Литератор Игорь Панин рассказал в интервью колумнисту «Ридуса» Александру Александровскому о своей гуманитарной миссии в Донбассе, о новомодной Z-поэзии, о многом другом. Наш собеседник неоднократно бывал в Донбассе. Вместе с поэтом и волонтером Алексеем Шороховым он основал гуманитарную писательскую миссию «„Буханка“ для Донбасса».
В кафе за вайфаем.
«Ридус»: Игорь, о проекте «„Буханка“ для Донбасса» сообщали многие информационные ресурсы. И все же нелишним будет еще раз напомнить историю его создания — как и почему?
Игорь Панин: Тут следует все же отметить, что из крупных отечественных СМИ о нас сообщал лишь «Московский комсомолец». Информационные заметки в скромных писательских изданиях обычно нами же и инициировались. Так что интерес к проекту в российском обществе не столь высок, как это может показаться. Но да, постепенно количество публикаций растет, появляются спонсоры, набираем вес, так сказать. Создали сайт (https://buhanka-donbass.ru/), где отражена наша деятельность, размещены отчеты о миссиях.
Одна из «буханок», подаренных фронту.
А история простая. Прошлым летом мы с поэтом и военкором Алексеем Шороховым решили, что писатели должны помогать фронту не только книгами. Слишком многого не хватало ребятам на передовой. Как раз у горловских ополченцев — знакомых Шорохова — пострадала при обстреле и вышла из строя «буханка» (УАЗ СГР). Мы решили подарить им такой же микроавтобус, а по возможности, если останутся деньги, еще и докупить снаряги. Объявили сбор средств, набрали нужную сумму, осуществили задуманное. Но поняли, что разовой акции недостаточно. Так и стали возить и дарить машины, заполненные снарягой. С сентября прошлого года отвезли на фронт уже пять «буханок». Три пошли Народной милиции ДНР, а две последние — разведчикам на херсонском направлении.
Освящаем авто в Горловке.
«Ридус»: В первой половине года было много нареканий на таможенные службы от людей, поставлявших «птичек» на фронт. А как сейчас?
Игорь Панин: Мы не возили коптеры, хотя теперь, может быть, придется этим заняться: люди с фронта просят. Но тут все будет зависеть от сборов. Это довольно дорогие механизмы, поэтому нужно собирать внушительные суммы, чтобы удовлетворять подобные запросы. Нужны же не игрушечные коптеры, а серьезные аппараты…
Вот так забиваем машины грузом.
А у нас ведь основной груз — это сама «буханка» и ее наполнение: генераторы, спальные мешки, теплая обувь, военная форма, шлемофоны, рации, походные газовые плитки, лекарства и прочее. Как правило, машина забита под завязку. Но я не помню ни одного случая, чтоб таможня на въезде в ДНР или в ЛНР нас кошмарила. Обычно задают стандартные вопросы про оружие и наркотики, бегло осматривают машину, иногда с собакой, натасканной на разные вещества, после чего дают зеленый свет. Если бы мы захотели незаметно провезти коптеры, то легко это сделали бы, спрятав их между тюками и ящиками, никто досконально кузов не проверяет.
«Ридус»: В новый заезд вы уже отправитесь без Шорохова? Как сообщалось, секретарь Союза писателей и заместитель главного редактора журнала «Отечественные записки» ушел на фронт… Эта тенденция знакома и нашему изданию: сотрудники «Ридуса» сотрудничают с подразделением «Эспаньола». С начала прошлого года мы слышим и о воюющих журналистах…
Игорь Панин: Да, Шорохов теперь на фронте, проект продолжаю я. Не буду скрывать, одному труднее собирать средства, делать закупки, выстраивать логистику, заниматься всеми вообще вопросами. Но я справлюсь, конечно же. А сопровождать в Донбасс меня будет временный напарник.
Панин и Шорохов в Горловке.
