От редакции: Этот текст продолжает цикл статей Дмитрия Соколова о красном терроре и репрессиях во время гражданской войны и послевоенного времени в Крыму. Однако она посвящена репрессиям во время Великой Отечественной войны. А потому надо сделать некоторые оговорки. Считаю, что методология автора ошибочна. Нельзя с теми же мерками подходить к оценке ситуации военного и мирного времени. К примеру, позицию тех людей, кто выражал надежду «на скорое падение большевизма», в условиях войны нельзя назвать иначе как измена, а потому репрессии в отношении их назвать несправедливыми язык не поворачивается. Обвинение в антисоветской агитации до войны и после войны - все-таки разные вещи. Неубедительны также попытки автора осудить жесткие меры власти в отношении дезертиров, предателей, а также угрозы репрессий в отношении их семей. Тех, кто не хотел защищать Отечество из чувства долга, власть должна была заставить это делать хотя бы путем угроз. За всем этим кроется главная ошибка Дмитрия Соколова и других авторов - нам надо понять, что в 1941 году гражданская война закончилась. Те, кто этого не понял, жестоко за это поплатились. Их можно пожалеть (Краснова, Шкуро, фон Панвица, даже Власова), за них нужно молиться, но оправдать их нельзя. И никогда совесть русская их не оправдает! Главный редактор РЛ Анатолий Степанов.
О Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г. написаны горы литературы. Об этом периоде сохранилось бесчисленное количество документов, воспоминаний, кино- и фото- свидетельств.
Но даже сейчас, спустя 60 с лишним лет, многие события того страшного времени не получили должного освещения.
Теперь уже ни для кого не секрет, что наряду с блистательными победами советского оружия история войны СССР с нацистской Германией имеет немало позорных страниц.
Отдавая должное солдатскому подвигу, помня о миллионах погибших от рук иноземных поработителей, нельзя не сказать и о злодеяниях сталинской власти.
Неограниченное насилие было опорой коммунистического режима, и даже угроза военного поражения не изменила создавшегося порядка вещей.
На территориях, которые пока еще не были заняты немцами, органами НКВД по-прежнему производились массовые аресты. По подсчетам руководителя научно-редакционной группы «Реабилитированные историей», Д.В.Омельчука, начиная с 22 июня 1941 г., только в Севастополе до конца месяца было арестовано 22 человека, в июле - 34, а до конца года - еще не менее 60. [1]
Как и в довоенный период, жертвами советской репрессивной машины становились представители различных слоев населения - интеллигенция, крестьяне, рабочие, служащие.
Поводом для ареста при этом, как правило, служило обвинение в антисоветской агитации. Во всяком случае, именно такая формулировка чаще всего встречается в постановлениях следователей и протоколах Особого совещания по делам осужденных крымчан.
В качестве доказательства несомненной вины арестованных чекисты рассматривали любые критические высказывания - от недовольства тяжелым положением трудящихся до нагнетания пораженческих настроений.
Так, жительница с. Зуя Агафья Лопатина 5 августа 1941 г. военным трибуналом войск НКВД Крыма была приговорена к расстрелу за то, что незадолго до начала войны положительно отзывалась о жизни в дореволюционной России, а 10 июля 1941 г. выразила надежду на скорое падение большевизма.
Не менее суровая участь буфетчицу штаба командного пункта Черноморского флота, Ирину Морозову. Оценивая темпы продвижения германских войск в глубь страны, женщина выразила опасение, что так они скоро дойдут и до Крыма.
За это опрометчивое высказывание несчастную арестовали и также приговорили к расстрелу.
Страшная жестокость царила на фронте. В условиях непрерывного отступления частей Красной армии дезертирство и добровольный переход на сторону вермахта приобрели невероятный размах.
Чтобы остановить повальное бегство, советское командование формировало специальные заградительные отряды, расстреливавшие пытавшихся отступать.
16 августа 1941 г. за подписью Сталина был издан приказ наркома обороны N270, согласно которому все заподозренные в намерении сдаться в плен подлежали расстрелу, их семьи лишались «государственной помощи и поддержки», арестовывались и отправлялись в концентрационные лагеря.
