Кому выгодна концепция «зависимость-как-болезнь»?

Источник: Попечение

В данном информационно-аналитическом обзоре рассматривается вопрос: действительно ли зависимость является болезнью в том смысле, в каком ее понимают часть медиков и представители движения «АА»/«АН» («Анонимные алкоголики»/«Анонимные наркоманы»)? Несмотря на то, что фасадная часть идеи преодоления зависимого поведения строится по канонам четырехчастной модели (к которой тоже есть вопросы, но не о ней сейчас речь) – то есть зависимость рассматривается как био-психо-социо-духовное заболевание – происходит жесткое закрепление на биологическом статусе зависимости как заболевания.

Со времени образования движения «АА»/«АН» наука шагнула далеко вперед. Общеизвестным считается положение о пластичности мозга. То есть если у человека вследствие определенных привычек и возникли сбои в работе системы нейромедиаторного обмена, то гомеостазис со временем восстанавливается (АА считают, что эти нарушения – фатальны и – на всю жизнь).

«Часть 1.1.2 – дополнительная» в беседы не входит. В дополнение не включается все, что может быть включено, так как некоторые мысли уже прописаны в части 5 статьи «Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического “бума” и распада общества». Речь идет о главах «Справедливо ли полагать, что главной причиной наркомании является генетическая обусловленность и физиология?», «Справедливо ли полагать, что главной причиной наркомании является дисфункциональность семьи?», «Справедливо ли полагать, что главной причиной наркомании является неблагополучие социума?». В этих главах, помимо прочего, рассматривается мысль, что гены кодируют предрасположенность, но не саму зависимость, нет прямой связи между предрасположенностью и конкретным веществом. К тому же, зависимые ощущают потерю смысла жизни. Если стоять на позиции концепции зависимости-как-болезни, то ее сторонники должны как-то объяснить связь между своей концепцией и потерей смысла жизни, характерной для любых форм разрушающего личность, государство и общество зависимого поведения.

Одна девушка, ходившая на группы «АА»/«АН», рассказывала автору, что она устала, что она подавлена – ее усталость и подавленность связаны с тем, что ее понуждают высказываться о себе как о больной. И эта идея развивается и развивается на группах, приводя к страху когда-то остаться «без пожизненного хождения на группы». Всем таким девушкам, юношам и лицам более старшего возраста – сей текст посвящается.

Данный текст не исчерпывает размышления о спорности фиксации на концепции зависимости-как-болезни. Текст подкрепляется беседами 5.1, 5.2… цикла «Программа АА/АН: Какие к ней возникают вопросы» (публикация бесед 5-го раздела – октябрь 2023 года). В беседах, помимо прочего, ставится вопрос о том, что духовность – это вовсе не эфемерное понятие, как то может показаться сторонникам концепции зависимости-как-болезни. Процесс построение картины мира, усвоение евангельских принципов сознанием может ассоциироваться с развитием второй сигнальной системы по академику Павлову. Ее активация позволяет преодолеть действие условных рефлексов, то есть позволяет изменить, если хотите, биологию мозга. Также ставится вопрос, что страсти, как они понимаются в православной аскетике – это вовсе не эфемерные понятия. Страсти могут быть описаны с позиции учения академика Ухтомского о доминанте. То есть страсть может быть описана как очаг возбуждения в коре головного мозга, структурирующий работу всего организма под достижение определенной цели. Чтобы преодолеть паталогическую доминанту, необходимо воспитать доминанту конкурирующую, основанную на иных принципах (добродетель). Также рассматривается мысль, что в некоторых случаях речь может идти о биологической предрасположенности, люди, обладающие ею, узнаются по тому, что пьют 2 – 4 недели без потребности потреблять пищу. Можно ли данные, полученные по этой весьма немногочисленной группе, экстраполировать на всех?

Также с данным текстом связана глава «Целостный взгляд на человека» из части 2 текста «Обращение к полноте: Становление личности как путь преодоления зависимого поведения». В этой главе, помимо прочего, рассказывается о палачах, которые напивались после массовых расстрелов, проводимых в годы репрессий. Или они были просто больными людьми? И если бы их мозг был в порядке и дофамин вырабатывался бы как надо, то после расстрела они бы шли радостные домой? Этот пример не вписывается в концепцию зависимости-как-болезни. Как и примеры, из которых следует, что человек вошел в употребление психоактивных веществ (ПАВ) вследствие того, что у него, например, угасла способность к творчеству. Или вследствие того, чтобы унять голос совести. То есть речь идет о том, что разрушение ценностных ориентаций может привести человека к страданию, которое он начнет глушит с помощью ПАВ.

Зависимость/аддикция в понятиях страсти

Если человек обращает пристальное внимание на хаотические мысли, исходящие из сердца, и размышляет в ключе, который задается ими, то они начинают определять образ его мыслей. Если человек начинает их реализовывать на практике, то они начинают определять образ его жизни. Приблизительно так, если быть предельно кратким, можно обозначать проблему появления страстей (см. главы «Квинтэссенция цикла лекций “Обращение к полноте” и “О механике развития страсти на примере страсти гнева” из лекции “Две доминанты”» из части третьей статьи «Обращение к полноте: Становление личности как путь преодоления зависимого поведения»).

Мысли, постоянно реализуемые на практике, становятся стойкой доминантой, страстью-осью, вокруг которой начинает вращаться бытование человека. Когда звучит слово «страсть», кто-то с ходу выказывает свое неприятие такого определения наркомании, алкоголизма и зависимостей от прочих химических и нехимических агентов. Но ведь страсть можно описать не только в терминах духовной литературы. Страсть можно описать с позиции нейрофизиологии – как стойкую доминанту, организующую в едином марше работу всего организма.

«Патологическое влечение к алкоголю обладает резко выраженными доминантными свойствами», – считает один профессор. Эти слова означают, что влечение к алкоголю преобладает над прочими мотивациями, которые важны для человека. При ослаблении высших психических функций (они ослабляются действием интоксикации) «господство патологической доминанты (влечения к алкоголю) становится непререкаемым, утрированным» [1].

О сравнении тяги к ПАВ (психоактивным веществам) с иным процессом, ставшим доминантным, – голодом, смотрите в части 2.3 «Преодоление травматического опыта: Христианские и психологические аспекты», глава «Апатия, голод – сопротивление “сползанию” в “воронку”, организованную в коре головного мозга паталогической доминантой».

«Если тяга к наркотикам и алкоголю – это страсти, то мои дела не безнадежны, потому что страсти преодолимы». Это то твердое основание, которое помогает человеку обрести надежду начать свою жизнь заново. Но это основание может быть выбито из-под ног утверждением, что наркомания и алкоголизм – это все лишь генетически обусловленные болезни. Причем болезни неизлечимые.

Так, профессор Марк Льюис в своей книге «Биология желания. Зависимость – не болезнь» [2] пишет, что ознакомился с тысячами комментариев и писем от бывших и выздоравливающих зависимых. И он убедился, что называть зависимость болезнью не только ошибочно, но и вредно. Так, в исследовании Миллера с коллегами было показано, что единственной характеристикой, указывающей на высокую вероятность срыва в течение шести месяцев после амбулаторного лечения, была «степень уверенности пациента в модели зависимости как болезни до начала терапии». Есть зависимые, которые приходят к твердому убеждению, что они переросли свои зависимости, что им пришло время двигаться дальше. «Исследования опросов, опубликованные за последние тридцать лет, показывают, что большинство зависимых в итоге выздоравливают совсем. Для них ярлык “болен” может стать ненужным, даже обременительным». Преодолев свои зависимости за счет усилий, изучения себя, смелости, «способности заново открыть для себя жизненные перспективы (и вырастить синапсы [3]), они считают, что выросли над собой» и стали сильнее.

Зависимость/аддикция в понятиях болезни

См. также ответ «Программа АА/АН. Правда ли, что зависимый болен прогрессирующей болезнью? Является ли зависимость болезнью? (часть 1)»

Определение алкоголизма как неизлечимой болезни было дано в 1953 году Всемирной организацией здравоохранения. Алкоголизм определен как первичное, то есть передающееся по наследству, смертельное, регрессирующее, неизлечимое заболевание, характеризующееся зависимостью от всех видов препаратов, изменяющих сознание. На основании этого определения впоследствии стал рассматриваться и вопрос наркомании.

Интерпретируя эту повестку, одна женщина-популяризатор данного учения писала, что, согласно ему, наркомания носит наследственный, генетический характер. Это означает, что она никоим образом не связана с волей человека, дурными наклонностями или воспитанием. 95% наркоманов были обречены еще до своего рождения на свою незавидную участь. Они, возможно, и не собирались становиться теми, кем стали. Так сложилось, что их папы и дедушки были алкоголиками. Такая наследственность определила ненормальное развитие некоторых биохимических процессов.

Эта же автор считает, что алкоголиков и наркоманов нельзя судить, как нельзя судить человека за то, что он болеет, например, гастритом. Из этого делается вывод, что требовать от человека волевых усилий, направленных на преодоление алкогольной или наркотической зависимости, – это смешно. Как смешно требовать от человека, болеющего гастритом, того, чтобы он собрал свою волю в кулак и излечился.

Из данных ошибочных (как будет показано далее) положений вытекает также и следующее: якобы нельзя надеяться, что такой зависимый человек когда-нибудь станет здоровым. Если его биохимия нарушена, то он уподобляется «соленому огурцу», который никогда не станет свежим. А поскольку алкоголизм представляется базисным заболеванием, на основе которого рассматриваются и вопросы наркомании, то эти выводы касаются как алкоголика, так и наркомана.

Одна ли биология определяет человека?

Казалось бы, авторитет Всемирной организации здравоохранения призывает нас склонить голову перед собственной участью. Но сознание протестует против этой фатальности. Рождаются вопросы, которые с суровой настойчивостью требуют ответа. Первый вопрос можно воплотить в формулировке одного нарколога и психотерапевта. «Одна ли биологическая природа, – спрашивает он, – определяет наше поведение?»

