Известный военный эксперт Александр Юрьевич Свинухов был призван по мобилизации. К слову, он ведёт интервью о психологических операциях США. Александр имеет специальность военного психолога и немалый опыт участия в боевых действиях, включая СВО. Он попал под удар «Града» в Изюме и получил контузию, — от проникающего ранения черепа спас шлём. После мобилизации ему было поручено возглавить специальное медицинское эвакуационное подразделение с функциями прорыва к раненым. Говоря проще, отряд медицинского спецназа. Обычно это малые группы по 5 человек, но в данном случае Александр отобрал 16 бойцов. Отряд формировался в Твери, там и проходил подготовку, — прямо в центре города на стадионе около бывшего здания суворовского училища. Горожане могли наблюдать увлекательные и весьма зрелищные тренировки этого подрзаделения.
Александр придумал так называемую «тропу смерти медика». Это комплекс упражнений, призванных подготовить военного медика физически и, что крайне немаловажно, — психологически. В качестве основы он взял стандартную полосу препятствий. Описание требуемых действий выглядит очень просто. Сначала тренируемый боец «для разминки» пробегает два километра. Затем ему следует протащить условного раненого в броне на плащ-палатке через пролом в стенке на уровне земли, тащить его метров 7 в позе лежа. Затем следует встать и тащить его под элементом полосы «разрушенная лестница». Сначала это делается стоя, но по мере уменьшения высоты перекладин необходимо приседать и вновь лечь на землю под последней перекладиной. Далее следует оставить «раненого», преодолеть стенку с помощью двух бойцов, пробежать змейку, добежать до окопа, прыгнуть в него, наложить жгут на ногу условно ходячего «раненого» и вытащить его из окопа с его помощью.
Сразу скажу, что физически это чрезвычайно тяжёлое упражнение, но Александр решил, что этого недостаточно, и усугубил элементами, перегружающими психику испытуемого. Во-первых, «раненый» подобран с явными актерскими способностями и вопит так, словно в нём без наркоза тупыми инструментами ковыряются бесчувственные эскулапы. Во-вторых, товарищи закидывают участников тренировки взрывпакетами, да так, что от них приходится уворачиваться. В-третьих, тренировка проводится в тёмное время суток, и Александр лично светит испытуемому бойцу в глаза мобильным стробоскопом (оказывается есть и такие!), имитирующим вспышки от массированного артобстрела. Но дело не только в имитации артобстрела, а в том, чтобы перегрузить твою психику настолько, чтобы ты просто перестал соображать по-человечески. Эффект от этих иезуитски подобранных условий таков, что многих рвёт, и они теряют сознание. Редкая тренировка обходится без таких исходов.
Ради репортажа мне было предложено пройти «тропу смерти медика», и в холодный октябрьский день я явился на стадион в Твери. Прежде чем приступить к коронному испытанию, принял участие в рядовых тренировках по эвакуации.
Я падаю в траву — наизготовку. Слышу команду и по-пластунски устремляюсь к «раненому». С расстояния метра в четыре метаю стропу. С первого раза — мимо. Скручиваю стропу в рулон и метаю второй раз. Гораздо лучше! «Раненый» самостоятельно обвязывается, в это время я имитирую его прикрытие из воображаемого личного оружия. Далее переворачиваюсь ногами к «раненому» и начинаю тянуть его. Это очень тяжело. Стропа режет руки, с непривычки приходится выгибаться всем телом. Однако, припомнив как это делал инструктор, принимаю правильную позу и тяну с предельным усилием. Дело идёт значительно лучше, но в любом случае — такая работёнка не для слабаков. Протащить тело на 5-7 метров — очень тяжёлое упражнение! Если «раненый» помогает ногами, то — терпимо, а если нет — впечатление, что тянешь спящего тюленя. Как правильно действовать, Александр демонстрирует лично. У него это получается внешне совершенно непринуждённо. Следует сказать, что даже на фоне специально отобранного по физическим показателям личного состава физически он — самый могучий. «Если вас ранят, то я примчусь на мотолыге с вытаращенными глазами и вас вытащу. А вот вы меня в одиночку, — вряд ли», — заключает он.
Далее следуют различные вариации этого упражнения с вторым номером и верёвкой вместо стропы. Я спрашиваю Александра, почему нельзя использовать только верёвку и карабин на разгрузке раненого. Он отвечает, что что лямки подавляющего большинства разгрузок совершенно не выдерживают нагрузку на карабин. Для убедительности без особого усилия дергает карабин на спине одного из солдат — слышно, как трещат рвущиеся нитки! Быть может, есть смысл усилить лямки, перепрошить их? Как пояснил Александр, бойцы этим заниматься категорически не будут сугубо по суеверным соображениям: прилагать большие усилия на случай собственного ранения означает подобные ранения приманивать. Следует сказать, что у самих медиков — здоровый профессиональный цинизм. Назначенные ассистенты смело и по-деловому спрашивают о своей роли: «Я труп или я не труп?». Каждому отвечают, что он — труп или он — подвижный раненый. Александр с улыбкой добродушного стоматолога поясняет, что бронежилет снимать с раненого не стоит, — тот стягивает тело, блокируя кровотечение. Кроме того, при ранении в живот бронежилет не даёт при транспортировке размотать кишки. Бойцы многозначительно кивают головами и задорно скалятся. Кто-то спрашивает меня, действительно ли я намерен пройти «тропу смерти»? Я киваю. «Ну-уу,… брат. Это, я тебе скажу, да-а-а», — делится впечатлениями один из бойцов, заметно развитый физически. Эти слова впечатляют не меньше, чем предупреждение о том, что там временно теряют разум и выворачиваются наизнанку.
