Прошло более 75 лет с той поры, когда Тульская земля была освобождена от немецко-фашистских захватчиков. Священными вехами боевой летописи соединений и частей, освобождавших родную землю стали братские могилы погибших солдат. В светлый день Победы, в день Памяти и Скорби, в морозные декабрьские дни, когда мы вспоминаем о контрнаступлении Красной Армии 1941 года, рассказываем об освобождении родных для нас деревень, сел, поселков и городов, мы с гордостью говорим: - Никто не забыт! Мы - помним!
Мы действительно помним многое. Бережно относимся к памяти о погибших. Однако в истории войны до сих пор есть малоизвестные страницы, есть имена погибших солдат, которые мы запамятовали.
От Советского Информбюро Сводка за 07 Декабря 1941 года. (краткое извлечение)
В течение 7 декабря наши войска вели бои с противником на всех фронтах. На ряде участков ЗАПАДНОГО фронта наши части, отбив ожесточённые атаки противника, своими контратаками нанесли немецким войскам большой урон в технике и живой силе и продвинулись вперёд.
Гвардейская часть тов. Осликовского, действующая на одном из участков Сталиногорского направления фронта, за несколько дней упорных боёв выбила немцев из 20 населённых пунктов, истребив при этом более тысячи немецких солдат и офицеров. Бойцы уничтожили 2 немецких танка, 4 артиллерийские и миномётные батареи и захватили много трофеев.
От Советского Информбюро Сводка за 11 Декабря 1941 года. (краткое извлечение)
В ночь на 11 декабря наши войска вели бои с противником на всех фронтах.
Наши бойцы в ожесточённом бою с противником на одном из участков Западного фронта уничтожили 6 немецких танков, 2 миномётных батареи, 8 станковых пулемётов и захватили 21 танк противника.
Гвардейская часть майора Зубова, действующая на Сталиногорском направлении фронта, выбила немцев из 6 населённых пунктов. В бою с противником наши бойцы истребили свыше 1.000 фашистских солдат и офицеров, захватили 12 автомашин, 1 танк, 2 рации и много других трофеев.
В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС. ПРОВАЛ НЕМЕЦКОГО ПЛАНА ОКРУЖЕНИЯ И ВЗЯТИЯ МОСКВЫ. ПОРАЖЕНИЕ НЕМЕЦКИХ ВОЙСК НА ПОДСТУПАХ МОСКВЫ
(краткое извлечение)
К исходу 11 декабря 1941 г. мы имели такую картину:
а) войска генерала ЛЕЛЮШЕНКО, сбивая 1-ю танковую, 14-ю и 36-ю мотопехотные дивизии противника и заняв Рогачев, окружили г. Клин;
б) войска генерала КУЗНЕЦОВА, захватив г. Яхрому, преследуют отходящие 6-ю, 7-ю танковые и 23-ю пехотную дивизии противника и вышли юго-западнее Клина;
в) войска, где начальником штаба генерал САНДАПОВ, преследуя 2-ю танковую и 106-ю пехотную дивизии противника, заняли г. Солнечногорск;
г) войска генерала РОКОССОВСКОГО, преследуя 5-ю, 10-ю и 11-ю танковые дивизии, дивизию «СС» и 35-ю пехотную дивизию противника, заняли г. Истру;
д) войска генерала ГОВОРОВА прорвали оборону 252-й, 87-й, 78-й и 267-й пехотных дивизий противника и заняли районы Кулебякино-Локотня;
е) войска генерала БОЛДИНА, разбив северо-восточнее Тулы 3-ю, 4-ю танковые дивизии и полк «СС» («Великая Германия») противника, развивают наступление, тесня и охватывая 296-ю пехотную дивизию противника;
ж) 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала БЕЛОВА, последовательно разбив 17-ю танковую, 29-ю мотопехотную и 167-ю пехотную дивизии противника, преследует их остатки и занял город Венёв и Сталиногорск;
з) войска генерала ГОЛИКОВА, отбрасывая на юго-запад части 18-й танковой и 10-й мотопехотной дивизий противника, заняли г. Михайлов и г. Епифань.
После перехода в наступление, с 6 по 10 декабря, частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше 400 населённых пунктов.
И на фронте, и в тылу всегда с нетерпение ожидали сообщений Совинфрмбюро. С горечью и скорбью слушали сводки об отступлении Красной Армии. С радостью, со слезами на глазах встречали известия об освобождении городов и поселков из-под немецкого ига. Одним из первых освобожденных в ходе декабрьского контрнаступления 1941 года городов, был древний город Михайлов. Конечно, скупые строки сводки не могли передать всей напряженности ситуации, всех тех трудностей и неимоверных усилий, что выпало испытать и вынести бойцам 10 Армии генерала Федора Голикова.
