"...Развитию диалога со старообрядцами могло бы способствовать и более вдумчивое осмысление тех причин, которыми была порождена трагедия раскола...
Но распространенность соответствующих знаний недостаточна, сознание многих членов Церкви питается расхожими представлениями, которые характеризуются в лучшем случае упрощенностью".
Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл
"Россия надломилась не в 17-м году, а в 17-м веке..." Примерно такими словами А.И.Солженицын охарактеризовал последствия церковного Раскола. Крупнейшие знатоки русской культуры - о.Сергий Зеньковский, А.В. Карташев, С.С. Аверинцев и многие другие оценивали Раскол как величайшую трагедию русского народа.
Суть раскола в том, что господствующая греко-российская Церковь полностью сохранила апостольское преемство и канонически законную иерархию, но восприняла и пропиталась идеями и самим духом, принципиально отличным от духа и эсхатологического мировоззрения Св.Руси. Старообрядцы утратили иерархию, но зато в неизменности сохранили полноту богослужения вселенской Церкви - в том виде, в котором оно существовало до Флорентийской унии 1439г.
Господствующая Церковь поспешила не просто заменить знаменное пение псевдооперным партесом, каноническую иконопись сентиментальным барокко, но также высмеяла и прокляла людей с нерезиновой совестью. Вообразите себе вот какую ситуацию: приходит некий епископ, который заявляет следующее.
"В храмах поют вразнобой, поэтому с сегодняшнего дня вместо клироса будем устанавливать цифровые проигрыватели, которые будут воспроизводить богослужебные мелодии, кроме того, с сегодняшнего же дня крестимся так же, как и весь цивилизованный мир! Кто будет креститься щепотью - анафема! И еще. Никаких антиглобализмов и эсхатологий! Наша цель - мировое сообщество!"
Вот нечто подобное предложили и нашим далеким предкам. "...Первой и главной причиной разрыва были вопросы совести. Русскому человеку в середине XVII в. пришлось проклинать то, во что столетием ранее его учили свято веровать. Для только что пробужденной совести переход был слишком резок. Естественно, что масса отказалась на этот раз следовать за своими руководителями".
Крутой разворот даром не прошел. За официальной церковью пошли немногие - либо те, кто был чужд идее "Москвы - Третьего Рима", либо те, кто был теплохладен. Неравнодушные остались верны фактически не просто старому обряду, но именно старой вере.
Агрессивная русофобия, исповедуемая пришедшими к власти "князьями церкви", сделала надежды на преодоление раскола нереальными. Оскорбления и проклятия спровоцировали ревнителей на то, что еретиками и отступниками были объявлены все те, кто оказался в "никонианской" Церкви, а само староверие пропиталось духом тотального неприятия всего того, что происходило как в господствующей Церкви, так и в Государстве Российском. Государства, которое прямо на глазах перестраивалось из теократического царства в европейскую абсолютистскую монархию. Староверы эту "перестройку" восприняли как преддверие Апоклипсиса.
Однако в массовом сознании трагические события той поры воспринимаются как бунт дремучих сумасбродов против прогресса и просвещения. А исследование эпохи до сих пор нередко подменяют "обличением старообрядческих заблуждений".
В настоящее время на этом поприще особенно отличилась публицистка общества "Радонеж" Наталья Михайлова. Когда я читал фантазии этой г-жи, то невольно вспомнилась одна западноевропейская иллюстрированная энциклопедия для детей плебса. Рядом с изображением собора Василия Блаженного помещалась небольшая справочка, суть которой сводилась к тому, что "православие - это гибрид схизматиков, отколовшихся от Римской Церкви, и секты скопцов". Вот и Н.Михайлова сочинила фантом, наделила его отталкивающими атрибутами, обозвала "старообрядчеством", а затем "блестяще" обличила.
Вместе с тем уже с середины XIX века исследователей Раскола можно было условно разделить на 2 школы: миссионерскую и народническую. "Миссионеры" обличали, "народники" изучали.
Исследования миссионеров дышат тем духом, которым пропитан знаменитый "Розыск", приписываемый свт.Димитрию Ростовскому.
