Чайная партия - это, пожалуй, самое яркое и интересное явление в политической жизни США уходящего года. Она не просто заявила о себе как о новой политической силе, способной существенно влиять на волеизъявление избирателей и проводить поддержанных ею кандидатов в Конгресс, но и продемонстрировала принципиально новые методологию работы и идеологическое содержание, заслуживающие особого рассмотрения, ибо они выходят за привычные стереотипы последних десятилетий.
Во-первых,
чайная партия - не партия в классическом смысле слова: нет штаба, председателя,
партийной дисциплины. Это партия идей, а не партия в силу соизволения
чиновников. Являясь народной, низовой инициативой, чайная партия имеет сетевой
характер, а не привычную централизованную, вертикальную структуру. Политики,
разделяющие взгляды любителей «чаепитий», пришли к движению, поддержали его, но
не были инициаторами его создания. Это принципиально важно: чайное движение
отразило чаяния простого американца, его оценки окружающей политической,
социальной, экономической действительности, а не навязанные политологами и
политтехнологами догмы.
Во-вторых,
очень важна идеология чайного движения. Чайная партия - это аллюзия на
известное событие американской истории - Бостонское чаепитие (в английском
языке - игра слов: «tea party» - это и «чаепитие», и «чайная партия»). Тогда, 16
декабря 1773 г.,
в местной гавани по мотивам, которые сегодня уже не имеют значения, сторонники
независимости североамериканских колоний Великобритании утопили привезённый в
Бостон чай (отчего и «чаепитие»). В массовом сознании американцев Бостонское
чаепитие - давно миф, а не исторический факт, и этот миф связан с идеей
свободы, борьбой за неё.
Как известно, по-английски «свобода» - это «liberty», отсюда и слово «либерализм». Оплотом либерализма в США является демократическая партия. Но не к демократической партии пошли рядовые американцы из чайного движения в борьбе за свободу. Почему рядовой американец не стал связывать свою борьбу за свободу с идеалами классического либерализма? Очень важно это понять без гнева и пристрастия.
Основу чайной партии составили жители сельской Америки - люди патриархальные, в подавляющем большинстве - верующие христиане. И это особенно важно, ведь последние десятилетия либеральные ценности у многих христиан как на Западе, так и в России прочно ассоциируются с гей-парадами, с антисемейными ювенальными законами, с фактическим запретом на евангельскую проповедь под предлогом равноправия религий и т. наз. «положительной дискриминацией» христиан и коренного населения на фоне бесконтрольной иммиграции и поощрения вывода производств в страны третьего мира.
В России к этому внушительному перечню добавляется ещё пара страниц действительных и вымышленных обвинений (слишком уж болезненными были реформы двадцатилетней давности, слишком уж тяжёлым является положение страны после них, слишком уж оказалось унижено чувство национального достоинства). Вывод, который напрашивается сам собою после прочтения перечня «злодеяний либерализма», очевиден - человеку, разделяющему христианские ценности, смотрящему на мир с позиции интересов своей нации, с либералами не по пути. И этот вывод в России активно культивируется и насаждается. Антагонизм между классическими правыми (монархистами, консерваторами, националистами) и либералами на этой почве возрастает, толкая правых на неловкий и нелепый союз с ультралевыми (социалистами и даже коммунистами). Символом этого сближения является попытка обелить и оправдать личность Сталина и его правление. На этом специфическом русском фоне чайное движение в США чрезвычайно примечательно, как аналог для сравнения.
Чайное движение в поисках борьбы за свободу направилось к сторонникам консервативной республиканской партии США, которая отражает приверженность христианским, пуританским ценностям. Таким образом, мы видим, что идеалы свободы у сторонников чайной партии не противопоставляются, а органически дополняют традиционную риторику американских консерваторов: защиту семьи, право на христианское образование, сохранение традиционной среды обитания через ограничение иммиграции и ассимиляцию иммигрантов, гарантию права граждан на ношение оружия. В чём же выражается тогда свобода для сторонников чайной партии? В защите каждого конкретного гражданина от чрезмерного вмешательства в его жизнь со стороны государства: в защите идеалов частной собственности (особенно, собственности мелких собственников - наименее защищённых как перед лицом государства, так и перед лицом олигархии, которая может использовать коррупционные связи в личных целях), в ограничении бесконечного роста налогов, в замораживании тенденций «уравниловки», которые практикуются в модели т. наз. «социального государства», в повышении личной ответственности гражданина.
Т.е. за защитой свободы простые американцы пошли к консерваторам, к сторонникам христианских ценностей, а не к классическим либералам, которые дискредитировали себя в их глазах.