28 сентября 1941 г. командующий Ленинградским фронтом Георгий Константинович Жуков в шифрограмме N 4976 предписывал своим подчиненным «разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны». [2]
В октябре 1941 г. заместитель начальника управления особыми отделами НКВД СССР С.Р.Мильштейн докладывал Л.П.Берии, что за период с начала войны по октябрь 1941 г. оперативными заслонами особых отделов и заградительными отрядами было задержано 657 354 военнослужащих, отставших от своих частей или дезертировавших с фронта.
Из них 10 201 человек были расстреляны по постановлениям особых отделов и по приговорам военных трибуналов; 3321 - расстреляны перед строем.[3]
Стремительное продвижение гитлеровцев летом 1941 г. заставило советское руководство прибегнуть к практике массовых депортаций. Для Сталина и его приближенных эти мероприятия не были новшеством.
Принудительное переселение неугодных режиму в мало приспособленные для жизни районы активно проводилось в 30-е годы, когда в ходе осуществления кампании коллективизации на Север России, Урал и Сибирь были вывезены тысячи раскулаченных крестьянских семей. [4] В 1937-1938 г.г. из Приморского края в Казахстан и Среднюю Азию были депортированы десятки тысяч китайцев и корейцев, в лице которых власти видели потенциальных «японских шпионов».
В тот же период из Закавказья в Казахстан отправили несколько тысяч иранцев, курдов и турок.
В августе 1941 г. подобная участь постигла немцев Поволжья, Закавказья, Украины и Крыма.
В директиве Ставки Верховного Главнокомандования от 14 августа 1941 г. говорилось, что для укрепления обороноспособности полуострова его территорию следует «очистить немедленно... от местных жителей-немцев и других антисоветских элементов».
В результате из Крыма было выселено около 52 тыс. немцев.[5]
Однако, невзирая на предпринятые жесткие меры, советское командование не смогло эффективно организовать оборону и остановить наступление неприятельских войск.
После двух месяцев непрерывных боев весь Крым, за исключением Севастополя, был оккупирован гитлеровцами.
Занятие территории полуострова немцами не означало освобождения от гнета сталинской тирании. Красный террор сменился террором коричневым.
По разным оценкам, за годы оккупации нацистами было убито от 90 до 135 тыс. крымчан.
Только в Севастополе после его оставления советскими войсками в июле 1942 г. количество уничтоженных эсесовскими зондеркомандами составило более 27 тыс. человек.[6]
Людей расстреливали, вешали, травили в душегубках ядовитыми газами, топили и сжигали живьем.
Тысячи крымчан угнали на работу в Германию; не меньшее число их отправили в концентрационные лагеря. [7]
Типичным примером жестокости гитлеровцев является трагедия крымского села Лаки. За связь с партизанами нацисты убили практически всех его жителей.
Как отмечал в своих воспоминаниях белоэмигрант Ю.И.Лодыженский, «безумие и зверства национал-социализма стерли временно представление о зверствах и бесчеловечности коммунизма, также как о его неизбывно преступных замыслах».[8]
Кровавые преступления, совершенные гитлеровцами по отношению к мирному населению, стали одной из главных причин поражения германского Рейха в войне с Советским Союзом.
Если поначалу многие жители оккупированных областей встречали немцев как освободителей от большевистского ига, то вскоре оказались жестоко разочарованы.
Это признавали и сами нацисты. В частности, заместитель начальника политического департамента Остминистериума Отто Бройтингам в своем докладе от 25 октября 1942 г. писал:
«Рабочие и крестьяне быстро поняли, что Германия не рассматривает их как равноправных партнеров, а считает лишь объектом своих политических и экономических целей.<...> Наша политика вынудила как большевиков, так и националистов выступить против нас единым фронтом...»
Так вооруженное противоборство двух тоталитарных режимов превратилось в народно-освободительную войну.
Среди поднявшихся на борьбу против иноземных захватчиков было немало и тех, кого на протяжении длительного периода советское руководство относило к числу своих непримиримых врагов.
Уже в 1941 г. право с оружием в руках защищать свою Родину получили тысячи спецпереселенцев - крестьян, раскулаченных в 30-е годы.