«...отбрасывая врага, заняли г. Михайлов и г. Епифань». Так уж получилось, что проезжая на Куликово поле, мне приходится проезжать и по этим местам. Новомосковск (бывший Сталиногорск), Кимовск (ст. Епифань), поселок Епифань. Доводилось бывать и в Михайлове. Этот уютный, зеленый городок, имеющий древнюю историю, сегодня живет своей размеренной, отчасти, можно даже сказать, сонной жизнью.
На окраине Кимовска, почти на выезде из него, неподалеку от местного кладбища, в память о погибших солдатах-освободителях сооружен воинский мемориал. Сюда, к этому святому месту, заруливаю и я. Постоять, поклониться и помянуть погибших солдат.
Сегодня о войне написано огромное количество книг. И художественных, и исторических. Есть и воспоминания, мемуары прославленных полководцев, всё больше рассказывающих о победах. Ну, Да, об отступлениях, о «котлах» , об отчаянных и мужественных боях в окружении генералы вспоминать не желают. Как и о тысячах солдат, сгинувших без следа в тех ожесточенных боях. Сегодня в каждом регионе, да что там в регионе, в каждом районе есть собственные Книги ПАМЯТИ, скорбные страницы которых пестрят персональными данными убитых, безвестно сгинувших, умерших от ран или погибших в плену.
И всё же, несмотря на огромное число мемуаров, воспоминаний и просто рассказов фронтовиков, мне нигде не встречался правдивый ответ на простой вопрос: - Что такое война?! Для маршалов, для генералов-комдивов, комполков война представлялась иначе, чем для тех же солдат, сражавшихся на передке. У солдат был свой взгляд на войну. Как и у командиров взводов и рот, поднимавших бойцов в атаку. Да и выжило их, настоящих фронтовиков, единицы. Тех, кто действительно мог рассказать правду. И только скупые строки архивных документов, отчасти, позволяют нам сегодня понять и оценить великую трагедию войны...
Несколько лет тому назад, когда я вел активные поиски деда, мне довелось найти и прочесть книгу Александра Ильича Шумилина «Ванька ротный». В своей книге автор рассказывает об ожесточенных боях в тех же местах, где летом и осенью 1941 года отчаянно сражался и героически погибал 922 стрелковый полк моего деда. Автор книги родился в 1921 году. Призван на службу в Вооружённых Силах Союза ССР 25.10.1939, демобилизовался 17.03.1946 в звании гвардии капитана. Был пять раз ранен, один раз тяжело. Имеет боевые награды. Умер в 1983 году.
Вот его воспоминание о войне. Полагая, что в этом отрывке нельзя, просто физически невозможно что-либо ужать или урезать, я привожу его полностью. "В октябре 1975 года я получил письмо от комсомольцев военно-патриотического отряда "Маресьевец" школы № 42 г. Калинина с просьбой рассказать о боях за ст. Чуприяновка. Обстоятельства сложились так, что с тех пор я решил привести в порядок свои воспоминания, я выполнил просьбу ребят, написал тогда о боях за ст. Чуприяновка.
Собственно то первое мое письмо и послужило началом, восстановить подробно в памяти все пережитое. Сейчас, когда финиш недалеко, хочется успеть побольше сделать. Свободного времени мало, я то болею, то работаю, а время бежит быстрее мысли.
В те суровые дни войны вся тяжесть в боях по освобождению земли нашей легла на пехоту, на плечи простых солдат. Получая пополнение в людях, мы вели непрерывные бои, не зная ни сна, ни отдыха. Очень многие, имея поверхностное представление - что такое война, самоуверенно считают, что они в достаточной степени осведомлены. Про войну они читали в книжках и смотрели в кино.
Меня, например, возмущают "книжицы про войну", написанные прифронтовыми "фронтовиками" и "окопниками" штабных и тыловых служб, в литературной обработке журналистов. А что пишут те, которых возвели до ранга проповедников истины? Взять хотя бы К. Симонова с его романами про войну. Сам К. Симонов войны не видел, смерти в глаза не смотрел. Ездил по прифронтовым дорогам, тер мягкое сидение легковой машины. Войну он домысливал и представлял по рассказам других, а войну, чтобы о ней написать, нужно испытать на собственной шкуре! Нельзя писать о том чего не знаешь. О чем может сказать человек, если он от войны находился за десятки километров?...
Многие о войне судят по кино. Один мой знакомый, например, утверждает, что когда бой идет в лесу, то горят деревья.
- Это почему? спросил я его.
- А разве ты в кино не видел?
По кино о войне судят только дети. Им непонятна боль солдатской души, им подают стрельбу, рукопашную с ковырканиями и пылающие огнем деревья, перед съемкой облитые бензином.