Что же касается ухода поэтов на фронт, то не могу не вспомнить о Дмитрии Артисе, который отправился туда добровольцем еще до Нового года. Также из тех, кого я знаю, ушел добровольцем питерский прозаик Дмитрий Филиппов. И вот что я вам скажу. Спецоперация будет долгой, мы еще не раз услышим о писателях, по доброй воле едущих на фронт.
«Ридус»: Шорохов и Панин постоянно возят в Донбасс снаряжение для танкистов, пехотинцев, артиллеристов, разведчиков, дарят бойцам «буханку» за «буханкой», мотаются по передовой под обстрелами, рискуют… Реакцию либералов представить можно, а как писатели-патриоты относятся к этим миссиям?
Игорь Панин: Отношение разное. От настороженного до недружелюбного. Ведь наша деятельность рушит немало мифов. Например, миф о героизме тех же Z-поэтов. Они давно уже целую бригаду сколотили, гастролируют по стране, выступают с чтением военных стихов, получают гонорары, но при этом сколько из них было на линии фронта? Два-три человека? Остальные и до Амвросиевки не доехали, куда даже Бузова прикатила с гуманитаркой. Вот и возникает вопрос: а кто тогда настоящие фронтовые поэты? Нет, я не требую, чтоб все пишущие о войне поголовно приезжали в ДНР, ЛНР, но все-таки иногда нужно знать меру.
Доходит до смешного. Один раскрученный Z-поэт написал, что Шорохов является «литературным генералом» и «развел госбюджет на печать антологии». Речь шла об одной из поэтических антологий Союза писателей России, посвященных СВО. Но должность секретаря СП чисто номинальная, никаких особых полномочий она не дает, а к выпуску этих поэтических антологий Шорохов отношения не имел. Представьте его возмущение. Он хотел даже побить Z-поэта за вранье, но не успел и ушел на фронт.
Привезли снарягу бойцам.
Что до меня, то тоже есть нюансы. Это уже если говорить не о прилепинцах, но о сописовцах. Я с самых первых дней поддержал и присоединение Крыма, и защиту Донбасса. Да и вообще отношусь к национал-патриотам с незапамятных времен. И вот теперь меня вдруг не оказалось ни в одном из поэтических сборников СП России, посвященных СВО. Ну как так? Бильченко, некогда связанную с «Правым сектором»*, они включили, а меня нет. Я что, графоман какой-то? Или меня никто не знает? А вот все те, кто вошел в несколько томов, — они точно известны читающей России? Мне говорят: да не, ты не думай, это случайность. Допустим, но готовятся очередные антологии, а меня там по-прежнему не предвидится.
И вот вроде проект наш нужен и важен. И мы об этом то и дело слышим. Но при этом постоянно сталкиваемся с какими-то подколами, с игнором, с демонстративным равнодушием, с неприязнью. Никогда не страдал паранойей, но тут как бы все очевидно. Мы слишком неудобны. Являемся живым укором для многих деятелей. Причем наши недоброжелатели не сконцентрированы в одном каком-то месте, нет, они в разных лагерях, пусть и объединенных идеями патриотизма.
«Обороной не славимся мы,
И атака — не наша стихия.
Но, объехав поля и холмы,
Все углы перешарим глухие:
Глаз наметан, набита рука,
И привычка к жестокой болтанке;
Фронта линия недалека,
Собираем привычно останки.
Сортируем добычу свою,
Опасаясь то мин, то растяжек.
Погибаем порой не в бою,
И паек наш не менее тяжек.
Но наград не видать что ушей,
На героев совсем не похожи;
Узнают нас по взглядам уже
И по запаху стойкому тоже.
Мы не воины — так говорят,
Повстречать нас — плохая примета.
Разложили мешки свои в ряд —
Получили спасибо за это.
И по новой к позициям мчим,
Не кончается наша работа;
Кем-то задан нелегкий почин,
И теперь убирать должен кто-то.