"Для всех них история старообрядчества есть история невежд и само старообрядчество есть невежественное явление, могущее иметь место только среди грубого, дикого и непросвещенного народа. Многие из этих лиц до сих пор устно и печатно высказывают убеждение, что стоит лишь всех старообрядцев запрятать на 3-4 года в церковно-приходскую школу, обучить приемам чистописания, четырем действиям арифметики, начальным правилам грамматики и сокращенному катехизису митрополита Филарета, - и всему старообрядчеству наступит конец.
Читая беседы некоторых миссионеров, можно подумать, что старообрядцы, это такие люди, которые верят, что в паровозе колесами вертит окаяшка", - писал исследователь философии старообрядчества В.Г.Сенатов.
К сказанному в этой связи хочется добавить, что теперь, к ХXI в. нам, потомкам "лиц господствующего исповедания" довелось пережить всЈ то, на что наши предки обрекли людей, верных старорусской церковной традиции. ВсЈ - начиная от жестоких гонений и оканчивая высокомерно-снисходительным убеждением, что стоит лишь христиан усадить перед телеканалом Discovery, да снабдить "интересными газетами" про НЛО, - как всему "придурковатому" Православию наступит конец.
+ + +
В разные эпохи отношение "никониан" к староверию было разным. Неверно думать, что весь период от анафемы старорусского церковного уклада (1666-67 гг.) до Высочайшего Манифеста "О веротерпимости" (1905г.) был наполнен одними лишь гонениями.
Внятным и недвусмысленно враждебным было отношение государственной машины к староверию лишь в эпоху царствования императора Николая Первого, при общем руководстве церковными делами митрополитом Филаретом. Староверие трактовалось тогда как преступление против государственности со всеми вытекающими.
И если в конце 17 века противостояние представляло собой гражданскую войну, окончившуюся взятием правительственными войсками Соловецкой крепости (1676 г.), разгромом казаков-староверов на Кубани и Сев.Кавказе (1699 г.) и стрелецкими казнями (1698-1707 гг.), то в эпоху императора Николая Первого речь шла о методичной зачистке русского государства от "невежественных преступников".
Такого не было даже во времена Петра Первого. Конечно же, в глазах птенцов "гнезда Петрова" старообрядцы являлись упрямыми противниками западной цивилизации. Однако преследования, особенно сильные при царевне Софье, были при Петре ослаблены. Староверы были обложены особым налогом, что дало им право на гражданское существование.
Тем не менее, гигантское количество русских пассионариев "вынуждено было оставить всю приверженность свою к отечественной природе и искать пристанища и свободы веры в чужих пределах". Русские люди не только колонизировали Сибирь, "уходя в леса", но и населили в значительном числе Османскую империю, Австрию и Пруссию.
С воцарением императрицы Екатерины Второй обстоятельства переменились решительным образом. "Первопричиной стала забота о заселении южных степей. В 1761 г. появился указ, приглашающий и разрешающий тем старообрядцам, которые покинули Россию в годы гонений, вернуться в Отечество. Конечно, добровольное переселение старообрядцев было возможно только после предоставления им льгот. Петр Ш дал старообрядцам обещание, что в содержании закона по их обыкновению и старопечатным книгам ни от кого возбранения не будет". Екатерининский указ 1762 года подтверждал права переселяющихся в Россию старообрядцев и гарантировал, что "как в бритье бород, так и в ношении указанного платья никаких притеснений не будет". Позднейшие указы уравняли старообрядцев в правах с остальным населением, предоставив им право свидетельствования в суде (1769г.), освободив от двойного подушного оклада (1782г.), разрешив занимать общественные должности (1785г.).
Бытует мнение, что религиозная терпимость императрицы была следствием философии безверия. Впрочем, дух свободомыслия, витавший в салонах Петербурга, располагал не только к атеизму, но и к сравнительному богословию. Вспоминает Л.Н.Энгельгардт, племянник князя Потемкина Таврического:
"...Во время своей силы он держал у себя ученых раввинов, раскольников и всякого звания ученых людей; любимое его было упражнение, когда все разъезжались, призывать их к себе и стравливать их, а между тем сам изощрял себя в познаниях".