Художественное произведение, поставленное в кино, или так называемая "хроника событий", дают собирательный образ боев, сражений и эпизодов, отдаленно напоминающий войну. Должен вас разочаровать, от кино до реальной действительности на войне, очень далеко. То, что творилось впереди, во время наступления стрелковых рот, до кино не дошло. Пехота унесла с собой в могилу те страшные дни.
Войну нельзя представить по сводкам Информбюро. Война, это не душещипательное кино про любовь на "фронте". Это не панорамные романы с их романтизацией и лакировкой войны. Это не сочинения тех прозаиков - "фронтовиков", у которых война только второй план, фон, а на переднем, заслоняя все пространство в кружевах литературных оборотов и бахроме, стоит художественный вымысел. Это не изогнутая стрела, нарисованная красным карандашом и обозначающая на карте острие главного удара дивизии. Это не обведенная кружочком на карте деревня...
Война - это живая, человеческая поступь - навстречу врагу, навстречу смерти, навстречу вечности. Это человеческая кровь на снегу, пока она яркая и пока еще льется. Это брошенные до весны солдатские трупы. Это шаги во весь рост, с открытыми глазами - навстречу смерти. Это клочья шершавой солдатской шинели со сгустками крови и кишок, висящие на сучках и ветках деревьев. Это розовая пена в дыре около ключицы - у солдата оторвана вся нижняя челюсть и гортань. Это кирзовый сапог, наполненный розовым месивом. Это кровавые брызги в лицо, разорванного снарядом солдата. Это сотни и тысячи других кровавых картин на пути, по которому прошли за нами прифронтовые "фронтовики" и "окопники" батальонных, полковых и дивизионных служб.
Но война, это не только кровавое месиво. Это постоянный голод, когда до солдата в роту доходила вместо пищи подсоленная водица, замешанная на горсти муки, в виде бледной баланды. Это холод на морозе и снегу, в каменных подвалах, когда ото льда и изморози застывает живое вещество в позвонках. Это нечеловеческие условия пребывания в живом состоянии на передовой, под градом осколков и пуль. Это беспардонная матерщина, оскорбления и угрозы со стороны штабных "фронтовиков" и "окопников" (батальонного, полкового и дивизионного начальства).
Война это как раз то, о чем не говорят, потому что не знают. Из стрелковых рот, с передовой, вернулись одиночки, их никто не знает, и на телепередачи их не приглашают, а если кто из них решается что-то сказать о войне, то ему вежливо закрывают рот...
Напрашивается вопрос. Кто, из оставшихся в живых очевидцев может сказать о людях воевавших в ротах? Одно дело сидеть под накатами, подальше от передовой, другое дело ходить в атаки и смотреть в упор в глаза немцам. Войну нужно познать нутром, прочувствовать всеми фибрами души. Война это совсем не то, что написали люди, не воевавшие в ротах.
Тех, кто был во время войны приписан к ДКА, я делю на две группы, на фронтовиков и "участников", на тех солдат и офицеров, которые были в ротах, на передовой во время боя и на тех, кто у них сидел за спиной в тылу. Война для тех и других была разная, они о ней и говорят и помнят по-разному.
Это были нечеловеческие испытания. Кровавые, снежные поля были усеяны телами убитых, куски разбросанного человеческого мяса, алые обрывки шинелей, отчаянные крики и стоны солдат. Всё это надо пережить, услышать и самому увидеть, чтобы во всех подробностях представить эти кошмарные картины.
Вот и сейчас, я пишу и вижу, они передо мной как живые. Я вижу изнуренные, бледные лица солдат и каждый из них, умирая, хотел что-то сказать. Сказать тем, кто останется после них жить на этой земле, пропитанной их кровью. Эти мысли и не дают мне покоя.
С какой безысходной тоской о жизни, с каким человеческим страданием и умоляющим взором о помощи, умирали эти люди. Они погибали не по неряшливости и не в тишине глубокого тыла, как те сытые и согретые теплом деревенских изб и жителей прифронтовые "фронтовики" и "окопники".
Они - фронтовики и окопники стрелковых рот, перед смертью жестоко мёрзли, леденели и застывали в снежных полях на ветру. Они шли на смерть с открытыми глазами, зная об этом, ожидая смерть каждую секунду, каждое мгновение и эти маленькие отрезки времени тянулись, как долгие часы.
Осужденный на смерть, по дороге на эшафот, так же как и солдат с винтовкой в руках, идущий на немца, всеми фибрами своей души ощущает драгоценность уходящей жизни. Ему хочется просто дышать, видеть свет, людей и землю. В такой момент человек очищается от корысти и зависти, от ханжества и лицемерия. Простые, честные, свободные от человеческих пороков солдаты каждый раз приближались к своей последней роковой черте.