Ответ на этот вопрос зависит от того, через призму какого мировоззрения мы смотрим на мир. Материалисты, по замечанию нарколога, в своих теориях не оставляют места для личности и человеческой души. Они пытаются вести себя так, словно никакой души не существует, словно люди – это вещи, которыми можно манипулировать. «Против этого внутри нас, – пишет указанный автор, – протестует какое-то другое, давно забытое чувство, заставляющее человека противостоять бесчисленным попыткам века разрушить личность, заставляющее нас, несмотря на любые невзгоды, сохранять то, что мы называем собственным достоинством. … За этим чувством прячется забытое нами христианство – мировоззрение наших предков» [4].

Под каким углом христианское мировоззрение видит причинность возникновения, скажем, пьянства? Из древних святых, представивших христианское мировоззрение в своих трудах, можно отметить святителя Иоанна Златоуста. Это святой, который жил на рубеже четвертого и пятого веков. Имя его не забыто и по сей день. Его творения имеют всеобщее признание среди православных христиан.

Из современных святых, которые наиболее полно представили христианское мировоззрение в своих трудах, можно отметить святителей Феофана Затворника и Игнатия (Брянчанинова). Эти два святителя сделали доступной для современного читателя сокровищницу христианской мысли. Аналитически переработав древние источники, они изложили в систематизированном виде содержащееся в них учение. Изложенные в более или менее современных терминах, наставления древних аскетов стали более понятными. Дав этим наставлениям надлежащие комментарии, святители показали, как простой человек в реальной жизни может жить по-христиански. Каждый из святителей стремился охватить весь круг проблем христианина. Не обошли святители вниманием и тему пьянства.

Проблема пораженного духа

Святитель Феофан (Затворник) усматривает корни пьянства в катастрофе духа, которая заключалась в том, что «дух зазнался и засвоевольничал». Он перестал быть во главе иерархии личности. Попав в подчиненное положение по отношению к душе и телу, дух в то же время подчинился и внешнему. Все это привело к смятению душевно-телесных потребностей и желаний. Им была сообщена безмерность от духа, который и поработился им. Человеческие потребности имеют свою меру, и, по идее, им не до́лжно бурлить. «То, что они меры не имеют и бурлят, – это от того, что дух бушует в них, ибо у него по природе энергия безграничная. Отсюда обжорство, пьянство, накопление денег и прочее многое, чему меры не думает давать человек» ^[5].

То есть дух «перемешался» с потребностями человека. Дух был создан бессмертным. Его энергия колоссальна. Поэтому желание выпить у человека может быть непреодолимо сильным. В этом желании начинает пульсировать дух. Мы знаем, что сила духа помогала людям выжить в нечеловеческих условиях. Истощенные, раненые люди могли совершить подвиг, поражающий воображение. Дух нес на себе разбитое тело и сожженную от ужаса душу. Эти силы появлялись тогда, когда появлялась цель, ради которой стоило жить.

Хотя в отношении данного вопроса можно привести бесчисленные свидетельства христианских подвижников, раз речь идет о наркологии, можно сослаться и на известные многим слова австрийского психиатра Виктора Франкла. Франкл, прошедший несколько немецких лагерей, «описал свой опыт и доказал, что в кон­центрационном лагере выживали только люди с твердым пониманием смысла и предназначения своей жизни. Человек, лишенный ощущения осмысленности своей жизни, практически неми­нуемо погибал» [6].

Тех, кто выжил в лагерях, называли людьми сильными духом. У них была правильная иерархия в личности. Дух ставил перед собой задачу. Ум обдумывал, как ее выполнить. А тело послушно шло и выполняло. Вследствие катастрофы, о которой писал святитель Феофан, монополию на постановку задачи захватили душа и тело. В качестве жизненных целей они стали определять получение тех или иных предметов, достижение тех или иных удовольствий. А дух стал вкладываться в эти проекты всей своей безграничной энергией.

Дух призван к общению с Богом, Который является бесконечной и непостижимой Сущностью. Настроенный на общение с Бесконечным, дух ищет этой бесконечности даже тогда, когда перестает стремиться к Богу. Попав в рабство к телу, дух вступает в область поиска конечных земных благ: еды, сна, денег и пр. Ввиду того, что эти блага конечны и ограничены, они не могут насытить духа. Отсюда и выходит, что человек, чувствуя хроническое неудовлетворение, пытается каким-то образом насытить себя, используя подручные средства.

Проблема пораженной воли

Вопрос о воле и о компульсивных влечениях решается профессором психологии Ф.Е. Василюком, см. приложение в конце текста, выдержку 3. Он считает, что усилие по отказу от следования импульсивному влечению может быть реализовано, если у человека будет альтернатива. И если эта альтернативная точка зрения будет глубоко укоренена в системе ценностей человека.

На эту тему смотрите беседы цикла «Акценты к беседам о преодолении зависимого поведения».

— Часть 5.1. Базовые принципы преодоления зависимости. Тревога, мир души, свойства личности, жить без греха.

— Часть 5.2. Базовые принципы преодоления зависимости. Борьба ради большего. Равновесие, если не получается.

— Часть 5.3. Базовые принципы преодоления зависимости. Скачки эмоций, полярные состояния, псих. нездоровье.

Также вопрос о воле разбирается профессором Марком Льюисом (см. его мысли в последней главе). С его точки зрения, некоторые люди полагают, что можно вот так просто взять и совершить волевое усилие, но они не учитывают, что [воля-то, может, у человека и есть, но] в отношении данной зависимости человеку нужно принять решение при условии, что он уже многократно принимал решение «за» реализацию зависимости. Поэтому в данный конкретный раз человеку приходится выдерживать давление прежнего негативного опыта.

Вопрос о том, если ли воля у зависимого человека, поставлен не очень корректно. В беседах и текстах автора проблема зависимости разбирается, в том числе, с позиции учения о доминанте академика А.А. Ухтомского. Доминанта – стойкий очаг в коре головного мозга, организующий в едином ритме работу всего организма. В момент возбуждения доминанты сигналы, не имеющие непосредственного отношения к очагу, подавляются, в прочих отделах коры разливаются процессы торможения. Доминанту условно можно представить, как сгусток в стекле. Если смотреть сквозь деформированное стекло на природу, то, скажем, деревья видятся искаженными. Так и человек, подчиненный доминанте, неадекватно воспринимает свою жизнь. Силы его души начинают обслуживать доминирующую идею, которая структурировала в едином ритме работу организма, в том числе, и волю.

Исходя из этих мыслей, можно сказать, что пьянство – это не проблема слабой воли. Пьянство – это проблема не туда направленной воли. Пьющий человек может быть чрезвычайно сильным в плане достижения своих целей. Для достижения своих целей он может свернуть горы. Другой вопрос, что прекращение употребление алкоголя не входит в перечень его жизненных целей. Да, он говорит, что хочет перестать пить. Но в то же время ужасается, представляя, что будет делать, если алкоголь уйдет из его жизни. Ведь если алкоголь уйдет из жизни, тогда придется на трезвую голову переносить все треволнения, которые атакуют мозг. А как их переносить? Да и зачем переносить, если можно глушить активность сознания алкоголем?

В этом смысле чрезвычайно актуальным представляется следующая мысль святителя Иоанна Златоуста. «Не от вина происходит пьянство, – писал он. – Вино – создание Божие, а создание Божие не причиняет ничего худого. Но порочная воля производит пьянство» [7] (о том, что может подразумеваться под идеей порочной воли см. в главе «Некоторые мысли из книги профессора Марка Льюиса «Биология желания. Зависимость – не болезнь»).

Порочная воля может быть неимоверно сильной. Здесь достаточно вспомнить примеры криминальных авторитетов и воров в законе, которые, когда вопрос встает о воровских понятиях, могут быть и жесткими, и требовательными, и идущими до конца. По крайней мере, в прежние годы считалось, что если в камеру входит группа людей, имеющих целью зарезать вора, то на вопрос этих людей: «Есть здесь вор?», вор должен встать и объявиться. Пойти на такой поступок может только человек сильной воли. Но тот же вор в нравственной своей жизни может оказаться бессильным против соблазна выпить.

И профессор Василюк считает, что «наркоман может развивать колоссальную активность, направленную на добывание наркотика, преодолевать при этом значительные трудности, однако психологически это безвольное поведение» [8].

Если в жизни человека нет места глубокой вере, то его дух, его нравственное начало не развиваются должным образом. Такой человек, если он, например, военнослужащий, может на поле боя показать чудеса храбрости, но при этом в повседневной жизни не уметь устоять перед соблазном выпить.

«Это далеко не болезнь, ее лечить не надо. Травиться и бухать без меры будет духом слабый» [9], – отмечает в одной из своих композиций Миша Маваши. Примечательно, что с термином «слабый» соотносится дух, а не воля. При слабом духе воля принимает неверное направление и становится порочной.

Если многократно идти на поводу у своей порочной воли, то формируется привычка: информация о повторяемом действии словно записывается во внутренние архивы человека.

Навык / Модель поведения

Подробнее о зависимости как о навыке читайте в главе «Аддиктивная личность и система навыков» из текста «АКЦЕНТЫ К БЕСЕДАМ О ПРЕОДОЛЕНИИ ЗАВИСИМОГО ПОВЕДЕНИЯ (алкоголь, иные ПАВ, игра и пр.)».

Принцип запоминания организмом многократно повторяемого действия активно используется при подготовке бойцов рукопашного боя. Если какой-то удар отработать несколько тысяч раз, то он словно входит в плоть и кровь человека. Человек будет выполнять его автоматически, не задумываясь.

Проиллюстрировать этот принцип можно примером из реальной жизни. Один десантник рассказывал, как маленький ребенок бросил с раздражением ему в лицо кусок хлеба. Тело десантника отреагировало автоматически. Десантник успел поймать самого себя, когда его корпус уже начал разворачиваться. Еще мгновение – и был бы произведен удар ногой с разворота в голову. «Еще мгновение, и ребенок был бы трупом. А мне осталось бы только рыдать над ним», – так десантник прокомментировал ситуацию.