Чайное движение в США стало площадкой, которая объединила христианских консерваторов и либертарианцев, которые до этого казались непримиримыми антагонистами. Основа этого союза совершенно естественна, органична и логична, а потому - прочна. С одной стороны, подлинная свобода возможна только в условиях правового порядка, когда существует и защищается институциональная среда, в которой человек своей свободой может воспользоваться. Таковой средой являются семья, народ и, наконец, Отечество. В условиях отсутствия такой среды существуют только одно право и только одна свобода - право сильного и свобода насилия при войне всех против всех. Именно в целях предотвращения этой войны люди и объединились когда-то в государство. Так люди стремились гармонично уравновесить свои права и обязанности. С другой стороны, государство никогда не должно забывать, что оно является средством, но не целью. И это напрямую следует из текста Библии - священного и непререкаемого авторитета и источника Истины для всякого христианина. Человек, а отнюдь не государство, было сотворено по образу и подобию Божию. И именно для спасения человека, а не для спасения государства, пострадал Иисус Христос. В этой связи, в рамках существующего государственного общежития должны обеспечиваться институты, гарантирующие индивидуальную свободу и должную степень автономности человека, которые позволяют ему формировать собственную, осмысленную гражданскую позицию, отстаивать её, самореализовываться, раскрывая свои таланты. Таковы нерушимое право частной собственности, включающее механизмы защиты от злоупотребления властью при назначении чрезмерных налогов; право на ношение оружия, что гарантирует возможность человека самостоятельно противостоять противоправному произволу; право на правосудие, т.е. наличие институтов, способных защитить человека, права которого нарушены, от злоупотреблений со стороны бюрократии.
Являются ли появление чайной партии и её последовавший успех на ноябрьских промежуточных выборах в Конгресс США невиданным доселе событием? Американское общество появлением чайной партии отреагировало на то, что ведущие партии стали левыми (в классическом понимании этого термина). В той или иной степени они поражены веяниями социализма: одобрением вмешательства государства во всё более широкий круг вопросов (до вмешательства в процесс воспитания детей родителями включительно). Но в России мы пережили эти процессы гораздо раньше и в гораздо большей степени, чем их ныне ощущают американцы. Поэтому неудивительно, что в русской истории был аналог сегодняшней чайной партии США. Однако по причине победы в гражданской войне большевиков и невозможности развития свободной русской мысли на Родине это движение возникло в эмиграции - это штабс-капитанское или народно-монархическое движение, идеологом и вдохновителем которого был выдающийся усский мыслитель Иван Лукьянович Солоневич (1891 - 1953).
В своих работах Иван Солоневич писал, что монархия нужна России отнюдь не для того, чтобы «узаконить сталинщину» (диктатура и монархия - это совершенно не одно и то же), а для того, чтобы гарантировать свободу. Именно эта идея монархии как гарантии свободы для «нормальных людей с нормальными интересами» (термин Солоневича) красной нитью проходит через творчество Ивана Лукьяновича и его соратников по штабс-капитанскому движению, именно её защите и аргументации посвящена главная книга его жизни - «Народная монархия».
«Представление о том, что именно республиканская форма правления даёт гарантию каких бы то ни было свобод, является чистейшей фантастикой», - писал Солоневич. Таким образом, мы видим, что Солоневич критиковал республику и предлагал восстановить монархию не для того, чтобы свободы не было, а для того, чтобы она снова в России появилась. Появилась вместе с хлебом, маслом и ситцем, которых при Сталине, как и свободы, тоже не было: «Мы имеем все основания рассчитывать, что если будет восстановлена монархия российская, то Россия и её население достигнут такой свободы и безопасности, какой, по всей разумной вероятности, не будет иметь никакой иной народ мира». Основу этой свободы Солоневич видел в гарантиях свободы частной собственности и частной инициативы, т.е. рыночной экономики с минимально необходимым государственным вмешательством и без государственных монополий. Развиваться такая система может только при минимальной бюрократии, а гарантии от бюрократии может дать только монархия: «Республиканская форма правления совершенно автоматически приведёт к диктатуре бюрократии, а эта бюрократия в интересах своей стабилизации выдвинет очередного диктатора. Гарантией против диктатуры бюрократии может быть только монархия и только в её опоре на народное самоуправление, причём монархия, как установление, стоящее над всеми классами и слоями нации, может, как это фактически и практиковалось в Московской Руси, принимать меры против бюрократического перерождения самоуправления».