Без "Ваньки ротного" солдаты вперед не пойдут. Я был "Ванькой ротным" и шел вместе с ними. Смерть не щадила никого. Одни умирали мгновенно, другие - в муках истекали кровью. Только некоторым из сотен и тысяч бойцов случай оставил жизнь. В живых остались редкие одиночки, я имею в виду окопников из пехоты. Судьба им даровала жизнь, как высшую награду.
С фронта пришли многие, за спиной у нас много было всякого народа, а вот из пехоты, из этих самых стрелковых рот, почти никто не вернулся.
На фронте я был с сентября сорок первого года, много раз ранен. Мне довелось с боями пройти тяжелый и долгий путь по дорогам войны. Со мной рядом гибли сотни и тысячи солдат и младших офицеров.
Многие фамилии из памяти исчезли. Я иногда даже не знал фамилии своих солдат потому, что роты в бою хватало на неделю. Списки солдат находились в штабе полка. Они вели учет и отчитывались по потерям. Они высылали семьям извещения.
У лейтенанта в роте были тяжелые обязанности. Он своей головой отвечал за исход боя. А это, я вам скажу, не просто! - как в кино, - сел и смотри. Немец бьет - головы не поднять, а "Ванька ротный" - кровь носом, должен поднять роту и взять деревню, и ни шагу назад - таков боевой приказ.
Вот и теперь у меня перед глазами ярко встали те кошмарные дни войны, когда наши передовые роты вели ожесточенные бои. Всё нахлынуло вдруг. Замелькали солдатские лица, отступающие и бегущие немцы, освобожденные деревни, заснеженные поля и дороги. Я как бы снова почувствовал запах снега, угрюмого леса и горелых изб. Я снова услышал грохот и нарастающий гул немецкой артиллерии, негромкий говор своих солдат и недалекий лепет засевших немцев.
Вероятно, многие из вас думают, что война, это интересное представление, романтика, героизм и боевые эпизоды. Но это не так. Никто тогда ни молодые, ни старые не хотели умирать. Человек рождается, чтобы жить. И никто из павших в бою не думал так быстро погибнуть. Каждый надеялся только на лучшее. Но жизнь пехотинца в бою висит на тоненькой ниточке, которую легко может оборвать немецкая пуля или небольшой осколочек. Солдат не успевает совершить ничего героического, а смерть настигает его.
Каждый человек имеет силы сделать что-то большое и значительное. Но для этого нужны условия. Должна сложиться обстановка, чтобы порыв человека заметили. А на войне, в стрелковом бою, где мы были предоставлены сами себе, чаще случалось, что каждый такой порыв оканчивался смертью.
На войне наша земля потеряла миллионы своих лучших сыновей. Разве те, кто в сорок первом с винтовкой в руках и горстью патрон шел на верную смерть, не был героем?! Я думаю, что именно они являются теми единственными и истинными героями. Они спасли нашу землю от нашествия и их кости остались в земле. Но и по сей день, лежат они неизвестными, ни могил, ни имен.
Только за одно то, что перенес русский солдат на своих плечах, он достоин священной памяти своего народа! Без сна и отдыха, голодные и в страшном напряжении, на лютом морозе и все время в снегу, под ураганным огнем врага, передовые роты шли вперед. Невыносимые муки тяжелораненых, которых подчас некому было выносить, всё это выпало на долю, идущему на врага пехотинцу.
Жизнь человеку дается один раз и это самое ценное и дорогое, что есть у каждого. На войне были многие, но еще больше - остались лежать в мертвой тишине. Но не все живые и вернувшиеся знают, что значит идти в составе стрелковой роты на верную смерть.
В моей книге "Ванька ротный", больше человеческого горя и страданий, чем радостных и веселых боевых эпизодов.
Возможно мне не удалось в полной мере и беспристрастно передать всё пережитое, но всё это было в моей жизни, на войне, в действительности и на самом деле. Вы должны понять эту суровую правду!
Окопник сразу и без домысливания понял бы меня. И не только понял, а и добавил от себя, что я больно мягко рассказал про некоторые штрихи войны и не сказал от всей души крепкое слово о войне.
Почитайте книгу "Ванька ротный" и подумайте, чем отличается фронтовик от иного "фронтовика" и что такое война!"
Имеющиеся в ЦАМО архивные документы безвозвратных потерь дивизий, полков, отдельных частей, медсанбатов и передвижных полевых госпиталей своей беспристрастностью и сухостью штабных строк не только полностью подтверждают сказанное Александром Ильичом, но, более того, позволяют представить события на самых разных фронтах и в самые разные периоды. Бывает так, что читая эти документы становиться страшно!
Однако вернемся в первые числа декабря 1941 года и прочтем воспоминания командующего 10 Армией Ф.И. Голикова.
«Центр тяжести усилий в первый день наступления армии сосредоточивался на г. Михайлове. В нем находилась главная группировка 10-й мотодивизии противника.