В 1942-1943 г.г. в действующую армию было отправлено более 157 тыс. бывших политзаключенных. [9]
Помимо самих репрессированных, в кровопролитной борьбе с германским агрессором принимали участие их дети и близкие.
Так, дочь арестованного в 1937 г. уполномоченного наркомата снабжения г. Севастополя, Т.И.Фуртас, 15-летняя Ольга, на протяжении всего периода обороны доставляла раненых в госпиталь; вместе с другими жителями осажденного города работала на расчистке завалов, во множестве извлекая оттуда тела пострадавших в результате бомбежек.
«Я страшно расстраивалась, когда не могла спасти человека, откопав, а он мертвый, я же это делала руками...»[10]
Подобных примеров немало. Собранные воедино, они бы, несомненно, составили целую книгу. В оккупации, в тылу и на фронте люди проявляли чудеса героизма, сражаясь за отчий дом, за Родину, за будущее собственного народа.
В суровой обстановке войны казалось невероятным, что после победы над врагом власть не пойдет на уступки. Тем более, существовали и реальные факты, подпитывающие эти надежды - и то, что Сталин в своем знаменитом выступлении по радио 3 июля 1941 г. решился обратиться к населению словами «братья и сестры»; и приостановление гонений на религию; и замена «Интернационала» новым советским государственным гимном; и возвращение в армию старой формы с погонами...
Но вместо ожидаемых благих перемен освобождение захваченных территорий ознаменовалось новыми массовыми репрессиями.
Выжив в невыносимых условиях германского гнета, десятки миллионов советских граждан попали из огня в полымя.
Многие из них, обвиненные в сотрудничестве с оккупантами, были отправлены на спецпоселение. В частности, эта скорбная участь постигла народы крымского полуострова - крымских татар, армян, греков, болгар.
11 мая 1944 г. Сталин подписал секретное постановление Государственного Комитета Обороны N5859-сс «О крымских татарах», предписывающее «выселить всех татар с территории Крыма».
В результате чекистской операции, осуществлявшейся с 17 по 20 мая, в Узбекскую ССР, Поволжье, Урал и Сибирь было выселено около 190 тыс. крымских татар. [11]
Вслед за татарами из Крыма депортировали более 15 тыс. греков, 12 тыс. болгар и 10 тыс. армян. [12]
От участи изгнанников людей не спасало даже недавнее партизанское прошлое.
«Никакие боевые заслуги... не оградили нас от произвола, - с горечью констатировал депортированный из Крыма грек К.Апостолиди, в период оккупации руководивший подпольем в деревне Кисек-Аратук. - Жителям села под дулом автомата было приказано в течение 15 минут покинуть свои дома. Согнанных на железнодорожную станцию людей погрузили в товарные вагоны, в которых перевозили скот...»[13]
Положение спецпереселенцев, особенно в первые годы, было крайне тяжелым. Неприспособленные для жизни условия, болезни и скудная пища вызвали высокую смертность. Согласно статистике НКВД, только за 1945 г. умерло 15 997 депортированных из Крыма. [14] По данным историка Й.Баберовски, всего за период с 1944 по 1948 г.г. погибло не менее четверти от общей численности спецпереселенцев.[15]
Одновременно с выселением «неблагонадежных» народов сотрудники советских карательных органов выявляли среди жителей полуострова «германских пособников, провокаторов и шпионов».
Но кроме запятнавших себя военными преступлениями, в сталинские тюрьмы и лагеря отправились также и те, кто просто был вынужден работать на оккупантов, чтобы не умереть с голоду.
Так, арестованный 8 мая 1944 г. уроженец деревни Байдары И.Ф.Журавский, работавший при немцах на должности начальника пожарной охраны в Крымском драматическом театре, постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 19 августа 1944 г. был приговорен к 5 годам лишения свободы, а уроженец Севастополя, В.С.Калустьян, в период оккупации работавший заготовителем зерна в симферопольской городской управе, был осужден к 8 годам лагерей.[16]
За победу над гитлеровской Германией народ заплатил страшную цену. Миллионы людей пали смертью храбрых на поле брани, погибли от голода, артобстрелов, бомбежек.
Но самое страшное - руководство, даже ведя войну с агрессором, не забывало о войне с собственным народом.