+ + +
Ситуация изменилась с воцарением императора Павла I. Впервые за весь уходящий 18 век на трон восходит мистик, религиозно мотивировавший не только свою личную жизнь, но и политику Империи.
Теократическое настроение императора открыло его сердце к благожелательному расположению по отношению к папству, униженному духом французской революции. Павел приютил в России изгнанный Наполеоном с родного острова Мальтийский орден. И даже предлагал папе Римскому перенести свою резиденцию в Санкт-Петербург. Именно при императоре Павле Россия из вторичной во многих отношениях восточноевропейской державы вновь начала превращаться в Третий Рим - т.е. в христианский континент в океане всеобщей апостасии. Причем в указанную эпоху (в отличие от допетровской Руси) Россия была могучим военным организмом.
Добиваясь порядка внутри государства, Павел был первым государем, всерьез взявшимся за распоясавшееся дворянство. Аристократы, чьи далекие предки были служаками, к концу 18 века превратились в паразитов и интриганов. Смиряя аристократов, император невольно обращался к идеалу общенародного монарха. Император всерьез занялся разрешением нужд простого народа. Именно павловским законом от 1797 года барщина была ограничена 3 днями в неделю. И именно император Павел спустя неполных полторы сотни лет после никоновских экспериментов взялся за врачевание раскола Русской Церкви.
Еще со времени Екатерины начинает стихать в старообрядчестве апокалиптический накал. Государство Российское уже не мыслится царством хаоса и престолом антихриста: "...и ныне власти имут повеление разбойников наказать, вражды укрощать, всякий товар чином производить, домы по плану строить, дороги обновлять, хлеб по водам перевозить и иных стран товары в Русию переправлять". Из этих рассуждений проистекало то, что "власть в Русии не разорена, но токмо благочестие повредися".
Проживавший в Стародубских слободах инок Никодим представил через князя Потемкина императрице статьи, основное содержание которых сводилось к тому, чтобы все клятвы и проклятия на древнее чиносодержание (прежде всего - на двуперстие) были уничтожены. Чтобы старообрядческое священство оставалось в законной силе, а самое главное - чтобы в Стародубье был прислан епископ, который "состоял бы при старообрядцах и рукополагал новое священство".
Вопросы о снятии клятв и епископе были оставлены тогда без ответа, хотя, как указывалось выше, даровала староверам некоторые свободы.
Император же Павел, полагал дело восстановления полноты Русской Церкви одной из главных задач своего правления. 12 марта 1798г. был издан именной указ Императора, в котором всем епархиальным архиереям предписывалось рукополагать священников для старообрядцев, причем в обязательном порядке по древнему чину. По этому же указу было разрешено повсеместное строительство старообрядческих храмов.
Сразу же после издания указа на высочайшее имя было подано прошение московских старообрядцев, почти во всем (кроме упоминания об епископе) сходное со статьями инока Никодима. В прошении, однако, содержался новый, очень важный пункт - о том, чтобы старообрядцам по их личному желанию было разрешено приобщаться Св.Христовых Таин в Греко-Российской Церкви, а сынам этой Церкви приобщаться Св.таин от старообрядческих священников.
Из отмены клятв естественно вытекало требование о том, чтобы "распри, раздоры и хулы ни с единые стороны да не слышатся на содержания разных обрядов и разных книг, употребляемых для богослужения".
На поданном ему прошении Император начертал: "Быть по сему!".
Так было утверждено единоверие - промежуточная, компромиссная структура, недвусмысленно символизирующая то, что старые обряды, наконец-то, признаны равноспасительными.
Единоверцы взяли на себя труд по достижению согласия, но труд этот, увы, не принес ощутимого результата, поскольку митрополит Платон "императорское "Быть по сему!" превратил в епископское "Не допущу!". "Своими "пунктами о единоверии" митрополит Платон поставил до сих пор не расшатанную перегородку между господствующим исповеданием и старообрядчеством-единоверием, провел между ними до сих пор не смытую черту... как между образованностью и глупостью". Как между кошерным и не совсем...