Для гарантии успеха наступления на Михайлов должны были двинуться три дивизии: 328-я с фронта, а 330-я и 324-я - с флангов.
Командующий фронтом утвердил решение без замечаний, поправок и каких-либо советов...Протяженность маршрутов для ряда дивизий доходила до 100-115 км. Некоторым пришлось двигаться усиленными маршами до 45-50 км в сутки. При этом надо учесть, что большинство дивизий армии находилось почти в непрерывном движении, начиная со дня выгрузки из вагонов. Сначала они шли в районы временного сосредоточения. Едва собравшись в них, тотчас же двинулись на рубеж развертывания для перехода в наступление.
Марши были очень тяжелыми. К этому времени резко похолодало. Ради скрытности войска шли только по ночам. Морозы достигали 28-35°. Движение сильно затруднялось глубоким снежным покровом и буранами, особенно при пересечении многочисленных оврагов и пойм рек.
По условиям обстановки 10-я армия вступала в сражение с ходу. Делалось это вынужденно - из-за полного отсутствия времени для сколько-нибудь заблаговременной подготовки....»
Освободив с боем город Михайлов, стрелковые дивизии 10 Армии продолжили наступление вперед, к Сталиногорску, в пути освобождая от немецкой нечисти деревни и села.»
Сегодня в мемуарах бывших немецких генералов можно прочесть сетования на русского «генерала мороза», на русское бездорожье, на действия партизан. Своему поражению они пытаются найти «объективные» объяснения. А разве для Красной Армии природа создавала иные погодные условия? Снежные заносы в открытых местах, глубокий снежный покров препятствовал продвижению войск и их разворачиванию в боевые порядки. Приходилось использовать дороги, на которых фашистами в удобных местах были сооружены крепкие узлы обороны и опорные пункты. Один из таких узлов обороны располагался на дороге из Михайлова в направлении Сталиногорска, в д. Гремячее.
Вот что рассказывает генерал Ф.И. Голиков. «Гремячее - важный опорный пункт в системе обороны неприятеля на р. Проня. Владея им, противник прикрывал основные пути в сторону городов Новомосковска и Епифани. Гитлеровцы его основательно укрепили. Село расположено на высоком и очень крутом каменистом берегу Прони, а подступы к ней открытые. Вдоль берега гитлеровцы построили пулеметные гнезда и фланкировали долину реки.
Гремячее противник удерживал главными силами моторизованного полка 25-й моторизованной дивизии, усиленного дивизионами двух тяжелых артполков, значительным числом танков и бронемашинами с десантами автоматчиков.
Как вспоминают участники боев за Гремячее, передовой отряд, высланный от 328-й стрелковой дивизии для перехвата путей отхода противника из Гремячее на запад, не смог выполнить задачи. Он был малоподвижен и не имел танков. Командир отряда все же сделал энергичную попытку овладеть опорным пунктом с ходу, но это не удалось.
На Гремячее командир дивизии направил два стрелковых полка, придав каждому по дивизиону артполка. 1105-й стрелковый полк обходил село справа, чтобы овладеть северной его половиной. 1103-й полк должен был частью сил сковать противника наступлением на восточную окраину села, а главными охватить его с юга. Однако наступление этого полка развивалось неорганизованно и направлялось в лоб. Полк сразу же понес большие потери от сильного флангового и фронтального пулеметного и артиллерийского огня, а после нескольких вражеских контратак приостановил наступление на западных скатах безымянных высот, находящихся непосредственно восточнее и юго-восточнее села.
Командиру дивизии пришлось ввести из своего второго эшелона 1107-й стрелковый полк. Введен он был правильно - в обход Гремячее с юга. Атаке полка предшествовал короткий удар артиллерии и минометов по обнаруженным огневым точкам. В это же время перешли в атаку и другие два полка дивизии. Совместными усилиями сопротивление противника было сломлено. Завязавшийся уличный бой продолжался недолго. Для исхода боя большую роль сыграл батальон 1105-го полка. В разгар событий этот батальон, обойдя противника с севера, перерезал ему большую дорогу, ведущую из Гремячее на Новомосковск. Обнаружив нависшую опасность окружения, гитлеровцы стали отступать. К 14 часам село было очищено от врага. Взято два танка, пять бронемашин, 30 мотоциклов, четыре орудия 105 мм, автомашины, оружие, боеприпасы. 5-километровый участок дороги между Гремячее и Ятское был забит брошенным военным имуществом, машинами, повозками и мотоциклами противника.