Зная о том, что подобные вещи могут иметь место, некоторые специалисты по рукопашному бою боятся драться в уличных стычках. Они боятся того, что в уличной стычке их тело включит программу боевого выживания. Все произойдет мгновенно, и им останется только рыдать над трупами. Программа может включиться даже тогда, когда человек уверен в том, что он себя контролирует.

Комментируя эту мысль, можно привести историю одного спортсмена, который попал в не совсем приятную для себя ситуацию. Некий мужчина рядом с ним стал вести себя чрезвычайно агрессивно. Еще немного, и он вполне мог взяться за нож. Пострадали бы люди. Спортсмен решил действовать. Ничего другого, кроме как нейтрализовать мужчину, не оставалось. Он был нейтрализован отработанным, четко дозированным ударом. Он был только оглушен. Но когда тело мужчины падало, произошло непредвиденное. Спортсмен не ожидал, что у него включится программа на добивание противника.

Связка из серии ударов была отшлифована уже давно. Падающее тело противника добивалось сокрушительным ударом пятки сверху вниз. Этот удар начал выполняться сам собой, когда спортсмен наблюдал за падением мужчины. Господь спас спортсмена от тюрьмы. Во время добивания спортсмен поскользнулся, и пятка воткнулась не в голову мужчины, а пронеслась мимо нее.

Подобные программы человек вшивает сам в себя и в случае с пьянством. «Ужасный порок – пьянство! – восклицает святитель Игнатий (Брянчанинов). – Это страсть, недуг, входящий в телосложение послаблением пожеланию, принимающий от навыка силу естественного качества» [10].

Этим недугом можно заразиться от другого человека, ведь «ничто так не прилипчиво, так не заразительно, как слабость брата». По этой причине необходимо избегать общения с человеком, который живет нерадиво. «Познакомился ли ты коротко с пьяницей? – спрашивает святитель и сам же отвечает. – Знай, в его обществе и ты приучишься к пьянству» [11].

Если человек заражается пьянством от своего знакомого, то тем более он может заразиться от своих родителей, если они пьют. Способность человека перенимать модели поведения от других людей является основой, на которой выстраивается процесс воспитания.

О преодолении патологических моделей поведения читайте, например, более кратко в ответе «Женщина. Замужней мешает то, что в юности жила с пьющим папой, сформировалась определенная модель поведения». Более подробно в тексте «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты»:

• Часть 4.3. «Посттравматический рост. Примеры преодоления моделей поведения, сформированных под воздействием травматического опыта. Трудное детство и прощение родителей».

• Часть 4.2. «Посттравматический рост и преодоление моделей поведения, сформированных под воздействием травматического опыта».

В этих высказываниях троих святителей мы видим указание на то, что отрицалось концепцией, представляющей алкоголизм как генетическое заболевание. Эта концепция отрицает связь алкоголизма со страстью, волей, воспитанием и усвоенными навыками. Если эта концепция правдива, то тогда непонятно, как объяснить нижеследующие примеры. Примеры эти наглядным образом подтверждают мысли святителей.

Катастрофа духа, описанная святителем Феофаном, может быть прокомментирована историей одного калифорнийского полисмена. О нем рассказывает иеромонах Серафим (Роуз) в своей книге «Православие и религия будущего».

Полисмен с 1966 года неоднократно видел НЛО – неопознанные летающие объекты. По собственным словам, он превратился в «одержимого идеей НЛО». Он забросил ежедневное чтение Библии и повернулся спиной к Богу. В него вселилось убеждение, что с ним должно произойти что-то великое. Он стал читать все книги об НЛО, которые только мог найти. Того, чтобы неземные существа вошли с ним в контакт, он желал очень сильно. Но состоявшийся контакт не удовлетворил его надежд. Да, он увидел корабль, но корабль умчался. После этого случая «НЛО ни разу не появлялся, и в состоянии разочарования он [полисмен] предался алкоголизму, депрессии и мыслям о самоубийстве, пока обращение к Христу не положило конец этому периоду его жизни» [12].

Кратко об НЛО

Приведя этот пример, стоит хотя бы мимоходом коснуться проблематики НЛО. Отец Серафим исследовал многочисленные работы, посвященные данной теме. И вот что интересно. Он пишет о том, что многие ученые перестали считать НЛО объектами, свидетельствующими о наличии иной, внеземной формы жизни. Многие ученые стали интересоваться феноменами демонологии, чтобы объяснить феномен НЛО.

В предисловии к списку о феноменах НЛО, подготовленному в библиотеке Конгресса для научного отдела Военно-воздушных сил США, говорится, что «многие из ныне публикуемых в популярной прессе достоверных рассказов об НЛО поразительно схожи с одержимостью демонами и психическими явлениями, давно знакомыми богословам и парапсихологам». Комментируя эти и другие подобные данные, отец Серафим отмечает, что «истории людей, вовлеченных в контакты с НЛО, обнаруживают стандартные характеристики, которые отличают общение с демонами в области оккультного» [13].

Яркий пример тому – калифорнийский полисмен. Его система ценностей перевернулась. И он оказался беззащитен как перед собственным разочарованием, так и перед разрушительным впечатлением, полученным в результате контакта с демоническими сущностями. Подробнее об осмыслении феномена НЛО с позиции православного мировоззрения см. в книге Игумена N. (под этим псевдонимом пишет схиигумен Гавриил (Виноградов-Лакербая)) «От чего нас хотят “спасти”: НЛО, колдуны, маги, экстрасенсы». Второе название книги – «Тайны экстрасенсорики и паранормальных явлений».

Еще о навыках

Если система ценностей не восстанавливается, то человек погружается в алкоголизм все глубже и глубже с каждой новой порцией алкоголя. У человека вырабатывается привычка, которая становится частью его природы.

Подобный процесс описал блаженный Августин, рассказывая о своей матери, блаженной Монике. Родители посылали ее доставать вино из бочки. Когда она опускала сосуд в бочку, то, прежде чем перелить вино из сосуда в бутылку, она немного отхлебывала вина. Блаженный Августин говорит: «чуть-чуть отхлебывала его: больше она не могла, так как вино ей не нравилось».

Здесь можно выдвинуть предположение, что у блаженной Моники не было генетической предрасположенности к алкоголизму. Если бы эта предрасположенность была, то Моника испытала бы чувство «словно ключ вставили в замок», она бы почувствовала подъем (авторы, отстаивающие идею генетической предрасположенности, используют это выражение: человек впервые выпил алкоголя и почувствовал, что «ключ вставился в замок»).

Описывая действия матери, которая на тот момент была девушкой, блаженный Августин писал, что «делала она это вовсе не по склонности к пьянству, а от избытка кипящих сил, ищущих выхода в мимолетных проказах». «Прибавляя к этой ежедневной капле ежедневно по капле, – а “тот, кто пренебрегает малым, постепенно падает”, – она докатилась до того, что с жадностью почти полными кубками стала поглощать неразбавленное вино» [14].

Влияние воспитания

В истории блаженной Моники, помимо закона привычки, мы видим и некое влияние дурных наклонностей, иначе как еще понимать слово «проказы». Насчет этих проказ блаженный Августин заметил, что «их обычно подавляет в отроческих душах глубокое уважение к старшим». И здесь видна связь алкоголизма с воспитанием. Если бы было уважение к старшим, то не было бы проказ. А если не было бы проказ, то и не стала бы Моника пробовать вино. Примечательно и то, как она освободилась от своей страсти. Пристыженная служанкой, Моника «оглянулась на свою скверну, тотчас же осудила ее и от нее избавилась» [15] (еще по поводу выражения «ключ вставился в замок»: многим подросткам алкоголь не нравится вначале, но пьют они его, чтобы казаться «лихими парнями», то есть пьют не в охотку, а через силу, а потом уже привыкают к алкоголю). Мысль, на которую стоит обратить внимание, состоит не в том, что нужно стыдить человека, а в том, что один человек избавляется от порока через другого человека. Что это, как не принципы воспитания и педагогики?

О связи между процессом формирования зависимости и климатом в семье говорят исследования. Так, сектор социологии девиантного поведения Института социологии ФНИСЦ РАН представил вторичный анализ результатов опроса школьников 2006 – 2008 гг., который показал: «Чем более формальный характер носит родительский контроль, чем ниже осведомленность родителей о друзьях ребенка, тем выше девиантность круга его общения: 40% респондентов из семей с формальным родительским контролем отметили, что противозаконные поступки нормальны для компании, в которой они общаются, против 10% данного показателя у группы респондентов из семей с ответственным подходом к воспитанию» [16].

О связи наркомании с воспитанием мы найдем богатейший материал в книге игумена Анатолия (Берестова) «Возвращение в жизнь. Духовные основы наркомании, наркомания и право». Отец Анатолий считает, что «личностные особенности наркоманов определяются не только и не столько биологическими причинами, сколько бездуховностью семьи, неправильным воспитанием, например, гиперопека или тирания, неполноценная семья, создающая массу воспитательных проблем, дефекты воспитания в семье и школе, сопровождающиеся также значительным воспитывающим значением улицы» [17]. Перечисленные факторы могут развивать эгоистическое начало в человеке или, наоборот, подавлять личностную активность человека. А это, в свою очередь, накладывает отпечаток на психическое развитие подростка.

Тысячи подростков – парней и девушек, – прошедших через душепопечительский центр отца Анатолия, обладали общей чертой. «Бездуховность, – пишет священник, безрелигиозность семьи, отсутствие у детей элементарных понятий о религии, духовности, грехе красной нитью проходят через искалеченные судьбы наших молодых людей и девушек» [18]. Практически сразу после этих слов приводятся многочисленные истории, иллюстрирующие последствия бездуховности и отсутствия положительного семейного воспитания. Именно эти факторы приводят к развитию определенного греховного образа жизни, результатом чего становится «привитие наркомании». Повторять эти истории здесь не имеет смысла. Пусть каждый желающий ознакомится с ними самостоятельно.

