Антон Беликов уже несколько месяцев воюет рядовым добровольцем
Три года назад, военкор "КП" лазал с художником и философом Антоном Беликовым по московским промзонам и рисовал православные граффити. И вот встретил его под Донецком, где Антон уже несколько месяцев воюет рядовым добровольцем.
«90-Е ПОКАЖУТСЯ СКАЗКОЙ»
Антона я забрал с задворок одного многострадального района на окраине Донецка. До позиций там рукой подать. Чем всегда поражали эти места – мученической отстраненностью местных жителей. Работает 120-миллиметровый (это крупный калибр) миномет, а девочка в панамке сидит на автобусной остановке, болтает ножками в сандаликах и ест мороженое. Рядом – магазин, он торгует и автобус придет, точно по расписанию, с водителем в бронежилете.
Место для интервью я выбрал возле Донбасс-Арены, в парке с мемориалом героям Великой отечественной. Мне лично, он чем-то неуловимо напоминал Мамаев курган, коренному москвичу Антону Беликову – Поклонную гору. Место сакральное, тихое, когда не “прилетает” по району. Есть тень. Воду мы принесли с собой. Говорю Антону:
- Мне редактор, узнав о встрече с тобой, высказал пожелание: «Вы там граффити в Донецке порисуйте!».
Антон не удивлен:
- Я привез с собой баллоны. И в богомерзком американском планшете рисую – сделал образ Георгия Победоносца в традиции русского абстракционизма. Вместе с Алексеем Гинтовтом и Димой Севером (современные художники. - Ред.) готовил мурал посвященный Даше Дугиной в Мелитополе.
Я знал, что мой собеседник с 2015 года возил сюда гуманитарку. Делал благотворительные выставки проекта «После иконы» и на вырученные деньги закупал медикаменты для больниц и фельдшерских пунктов на новых территориях. Но, не все гуманитарщики идут воевать добровольцами. Почему?
- Я дружил с Дашей Дугиной, общался Владленом Татарским, был знаком с Захаром Прилепиным и его погибшим в теракте охранником «Злым». А поворотной точкой для моего решения был удар беспилотником по Кремлю.
- Я видел комментарии по этому поводу из серии: «Да нам все равно...»
- Я коренной москвич. У меня прадед был в том самом московском ополчении, которое с парада на Красной площади ушло сразу в бой. Пропал без вести, погиб, скорее всего. Другой прадед – участник Брусиловского прорыва. Я не мог поступить по-другому. Пошел в бывшую «сотую» бригаду ДНР, те самые «железные каски», штурмовавшие Мариуполь, воевавшие под Марьинкой. Это легендарная донецкая пехота, много вытащившая на своем горбу. Специально к ним пошел. Мобилизовался здесь, добровольцем, по контракту. Не мог сидеть дома. И есть еще причина - мы не должны проиграть эту битву, иначе 90-е годы нам сказочкой покажутся. Я рос в 90-х, и своим детям, такого не хочу.
РВАЛИ РУБАХИ КРЕСТОМ И СБЕЖАЛИ
Этот разговор уникален тем, что нашу творческую элиту не часто встретишь на передовой. Не с концертами, а с автоматом. И философ в окопе тоже редкость. Антон «в тусовке». Но его мнение, оно сформировалось изнутри, вопреки внешним повадкам богемы. СВО сработала как сепаратор или гигантская веялка, отделяющая зерна от шелухи. Без диктофона Антон рассказывает про своих товарищей русских лютеран, помогающих медикаментами мирным жителям. Казалось бы европейская конфессия, какое им дело? А помогают и понимают зачем. Я не вправе раскрывать имена этих людей, но они есть. И от этого тепло на душе. Творческое сообщество тоже пережило серьезную встряску своих базовых принципов, Антон рассказывает про это с легким цинизмом, возникшем, как продукт разочарования в близких:
- Люди, которых я знал давно и не ожидал от них никаких патриотических движений, вдруг молча впряглись в помощь армии. Встали вместе с народом. А с другой стороны, были такие, которые рвали на груди рубаху крестом, расписывали храмы ВДВ, сидели кураторами в хороших галереях… а потом… на третий день после начала операции прокляли страну, которая дала им все, а некоторым даже спасла жизнь. Сидят теперь, кто в Тбилиси, кто в Бишкеке, а кто и в Париже. Иногда пишут мне.
- Жалеют?
- Нет. «Покойся с миром бывший друг» или «скоро приедем, будем вас карать». Я так думаю: «если каралка отросла, приезжайте, жду с нетерпением». И вот что интересно. Кто был незаметен на фоне больших государственных патриотических проектов, эти тихо уперлись «за Родину». А вот те, кто получал бюджеты и вообще неплохо себя чувствовал, записались в «самокатные войска» и «штурмовики Верхнего Ларса». Я вообще считаю, что патриотизм не должен обмениваться на госбюджеты. Иначе, мы неизбежно снова столкнемся с предательством тех, у кого Родина не там, где сердце, а там где деньги.
Военные будни Антона Беликова. Фото героя статьи
- А что же делать?
- Не нужно пытаться выращивать патриотическую культуру из протухших яйцеклеток Аллы Пугачевой, нужно прислушиваться к собственному народу, поддерживать то, что он сам создает. Ничего специально придумывать не нужно.
«ХУДОЖНИКИ ВПРЯГЛИСЬ В СВО»
Меня не очень расстраивает предательство деятелей «масс-культурки», без этого невозможно перетрясти богемный клоповник. Говорю Антону, что после бегства пустота будет заполняться, но он не разделяет мой оптимизм:
- Театра у нас пока считай нет, не патриотического, нормального…
Я не спорю. Рассказываю Антону, с каким скандалом ставился первый спектакль «о СВО», по моим рассказам и рассказам Захара Прилепина, стихам Долгаревой, песням Джанго. Как взбунтовалась труппа в провинциальном театре Пермского края – отказавшись от постановки, добившись увольнения худрука. В итоге спектакль поставили в Туле, уже была премьера, с сентября он в расписании. Но осадочек остался!