В ходе боя отличился командир взвода 1107-го полка младший лейтенант Колосов. Он ворвался в колхозный скотный двор, занятый гитлеровцами, и огнем автомата уничтожил 20 солдат противника. Отличился и командир отделения ручных огнеметов 1103-го полка младший командир Ильин. С тремя бойцами он скрытно пробрался в тыл противнику и ворвался в здание, откуда вел губительный огонь вражеский пулемет. Пулемет был уничтожен, а пулеметный расчет перебит. Большую помощь оказали артиллеристы дивизии, особенно 2-й дивизион артполка под командованием старшего лейтенанта Остапенко. Он очень хорошо маневрировал огнем и колесами. Его батареи, выдвигаясь на открытые огневые позиции, неутомимо били по танкам, бронемашинам и автоматчикам противника. Командир орудия сопровождения Астахов во время одной из контратак противника подбил два вражеских танка.
В центре села перед нашими бойцами и командирами предстала страшная картина. Жители снимали с виселиц своих родных и односельчан. Это были пятнадцать патриотов, которые на требование фашистов поступить к ним на службу ответили решительным отказом. Оккупанты расправились с этими людьми и под угрозой смерти не разрешали родственникам снять повешенных для погребения. Так и висели трупы до освобождения села.
А у въезда в Гремячее можно было видеть много трупов гитлеровцев: до 250 убитых солдат и офицеров.
Немалых жертв стоила эта победа и частям 328 стрелковой дивизии. Больше всего бойцов потерял 1103-й стрелковый полк. Смертью храбрых, увлекая бойцов в атаку, погиб командир полка майор И.М.Талубьев. В этом же бою были тяжело ранены командир 1107-го стрелкового полка майор М. К. Марков.» Эти строки написаны командармом 10 армии Филиппом Ивановичем Голиковым в книге «В Московской битве: Записки командарма».
Конечно, бравому генералу Голикову после войны можно было свалить вину за понесенные дивизией потери на «неумеху» комполка Талубьева И.М.. Оправдать собственные промахи ошибками подчиненных. В декабре 1941 было не так много командиров полков, лично поднимавших солдат в атаку! И мне очень обидно, что подвиг командира 1103 полка майора Ивана Митрофановича Талубьева не отмечен должным образом. Обстоятельства его гибели оказались очень похожими на гибель командира 922 стрелкового полка 250 дивизии майора Дмитрия Игнатьевича Кузнецова. Первая неделя на фронте. Первые ожесточенные кровопролитные бои. Боевого опыта ещё нет. Но есть горячая любовь к Родине, личное мужество и отвага!
К слову сказать, при сверке сведений в ОБД-Мемориал выявлено, что на братском воинском захоронении фамилия командира полка указана с ошибкой - Толубьев И.М. Верно будет - Талубьев И.М. Да, собственно дело не в ошибке, а в том, что даже сразу после войны, когда в памяти были свежи события. Ни потом, к 25 -летию, ни позже, ни командарм Ф.И. Голиков, ни славные генералы-победители так и не удосужились воздать почести своим бойцам, навсегда оставшимся в Тульской земле. Как, впрочем, и в других местах ожесточенных боев. Убиты и забыты. Братские могилы и памятники на них сооружали местные жители, но никак не однополчане.
Мне посчастливилось быть знакомым с двумя фронтовиками. Это сержант Матыцин Сергей Никифорович, который стал инициатором в 70-е годы сооружения памятника погибшим однополчанам у села Холмец, что под Оленино. И Гвардии старшина полковой пешей разведки Антонина Владимировна Ефремова (Ванышева), которая под Серпуховом соорудила мемориал «Слава» в память о погибших в 1941 году бойцах 5-ой Гвардейской стрелковой дивизии. Именно они своим примером сподвигли меня на сооружение мемориала в память о бойцах 922 стрелкового полка 250 стрелковой дивизии (первого формирования), среди которых есть имя и моего деда....
А немцы в 1941 году были далеко не дураки! Они имели превосходную выучку, боевой опыт. Отличное вооружение и навыки его применения. И это не похвала врагам. Это констатация факта - с каким врагом пришлось сражаться нашим дедам и прадедам! И одолеть вражеских солдат, сломать им хребет, с каждым боем перемалывать эти отборные части, в конце - концов, заставить врага отступать - есть настоящая солдатская доблесть!
Система обороны противника в этот период была построена по принципу организации опорных пунктов и узлов сопротивления, базой которых в условиях зимы являлись населенные пункты. Оборонительная позиция каждого соединения состояла из ротных опорных пунктов и батальонных узлов сопротивления с промежутками между ними. Последние прикрывались системой фланкирующего перекрестного пулеметного огня, огня минометных батарей и автоматчиками; кое-где промежутки были заполнены снежными окопами и снежными (политыми водой) валами.
Опорные пункты расположенные на высотах позволяли просматривать местность и атаковать наступающих на дальних подступах. Тем более, что в Гремячем перед опорными пунктами протекала река Проня, что крайне осложняло положение наступающих войск.