В контексте примеров из жизни своих подопечных отец Анатолий Берестов приходит к следующему утверждению: основной причиной наркомании является не медико-биологическая и не социально-экономическая причина, а духовно-социальная и, в первую очередь, духовная. «Наркомания, – пишет этот известный священник и врач-невролог в одном лице, – это не болезнь, в первую очередь, а грех, и болезнь только во вторую очередь. Это результат греховного образа жизни, жизни без Бога и вопреки Богу» [19].

Наркомания – это грех или болезнь?

В контексте последнего высказывания стоит кратко прокомментировать известные споры вокруг вопроса: «Наркомания – это грех или болезнь?» Чтобы получить удовлетворительный ответ на этот вопрос, необходимо дать удовлетворительные ответы на вопрос «Что есть грех и что есть болезнь?».

Слово «грех» с греческого языка переводится как «мимо цели». Иными словами, под греховным процессом может пониматься процесс, направленный мимо подлинных целей человека (любовь к Богу, к ближнему). Человек, находящийся под воздействием греховного процесса, деформирует свой духовный облик, приходит в состояние невозможности усваивать Божественную благодать. Искажая своей духовный облик вовлечением в страстные процессы, человек становится неспособным переживать состояние внутреннего мира. И в такого рода состояниях он переходит в вечность, что обрекает его на вечные страдания.

Более подробно о духовном облике, с которым зависимый человек переходит в вечность, смотрите во второй части текста «Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического “бума” и распада общества», в главах «В чем суть такого явления, как посмертное воздаяние?», «Правда ли, что Священное Писание ничего не говорит об употреблении наркотиков и прочих ПАВ?».

То есть, если сократить нить рассуждения, можно сказать, что реализация процессов, направленных мимо цели, приводит человека к страданию. Но ведь эту мысль можно применить и в отношении болезни. Болезнь в каком-то смысле этого слова является процессом, направленным мимо целей организма. Орган в своем здоровом функционировании работает определенным образом, а в болезненном режиме – работает иным образом, вследствие чего не может выполнять возложенную на него функцию (реализовать свойственную ему цель).

Если рассмотреть в таком ключе понятия греха и болезни, то противоречие, выставляемое на вид в вопросе «Наркомания – это грех или болезнь?» начинает казаться несколько мнимым и искусственным. А потому этот вопрос можно с повестки снять и рассматривать проблему зависимости по существу, не отвлекаясь на разбор различного рода метафор.

Указанный вопрос снимается в 17-ой главе небольшой по объему, но очень емкой по содержанию книжечки иеромонаха Тихона (Барсукова) «Архиерей» (в которой, кстати, рассматривается проблема зависимого поведения и путь ее преодоления). Отец Тихон пишет, что мы все страдаем и мучаемся, жизнь всех нас стала невыносимой оттого, что мы нарушаем принципы, описанные христианством [они существуют объективно!]. В причинах несчастий, по словам о. Тихона, разобраться мешают неправильные представления «о грехе, о наказаниях, об аде, о смерти. Люди понимают грех как нечто соблазнительное, хотя и преступное». Логику рассуждений отца Тихона о грехе и его последствиях можно понять по следующим нескольким выдержкам из этой главы.

«Грех [здесь приводятся не все мысли, высказанные в произведении по данному вопросу] – это всякая ненормальность, неправильность в ходе жизни человека, всякая остановка в его развитии, это дисгармония в человеческой природе, все то, что ведет человека к медленному умиранию, к маразму, к умственному, нравственному и физическому вырождению.

…Неправильно смотрим мы и на Божии наказания. На Божий суд мы смотрим со своей обыденной точки зрения, то есть как на человеческое судопроизводство, оканчивающееся или оправданием виновного, или осуждением его с изложением наказания. Забываем мы, что Божий суд состоит в том, что свет пришел в мир. Упускаем из виду, что Бог есть неизреченное милосердие и бесконечная любовь. Бог никого не наказывает. И тем не менее… наказания существуют и притом именно здесь, на земле…

“Наказания Божии” – это те роковые последствия, которыми неизбежно сопровождается нарушение всякого установленного Богом закона; это те физические и нравственные страдания, которые причиняет человеку грех, это все то, что делает жизнь человека несчастливой, тяжелой и невыносимой.

…Мы все уже в аду. Прислушайтесь к жизни людей, и вы услышите кругом плач, стоны и скрежет зубов. Найдите хоть одного здорового, жизнерадостного, цветущего счастьем человека, который от колыбели и до гроба не испытал бы и тени неудовольствия.

Мы много найдем людей сытых, довольных собой и, по-видимому, счастливых. Не верьте их счастью. Это захлороформированные или загипнотизированные. Как лежащие под хлороформом не чувствуют боли, не видят ни прочих больных, ни занесенного над ними ножа хирурга, так и эти люди муки ада отстраняют от себя удобствами жизни и думают, что они счастливы, но первая же неудача, первая серьезная болезнь или незаметно подкравшаяся дряхлая старость разбивают их иллюзорное счастье, и они начинают страдать, не подозревая, что попали в ад.

От этого-то “ада”, в котором сидят уже все одинаково – и верующие, и неверующие в него, – от этого именно ада и спасает людей христианство».

Возвращаясь к идеям отца Анатолия (Берестова), можно отметить и ту его мысль, что отсутствие религиозных идеалов в конечном итоге приводит к созданию психотипа человека, запрограммированного на греховный образ жизни. Чтобы вернуть человека к жизни нормальной, необходимо изменить его мировоззрение. «Этого нельзя достичь лечением, ибо грех не лечится. Можно ли вылечить грех, скажем, блуда или сребролюбия? Невозможно. С грехом можно бороться, его можно победить» [20].

Мысль отца Анатолия можно подкрепить словами Андрея Кабанова (его еще называют Дюша), российского общественного и политического деятеля. Дюша в прошлом – потребитель героина с одиннадцатилетним стажем. В свое время – один из руководителей фонда «Город без наркотиков» (фонд занимается безмедикаментозной реабилитацией наркозависимых). Дюша объясняет механизм возникновения зависимости настолько по-народному просто, что даже как-то неловко становится. «Я скажу тебе, – объясняет Дюша, – что такое наркозависимость. Вот ты бабу первый раз “трахнул” – и ты уже зависим от женщин, от того удовольствия, которое они тебе приносят. Понял, да? У наркоманов только кайф сильнее – вот и вся разница. Но ведь никто не говорит, что блудодейство – это болезнь, которую нужно лечить. То же и с наркотиками. Каждый укол, который делает себе наркоман, – на его собственной совести» [21].

Возвращаясь к размышлениям отца Анатолия после такого прямолинейного заявления Дюши, укажем на то, что победа над грехом – это задача, которая непосильна медицине. Но эта задача посильна «благодати Божией, которую человек получает в Церкви по вере своей». Надо менять, укреплять во­лю человека. Ведь «ни один грех не совершается без нашей собственной воли». Ее состояние во время действия страсти можно обозначить как паралич: «По мнению святых отцов, в состоянии страсти человек бессилен что-либо сделать со сво­ей волей. Но вот здесь-то как раз и приходит на помощь чело­веку благодать Божия, когда человек обращается к Богу» [22].

Мнение отца Анатолия согласуется с позицией Церкви. Позиция Церкви по проблеме наркомании выражена в документе «О деятельности Русской Православной Церкви по реабилитации наркозависимых». Документ прошел через редакцию комиссии Межсоборного присутствия под председательством Патриарха.

Через призму этого документа можно по-новому взглянуть на определение наркомании Всемирной организацией здравоохранения исключительно как болезни. Напомним, что такая постановка вопроса сбрасывает со счетов такие понятия, как «страсть» и «грех».

«Наркомания – грех и болезнь», – таков первый пункт документа. «С одной стороны, – сказано там, – наркомания – это хроническое, прогрессирующее, трудно поддающееся лечению заболевание, проявляющееся на биологическом, психологическом, социальном и духовном уровнях». «С другой стороны, – заявляется в документе, – употребление наркотиков является осознанным грехом, направленным на разрушение собственной богозданной природы (Быт 1. 27). Указание на греховную природу наркомании вовсе не исключает использование медицинской помощи. В документе не отрицается то, что помимо помощи священников необходима «компетентная комплексная помощь специалистов: медиков, психологов, социальных работников».

Вопрос только в том, как понимать слово «болезнь». Существует множество определений понятия здоровья. По логике вещей, много будет определений и понятия болезни как явления, которое противоположно здоровью.

В православном обиходе можно встретить выражение: страсти – болезни души. То есть процессы, задуманные Творцом на пользу человеку, при отрыве от первоначального замысла становятся страстями (см., например, книгу православного французского богослова, профессора Жан-Клода Ларше «Исцеление духовных болезней» [23]). Так, инстинкт самосохранения и страх потерять связь с Богом, Которого любишь, при отрыве от первоначального замысла становятся фобией. А она, в свою очередь, присасывается к боязни остаться без денег и т.д. В данном случае, по мысли Жан-Клода Ларше, следует восстановить в сознании человека картину мира, включающую ориентацию на Промысел Божий, тогда и страх перед земными бедствиями начнет рассеиваться. Если какой-либо процесс стал страстью, то человек уже как бы насильно влечется к реализации этого процесса. Это качество насильственного влияния и называется, как можно предположить, болезнью.

