место, затем, пошатнувшись, снова стал плыть к девочке.
- Мама!- заплакала Ася.
- Чшшш... - прошептала мама, чем-то холодным и мокрым вытирая ее лицо, - Сейчас придет доктор.
- Убери ее, забери ее оттуда, он идет! Он растопчет ее!
- Тихо, тихо, - успокоила ее мама, - Я уберу.
Ася обессилено закрыла глаза. И вновь стала куда-то проваливаться, взлетая все выше и выше, пока не оказалась в своем детском саду на летней веранде, где все дети усаживались в стеклянный лифт. Ася тоже села с ними, понимая, что все хотят подняться в небо, и только она одна знает, что лифт пойдет под землю. Она видела за прозрачными стеклами лифта металлические провода, ведущие в невидимую глубокую пропасть и никак не могла предупредить детей, чтобы они вышли из лифта - у нее не открывался рот и не шевелились руки. Она знала, что может выйти из лифта, но не уходила, потому что все дети не выходили, а она не могла спастись одна, оставить их и остаться без них на земле.
Все радовались предстоящему путешествии, и только Асино сердце замирало и останавливалось от ужаса. Она пыталась что-то сказать, но язык ее был чужым и бесполезным. Лифт загремел, задрожал, затрясся, Ася испуганно открыла глаза и увидела, что слон вновь стал приближаться к девочке и подошел уже так опасно близко, что все лица маминых однокурсников института сорвались в испуге со своих мест и стали летать по блестящему глянцу фотографии, как воздушные пустые шары.
- Мама, останови их, останови его, - заволновалась Ася.
- Кого остановить, доченька?
- Всех! Разве ты не видишь? Всех надо остановить. Они глупые, а он идет. Он всех растопчет: и ее и их.
- Хорошо, хорошо, - успокоила ее мама, - Я остановлю..
- Сейчас сделаем укол, будет полегче, - услышала она вкрадчивый мужской голос.
- Дяденька, останови его! - попросила она и воздушные шары из маминого института - некоторые наполненные лицами, некоторые уже пустые, поднялись стайкой над карнизом, над шторой окна, пролетели по потолку и исчезли за белой штукатуркой потолка.
Асю затрясло, кто-то стал ее грубо толкать в бок, кусать и колоть ее тело, она снова увидела лифт полный детей, они смеялись, визжали от волнения и восторга, предчувствуя полет. Лифт дернулся, загудел и медленно поплыл вниз. Стало темно.
- Я же говорила, - прошептала Ася, - Мы падаем в землю...
- Ничего страшного, - услышала она голос мамы и поняла, что мама осталась наверху, на земле, что ее нет в лифте, и даже обрадовалась этому.
Сквозь тонкие щели в стенах лифта сыпался черный песок. Ася подумала, что назад они подняться не смогут, потому что сухой, шелковый песок следом быстро засыпает яму и сказала маме:
- Я вернусь, не переживай.
Лифт вдруг перестал двигаться плавно, что-то оторвалось вверху, какая-то важная связь с миром, и он затрясся, зашатался, потом рванулся и стремительно полетел вниз. Асины ноги отрывались и взлетели над полом, Ася взмахнула руками и закричала:
- Ребята, делайте как я, машите руками, машите!
Она взлетела над детьми и в кромешной тьме, но видела ясно каждое лицо, перекошенное от ужаса и страха, будто возле ее виска включился фонарик.
- Это легко, летите, поднимайтесь! - кричала она онемевшим детям и видела, как послушно они стали махать руками. Сначала неловко, неуклюже, без веры, затем все сильнее, сильнее.
Ася видела, как некоторые из них стали отрываться от пола, подниматься выше других и те, которые не верили, тоже начинали махать руками.
- Давайте, ребята, давайте! - кричала Ася - Взлетайте!
Она стала подниматься и, разбив головой потолок лифта, взлетела стремительно и радостно внутрь какого-то сильного ветра, где ее подхватила на руки неведомая сила и держа на весу, дожидалась какой-то внутренней просьбы Аси. Но Ася трусила, понимая, что в результате этой просьбы она не сможет вернуться к маме. Тогда она начала падать медленно, легко и плавно, как невесомое перышко. Это было не страшно, падение завораживало, но она понимала, что конец этого сказочного полета ждет ее на дне летящего вниз лифта.