Немцы свои огневые точки располагали в каменных или деревянных строениях, приспособленных к обороне, а также в специально построенных для этой цели дерево-земляных снежных точках и в снежных окопах. Часть домов и хозяйственных построек переоборудовалась, часть - безжалостно сжигались или разбирались на бревна для усиления пулеметных гнезд. Обычным для фрицев приемом было оборудование прямо в доме блиндажа, в котором можно было пережить артобстрел, а потом выскочить и занять позиции у бойницы. Пулеметное гнездо в доме дополнительно защищалось сверху, бревнами и обсыпкой землей. При этом стены и крыша дома "принимали" на себя снаряды и мины, заставляя их взрываться раньше времени. Для защиты пулеметчика часто делали выгородку межу стеной строения и пулеметной точкой, куда между стенками насыпали слой щебня, камней, кирпичей и земли. "Оборона и полевые фортификационные сооружения немецкой армии" (М.: Воениздат, 1942)
Противник широко применял отепление блиндажей, расположенных вдоль основных путей сообщения. В этих блиндажах немцы с пулеметами и автоматами отсиживались от артиллерийско-минометного обстрела, оставляя в окопах только боевое охранение. И когда наступал момент атаки красноармейцев, фрицы выбегали и занимали позиции в расположенных поблизости окопах и огневых точках. Довольно часто немцы свои огневые точки располагали на обратных скатах, на расстоянии 150-200 м от гребня высоты. Что позволяло избежать потерь от артиллерии или минометных обстрелов. Кроме того, для огневых средств немцы устраивали несколько запасных позиции; пулеметчики, автоматчики и отдельные орудия, что позволяло перемещаться с одной позиции на другую.
С учетом зимнего времени, морозов и искусственной наледи, созданной немцами на скатах перед опорными пунктами, ситуация для атаки 1103 полка была крайне неблагоприятной.
Вот что рассказывает ветеран 238 стрелковой дивизии П.Н.Кузьменко в своей книге «Огненный ветер Славы»: «В задачу 328-й стрелковой дивизии входило освобождение района Гремячее. Гремячее противник удерживал силами моторизованного полка 25-й моторизованной дивизии, усиленного дивизионами двух артполков, двумя танковыми батальонами и бронемашинами с десантом автоматчиков. Противник все село сумел оборудовать круговой обороной до подхода подразделении 328-й дивизии. Стремясь сорвать наше наступление, враг бросил в бой значительное количество бронемашин, до роты танков с десантом автоматчиков и до двух батальонов пехоты. На Гремячее полковник П. А. Еремин направил два стрелковых полка, придав каждому по дивизиону артполка. 1105-й полк обходил село справа, чтобы овладеть его северной половиной. Это было поручено 1-му и 3-му батальонам, а 2-й прикрывал правый фланг дивизии, наступавшей вдоль реки Проня. 1103-й полк должен был частью сил сковать противника наступлением на восточную окраину села, а главными силами охватить его с юга.
Однако наступление этого полка развивалось не организованно и направлялось в лоб. Полк сразу же понес большие потери от сильного флангового и фронтального пулеметного и артиллерийского огня, а после нескольких вражеских контратак приостановил наступление на западных скатах безымянных высот, находящихся непосредственно восточнее и юго-восточнее села. Командиру дивизии пришлось ввести из своего второго эшелона 1107-й полк. Введен он был правильно - в обход села Гремячее с юга. Атаке полка предшествовал короткий удар артиллерии и минометов по обнаруженным огневым точкам. В то же время в атаку перешли и другие два полка дивизии. Совместными усилиями сопротивление противника было сломлено. Завязавшийся уличный бой продолжался недолго. Для исхода боя большую роль сыграл 2-й батальон 1105-го полка капитана А. Ф. Селезнева. В разгар событий этот батальон, обойдя противника с севера, занял село Ятское, перерезав большую дорогу, ведущую из Гремячего на Сталиногорск (Новомосковск). Обнаружив нависшую опасность окружения, гитлеровцы стали отступать в юго-западном направлении, бросая технику и вооружения. Пятикилометровый участок дороги между Гремячее и Ятское был забит брошенным военным имуществом, машинами, повозками и мотоциклами противника. В ходе боя отличился командир взвода 1107-го полка младший лейтенант Колосов. Он ворвался в колхозный скотный двор, занятый гитлеровцами, и огнем автомата уничтожил 20 солдат противника. Отличился и командир отделения ручных пулеметов 1103-го полка Ильин. С тремя бойцами он скрытно пробрался в тыл противнику и ворвался в здание, откуда вел губительный огонь вражеский пулемет. Пулемет был уничтожен, а пулеметный расчет перебит. Большую помощь оказали артиллеристы дивизии, особенно 2-й дивизион артполка. Он очень хорошо маневрировал огнем и колесами, его батарея, выдвигалась на открытые огневые позиции, неутомимо била по танкам, бронемашинам и автоматчикам противника. Командир орудия сопровождения Астахов во время одной из контратак противника подбил два вражеских танка. 9 декабря 1941 года к 14 часам село было освобождено. В этом бою был полностью разбит батальон 71-го полка противника, подбито 7 бронемашин, 8 минометов, 4-105 мм орудия. Захвачено 10 ручных, 6 станковых пулеметов, свыше 150 винтовок, до 1000 пулеметных лент, 12 автомашин, из них одна с личными вещами и перепиской адъютанта Гудериана и 5 пленных. У въезда в Гремячее было до 250 убитых гитлеровских солдат и офицеров
Немалых жертв стоила эта победа и частям дивизии. Больше всего потерял 1103 стрелковый полк. Погиб его командир майор Иван Митрофанович Талубьев».