Также как болезнь может восприниматься изменение, происшедшее в мозге на уровне нервных клеток. Главный вопрос в том, фатальное оно или нет? Концепция зависимости как болезни настаивает на том, что это изменение носит пожизненный, необратимый характер. Святоотеческая идея, отлитая в аскетической практике Православия, считает, что человек, с Божией помощью, может выправить свою природу. Как говорил святитель Димитрий Ростовский: «была блудницей, а стала девицей». То есть женщина, оставившая хаотизированный интим, который влек ее на дно словно насильно, может вновь прийти к внутреннему равновесию и чистоте. О чем, кстати, Церковь каждый год напоминает своим чадам во время Великого Поста, когда, вместе с чтением Великого покаянного канона святого Андрея Критского, во всеуслышание вещает о жизни преподобной Марии Египетской. Навык к похоти влек ее ко все новым грехам, но жизнь во Христе сделала ее святой.

О насильственном влиянии паталогического процесса, который, однако, не всегда был таким, но развивался с малого, читайте главу «Паническая атака, в том числе, и – как воспроизводимая доминанта» из части 2.1 текста «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты».

То есть если вернуться к рассматриваемому документу «О деятельности Русской Православной Церкви по реабилитации наркозависимых», то можно сказать, что он не отрицает медицинскую помощь, но в то же время призывает не забывать о том, что в первую очередь человеку нужна помощь духовная. Не отвергали лечения и те святые отцы, мнения которых относительно проблемы пьянства были приведены выше.

Лечение тоже нужно

Так, святитель Феофан Затворник писал, что «и лекаря и лекарство Бог сотворил; разве излишне Он их сотворил? Нет, а затем, чтобы они болезни врачевали» [24]. Святитель Игнатий (Брянчанинов) собственноручно занимался лечением людей с помощью гомеопатических препаратов [25]. А об отношении святителя Иоанна Златоуста к болезни красноречиво рассказывает следующий факт. Проведя два года в пустыне, святитель заболел и «не мог уже заботиться о себе. Поэтому он вынужден был покинуть пустыню и возвратиться в Антиохию» [26]. Кстати, православный историк и библеист А.В. Карташев писал, что у святителя Иоанна был катар желудка [27]. То есть гастрит.

Примечательно, что в одной своей лекции женщина, пропагандирующая концепцию зависимости-как-болезни, сравнила зависимость с гастритом. Она говорила, что, мол, никому же в голову не придет обвинять больного гастритом в том, что у него – гастрит. Так, по ее мнению, нужно относиться и к зависимости. Но мы видим, что опыт в перенесении гастрита не помешал святителю Иоанну заявить определенно, что «порочная воля производит пьянство». Пример святителя Иоанна показывает, сколь необоснованным является сравнение алкоголизма с гастритом. Алкоголизм и гастрит – это разные проблемы, развивающиеся по разным законам, и смешивать их в одном утверждении неверно. Можно ли к гастриту применить, например, следующие данные Виктора Франкла: «У 90% больных ал­коголизмом и 100% (!) пациентов наркозависимых выявляет­ся потеря смысла существования» [28]? Если бы алкоголизм развивался по принципам телесной болезни, то каким образом тогда можно объяснить вопрос потери смысла жизни?

Смешение различных категорий – гастрита и зависимости – в одном утверждении может быть классифицировано как логическая ошибка. Или – манипуляция сознанием?

Вопрос о манипуляции сознанием в связи с возведением наркомании в разряд болезни поднимает в одной из своих композиций упомянутый исполнитель Миша Маваши. Наряду с хорошими текстами у данного автора присутствуют мысли, с которыми трудно согласиться. О них: «Церковь. Музыканту и общественному деятелю в ответ на его заявление о разрыве с Церковью (Ч. 1)», «Церковь. Музыканту и общественному деятелю в ответ на его заявление о разрыве с Церковью (Ч. 2)», «Церковь. Музыканту и общественному деятелю в ответ на его заявление о разрыве с Церковью (Ч. 3)».

Искренность смешали с грязью, путая с актерством,

Щедрость – с выкрутасами, осознанность – с притворством.

…Распутство женщин – типа простота в общении,

Наркотики – болезнь, притон, как помещение [29].

Но наркомания, как указывает профессор А.С. Дятлов [30] – это «не только физиологическая болезнь, – или болезнь тела и организма человека, но и, прежде всего, поражение творческого человеческого духа, болезнь души и воли человеческой личности. С восстановления первозданной генетической природы и свойств последних с помощью духовно-нравственных методов и нужно начинать лечение наркоманов» [31].

В чем альтернатива? О пластичности мозга

Может показаться, что все вопросы, поставленные выше – риторические, то есть брошенные в пустоту. Однако в течение нескольких лет автором читались лекции о разных аспектах таких тем, как зависимое поведение и его преодоление. Перечень лекций и сопровождающих их статей приводится в первой части работы «Преодоление зависимого поведения», отдельное название первой части – «Зависимым и их близким: лекции и тексты иеромонаха Прокопия (Пащенко)». Корпус этих текстов и лекций, рассматриваемый едино, предлагает конкретные пути преодоления зависимого поведения: в том числе через обращение к полноте жизни и через становление личности.

В лекциях и статьях зависимость представлена в том числе с точки зрения современных данных о пластичности мозга. Пластичность – свойство, в результате реализации которого возможно переустройство нейронных сетей мозга. Благодаря феномену пластичности человек может, например, перестраивать и преодолевать свои негативные привычки. Некоторые мысли о зависимости как об укоренившейся в нервных центрах привычке (навыке, типе реагирования на внешнюю и внутреннюю реальности) приводятся в пятой части работы «Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического “бума” и распада общества». В главе «Справедливо ли полагать, что главной причиной наркомании является генетическая обусловленность и физиология?» также высказываются некоторые идеи, не вписывающиеся в концепцию ВОЗ, которая рассматривает зависимость как болезнь.

Укоренившаяся привычка при определенных условиях может быть воспринята как болезнь. Концепция болезни вроде бы снимает с человека ответственность за совершаемое им, но плата за это сомнительное спокойствие высока. Признав за собой на определенном этапе отсутствие свободы выбора, человек в будущем отказывается от инициативности, от творческого поиска в преодолении зависимого поведения. Где останется место инициативе, если человека убедили, что его поведением управляют биологические факторы (которым приписывается принудительная сила)?

Профессор Марк Льюис о концепции зависимости-как-болезни в книге «Биология желания. Зависимость – не болезнь»

Так, упомянутый выше профессор Марк Льюис писал, что зависимые, которые приговариваются к принудительному лечению, должны придерживаться определенного рецепта. Этот рецепт предписывает выздоравливать от того, что рассматривается как болезнь. Причем личные взгляды этих людей «зачастую отбрасываются как не имеющие никакого значения».

Сотрудничество между официальными учреждениями и программой «12 шагов» [32], по мнению профессора, «навязывает лечение только признанными методами». Такая политика, пишет он, «отбивает у зависимых желание искать собственный путь выздоровления и блокирует их доступ к льготам и компенсациям, которыми можно было бы оплатить альтернативные способы лечения». Более того, программа игнорирует «убедительные данные», показывающие, что большинство алко- и наркозависимых выздоравливают «без всякого лечения». В-третьих, литература по программе «12 шагов» «утверждает, что зависимость как болезнь встроена в личность человека». Многие специалисты показали, насколько деструктивным может быть такое объяснение, особенно для молодых людей, личность которых только формируется.

Люди, которым программа «12 шагов» помогла избавиться от зависимости, рассматривают признание своего бессилия как веху, пройдя которую, они отказались от неработающих стратегий. «Однако, – пишет профессор Льюис, – для других людей акцент на бессилии означает признание своей полной беспомощности». Возможно, мысли о собственном бессилии перед зависимостью формируются у зависимых для того, чтобы им «подчиниться безличным правилам, навязываемым судами, организациями соцзащиты или крайне жесткими лидерами групп». Однако многие специалисты, наоборот, «подчеркивают важность расширения самостоятельности для преодоления зависимости». Так же многие бывшие зависимые «утверждают, что именно осознание своей силы, а не бессилия сыграло решающую роль, особенно на последних стадиях выздоровления». Таким образом, становится очевидно, что собственная творческая активность, а не подавленность от бессилия, крайне важна в преодолении зависимости.

«Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе», – восклицает святой апостол Павел в послании к Филиппийцам (4: 13). В учении духовных авторов Православия есть понятие синергии – соработничества Бога и человека. Бог помогает человеку, когда тот просит об этом, но и человек при этом должен идти навстречу Богу, проявлять активность, а не быть пассивным объектом. Точно так же работает и борьба с зависимостью: помощь Божия соединяется с волей человека и его творческой активностью по преодолению своей зависимости.

Создается ощущение, что концепция зависимости как болезни удобна не для зависимых, а для медиков и страховых компаний. Называя зависимость болезнью, первую переводят в категорию медицинских проблем. Профессор Льюис пишет об этом так: «Модель болезни вносит некоторый порядок в сферу, традиционно насыщенную противоречиями», – то есть врачи опираются на общепринятые категории, чтобы сделать более понятными проблемы организма. Но таким образом на любую проблему вешается как бы ярлык, а наши убеждения определяются диктатом медицины. Тысячи источников скандирут: «Зависимости не нужно стыдиться. Это болезнь мозга».

Если самим зависимым модель болезни приносит больше вреда, чем пользы, то другим игрокам она сулит выгоду. Модель болезни – «праздник души для владельцев и директоров реабилитационных лечебных центров для нарко- и алкозависимых». Концепция, которую озвучивают владельцы этих центров, означает: «Мы знаем, в чем твоя проблема, и именно мы сможем ее решить». На Западе лечение и реабилитация зависимых – многомиллиардная индустрия. Определение зависимости как болезни, поддерживаемое медицинскими и научными сообществами, является мощным рекламным ходом для этой реабилитационной индустрии. Речь идет не только о способе привлечь клиентов, но и способе объяснить, «что пошло не так, если лечение не помогло». Ни врач, ни психиатр не дадут вам гарантии выздоровления, они могут лишь сказать, что они попытаются вас излечить. Но, если вы не поправитесь, вам скажут, что с болезнями – всегда так. Вам могут сказать, что, возможно, вы небрежно относились к соблюдению предписаний, поэтому лечение и не было успешным.