СНОСКИ:
1. Омельчук Д.В. Жертвы, которых можно было бы избежать // Историческое наследие Крыма, N3-4, 2004. - с.87.
2. РГАСПИ, ф.83, оп.1, д.18, л.18-19.
3. История политических репрессий и сопротивление несвободе в СССР. - М.: Издательство объединение «Мосгосархив», 2002. - с. 322.
4. Подробнее см.: Полян П. Не по своей воле... История и география принудительных миграций в СССР. - М., 2001. - с.62-84; Соколов Д.В. «Великий перелом» крымской деревни // Первая Крымская, N3 (209) - 25-31 января 2008. - с.20; Трифонов И.Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. - М., Политиздат, 1975. - с. 333-344.
5. История Крыма с древнейших времен до наших дней. - Симферополь: Атлас-компакт, 2007. - с.362.
6. История городов и сел Украинской ССР. Крымская область. - Харьков, 1974. - с.145.
7. Один из таких лагерей располагался на территории симферопольского совхоза «Красный». За два с половиной года здесь было замучено более 8 тыс. человек.
8. Лодыженский Ю.И. От Красного Креста к борьбе с коммунистическим Интернационалом. - М.: Айрис-пресс, 2007. - с.528.
9. Кузнецов И.Н. Засекреченные трагедии советской истории. - Ростов н/Д: Феникс, 2007. - с.17.
10. Архив автора.
11. История Крыма с древнейших времен до наших дней - Симферополь: Атлас-компакт, 2007. - с.362.
12. Телицын В.Л. «СМЕРШ»: Операции и исполнители. - Смоленск: Русич, 2000 - с.282.
13. Джуха И.Г. Спецэшелоны идут на Восток. История репрессий против греков в СССР: депортации 1940-х г.г. - СПб.: Алетейя, 2008. - с. 123.
14. ГАРФ.Ф.Р. - 9479. Оп.1 Д.436. Л.66-67 (Цит. по: Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма - М.: «ИНСАН», 2002. - с. 100).
15. Баберовскі Й. Червоний терор. Історія сталінізму - К.: К.І.С., 2007. - с. 199.
16. Реабилитированные историей. Автономная республика Крым: Книга третья. - Симферополь: АнтиквА, 2007. - с. 50-51, 54.
Автор выражает признательность исследователю проблем оккупации и коллаборационизма на территории СССР в годы Великой Отечественной войны, кандидату исторических наук О.В.Романько, и руководителю научно-редакционной группы «Реабилитированные историей», кандидату исторических наук Д.В.Омельчуку - за ценные консультации, данные в процессе написания настоящего очерка.
Сокращенный вариант опубликован в газете "Первая Крымская", 49(255), 19 декабря/25 декабря 2008 г. - с.20); первоначально статья была опубликована на сайте газеты "Великая эпоха"
О Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г. написаны горы литературы. Об этом периоде сохранилось бесчисленное количество документов, воспоминаний, кино- и фото- свидетельств.
Но даже сейчас, спустя 60 с лишним лет, многие события того страшного времени не получили должного освещения.
Теперь уже ни для кого не секрет, что наряду с блистательными победами советского оружия история войны СССР с нацистской Германией имеет немало позорных страниц.
Отдавая должное солдатскому подвигу, помня о миллионах погибших от рук иноземных поработителей, нельзя не сказать и о злодеяниях сталинской власти.
Неограниченное насилие было опорой коммунистического режима, и даже угроза военного поражения не изменила создавшегося порядка вещей.
На территориях, которые пока еще не были заняты немцами, органами НКВД по-прежнему производились массовые аресты. По подсчетам руководителя научно-редакционной группы «Реабилитированные историей», Д.В.Омельчука, начиная с 22 июня 1941 г., только в Севастополе до конца месяца было арестовано 22 человека, в июле - 34, а до конца года - еще не менее 60. [1]
Как и в довоенный период, жертвами советской репрессивной машины становились представители различных слоев населения - интеллигенция, крестьяне, рабочие, служащие.
Поводом для ареста при этом, как правило, служило обвинение в антисоветской агитации. Во всяком случае, именно такая формулировка чаще всего встречается в постановлениях следователей и протоколах Особого совещания по делам осужденных крымчан.