В Гремячем в братской могиле захоронено 224 воина 328 - й стрелковой дивизии, освобождавших село Гремячее. В том числе: известных 215, неизвестных - 9. Братская могила образовалась в ходе боевых действий 8-9 декабря 1941 года.
Кузьменко Пётр Никитович, автор книги «Огненный ветер Славы», проделал титанический труд, собрав архивные материалы и свидетельства участников боёв о боевом пути 31-й Гвардейской дивизии от момента её создания осенью 1941 года до окончания войны. Сам автор прошёл весь путь от начала до конца войны в составе этой дивизии. Погибших хоронили непосредственно в районе гибели. Погибшие заносились в списки потерь и, в большинстве случаев, родственникам сообщались места гибели. Те из них, личности которых не удавалось установить, числились пропавшими без вести. Первоначально был сооружен деревянный памятник, и территория была ограждена деревянной изгородью.
Из воспоминаний старожилов села Гремячее известно, как собирали убитых на поле между Пушкарями и Стрельцами и возили в силосную яму, сделав там братскую могилу. А весной, когда растаял снег, снова собирали трупы: где находили, там и закапывали.
Из воспоминаний жительницы д. Казаки, Бычковой Александры Никифоровны известно, как нашла она раненного русского солдата, у которого было ранение в голову и предплечье, как ухаживала за ним. Когда солдат умер, похоронили его и еще солдат (всего 7 человек) за околицей села Казаки. На могиле поставили большой камень. Через несколько лет останки воинов были перенесены в братскую могилу, что на краю села Гремячее.
В 1960-е годы захоронения в Березовке, Пушкарях, Стрельцах, на поле где Краснобогатырский сад, было решено перенести в братскую могилу села Гремячее.
Прошли годы. Будучи в Михайлове по приглашению Ю.В. Бучнева, местного краеведа и художника, основателя Михайловского краеведческого музея, мне довелось проезжать через Гремячее, Пушкари, Стрельцы... Помню, тогда на меня произвело впечатление не только удивительные названия местных сел и деревень, но и огромное водохранилище в районе Гремячее.
Все это богатство бережно хранилось в памяти. И наконец, уже в этом году, отложив все дела, я постарался восстановить имена погибших бойцов 1103 стрелкового полка, провел сверку именных списков безвозвратных потерь полка. Удалось установить, как мне кажется, несколько десятков имен солдат, которые «затерялись» во времени. В ходе исследований возникли вопросы, более того, сомнения, в обоснованности увековечивания имен бойцов 1103 полка на территории Ленинского района Тульской области, в районе Плавска и Ефремова. Если судить по документам военного времени, погибли они 08.12.1941 года, в том самом бою за Гремячее. А вот увековечены их имена непонятно отчего в совсем другом месте. И я надеюсь, что местные краеведы смогут разобраться в этом вопросе. Я же полагаю, что произошла нелепая ошибка и с. Гремячее Новомосковского округа было перепутано с Гремячево Ленинского района. Ошибка или невнимательность привела к искажению информации.
Кроме того, более 80 процентов погибших из состава 1103 полка 328 дивизии являлись уроженцами Ярославской области. И я полагаю, будет уместно, если туляки в честь ярославцев - воинов освободителей установят памятный знак, как выражение своей признательности и благодарности. Мы много говорим о патриотизме, о воспитании гражданственности, о единении народа. И такой памятный знак, вне всякого сомнения, сыграет большую воспитательную роль для молодежи Тульской области, станет наглядным примером единения народа перед жестоким и коварным врагом!
Результаты своих исследований я направил в адрес Управления Министерства Обороны по увековечиванию памяти погибших при защите Отечества, в адрес начальника управления Гремячее, в Новомосковскую окружную газету и областной совет ветеранов. Я надеюсь, что ветеранская организация Тульской области, имеющая авторитет как на уровне областного правительства, так и на уровне районов и округов, окажет мне посильную помощь в таком важном вопросе, как сохранении имен погибших солдат. Я надеюсь на это...