Наше дело — молчать и не сметь
Напрягать тех, кто скован и робок.
Вы предвидеть не сможете смерть,
Нам же с нею тереться бок о бок,
Проверяя участки, где днем
Вьются мухи томительным роем…
Но однажды вот так подойдем
И спокойно глаза вам закроем».
Снаряга.
«Ридус»: Думаю, что ваш «Марш похоронной команды» украсил бы любую антологию. И не только он. Видел одно из ваших военных стихотворений на открытке.
Игорь Панин: Военных стихов у меня мало. Но именно потому, что я не конъюнктурщик, не пишу через день на актуальные темы или по заказу. Я вообще в последние годы редко пишу, и уж точно не изображаю из себя стихотворца-фронтовика. В Донбассе у нас с Алексеем не было литературных вечеров, мы себя поэтами там не позиционировали. Там мы люди, помогающие фронту, точка. И наша цель — привезти снарягу на передовую, раздать ее там, подарить машину. Да, были встречи с местными писателями, с интеллигенцией, случались и чтения стихов, но в таких небольших количествах, что всерьез об этом и говорить смешно. Я, например, подарил пару своих поэтических книжек библиотеке и одному вузу в Горловке — и все. Больше я своих сборников туда не возил. И в голову не приходило кому-то там навязывать свое творчество, а потом пафосно рассказывать, что вот я езжу и читаю стихи в Донбассе. Это некрасиво. Неправильно. Дешево.
А еще нужно оценивать реалии. Сегодня отношение к стихам совсем не такое, как раньше. И поэт далеко не такой уж статусный гость. Во время Великой отечественной войны на фронт приезжала какая-нибудь Нина Русланова, пела «Валенки» и производила фурор. Потому что большинство солдат были призваны из деревень, выросли в бедности, ничего в жизни не видели. Для них это действительно был праздник. Они и на поэта, читающего стихи, смотрели как на полубога. Сейчас ситуация резко изменилась. У всех есть смартфоны, каждый в прямом смысле слова заказывает себе ту музыку, которую пожелает. И если бойцы кого и ждут, то, скорее, рок-звезду какую-нибудь. Ну, барда еще примут хорошо. А вот обычные стихи встречают сдержанно.
День народного единства. В рюкзаке таскаю подарки.
Одно из наших редких выступлений с Шороховым случилось в располаге танкистов; мы прочли по паре-тройке своих стихотворений. А после нас выступил Дмитрий Мулыгин, тульско-донецкий музыкант, наиболее известный по проекту «Ворон Кутха». И песни Мулыгина были приняты ну просто отлично. И это вполне заслуженно, он настоящий профессионал, прекрасный исполнитель; я сам нередко слушаю его композиции. Я и предложил ему поехать с нами к танкистам. И он с удовольствием согласился, отложил свои дела в Донецке и прибыл в Горловку с журналисткой и писательницей Наталией Курчатовой. Так что надо быть реалистами и не выдумывать того, чего на самом деле нет, не обманывать себя и не вводить в заблуждение других.
«За Днепром до утра не стихает заря
И не глохнет опять канонада.
Мы затеяли это, конечно, не зря,
Потому что так надо.
Не впервой против всех, и не так-то легко,
Но об этом давно нас просили.
Наконец территория средних веков
Станет югом России.
Мы и эти, и те заберем берега,
Остановимся где пожелаем.
И заглянет в холодные бельма врага
Лишь луна пожилая.
Непременно поэты восславят вдогон
Небылинные грозные были,
Как мы рвали укрепы, как грызли бетон,
Как мы бились и били.
И кропя своей кровью опять и опять
Полевые волнистые травы,
Мы на всю эту землю, на каждую пядь
Претендуем по праву».
«Ридус»: Вы постоянно ездите в Горловку. И в ваших с Шороховым видеороликах упоминаются люди, которых выдвинули эти годы. Они незаменимы на своем месте, становятся легендами.