Концепция зависимости как болезни выгодна и для сферы страхования, так как она определяет цену и виды «лечения по страховке». Члены семей, в которых есть зависимые, также считают зависимость болезнью, потому что так им проще объяснить себе безобразное поведение близких и даже простить их. «Таким образом, – пишет профессор Льюис, – рамки модели болезни удобны для понимания зависимости извне – даже если эта модель неэффективна, неправильна или откровенно вредит самим зависимым».

Также существуют данные от том, что «большинство зависимостей заканчиваются “спонтанно”, то есть без лечения». По мнению некоторых специалистов, несостоятельность модели зависимости как болезни иллюстрируется примером ветеранов войны во Вьетнаме. Так, 75% ветеранов, вернувшихся с войны в статусе героиновых наркоманов, перестали употреблять наркотик по возвращении домой.

Очень спорной можно назвать и концепцию контроля, которая упоминается в литературе программы «12 шагов». «Если вы не контролируете свое употребление, тогда вы больны, а если у вас есть контроль (но вы его не используете), тогда зависимость – это выбор». По мнению профессора Марка Льюиса, такой взгляд на проблему зависимости ущербен, так как строится на предположении, будто выбор является рациональной функцией, которой можно при желании воспользоваться в любой момент. Но необходимо учитывать, что в случае зависимого человека выбор «почти всегда иррационален», потому что осуществляется мозгом, который уже приучен к определенным выученным ассоциациям и условным стимулам [условным рефлексам]. То есть мозг действует, «основываясь на активации существующих связей и предоставляемых ими сильных эмоций». Таким образом, Марк Льюис выступает против модели зависимости как болезни, но в то же время он не считает зависимое поведением результатом волевого акта, собственного выбора.

[Возможно, выбор был совершен в самом начале, затем человек его утратил; по учению святителя Игнатия (Брянчанинова) первый раз человек реализует страсть по своей воле, но вследствие духовного закона он подчиняется страсти и уже против воли вынужден ей подчиняться. Мысли святителя по данному поводу приводятся в главе «Аддиктивная личность и система навыков» в статье «АКЦЕНТЫ К БЕСЕДАМ О ПРЕОДОЛЕНИИ ЗАВИСИМОГО ПОВЕДЕНИЯ (алкоголь, иные ПАВ, игра и пр.)». По данному поводу выше приводится ссылка на главу «Паническая атака, в том числе, и – как воспроизводимая доминанта» из части 2.1 текста «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты».

Наконец, научным сообществом был признан факт того, что поведенческие [процессные] зависимости и зависимости химические имеют «одинаковые признаки, траектории развития и зачастую приводят к тем же результатам». Это признание пробило брешь в модели зависимости, понимаемой как болезни. Оказалось, что вследствие поведенческих зависимостей в мозге происходят изменения на уровне нервных клеток. И эти изменения основаны на тех же механизмах, что и изменения, которые происходят при формировании химической зависимости. То есть наряду с алко- и наркозависимостями вызывают распад семей, подрывают здоровье и влекут к смерти – «азартные игры, сексоголизм, пристрастие к порно, расстройства приема пищи и даже избыточное “зависание” в Интернете».

Разного рода зависимости очень часто встречаются у людей, которых мы никогда не назвали бы больными или странными. Помимо упомянутых выше привычек (азартные игры и пр.), есть, например, такие формы компульсивного (навязчивого) поведения [33], как привычка грызть ногти и прочие привычки, от которых трудно отказаться. Кто-то часами смотрит ТВ; женщина, пережившая насилие, возвращается к мужчине, сотворившему это насилие; кто-то вырывает волосы на разных частях тела; кто-то ревнует и ничего с этим не может поделать; кто-то переедает. «Но никто не считает эти привычки болезнью», – резюмирует Марк Льюис.

Финальные стадии подобных зависимостей, кода на смену импульсивному поведению приходит компульсивное, являются результатом формирования синаптических паттернов, то есть шаблонов мышления, которые закрепляются физиологически на уровне синапсов – нейронных связей в мозге. Эти паттерны «поддерживают и усиливают сами себя благодаря бесконечному количеству повторений одного и того же опыта – так ползучее растение постепенно опутывает все прочие цветы в саду. Мотивированное повторение одних и тех же действий приводит к компульсии из-за биологических изменений тканей мозга – изменения архитектуры нейронных сетей». То есть чем больше человек повторяет действия, связанные с зависимым поведением (например, употребляет алкоголь или наркотики), тем больше это поведение становится для него шаблоном, закрепляющимся на уровне нейронов. «Но эти изменения не являются болезнью, и они обратимы», – говорит профессор Льюис.

Приверженцы модели, рассматривающей зависимость как болезнь, утверждают, что «зависимость изменяет мозг». И они правы. Но дело в том, что мозг меняется постоянно, на всех уровнях организации. Приверженцы модели болезни должны доказать, что изменения, характерные для зависимости, совершенно не похожи на те изменения, которые наблюдаются, например, тогда, «когда люди сильно увлекаются спортом, примыкают к какому-либо политическому движению или становятся одержимы любовью к своим партнерам или детям». В нейронной сети есть несколько основных маршрутов, которыми мозг пользуется для достижения цели, и эти маршруты, как было сказано выше, со временем «асфальтируются».

Модель зависимости как болезни утверждает, что «зависимость – это хроническая рецидивирующая болезнь мозга». Однако исследования, на которые ссылается Марк Льюис, показывают, что люди, преодолевшие зависимое поведение, могут вернуться ко всей полноте жизни, и – более того – серое вещество в мозге алко- и наркозависимых людей при их продолжительном воздержании от алкоголя и наркотиков восстанавливается в большем объеме, чем на исходном уровне. То есть мозг бывших зависимых способен не просто образовывать новые синапсы в прежнем, здоровом, объеме, но и выстраивать новые, гораздо более сложные и тонкие связи, чем были у человека до зависимости. Таким образом, преодолевшие зависимость люди «не только получают обратно утраченный самоконтроль; они действительно развивают совершенно новые стратегии самоконтроля, основанные на активности новых нейронных полей. Они продолжают воздерживаться от своих вредных привычек, так как стали экспертами в саморегуляции – в том самом умении, которого им явно не хватало раньше. Эта новоприобретенная способность, вероятно, обусловлена многочисленными кластерами синапсов, появляющихся в самых сложно организованных кортикальных областях, … отвечающих за самонаблюдение, саморегуляцию, контроль поведения и выбор – да, выбор». Профессор Льюис считает, что люди «выбирают перестать пить», «когда натерпелись больше, чем достаточно. И когда обстоятельства приходят на помощь. И когда возможность самоконтроля становится такой же привлекательной – и более привлекательной, – чем любая другая возможность, включая временное облегчение». Но важно понимать, что выбор, как уже было сказано, – это не однократное действие, не однократное усилие воли, «это не момент времени, не развилка на дороге». Чтобы у зависимого человека заново выработалась возможность выбора и проявления самоконтроля, на протяжении некоторого времени должны формироваться новые ментальные привычки, укореняющиеся за счет многократного повторения и самоподкрепления (точно так же, только из-за обратных привычек, расцветает зависимость). «Да, выбор может стать противоядием от компульсии, – говорит Марк Льюис, – но это еще и навык, способный развиваться, подпитываемый желанием … обрести силу и свободу», которых человек всегда так жаждал.

Модель зависимости как болезни обращает внимание на то, что эта «болезнь» характеризуется изменениями в мозге, «обусловленными регулярным захватом дофамина в ответ на прием наркотиков и других психоактивных веществ». Эта модель многое объясняет, в том числе, по мнению Марка Льюиса, «она обосновывает чувство беспомощности, которое испытывают многие зависимые, и позволяет им избавиться от чувства вины и стыда, подтверждая, что они не в состоянии сами справляться со своим состоянием». Эта модель также демонстрирует, «почему “выбор” не дает ответы на все вопросы: выбор управляется мотивацией, которая управляется дофамином, а дофаминовая система при зависимости предположительно повреждена (= больна)». Почему же нас не устраивает эта логика?

Дело в том, что «каждый опыт, повторенный достаточное количество раз по причине своей мотивационной привлекательности», изменяет нейронную сеть определенных отделов головного мозга, «адаптируя выработку и поступление дофамина». «Но мы же не говорим, что заболели, придя в восторг от Парижа, влюбившись или став фанатом местной футбольной команды, – отмечает профессор Льюис. Почему же мы тогда считаем, что желание сделать себе очередной героиновый укол – это болезнь? Любой подкрепляемый опыт строит «собственную сеть синапсов» в некоторых отделах головного мозга, и эти сети продолжают получать дофамин из источника в среднем мозге. «Это справедливо для Парижа, романа, футбола и героина, – говорит Марк Льюис. – По мере того как мы предвосхищаем и проживаем эти события, каждая синаптическая сеть усиливается и оттачивается, так что захват дофамина осуществляется все более избирательно».

О том, что дофаминовое вознаграждение актуализируется там, где человек видит для себя ценной ту или иную деятельность (следовательно, вопрос стоит не столько о биологии, сколько об изменении ценностной картины мира), см. главу «ВОПРОС 1: Правда ли, что игровая зависимость связана с получением “быстрого дофамина”?» в тексте «Родители и дети», в части 4.3 «Опыт центра свт. Василия Великого, навыки и ядро педагогического процесса».

Профессор также обращает внимание, что из примеров реальной жизни мы знаем, что «привлекательные цели часто перевешивают самоконтроль. Мы знаем, что истощение эго и сиюминутная привлекательность – естественные процессы – уменьшают координацию между префронтальными системами контроля и мотивационным ядром мозга». Однако – что очень важно для нашей темы – не существует четкой разграничивающей линии между зависимостью и регулярным достижением других привлекательных целей: ни в действиях, ни в функционировании мозга. Более того, наш мозг имеет способность изменяться в результате любого обучения. Он изменяется тем быстрее, чем сильнее у человека мотивация повторять определенный опыт. Такие изменения мозга и ведут к формированию привычек – как положительных, так и негативных – на нейронном и поведенческом уровнях. Эти привычки, как было сказано выше, имеют свойство самоподкрепляться за счет многократного повторения, при этом они вытесняют другие, менее привлекательные виды деятельности.