В качестве доказательства несомненной вины арестованных чекисты рассматривали любые критические высказывания - от недовольства тяжелым положением трудящихся до нагнетания пораженческих настроений.
Так, жительница с. Зуя Агафья Лопатина 5 августа 1941 г. военным трибуналом войск НКВД Крыма была приговорена к расстрелу за то, что незадолго до начала войны положительно отзывалась о жизни в дореволюционной России, а 10 июля 1941 г. выразила надежду на скорое падение большевизма.
Не менее суровая участь буфетчицу штаба командного пункта Черноморского флота, Ирину Морозову. Оценивая темпы продвижения германских войск в глубь страны, женщина выразила опасение, что так они скоро дойдут и до Крыма.
За это опрометчивое высказывание несчастную арестовали и также приговорили к расстрелу.
Страшная жестокость царила на фронте. В условиях непрерывного отступления частей Красной армии дезертирство и добровольный переход на сторону вермахта приобрели невероятный размах.
Чтобы остановить повальное бегство, советское командование формировало специальные заградительные отряды, расстреливавшие пытавшихся отступать.
16 августа 1941 г. за подписью Сталина был издан приказ наркома обороны N270, согласно которому все заподозренные в намерении сдаться в плен подлежали расстрелу, их семьи лишались «государственной помощи и поддержки», арестовывались и отправлялись в концентрационные лагеря.
28 сентября 1941 г. командующий Ленинградским фронтом Георгий Константинович Жуков в шифрограмме N 4976 предписывал своим подчиненным «разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны». [2]
В октябре 1941 г. заместитель начальника управления особыми отделами НКВД СССР С.Р.Мильштейн докладывал Л.П.Берии, что за период с начала войны по октябрь 1941 г. оперативными заслонами особых отделов и заградительными отрядами было задержано 657 354 военнослужащих, отставших от своих частей или дезертировавших с фронта.
Из них 10 201 человек были расстреляны по постановлениям особых отделов и по приговорам военных трибуналов; 3321 - расстреляны перед строем.[3]
Стремительное продвижение гитлеровцев летом 1941 г. заставило советское руководство прибегнуть к практике массовых депортаций. Для Сталина и его приближенных эти мероприятия не были новшеством.
Принудительное переселение неугодных режиму в мало приспособленные для жизни районы активно проводилось в 30-е годы, когда в ходе осуществления кампании коллективизации на Север России, Урал и Сибирь были вывезены тысячи раскулаченных крестьянских семей. [4] В 1937-1938 г.г. из Приморского края в Казахстан и Среднюю Азию были депортированы десятки тысяч китайцев и корейцев, в лице которых власти видели потенциальных «японских шпионов».
В тот же период из Закавказья в Казахстан отправили несколько тысяч иранцев, курдов и турок.
В августе 1941 г. подобная участь постигла немцев Поволжья, Закавказья, Украины и Крыма.
В директиве Ставки Верховного Главнокомандования от 14 августа 1941 г. говорилось, что для укрепления обороноспособности полуострова его территорию следует «очистить немедленно... от местных жителей-немцев и других антисоветских элементов».
В результате из Крыма было выселено около 52 тыс. немцев.[5]
Однако, невзирая на предпринятые жесткие меры, советское командование не смогло эффективно организовать оборону и остановить наступление неприятельских войск.
После двух месяцев непрерывных боев весь Крым, за исключением Севастополя, был оккупирован гитлеровцами.
Занятие территории полуострова немцами не означало освобождения от гнета сталинской тирании. Красный террор сменился террором коричневым.
По разным оценкам, за годы оккупации нацистами было убито от 90 до 135 тыс. крымчан.
Только в Севастополе после его оставления советскими войсками в июле 1942 г. количество уничтоженных эсесовскими зондеркомандами составило более 27 тыс. человек.[6]
Людей расстреливали, вешали, травили в душегубках ядовитыми газами, топили и сжигали живьем.
Тысячи крымчан угнали на работу в Германию; не меньшее число их отправили в концентрационные лагеря. [7]
Типичным примером жестокости гитлеровцев является трагедия крымского села Лаки. За связь с партизанами нацисты убили практически всех его жителей.