Игорь Панин: Да, это так. Мы писали о таких личностях, снимали их на видео. Они неизвестны широкой публике, не распиарены телеканалами и прочими СМИ, но сделали очень много для своего края и для России в целом. Рисковали, получали ранения, были на волосок от смерти, но не сдавались. И вот общаешься с такими людьми с большой буквы и многое переосмысливаешь.
Все твои прежние жизненные достижения кажутся мелкими и ненастоящими. Просто смотришь на людей, которые не хотели быть героями, но так вышло, смотришь и насмотреться не можешь. И начинаешь более здраво себя оценивать. И хочешь стать лучше. Хотя, казалось бы, уже и характер давно сложился, возраст не тот, чтоб чему-нибудь учиться. Но тем не менее.
«Ридус»: Вы довольно резко высказались как-то о «Ташкентском поэтическом фронте». А один ваш коллега заметил, что «ташкентский» — не совсем справедливо, что здесь, когда заходит разговор о московских поэтах, героически покоряющих рюмочные, более подходящим кажется шариковское «на колчаковских фронтах». Ведь в эвакуации в Ташкенте была и Ахматова, которая там сопереживала Ленинграду, написала об этом пронзительные стихи…
Очередной груз доставили.
Игорь Панин: Так Ахматова и не выдавала себя за фронтового поэта. А тут я прочитал, что члены одной Z-антологии были приравнены ее издателями к бойцам на передовой. У меня просто глаза на лоб полезли. Это не шутка, не дезинформация? Я, впрочем, ничему уже не удивляюсь — в такое время живем… А «Ташкентский фронт» имел в советское время разные трактовки, но все негативные.
Но знаете, что такое поэт с передовой? Это, например, Сергей Лысенко из Донецка, погибший на фронте 9 мая 2022 года. Я поездил с ополченцами, и у них в машинах часто звучат его песни. Вот это я и считаю — настоящий фронтовой автор. Да, можно сказать, что это не самый крупный поэт. Но и «Василий Теркин» — это далеко не «Евгений Онегин». Однако во время Великой Отечественной «Теркин» был гораздо нужнее «Онегина».
«Ридус»: Профанация военной темы — это примета нашего времени. Унылые фрики издают авторские поэтические сборники, на обложках которых — вооруженные солдаты российской армии…
Игорь Панин: Мода на военные стихи — это хорошо. И то, что людям за такие стихи платят, на самом деле замечательно. Долгое время считалось, что поэт патриотической направленности — это обязательно неудачник, пьяница с капустой в бороде, графоман и чуть ли не погромщик. Этот стереотип сейчас, к счастью, уходит в прошлое. Огорчает другое: что мода на Z-поэзию возносит на самый верх тех, кто, в общем, большими способностями не отличается. Вот я знаю немало отличных авторов, которые сейчас стали Z-поэтами: упомянутый Дмитрий Артис, Алексей Остудин, Дмитрий Мурзин, всех перечислять долго. Я многих из них сам публиковал в «Литгазете», писал об их книгах, о творчестве. И я только рад за них, когда они входят в какие-то антологии, куда-то привлекаются, где-то выступают.
Флаг Спас Нерукотворный.
Но я также понимаю, как некоторым из таких авторов бывает неуютно на вторых ролях. Причем к качеству текстов это не имеет отношения. Просто лидеры уже назначены. Смотрю в «Телеграме», как разносятся посредственные вирши одного распиаренного Z-сочинителя с хвалебными комментариями начальства. И вдруг вижу, что хороший поэт, принятый в эту компанию, тоже репостит данный текст. Пишу ему: «Послушай, тебе действительно это нравится? Стишок же слабенький…» А он мне отвечает: «Надо поддержать своих». То есть речь уже идет не о качестве текста, но о коллективном продвижении стихотворного продукта, утвержденного ответственными товарищами. Это уже РАПП практически.