С верёвками тоже всё не очень хорошо. Любая верёвка имеет свойство растягиваться, а потому для вытягивания тела сначала следует выбрать свободный ход верёвки, а уже потом выполнять физическую работу. Подобного недостатка нет у стропы, она практически не растягивается. Кроме того, в наши дни получили распространение пружинящие «динамические» верёвки, которые придуманы, чтобы избежать рывков при срывах альпинистов. С таким хайтеком и вовсе замучаешься! Поэтому — стропа в приоритете.
Забегая вперёд скажу, что Александр Свинухов использовал опыт Первой мировой войны, изготовив из бронелистов "штурмовые" щиты для военных медиков. «История циклична, и её знание весьма помогает», — говорит он. Изделие оказалось весьма удобным при эвакуации раненого, работает по прямому назначению, прикрывает медика при подползании, устанавливается и прикрывает при оказании первой помощи.
Мы беседуем, шутим, вдруг Александр кивает мне на бойца, лежащего на плащ-палатке в начале полосы препятствий у пролома в стене. «Вперёд!» — командует он. Я неожиданно осознаю, что пора выполнять основное испытание, ради которого и явился сюда. Весьма решительно бросаюсь в пролом, проползаю в нём по-пластунски и начинаю тянуть плащ-палатку с «раненым». Тот начинает орать благим матом: «Вытаскивай меня отсюда! Я сейчас сдохну! Нога, вон моя нога!». Он тычёт пальцем в сторону воображаемой оторванной ноги и я, зачем-то «успокаиваю» братишку, обещая, что мы пришьём его ногу. Плащ-палатка выскальзывает из перчаток. Боец соскальзывает с неё, и мне приходится затаскивать его обратно. Вокруг на расстоянии полуметра рвутся взрывпакеты, оглушая и закидывая ошмётками картона. Буквально через полминуты я понимаю, что устал, причём не просто устал, а устал капитально. А мне ещё делают замечание, что следует пригибаться, поскольку мой профиль под огнём противника слишком высок. Ассистент, исполняющий роль раненого, продолжает очень достоверно блажить, окружающие убеждают меня ускоряться, иначе «раненый» помрёт. Наконец, я встаю, с трудом беру тело ассистента «в замок» под мышки и тащу его под «разрушенной лестницей». Сначала это терпимо, но вскоре приходится приседать и, наконец, я просто падаю без сил. В меня кидают очередные взрывпакеты и орут: «Граната!». Я отворачиваюсь и отпинываю одну из «гранат». Сердце выпрыгивает из груди, дыхание сорвалось, а глаза готовы выстрелить из налившейся кровью головы в космос. Александр подбадривает меня весёлыми шутками про либералов. Наконец я протаскиваю «бедолагу» под последней перекладиной и бегу дальше. Впереди стенка, мне подставляют пару рук в замке, я прыгаю на них одной ногой и достаточно уверенно преодолеваю это препятствие.
Преодолеваю змейку под команды: «Руками! Работай руками!». Наверное, это был хороший совет, поскольку я вообще еле держался на ногах. Я прыгаю в окоп. Там уже лежит знакомый ассистент. Он продолжает вопить, а я накладываю на бедро жгут. Со второй попытки мне удаётся всё сделать правильно, и от меня требуют вытащить раненого из окопа: «Давай, он поможет, он ходячий!». Наконец раненый лежит на бруствере и я тоже. Меня поздравляют, я слышу слова, что я первый профессор, прошедший «тропу смерти медика». Меня чертовски мутит, но я понимаю, что надо срочно встать и принять поздравления достойно. Меня подбадривают, я снимаю бейсболку и киваю в знак благодарности. «Ну как?!» — спрашивают меня бойцы. Нет слов! Точнее, слова, конечно же были, но очень особенные. Состояние скверное настолько, что я опираюсь руками в колени и опускаю голову. Мне рекомендуют пройти круг по стадиону. С третьей попытки я начинаю выполнять просьбу.
Восстановить дыхание мне удалось минут через пять, не меньше. Сказать, что я очень устал, — это ничего не сказать. Нагрузки были экстремальные. И это я ещё не пробежал предварительно два километра и не был засвечен стробоскопом! Данное упражнение бойцы отряда выполняют несколько раз в неделю. Точнее, выполняли — теперь они служат на северной границе с Украиной, выполняя уже боевые задачи. Мы знаем из новостей об артобстрелах, что там очень неспокойно, но не знаем, насколько. К сожалению, отряд понёс потери. 24 ноября от полученного ранения в ходе выполнения служебных обязанностей по охране и прикрытию государственной границы Российской Федерации погиб член МОО ВОСВОД, военный медик Михаил Павлович Прибытков. В тот день я хорошо запомнил Михаила как одного из самых больших энтузиастов своего дела, подходившего к тренировкам с предельной серьёзностью. При этом он был открытым человеком с отменным чувством юмора. Действительно, часто первыми гибнут самые лучшие. Обычно это самоотверженные люди, которые не жалеют живота своего.
Быть военным медиком, вытаскивать своих товарищей из под огня — особая воинская доблесть! Мы знаем, что пойдём вперёд, под огонь. И нашим бойцам крайне важно знать, что за ними примчатся парни из медспецназа Александра Свинухова или те, кто неизбежно возьмёт на вооружение этот передовой опыт. Мы знаем, что враг будет разбит. Мы знаем, что Победа будет за нами!