Так, п.1 отменял клятвы, наложенные на приверженцев старого обряда только в случае их перехода в единоверие. Присоединение к единоверию было возможно только для "не менее пяти лет уклонявшихся от Церкви (п.5), а принятие Св.Таин членом Греко-Российской Церкви от единоверческого священника допускалось только "в крайней нужде, в смертном случае" (п.11). Последний пункт очевидно противоречил предшествовавшему ему пункту 10, подтверждавшему "оставление священнодействий, совершенными старообрядческими священниками в законной силе (при этом Таинства, совершаемые в Греко-Российской Церкви, также должны приниматься единоверцами без исправления)".
Эти оговорки стали причиной того, что в большинстве своем старообрядцы не приняли "пункты митрополита Платона" и продолжили поиск церковной иерархии уже за рубежами России. Быть может, останься император Павел в живых, и дело уврачевания раскола было бы продолжено Однако изуродованная "пунктами" идея единоверия была скомпрометирована уже в эпоху Александра I.
Несмотря на то, что в "пунктах" оговаривалась основанная на Кормчей практика избрания священника членами общины, на единоверческие приходы начали присылать питомцев бурс, заквашенных на протестантизме. Бурсаки были не просто далеки от эсхатологических идеалов Св.Руси, но элементарно не знали ни обряда, ни даже пения "по крюкам". (Старообрядцы до сих пор воспринимают единоверие как лукавый аналог униатства. Правда, униаты хоть обряд византийский соблюдают).
Окончательно сама идея единоверия была дискредитирована при императоре Николае I, когда возобновились гонения на староверов - и государство стало насильно загонять старообрядцев в единоверие.
+ + +
Эпоха Николая обозначилась гармоничным сочетанием государя - "систематизатора всего и вся в государстве" и митрополита Филарета - человека железной воли, взявшегося навести порядок в Русской Церкви. О бюрократизме и инквизиторском духе "эпохи охранительства" написано немало пасквилей - талантливых и не очень. Как правило, государство и церковь представляется необычайно стройным и бесконечно великим взводом, обрамленным с флангов начальниками в живописных мундирах - гражданских, военных и церковных. "На каждом человеке лежала одна священная обязанность - хранить честь своего мундира, если таковой имелся..." На старообрядцев смотрели как на людей, выпятивших грудь не по линии, по которой расставлялись люди-солдаты.
В этом принципиальное отличие позиции митрополита Филарета от позиции митрополита Платона. Святитель фактически указывает на равноспасительность чинопоследования, однако беспощадно борется против староверия - как против структуры, которая не встроена в социальный механизм, сконструированный императором Николаем.
Очередное обострение отношений привело к тому, что с одной стороны началась массовая насильственная передача старообрядческих храмов единоверцам, а с другой стороны к началу 1830 гг. умами староверов овладела идея отыскания архиерея за пределами России. Данной проблеме был посвящен Собор, состоявшийся в 1832г. на Рогожском кладбище в Москве. Было принято решение в случае "обретения" архиерея организовать за пределами России кафедру.
Финансировать сие долгое и многотрудное мероприятие взялись купцы-староверы, а конкретными исполнителями стали иноки Павел (Васильев) и Геронтий (Колпаков).
После неудачных поисков "древлеблагочестивых архиереев", укрывавшихся, согласно староверческим мифам, в предгорьях Арарата, иноки отправились в Австрийскую Империю. "Об этом государстве у староверов было два, на сей раз совершенно реальных, представления: 1) в буковинском селении Белая Криница есть старообрядческий монастырь, удобный для организации епископской кафедры; 2) в Австрии, в отличие от России, - реальная свобода вероисповедания, что позволило свести к минимуму, так сказать, политические аспекты воссоздания иерархии".
(Отметим, что русские старообрядцы были значительно более бесправными, нежели граждане России, которые исповедовали лютеранство, католицизм, магометанство и даже ламаизм).
В течении пяти лет энергичные иноки сумели решить все проблемы - и в 1846г. полнота иерархии была восстановлена. Первоиерархом старообрядческой церкви стал изгнанный турками со своей кафедры сербский митрополит Боснийский и Сараевский Амвросий (Попович).