Как отмечал в своих воспоминаниях белоэмигрант Ю.И.Лодыженский, «безумие и зверства национал-социализма стерли временно представление о зверствах и бесчеловечности коммунизма, также как о его неизбывно преступных замыслах».[8]
Кровавые преступления, совершенные гитлеровцами по отношению к мирному населению, стали одной из главных причин поражения германского Рейха в войне с Советским Союзом.
Если поначалу многие жители оккупированных областей встречали немцев как освободителей от большевистского ига, то вскоре оказались жестоко разочарованы.
Это признавали и сами нацисты. В частности, заместитель начальника политического департамента Остминистериума Отто Бройтингам в своем докладе от 25 октября 1942 г. писал:
«Рабочие и крестьяне быстро поняли, что Германия не рассматривает их как равноправных партнеров, а считает лишь объектом своих политических и экономических целей.<...> Наша политика вынудила как большевиков, так и националистов выступить против нас единым фронтом...»
Так вооруженное противоборство двух тоталитарных режимов превратилось в народно-освободительную войну.
Среди поднявшихся на борьбу против иноземных захватчиков было немало и тех, кого на протяжении длительного периода советское руководство относило к числу своих непримиримых врагов.
Уже в 1941 г. право с оружием в руках защищать свою Родину получили тысячи спецпереселенцев - крестьян, раскулаченных в 30-е годы.
В 1942-1943 г.г. в действующую армию было отправлено более 157 тыс. бывших политзаключенных. [9]
Помимо самих репрессированных, в кровопролитной борьбе с германским агрессором принимали участие их дети и близкие.
Так, дочь арестованного в 1937 г. уполномоченного наркомата снабжения г. Севастополя, Т.И.Фуртас, 15-летняя Ольга, на протяжении всего периода обороны доставляла раненых в госпиталь; вместе с другими жителями осажденного города работала на расчистке завалов, во множестве извлекая оттуда тела пострадавших в результате бомбежек.
«Я страшно расстраивалась, когда не могла спасти человека, откопав, а он мертвый, я же это делала руками...»[10]
Подобных примеров немало. Собранные воедино, они бы, несомненно, составили целую книгу. В оккупации, в тылу и на фронте люди проявляли чудеса героизма, сражаясь за отчий дом, за Родину, за будущее собственного народа.
В суровой обстановке войны казалось невероятным, что после победы над врагом власть не пойдет на уступки. Тем более, существовали и реальные факты, подпитывающие эти надежды - и то, что Сталин в своем знаменитом выступлении по радио 3 июля 1941 г. решился обратиться к населению словами «братья и сестры»; и приостановление гонений на религию; и замена «Интернационала» новым советским государственным гимном; и возвращение в армию старой формы с погонами...
Но вместо ожидаемых благих перемен освобождение захваченных территорий ознаменовалось новыми массовыми репрессиями.
Выжив в невыносимых условиях германского гнета, десятки миллионов советских граждан попали из огня в полымя.
Многие из них, обвиненные в сотрудничестве с оккупантами, были отправлены на спецпоселение. В частности, эта скорбная участь постигла народы крымского полуострова - крымских татар, армян, греков, болгар.
11 мая 1944 г. Сталин подписал секретное постановление Государственного Комитета Обороны N5859-сс «О крымских татарах», предписывающее «выселить всех татар с территории Крыма».
В результате чекистской операции, осуществлявшейся с 17 по 20 мая, в Узбекскую ССР, Поволжье, Урал и Сибирь было выселено около 190 тыс. крымских татар. [11]
Вслед за татарами из Крыма депортировали более 15 тыс. греков, 12 тыс. болгар и 10 тыс. армян. [12]
От участи изгнанников людей не спасало даже недавнее партизанское прошлое.
«Никакие боевые заслуги... не оградили нас от произвола, - с горечью констатировал депортированный из Крыма грек К.Апостолиди, в период оккупации руководивший подпольем в деревне Кисек-Аратук. - Жителям села под дулом автомата было приказано в течение 15 минут покинуть свои дома. Согнанных на железнодорожную станцию людей погрузили в товарные вагоны, в которых перевозили скот...»[13]
Положение спецпереселенцев, особенно в первые годы, было крайне тяжелым. Неприспособленные для жизни условия, болезни и скудная пища вызвали высокую смертность. Согласно статистике НКВД, только за 1945 г. умерло 15 997 депортированных из Крыма. [14] По данным историка Й.Баберовски, всего за период с 1944 по 1948 г.г. погибло не менее четверти от общей численности спецпереселенцев.[15]
Одновременно с выселением «неблагонадежных» народов сотрудники советских карательных органов выявляли среди жителей полуострова «германских пособников, провокаторов и шпионов».