- Художники впряглись в происходящее, наверное, потому что художник сильнее связан с родной землей. С кино сложнее, кино ведь должно осмыслять. Я недавно взял и пересмотрел то, что снимали во время Великой Отечественной. Там не было рефлексирующего кино. Либо фильмы-агитки, либо комедии. Осмыслять начали позже, в 60-х.
- Что же нужно сейчас?
- В литературе - репортажи. А музыка? Музыка СВО превратилась в некую субкультуру, хотя там может быть все – от Юлии Чичериной, до речевок: «бам-бам-бам мы е…шим по хохлам!».
- Не вижу ничего хорошего в этом, ведь субкультура всегда ограничена пределами тусовки.
- Меня на философском факультете учили, что любое явление – симптом чего-то большего. Вот и спецоперация - хочу верить - симптом появления новой России, юной, сильной, победной.
Я забыл, что Антон, по второму образованию – философ…
ЗАКОЛДОВАННЫЕ РУССКИЕ
Мой собеседник, еще до интервью, предупредил, что не много может рассказать о боях. У воюющего человека «тоннельное зрение», он видит свой участок и иногда в курсе как дела у соседей.
- У нас лютой жести нет. Фронт почти неподвижен – все заминировано за 9 лет. ВСУ очень серьезно окопаны. Из того что вижу – у них сильно повыбивало подготовленных. Многие с той стороны ведут себя просто неадекватно – самоубийственно, будто их вчера на улице поймали и отправили воевать. Например: висит над их позицией наш дрон, из блиндажа, услышав, выходит украинец. Начинает показывать факи, стрелять из автомата. К нему присоединяются другие. Стоят, курят, смотрят. Опытному человеку понятно, что дрон висит не просто так… В итоге, по ним “прилетает”. Точка. Их перемога закончилась.
- А есть ли отличия между украинскими и русскими солдатами?
- Есть. Например, наши не добивают раненых. А для всушников раненый или человек с красным крестом – приоритетные цели.
- Почему они так себя ведут?
- Я христианин, хоть и грешен, но считаю, когда человек убивает беспомощного, его это надламывает изнутри. Думаю, из СВО украинские военные выйдут с поломанной психикой и поехавшими крышами.
- Смотри, но они же массово не бегут! Они же не сдаются в плен толпами!
- Русский человек, даже будучи заколдованным в украинца, он вот эту максиму – «русские не сдаются», хранит в себе до конца. Мы воюем со своим отражением в кривом зеркале. Мы не вышли до конца из СССР, не пришли еще в Россию. Евреев Моисей 40 лет водил по пустыне прежде чем привел в Землю Обетованную, вот и мы идем сейчас в пустыне. Тридцать лет уже.
Только до сих пор шли и дремали. И СВО – наша крайняя надежда дойти до России. Здесь созидается русский народ.
ПОСЛЕ УКРАИНЫ
Что будет потом? Этот вопрос все чаще задают себе люди. И здесь, на Донбассе, и в материковой России. Но ответить на него под силу только философу, не кабинетному, а окопному. Антон цитирует своего приятеля, фраза для обдумывания:
«Когда мы победим, мы не заметим, а когда заметим – нам это не понравится». Прошу растолковать:
- Понимаешь, у нас самих с демографией не очень, а по Украине 90-е еще сильнее ударили. Только все стало выправляться, как снова пошел расход народа – теперь на фронте. СВО закончится и нам как-то придется соседствовать с людьми, у которых в каждой семье есть погибший или раненый? Сложно это.
- Как-то помиримся… Свои же…
Антон не согласен:
- Они так много говорили, что нам небратья, что поверили в это. Да и русские это услышали. Вернуться в статус «любимого брата» больше не выйдет.
- Через культуру? Общие вехи и веру. Нет?
- Про Лавру мы все знаем, про разграбленные музеи, иконы из которых вывезены в Париж. Украине не нужна ее реальная история и культура. Там выдумывают себе новую. А Запад, как всегда, при любой нестабильности начинает грабить зависимые от него страны, заполняя свои музеи и частные коллекции. И Украину все устраивает. Это добровольный отказ от русского имени, от прежних достижений и в конечном итоге от человеческого статуса. Химера, которая возникла, за 30 лет ничего не создала, кроме праздника вышиванки.
Говорю Антону, что догадывался – нас и после СВО ждут свои мытарства, уже не военные, а духовные…
- После победы нам придется заниматься денацификацией Украины. Это ведь процесс в первую очередь культурный, примеры есть. Американцы после Второй Мировой в своих зонах оккупации отправляли немцев проводить эксгумацию массовых захоронений при концлагерях. Руками! Нам придется снять еще один фильм «Иди и смотри». Химера воинствующего украинства будет жить, пока люди не поймут, что они сотворили. Она же в головах сидит!
- Еще в 2014 году, на вопрос «почему так долго не можем взять Донецкий аэропорт?» командир ополченцев мне ответил: «потому что против нас воюют такие же русские». А если украинцы это просто переназваные русские, значит, где-то в глубине у них должны остаться наши доброта и покаяние… Тогда есть надежда!
- Чтобы все исправить, надо понимать, что культура – важно. Культура – не пробирка, это поле, где растут и цветы, и злаки, и сорняки. Бог не создавал огород, он создал луг. Не надо выкорчевывать русских. Они прощающие, творческие. Прислушайтесь к ним. И они сами придумают, как простить и помириться с украинцами.