Николай Павлович Романов был разгневан этим событием: при всем влиянии Всероссийского Императора на двор Габсбургов ликвидировать Белокриницкую Митрополию Русской Православной Старообрядческой Церкви было уже не под силу.
Правительство Николая I принимает курс на искоренение старообрядчества, мотивируя свои репрессии тем, что "раскольники австрийского согласия" имеют свой центр за рубежом и являются, т.о. агентами иноземного влияния. (Нечто подобное в 90-х гг. ХХв. бросали в лицо чадам Московской Патриархии украинские раскольники, поддерживаемые госвластями).
С 1855г. старообрядцы, не переписавшиеся в единоверие, лишались прав вступления в купеческое сословие. Кульминацией антистароверческих гонений стало опечатывание алтарей храмов Рогожского кладбища, осуществленное 7 июня 1856г. - уже в царствование Александра-Освободителя. Расколовед Н.И.Субботин в своей "Истории Рогожского кладбища" приводит его Императорского Величества повеление: "... желание их (старообрядцев - П.Т.) иметь священников независимо от архиерея (т.е. от Петербургского Синода - П.Т.) никогда не будет принято правительством, как противное законам церкви и государства, и что им остается присоединиться к церкви или безусловно, или на правилах единоверия..."
В 1858г. указом Императора эпоха гонений на старообрядчество была прекращена, но алтари Рогожки оставались опечатанными еще более полувека. (Тем не менее, "в начале царствования Александра II в суздальском заточении оказалась чуть ли не вся старообрядческая белокриницкая иерархия. В 1854г. во время военных действий на территории Османской империи были задержаны и препровождены в Суздаль архиепископ Аркадий и епископ Алимпий. Затем в Спасо-Евфимиев монастырь был прислан епископ Конон (в 1859г.) и Геннадий (в 1863г.). Алимпий через 5 лет умер, а трое других были освобождены в 1881г.".)
+ + +
17 апреля 1905 года на Пасху св.Император Николай издал указ "Об укреплении начал веротерпимости". Согласно данному Указу "всем последователям толков и согласий, которые приемлют основные догматы Церкви православной, но не признают некоторых принятых ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам" "присвоить наименование старообрядцев, взамен ныне употребляемого названия раскольников". Впрочем, по сути дела речь в Указе шла всего-то о том, чтобы уравнять староверов в правах с "лицами инославных исповеданий".
Гонимых простили.
Впрочем, "самих гонителей это уже не спасло" (А.И.Солженицын)
10 (23) апреля 1929 г. Московская патриархия, управлявшаяся тогда Местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Сергием (Страгородским), будущим Патриархом Московским и всея Руси, выпустила "Деяние", в котором сказано:
1.Признаем
а) богослужебные книги, напечатанные при первых пяти российских патриархах, православными;
б) свято хранимые многими православными, единоверцами и старообрядцами церковные обряды по их внутреннему знаменованию - спасительными;
в) двоеперстие, слагаемое в образ Святой Троицы и двух естеств в Господе нашем Иисусе Христе, - обрядом, в Церкви прежнего времени несомненно употреблявшимся и в союзе со святой Церковью благодатным и спасительным.
2. Порицательные выражения, так или иначе относящиеся до старых обрядов, в особенности до двоеперстия, где бы оныя ни встречались и кем бы ни изрекались, отвергаем и яко небывшия вменяем.
3.Клятвенные запреты, изреченные антиохийским патриархом Макарием и другими архиереями в феврале 1656 г. и собором 23 апреля 1656 г., а равно и клятвенные определения собора 1666-1667гг. как послужившие камнем преткновения для многих ревнителей благочестия и поведшие к расколу святой Церкви, разрушаем и уничтожаем и яко небывшия вменяем".
Деяние это было подтверждено Поместным собором Русской Православной Церкви 1971 г., который указал также на ненужность и насильственный характер церковной реформы XVII в.
+ + +
Мнения наших современников относительно самого феномена "старообрядчества" разделились. Одни продолжают оперировать штампами "противораскольнических миссионеров", иные же романтизируют и идеализируют "старую веру новой России".