Таким образом, изменение мозга, даже очень серьезное, «не обязательно означает, что с ним что-то не в порядке». И совершенно невозможно определить и разграничить, какие «непреодолимые влечения и сильные желания можно рассматривать как “болезнь”, а какие считать частью нормального опыта и нормального изменения мозга». Слово зависимость, которое мы так часто употребляем в контексте нашей темы, с точки зрения нейрофизиологии описывает всего лишь «регулярное достижение целей, обладающих высокой привлекательностью, когда прочие цели теряют свое очарование, плюс мозговые изменения, которые прессуют этот цикл мыслей и действий в хорошо заученную привычку». Поэтому зависимостью может быть все, что угодно. Другими словами, по мнению Марка Льюиса, «мало смысла в том, чтобы называть зависимость болезнью», потому что и «болезнь», и «норма» – слишком растяжимые понятия, к тому же они часто пересекаются. И кто же определяет их границы? Психиатры?

Марк Льюис замечает, что для того, чтобы суметь разграничить понятия «болезни» и «нормы», «необходима какая-то точка отсчета». Для нас точкой отсчета является Евангелие. Христианская картина мира подсказывает, формирование каких навыков приведет к распаду и регрессии личности. И, наоборот, – формирование каких навыков будет сопровождаться переживанием блаженства. «Блаженны милостивые», – говорит Господь в Нагорной проповеди (Мф. 5:7). Эта заповедь может быть одним из примеров того, как формирование конкретного навыка отразится на душе, на внутреннем состоянии человека. Если человек, следуя этой заповеди Христа, обратил милосердие в качество своего сердца, он будет испытывать блаженство уже здесь, на земле, и с этим качеством своей личности перейдет в вечность. (см. работу патриарха Сергия (Страгородского) «Православное учение о спасении» [34]].

Таким образом, имея точкой отсчета христианские ценности, поверяя свою жизнь Евангелием и произведениями духовных авторов, которые уже при жизни достигли состояния блаженства, мы не останемся бессильными перед «генетически обусловленной хронической рецидивирующей болезнью мозга» (как представляют зависимость сторонники определения ВОЗ и программ «12 шагов»). Христианские духовные авторы опытным путем приходят к выводу, что «человек может всегда получить исцеление от своего текущего духовного состояния и что в каждый момент он, через соработничество (синергию) благодати с его собственными силами, имеет возможность полностью порвать с прошлым и достичь полного изменения, обращения (метанойи) своего образа бытия» [35]. Разумеется, изменения такого рода не происходят мгновенно – этот факт согласуется и с данными нейрофизиологии, которые были приведены выше. Как и на формирование зависимости, на вырабатывание и закрепление новых навыков может уйти несколько лет (при общении с опытным духовником, регулярном участии в Таинствах Церкви – Исповеди и Причастии – этот процесс сокращается и упрощается). Благодаря пластичности мозга, новые синопсы рано или поздно «перекроют» старые связи, отвечавшие за деструктивные зависимости, и выведут на первое место навыки конструктивные. Например, если раньше человек при любом зарождающемся чувстве тревоги тянулся к бутылке спиртного, то теперь на месте этого первого порыва будет чаще и чаще возникать порыв к молитве – тем чаще, чем больше раз на первых этапах человек пересилит себя и вместо обращения к алкоголю обратится к Богу. А Божественная благодать, по духовному закону синергии, будет его поддерживать в формировании этого нового, положительного, навыка. Со временем нейронные связи окрепнут достаточно для того, чтобы человек прилагал все меньше усилий при отказе от алкоголя.

Сама сущность человека, созданная по образу Божию, предполагает изначальное устремление человека к Богу. Как уже говорилось, это устремление выражается в том, что все силы, данные человеку, могут (и в идеале – должны) быть обращены к Богу. Сила гнева может (и должна) быть обращена против зла и греха, сила любви – на любовь к Богу и ближнему, силы ума – на познание Всеблагого Бога и совершенствование в уподоблении Ему. Жизнь в согласии с христианским мировоззрением позволяет обратить извращенную грехом человеческую сущность обратно, к ее истокам, к тому, какой ее задумал Бог. Так и деструктивные зависимости, истоки которых – не в болезни и генетической обусловленности, как мы выяснили ранее, а в духовных причинах, – могут быть обращены вспять. Каким образом?

Христос – Бог, воспринявший человеческую природу, – вернул ей изначальную направленность на благо, то есть Он дал каждому человеку, соединившемуся с Ним в Таинстве Крещения, «реализовать свою природную энергию в сотрудничестве с Божественной энергией, или благодатью, и таким образом вести способ существования, согласный с его природой, возможность реализовывать подобие Божие, соответствующее духовному призванию человека» [36]. Эта «благодать исцеления, спасения и обо́жения, которую Он [Христос] принес всему человечеству, должна быть воспринята каждым в Таинствах Церкви и усвоена путем аскетической жизни, которая состоит прежде всего в длительном усилии по очищению себя от страстей и в жизни согласно добродетелям, что достигается через исполнение Божественных заповедей» [37]. Речь не идет о том, чтобы уйти в пустыню и изнурять себя непосильным постом, важна сама направленность мысли: вступая в соработничество (синергию) с Богом, человек никогда не останется наедине со своей зависимостью. Он сможет пользоваться тем, чего ему не предложит ни один самый квалифицированный психолог, психиатр или руководитель какой-либо реабилитационной программы – содействием Божественной благодати. Эта благодать позволяет человеку «превосходить границы собственных сил и выходить из труднейших ситуаций, поскольку то, что невозможно человеку, возможно Богу (Мф. 19:26; Мк. 10:27)» [38].

Приложение

В приложении приводятся три выдержки из научных изданий, в которых, пусть и сложным языком, но – по делу, дается понятие о необходимости личностных изменений в деле преодоления зависимого поведения, о необходимости иметь цель, картину мира, ценностную ориентацию.

1. Выдержка из книги профессора Ц.П. Короленко и академика Н.В. Дмитриевой «Аддиктология».

Значение биологических факторов при всех формах аддикций, даже если эти факторы еще не исследованы, нельзя недооценивать. Однако в такой же мере не следует пренебрегать ролью, которую играют социальные и культуральные факторы в клинике и динамике не только процессных, но и химических аддикций. Последнее утверждение может выглядеть как само собой разумеющееся или как декларативное. Поэтому целесообразно привести конкретный пример, наглядно демонстрирующий значение культуральных факторов в содержании и психодинамике аддиктивных расстройств.

MacAndrew, Edgerton (1969) наблюдали два общества парагвайских индейцев: абинонских и викозианских. Абинонские индейцы представляли собой неагрессивных по отношению друг к другу легких по характеру людей до алкогольной интоксикации. Результатом употребления ими алкоголя было появление актов насилия, часто с трагическими последствиями. Викозианские индейцы, наоборот, описываются авторами в состоянии алкогольного опьянения как проявляющие большую социабельность и отсутствие агрессии. Авторы указывают, что алкоголь не действуй напрямую на поведение, а его действие опосредовано влиянием привычных стереотипов и ожиданий.

Компульсивное желание … отражает принятую на глубинном уровне ассоциацию между аддиктивным агентом и подкреплением стабильности. Сознательное понимание наличия этих механизмов и попытка волевыми усилиями преодолеть ком­пульсивное желание, к сожалению, как правило, оказываются неэффективными или же лишь кратковременными. [Прим. авт. – то есть необходимо изменение мировоззрения, взгляда на мир, на себя, на других людей, на алкоголь и пр., тогда появляются предпосылки для преодоления зависимого поведения].

Неспособность контролировать употребление аддиктивных агентов связана с повреждениями в мозговых отделах [неразвитостью], которые в нормальных условиях позволяют преодолевать импульсы, продуцируемые системами «получения награды». … Они имеют важное значение для ингибиторного контроля над поведением, и их повреждение приводит к импульсивности и расторможенности. Ингибиторный контроль особенно значим для поведения на длительную дистанцию, направленного на достижение отдаленной по времени цели, а также при необходимости подавления ранее заученных привычных способом реагирования. [Прим. авт. – то есть, если бы у человека была бы значимая цель, ему бы проще было преодолеть навык к зависимому поведению] [39].

2. Выдержка из книги профессора Василюка Ф.Е. «Психология переживания».

Импульсивные влечения … представляют собой остро возникающие побуждения и стремления, подчиняющие себе все сознание и поведение больного. С их возникновением подавляются все остальные желания и представления». «В такое состояние сознание попадает всякий раз, когда актуализировался мотив, требующий от субъекта некоторой деятельности, причем этому мотиву (по крайней мере в данный момент) нет альтернатив.

Воля по своей сущности – “орган” целостного человека, личности, она служит не отдельной деятельности, а строительству всей жизни, реализации жизненного замысла, и поэтому она защищает интересы той или иной деятельности не в силу своего подчинения ей, а по свободному решению сознания, вытекающему из этого жизненного замысла.

В той мере, в какой поведение утрачивает это опосредование сознанием, оно перестает быть и волевым, какие бы препятствия оно ни преодолевало и каких бы усилий это ни стоило субъекту. … И то, что активность субъекта прошла мимо соблазна, не отклонившись в его сторону, это заслуга не текущей деятельности, а воли, которая в этот самый момент произвела какую-то трансформацию мотива, стоящего за соблазном, снизившую его актуальную напряженность. Одним словом, воля … может сама прервать текущую деятельность, которая до сих пор находилась под ее покровительством. … естественно, при условии, что на это прерывание имеются достаточные основания. … В волевом акте … решающим является не непосредственная сила этого побуждения, а его содержание, его соотнесенность со всем смысловым, ценностным и временно-пространственным целым личности. [Прим. авт. – то есть решение должно быть соотнесено с прочими сторонами личноти, может не получиться заставить себя читать, если не появился интерес к чтению]. … работа воли может быть понята как соотнесение и связывание надситуативносту и ситуативности жизни»[40] [Прим. авт. – то есть нужна картина мира, понимание, для чего ты идешь на усилие. По поводу преодоления компульсивных влечений см. текст «Преодоление игрового механизма», часть 4 «Эротомания, игровой психоз и неконтролируемая приверженность»].