И поневоле вспомнишь, что поэты строем не ходят. Если начинают ходить строем, то пиши пропало. Тут и начинается профанация. И на самом виду обязательно посредственные стихи и героические обложки… Чего Дмитрий Мельников так злится на Z-антологию, куда его включили? Вроде бы радоваться нужно, а он плюется. Да потому, что в этой книжке ему изначально уготован почетный второй ряд, а в первом все места заняты.
С танком.
«Ридус»: Вам не кажется, что слова «культурный фронт» дурно поняты некоторыми людьми искусства, пытающимися приподняться на этой теме, возглавить какие-то направления или весь фронт? Насколько это уместно и своевременно?
Игорь Панин: В этом и проблема той же Z-поэзии, что ее попытались возглавить и загнать в определенные рамки. Причем одновременно с разных сторон. Не случись этого, мы бы сейчас могли наблюдать любопытное явление, выраженное в стихийном проникновении военно-патриотической лирики в современную литературу. Давно пора было! Но не так же, не так…
А сейчас чуть ли не война за место под солнцем идет, стремление застолбить лужайки и заявить, что такие-то были первыми. Эти первыми антологию издали, а те первыми в поэтическо-патриотический тур отправились… И, как я уже говорил, о качестве текстов мало кто думает. Если бы не было попыток создать «фронтовых звезд» из слабых и вторичных авторов, процесс протекал бы менее болезненно. Ну, антологии, ну, книжки. Но начальство решило, что ему видней, ху из ху… Печальный результат мы можем наблюдать.
«Ридус»: С выгодоприобретателями, грантополучателями, патриотическими гастролерами все как бы ясно. Но читателю хотелось бы больше слышать о бескорыстном служении, наверное? Как отличить настоящее от поддельного?
Шорохов и Панин с бойцами.
Игорь Панин: Отличить способно очень небольшое количество людей. А в целом нужно время. Я всегда такой пример привожу. Бестселлер Фаддея Булгарина «Иван Иванович Выжигин» прогремел не только в России, но и в Европе, был переведен на разные языки. Ни одно прижизненное произведение Пушкина не имело такого успеха. Пушкинско-дельвиговская «Литературная газета», публиковавшая лучших писателей своего времени, особой популярности не снискала и зачахла. Да и пушкинский журнал «Современник», не обретя достаточного количества подписчиков, прогорел. Зато булгаринская «Северная пчела» процветала. Я доступно объясняю?
Кстати, Булгарин постоянно упрекал Пушкина в том, что тот недостаточно патриотичен и слишком вольнодумствует. При этом сам он воевал с Россией в составе наполеоновских войск. А когда был пленен прусскими войсками и выдан нам, моментально заделался патриотом империи. Вот живи Булгарин сейчас — обязательно был бы в рядах Z-поэтов. Причем в самых первых рядах. Там же сейчас ровно то же самое: бывшие либералы, антифашисты и любители Украинушки вдруг заделались русскими патриотами и учат нас жить. Я уверен, что Булгарин был бы крайне успешен в этой среде.
Справка
Панин Игорь Викторович. Поэт, публицист, литературный критик. Родился в 1972 году в Новохоперске Воронежской области. В конце семидесятых переехал с семьей в Грузию, где окончил среднюю школу и Тбилисский государственный университет (факультет филологии). Автор нескольких книг стихов и публицистики.
Публиковался в журналах «Континент», «Дети Ра», «Крещатик», «Дружба народов», «День и Ночь», «Нева», «Зинзивер», «Сибирские огни» и других. С 1998 года живет в Москве. Долгое время работает в «Литературной газете» — был обозревателем, возглавлял отдел литературы, в настоящее время редактирует сайт издания.
_________________________________________________________________________
* «Правый сектор» — экстремистская организация, запрещенная в Российской Федерации.
.jpg)