Но кроме запятнавших себя военными преступлениями, в сталинские тюрьмы и лагеря отправились также и те, кто просто был вынужден работать на оккупантов, чтобы не умереть с голоду.
Так, арестованный 8 мая 1944 г. уроженец деревни Байдары И.Ф.Журавский, работавший при немцах на должности начальника пожарной охраны в Крымском драматическом театре, постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 19 августа 1944 г. был приговорен к 5 годам лишения свободы, а уроженец Севастополя, В.С.Калустьян, в период оккупации работавший заготовителем зерна в симферопольской городской управе, был осужден к 8 годам лагерей.[16]
За победу над гитлеровской Германией народ заплатил страшную цену. Миллионы людей пали смертью храбрых на поле брани, погибли от голода, артобстрелов, бомбежек.
Но самое страшное - руководство, даже ведя войну с агрессором, не забывало о войне с собственным народом.
СНОСКИ:
1. Омельчук Д.В. Жертвы, которых можно было бы избежать // Историческое наследие Крыма, N3-4, 2004. - с.87.
2. РГАСПИ, ф.83, оп.1, д.18, л.18-19.
3. История политических репрессий и сопротивление несвободе в СССР. - М.: Издательство объединение «Мосгосархив», 2002. - с. 322.
4. Подробнее см.: Полян П. Не по своей воле... История и география принудительных миграций в СССР. - М., 2001. - с.62-84; Соколов Д.В. «Великий перелом» крымской деревни // Первая Крымская, N3 (209) - 25-31 января 2008. - с.20; Трифонов И.Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. - М., Политиздат, 1975. - с. 333-344.
5. История Крыма с древнейших времен до наших дней. - Симферополь: Атлас-компакт, 2007. - с.362.
6. История городов и сел Украинской ССР. Крымская область. - Харьков, 1974. - с.145.
7. Один из таких лагерей располагался на территории симферопольского совхоза «Красный». За два с половиной года здесь было замучено более 8 тыс. человек.
8. Лодыженский Ю.И. От Красного Креста к борьбе с коммунистическим Интернационалом. - М.: Айрис-пресс, 2007. - с.528.
9. Кузнецов И.Н. Засекреченные трагедии советской истории. - Ростов н/Д: Феникс, 2007. - с.17.
10. Архив автора.
11. История Крыма с древнейших времен до наших дней - Симферополь: Атлас-компакт, 2007. - с.362.
12. Телицын В.Л. «СМЕРШ»: Операции и исполнители. - Смоленск: Русич, 2000 - с.282.
13. Джуха И.Г. Спецэшелоны идут на Восток. История репрессий против греков в СССР: депортации 1940-х г.г. - СПб.: Алетейя, 2008. - с. 123.
14. ГАРФ.Ф.Р. - 9479. Оп.1 Д.436. Л.66-67 (Цит. по: Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма - М.: «ИНСАН», 2002. - с. 100).
15. Баберовскі Й. Червоний терор. Історія сталінізму - К.: К.І.С., 2007. - с. 199.
16. Реабилитированные историей. Автономная республика Крым: Книга третья. - Симферополь: АнтиквА, 2007. - с. 50-51, 54.
Автор выражает признательность исследователю проблем оккупации и коллаборационизма на территории СССР в годы Великой Отечественной войны, кандидату исторических наук О.В.Романько, и руководителю научно-редакционной группы «Реабилитированные историей», кандидату исторических наук Д.В.Омельчуку - за ценные консультации, данные в процессе написания настоящего очерка.
Сокращенный вариант опубликован в газете "Первая Крымская", 49(255), 19 декабря/25 декабря 2008 г. - с.20); первоначально статья была опубликована на сайте газеты "Великая эпоха"