3. Выдержка из книги «Осторожно – метадон».

Академик Т.Б. Дмитриева и профессор А.Л. Игонин отмечают, что «на сегодняшний день можно говорить о двух причинах, по которым слабо работает любой биологический метод коррекции различных вариантов зависимости».

И продолжают свою мысль: «Во-первых, биологические механизмы формирования и прогрессирования наркологических заболеваний слишком сложны для того, чтобы путем реализации таких прямолинейных схем устранять зависимость пациента от ПАВ. Кроме нарушений обмена нейромедиаторов, существует много других звеньев патогенеза данных заболеваний. Создать комплекс медикаментозных средств, которые внесли бы необходимую коррекцию во все нарушенные системы организма при зависимости от ПАВ, попросту нереально. …. прямая связь между той или иной формой поведения и конкретным биологическим субстратом отсут­ствует. Любое биологическое вмешательство в организм человека не позволяет нужным образом изменить поведение человека. Оно форми­руется при повторении одного и того же действия сотни и тысячи раз путем, как принято говорить в психологии, научения. Тем более это, невозможно сделать за короткий промежуток времени с наркозависимым, поскольку поведение наркологического больного представляет собой не просто комплекс определенных действий, а специфический образ жизни, основанный на сформировавшемся мировоззрении чело­века, пережившего определенный опыт.

Результаты лечения наркологических больных с точки зрения отказа от ПАВ зависят в большей степени не от состояния их организма в целом, и головного мозга, в частности, а от наличия или отсутствия установки на воздержание от веществ, а также глубины и стойкости этой установки. В свою очередь, возможность формирования установки на воздержание от ПАВ определяется личностными характеристиками больных, такими, как ценностная ориентация, отношение к существующей в обществе морали, психологическая устойчивость и многими другими. Естественно, не менее важную роль играет социальный статус пациента: особенности семейного окружения, опыт трудовой деятельности, возможность реали­зации позитивных интересов и увлечений и прочие факторы.

Эти рассуждения не являются оторванными от жизни абстракциями. К сожалению, в реальности из-за отсутствия четкого понимания природы зависимости от ПАВ среди специалистов распространен упрощенный подход к выбору методов лечения. Больных и их родственников ориенти­руют не на долгую работу над собой и изменение образа жизни, а на поис­ки такой одномоментной медицинской процедуры, которая сразу бы решила все проблемы.

… даже метод групповой психотерапии не может внести каких-либо существенных изменений в духовную сферу человека, глубоко повлиять на его мировоззрение, обучить новым навыкам и занятиям. Это относится в особенности к молодым больным наркоманиями с грубо деформированными представлениями о нормах поведения, которых они должны придерживаться.

Для достижения указанных целей необходимо длительное, в течение одного-двух лет, пребывание пациента в иной социальной среде, по сравнению с той, в которой он существовал до этого. … Необходимы жесткий распорядок дня и интенсивная трудовая деятельность, приносящая, однако, творческое удовлетворение. …

Специалистам, имеющим дело с наркологическими больными, необходимо осознать ограниченность медикоцентристского подхода в работе с пациентами такого типа. Достижение главной цели отказа от приема психоактивных веществ возможно лишь в результате значительных сдвигов в духовной сфере человека. Должны произойти изменения в его ценностной ориентации, отношении к существующей в обществе морали и готовности выполнять свой долг по отношению к семье и другим людям» [41].

Список литературы:

[1] Кардашян Р.А., д.м.н., РУДН (Российский университет дружбы народов).

[2] Льюис М. Биология желания. Зависимость – не болезнь. Изд-во: Питер, 2016. 306 С.

[3] Синапсы – это особые образования, которые осуществляют передачу нервного импульса от одного нейрона к другому или от нейрона к получающей сигнал клетке. С помощью синапсов нервные клетки объединяются в нервные сети, которые осуществляют обработку информации.

[4] «Парадоксы псевдогаллюциногенов» из книги Данилина А.Г. «LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости». М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2001.

[5] Феофан Затворник, свт. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. Письмо 20.

[6] См. «Почему наши дети начинают прием наркотиков» в книге Данилина А. и Данилиной И. «Как спасти детей от наркотиков».

[7] Святитель Иоанн Златоуст. Слово против упивающихся// Иоанн Златоуст, свт. Творения: в 12 т. М.: Правосл. братство «Радонеж», 2005. Т.2, кн.1. С.482. [Репринт. СПб, 1900].

[8] Василюк Ф.Е. Психология переживания. Анализ преодоления критических ситуаций.

[9] Песня «Помнить должен».

[10] Игнатий (Брянчанинов), свт. Аскетические опыты. Том 1. См. «О навыках» в книге святителя Игнатия (Брянчанинова) «Аскетические опыты. Том 1».

[11] См. «Правила наружного поведения для новоначальных иноков», параграф 43 в книге святителя Игнатия (Брянчанинова) «Приношение современному монашеству».

[12] См. «Объяснение феномена НЛО» в книге иеромонаха Серафима (Роуза) «Православие и религия будущего».

[13] Там же.

[14] См. Книга 9, пар. 18–19 в книге Блаженного Августина «Исповедь».

[15] Там же.

[16] Ларина Е.В. Трансформация наркопотребления в России XXI века (диссертация на соискание ученой степени кандидата социологических наук). Москва, 2022.

[17] См. «Папы и мамы делают своих детей наркоманами сами» в книге в книге игумена Анатолия (Берестова) «Возвращение в жизнь. Духовные основы наркомании, наркомания и право».

[18] Там же.

[19] См. «Наркомания не болезнь, а грех. Программирование души на грех» в книге игумена Анатолия (Берестова) «Возвращение в жизнь. Духовные основы наркомании, наркомания и право».

[20] Там же.

[21] Гибель муравейника. М.: Издательство Душепопечительского Православного Центра св. прав. Иоанна Кронштадтского, 2007. С. 30.

[22] Там же.

[23] Ларше Ж.-К. Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви.

[24] Мудрые советы святителя Феофана из Вышенского затвора: С прил. симфонии по письмам свт. / Сост. прот. А. Бобров. М.: Правило веры, 1998. С. 225.

[25] Полное собрание творений святителя Игнатия Брянчанинова. Т. 1: / [сост. и общ. ред. А.Н. Стрижев]/ /М.: Паломник, 2007. С. 61–62.

[26] См. «Житие святого отца нашего Иоанна Златоустого, патриарха Константинопольского» (Память 13 ноября) в житиях святых святителя Димитрия Ростовского.

[27] См.: «Св. Иоанн Златоуст» в главе «II Вселенский собор в Константинополе 381 г.» книги Карташева А.В. «Вселенские Соборы».

[28] См. главу Глава 2 «Духовные основы наркомании» из книги игумена Анатолия (Берестова) «Возвращение в жизнь. Духовные основы наркомании, наркомания и право».

[29] Песня «Подмена».

[30] Дятлов А.С. Координатор общественного объединения «Союз Православных ученых России».

[31] Наркозависимые нуждаются в духовной защите // Информационно – просветительский журнал. 2005. №10. С. 43.

[32] Программа «12 шагов» – одна из самых распространенных в мире методик по реабилитации алко- и наркозависимых. Программа была разработана в 1930-х годах бывшими алкозависимыми американцами Биллом Уилсоном и доктором Бобом Смитом. Программа используется в реабилитационных группах АА (Анонимные алкоголики) и АН (Анонимные наркоманы).

[33] Компульсивное поведение – это навязчивое поведение, повторяющееся через случайные временные промежутки. Люди, страдающие от компульсивного поведения, замечают, что если они не выполнят компульсивное действие (некий «ритуал»), то у них усилится чувство тревоги.

[34] «Таким образом, все дело спасения представляется в следующем виде: человек здесь на земле трудится, работает над собой, созидает в себе царство Божие и чрез это теперь же начинает мало помалу делаться причастником вечной жизни … Нравственное обновление человека, таким образом, существенно связано с вечным спасением: последнее не особое какое-нибудь действие, не получение чего-нибудь нового, а только совершенное раскрытие, осуществление тех начал, которые заложены и развиты были человеком в настоящей жизни» (см. главу 3 «Возмездие»).

[35] Ларше Ж.-К. Духовное бессознательное: Православная концепция бессознательного и ее применение в лечении психических и духовных недугов. М.: Сретенский монастырь, 2021. 302 С.

[36] Там же.

[37] Там же.

[38] Там же.

[39] Глава 1.15 «Общность психодинамических механизмов химических и процессных аддикций» // Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Аддиктология: настольная книга. М.: Институт консультирования и системных решений. Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига, 2012.

[40] Василюк Ф. Е. Психология переживания. Анализ преодоления критических ситуаций.

[41] «Осторожно – метадон! (Заместительная метадоновая терапия в “Программах снижения вреда”)» / [сост. иеромонах Анатолий (Берестов), Тузикова Ю.Б., Каклюгин Н.В.]. М.: Издательство Душепопечительского центра святого праведного Иоанна Кронштадтского, 2006. С. 151–155.

Иеромонах Прокопий (Пащенко), насельник Спасо-Преображенского Соловецкого ставропигиального мужского монастыря

Оригинал публикации: Прокопий (Пащенко), иером. «Программа АА/АН. Какие к ней возникают вопросы». Ч. 1.1.2: Дополнительная – «О “медицинской модели” и о связи зависимости с поражениями в духовно-нравственной сфере человека»