Ася слышала некий вопрос без формулировки, боялась сказать «да» и не могла сказать «нет». Она то падала, то поднималась величайшим усилием воли и снова чувствовала вопрос, и снова страшилась ответа, и снова начинала падать и снова собирала все силы, чтобы подняться... Пока вдруг не почувствовала, что более всего ей необходимо увидеть то, к чему и стремилась всегда ее душа. Ей нужно побывать там, куда ее так долго, осторожно и настойчиво приглашают.
Внезапно некие стены стали одна за другой резко отскакивать от нее со свистом, визгом, грохотом в разные стороны. Сознание Аси, набирая невыносимую, уничтожающую скорость, летело вглубь насыщенного звоном тумана, и оглушительный грохот внутри Аси не рождал ни страха, ни ужаса, ни удивления, а только нетерпеливое стремление достичь, наконец, цели, смысла, сути, оправдания этого полета.
Туман закончился резко, будто не рассеялся, а оборвался, как звук. Вся былая тьма исчезла, разбившись вдребезги о синее, блистающее небо, бирюзовую гладь воды и светлый песок берега.
Ася чувствовала, что стоит на берегу живого озера, но не на земле, хотя ощущала под ступнями ног неровность камешков. Она вся прикоснулась к сладкой тишине и растворилась мгновенно, в безмерном, безстрастном покое, в мягкой неге и теплой нежности иного мира, будто ее умное сердце превратилось вдруг в мягкого маленького неразумного котенка, которого ласково гладит ветерок.
Она почувствовала такое счастье, такую свободу, такую любовь, будто вся целиком состояла из крупинок этой немыслимо прекрасной, несказанно великой и невыразимо простой любви. И хотя тело ее было с ней и на была в своем теле, оно не мешало ей больше, не болело, не теснило ее доверчивое сердце и не было ему клеткой. Оно перестало быть тяжелым и чужим и стало родным и неотделимым от любви.
- Это - рай, - сказала Ася.
Она сделала несколько шагов по берегу, не отрывая глаз от синей дали , где сливались небо и море, и подумала, что где-то здесь, рядом с ней, должен быть Бог.
Еще не повернув головы, она уже знала, где Он стоит. Оглянулась и увидела Его.
Будто три человека одновременно вместо Аси смотрели в тот миг на Бога: один - из сердца, и он был счастлив абсолютно, другой - из ума - и он боялся и трепетал. А третий сомневался и отстоял молча поодаль отдельно от первых двух.
Господь оглянулся и посмотрел на нее через плечо. Ася пошла к Нему навстречу, дивясь своей дерзости и нисколько не сомневаясь, что перед ней - Сам Бог. Она уже знала, что встреча эта не навсегда, что ей необходимо спросить что-то главное, а потом вернуться к маме.
Светлые, длинные, волнистые волосы, синие, неяркие глаза, грубая, холщовая, длинная, до самых пят рубаха из ткани, похожий на льняной мешок, тонкий, плетеный пояс из таких же ниток, босые ноги... Он стоял на гладком, блестящем, черном камне возле воды. Казалось, что даже одежда Его, пропитанная солнцем до пряного звона, излучает тепло и счастье.
- Боженька... - прошептала Ася и остановилась.
Господь посмотрел на нее, и в Его взгляде не было ни холода, ни тепла, ни строгости, ни сочувствия. Он посмотрел на нее, как небо смотрит на человека или как на землю смотрит человек. Он коснулся ее взглядом, как касается ладонь горячего лба, становясь на миг одним целым, как минута соединяется с вечностью.
Ася заволновалась, нагнув голову, посмотрела на свои ноги и обнаружила вдруг, что на ней совсем нет одежды...
- Господи...
Ей показалось, что огонь ее стыда больно опалил Бога. Ася рванулась назад, но почувствовала, что осталась стоять на месте.
Господь сошел с черного камня, наклонился к воде, зачерпнул две полных пригоршни из озера и, оказавшись вмиг совсем рядом с Асей, плеснул в нее воду.
Брызги попали на лицо, Ася зажмурилась, стала хватать ртом воздух, задыхаться и терять сознание. Воздух ускользал от нее, и она стала ловить его руками. В этом предсмертном стыдном ужасе, она услышала, как Бог отчетливо и громко сказал Слово.
- Что? - переспросила Ася, захлебываясь появившимся воздухом, - Что Вы сказали?
Господь повторил.
- Я не поняла, - прошептала Ася.