Другой выдающийся теоретик русского монархизма (кстати, в молодости - революционер-социалист, позже написавший покаянное письмо Императору Александру III) Лев Александрович Тихомиров (1852 - 1923) в своём труде «Монархическая государственность» писал: «Личность человека в политике есть основная реальность... Из различных форм власти выше та, которая с наибольшим вниманием относится к личности, испытывает наибольшее её влияние, даёт ей наибольший простор творчества. Способность государства к великому развитию в основе своей зависит от его отношения к личности, к допущению её свободного творчества, особенно в сфере социальной, на которой держится государство».
Таким образом, в правах личности, в свободе личности видели основу и оплот государства выдающиеся теоретики русского монархизма Лев Тихомиров и Иван Солоневич. Почему же они были уверены, что именно монархия, а не республика, обеспечит подлинную реализацию свободы, насколько эта свобода возможна в грешном, земном мире? Ответ для Льва Тихомирова казался очевидным: монархия - это власть личная, но не власть личного своеволия, а власть нравственного, религиозного начала, служению которому монарх (помазанник Божий) посвящает свою волю. Только власть личная (при условии, что она служит нравственному, религиозному началу, как власть монарха), а не власть толпы, упоённой своекорыстием, может отделить справедливость от конъюнктурного интереса. Только такая власть, власть монархическая может, например, полноценно защищать собственность от уравнительных тенденций, соблюдать баланс интересов различных национальных и религиозных групп населения, какими бы мало- или многочисленными они ни были, не допуская ни «отрицательной», ни «положительной» - никакой дискриминации. И, наконец, только монархия может противостоять бюрократизации общества, которая идёт параллельным курсом с расширением республиканизма (вспомним слова Солоневича). Не случайно, принцип laissez fair, так любимый людьми, которым дорога личная свобода творчества и самореализации, родился и полноценно реализовался в XIX - начале XX вв. именно в христианских европейских монархиях, включая монархию русскую. С тех пор свободы не стало больше, её стало гораздо меньше: вмешательство республиканского государства в экономическую, социальную и даже семейную, личную жизнь человека стало сегодня повсеместным.
Позволю себе аллегорию с известной русской народной сказкой: Колобок ушёл от дедушки и бабушки, но попал к лисице. Оказавшись в этой неприятной ситуации, Колобок решил вступить в чайное движение. Но это только первый шаг на пути в правильном направлении. Следующим шагом на этом пути Колобок должен честно признаться самому себе, что по-настоящему хорошо ему было только с дедушкой и бабушкой. В противном случае, пытаясь отыскать новую модную утопию, он через пару десятилетий, а может быть и раньше, окажется в западне у очередной лисицы. Как писал Солоневич: «Мы, монархисты, категорически отказываемся рисовать и старую, и новую русскую монархию в качестве заместительницы рая земного, как рисовали социализм социалисты». «Мы опираемся на реально прошлое, а не на шпаргалки о будущем. Романтики, мечтатели, фантасты - это не мы!» - продолжал мысль Солоневича другой русский монархист-эмигрант Иван Игоревич Пиноци. Формулируя цели восстановления монархии, Иван Пиноци ещё в 1959 г. писал: «Монархия в грядущей России - это частная, потомственная собственная земля крестьянина, - гарантия, что никто её не отнимет, - гарантия от новых колхозных экспериментов. Монархия в грядущей России - это свободный выбор места работы, справедливая оплата труда, социальное страхование рабочего и обеспеченная его старость. Монархия в грядущей России - это свобода частной инициативы предпринимателя, без которой изобильное снабжение населения продуктами невозможно. Монархия в грядущей России - это свободное творчество интеллигенции - без указок генеральных линий любых партий. Монархия в грядущей России - это равенство всех граждан перед законом и гарантия от диктатуры даже большинства».
Чайное движение в США стало ответом на то, что всё большему числу людей становится очевидным, как ширится власть бюрократии и олигархии, как меньше и меньше Америка напоминает ту страну, о которой мечтали отцы-основатели. И чайное движение в США опирается на американскую традицию, на традицию, оборванную Рузвельтом и его «новым курсом», «новым порядком». У себя, в России, мы также ощущаем, как ширится власть бюрократии и олигархии, как меньше и меньше Россия напоминает ту страну, о которой мечтали наши предки, созидавшие Россию «за Веру, Царя и Отечество». И путь возрождения России во имя идеи подлинной свободы личности в нашей стране можно и возможно найти, но искать его нужно не в новых утопиях, а в тех традициях, на которых тысячу лет зиждилось и крепло Государство Российское.