Этой идеализацией страдают, в основном, романтики-гуманитарии, а также сторонники идей "консервативной революции". Это уже было - всего лишь 20 лет назад патриоты пребывали в ожидании того, что стоит лишь выйти из забвения "человеку в рясе" - как все станет на свои места.
Когда "человек в рясе Московской Патриархии" не оправдал романтических надежд, взоры устремились к "человеку в рясе Зарубежной Церкви". Сейчас замечена опасность надумать себе новый фантом, очароваться им как панацеей, а потом в очередной раз жестоко разочароваться.
Пропитается какой-нибудь романтик дугинскими интерпретациями староверия, воодушевится общением с иерархами - либо с киевским архиепископом Савватием, либо энергичным московским митрополитом Андрианом, а потом столкнется с реальным приходским батюшкой откуда-нибудь из Ржева. Тот выдаст что-нибудь типа: "щепотники-никонияне хуже прокаженных!" И всЈ. И конец поискам старой веры.
Казалось бы - очевидная вещь: не хочешь разочарований, не позволяй себе ничем очаровываться, будь трезв! Но откуда взяться трезвости, если о величайшей трагедии русского народа написано страницу у Ключевского и три - у Соловьева. Вакуум заполняется изящными мифами или же, напротив, жалкой по строю аргументации руганью.
Почему не сказать хотя бы так:
"Люди 17 века верили в то, что нарушение "единого аза" приводит к разладу всей Вселенной. "Единый аз" ведь действительно нарушался накануне "книжной справы"!? С этим никто не спорит. Патриарх-Никон, имевший доступ к рычагам, решил действовать в духе "разрушенья старого мира до основанья, а затем..."
Естественно, что другие люди 17 века (которые также как и Никон знали, к каким последствиям космического масштаба приводит пренебрежение "единым азом") в этой перестройке", проводимой под общим руководством иностранных специалистов и туземных реформаторов - узрели разрушение основ. Сознательного разрушения.
Вскоре и сам патриарх Никон усомнился в целесообразности затеи, на которую его толкали заезжие специалисты. Но было поздно.
Может показаться, что стоило бы нашим предкам тихо саботировать "перестройку" и не хамить царской власти, то все бы со временем улеглось. Может быть, и улеглось, но ведь люди 17 века были убеждены в том, что губят Вселенную...
А потом пришли комиссары России молодой и сотворили со старой верой то же самое, что в ХХв. комиссары России Советской сотворят уже с церковью господствующей".
Ключевая мысль: большевики сотворили с Церковью по сути тоже самое, что "никониане" на заре раскола и в эпоху императора Николая 1 вытворяли со старообрядцами.
Сейчас начинают говорить о том, что Господь попустил статься тому, что "Россия утратила традиционную государственность именно за грехи, совершенные государством против своего народа". Но в чем заключаются эти грехи, говорим как-то путано и полушепотком. Или же продолжаем тиражировать глупости.
Впрочем, тон современных старообрядческих публицистов мало, чем отличается от тона обличителей "никониянства". Пишут о нашей патриаршей церкви такие вещи, как будто не было ни Оптинского возрождения, ни Хомякова, ни, в конце концов, новомучеников ХХ века!
Несерьезно и просто неприлично.
И все-таки в наших общинах растет понимание того, что для уврачевания раскола необходимо осторожное, неторопливое, но, вместе с тем, неуклонное движение друг навстречу другу. Дело в том, что с одной стороны, мы утратили за время никонианства нормальное понимание того, что такое приход, и что приходской священник - это вовсе не крепостной местного "князя церкви" и даже не откомандированный сотрудник крестильно-погребальной конторы. С другой стороны, в староверии не наблюдается аскетов и душеведов величиной соотносимых с Паисием Величковским и свт. Игнатием Брянчаниновым.
По преданию мы объединимся лишь в самом конце истории - перед оскалом временно победившего антихриста. До того момента о евхаристическом единстве не может быть и речи.
Что ж, по крайней мере, у нас есть общее понимание будущего.
И для того, чтобы появилось общее дело в настоящем, необходимо, на мой взгляд, выработать общее понимание трагедии прошлого.
_1.jpg)