Но она поняла. Тот первый, кто был в ней, - он все понял, а второй испугался, но третий требовал переспросить, надеясь услышать иное. Переспрашивать снова было страшно. Ася пересилила страх, и в тот момент ей показалось, что она и на самом деле не понимает значения слова:
- Повторите, пожалуйста...
Господь неумолимо повернулся к морю, оказался вдруг возле воды и тихо пошел по ней вдаль.
Воздух снова стал исчезать. Ася стояла растерянная, голая, мокрая, глупая, ничего не понимающая, глухая и слепая, худшая из всех людей, грешная и виноватая во всем, стояла, как чужая, на берегу недоступного озера счастья и надежды и дерзко, громко, отчаянно вопила в спину уходящего Бога:
- Не бросай нас, Господи! Не бросай! Прости нас всех!
- Доктор, может быть, ее нужно в больницу? - услышала Ася мамин голос.
- Можно и в больницу. Как встанет, так и заберу. Носить некому.
- Когда же она встанет? Столько дней уже.
Ася поняла, что мама плачет. Она хотела сказать ей, что чувствует она себя хорошо, и что в больницу ее везти не надо, но не смогла - онемела, язык ее снова был чужим и не слушался ее. Ася попыталась пошевелить рукой, но тоже не смогла - тело перестало принадлежать ей и лежало отдельно от ее мыслей, желаний и чувств, от ее зрения и слуха. Ася видела, что мама вышла из комнаты, а доктор подошел к окну, наполнил шприц и вернулся к ней, чтобы сделать укол. Ася внутренне воспротивилась, захотела оттолкнуть доктора или отмахнуться от него, но не смогла. Доктор повернулся, и она увидела, что сзади из-под халата у него торчит огромный, толстый, блестящий хвост, как у динозавра или как у большой ящерицы. Или может быть это был хвост удава, обвившегося вокруг тела доктора незаметно под широким, белым халатом. Доктор посмотрел на Асю. Глаза его были острыми, ледяными и змеиными, как будто удав сидел внутри доктора и начало его - этого удава - черные зрачки - и конец - блестящий, чешуйчатый, мокрый хвост - были основой всего этого умного человека, хитро спрятавшего свою внутреннюю сущность под черную бороду и белые одежды.
Доктор откинул одеяло, Ася изо всех сил рванулась вперед, навстречу ему, чтобы ухватиться двумя руками за этот мерзкий, скользкий хвост и обличить лжеца, но ничего не получилось - тело не слушалось ее абсолютно. Она с отчаянием наблюдала, как синеватые, в рыжих пышных волосинках руки брезгливо и неряшливо задирают на ней рубашку, почувствовала, что одеяло, в которое она запеленована, как младенец, стало ворочать ее сбоку на бок, будто было живым, пока не освободилось от пут ее тела. Оно поднялось медленно, с крахмальным, чистым хрустом, выросло над Асей и стало огромным куполом, который отодвинул доктора вглубь комнаты. Ася изумленно посмотрела наверх и увидела в центре купола, высоко над собой изображение человека в одежде, на плечах которого были нарисованы большие черные кресты. Ася подумала, что лежит в центре церкви, и что хвостатый доктор не посмеет одолеть стены этого храма. Однако он подошел. Потрогал сухой, шершавой рукой ее лицо, провел пальцами по глазам, оттопырил веко, потом приложил к ее рту что-то холодное, жесткое, что звонко стукнуло об ее зубы. Наверное, рот ее был безобразно раскрыт. Ася поняла, что доктор закрыл его, сжав толстыми пальцами. Наверное, лицо было тоже некрасивым, потому что доктор положил на него сверху что-то легкое, белое, плотное, и сквозь крепкую ткань еще ярче засиял золотой купол, из центра которого на нее смотрел Бог.
Ася слышала, что рядом плакали и говорили, что как это мало - сорок три года, и как жаль, что у нее остались сироты, маленькие девочки. Ася все слышала, все видела и понимала все, кроме слов: «сорок три года» Разве мог быть таким долгим ее сон? И какой в нем смысл, если она никому его не расскажет? Этот сон - синий, сияющий, сильный, как слава, как солнце, сладкое счастье, Само Слово... Слово...
Сердце толкнуло ее в левую руку, левая рука зацепила неподвижную, тяжелую и мертвую правую и поволокла ее к голове. Бросила с размаху на лоб, и вдвоем, зацепив неуклюжими, растопыренными корягами-пальцами тонкую ткань простыни, они сдвинули белое полотно с Асиного лица.
1. Re: Девочка или сон