Боевики (запрещённой в РФ организации) Талибана* возле собачьих клеток в аэропорту Кабула. Фото: Александр КОЦ
Пробка отчаяния
«Молчаливый Боб» (как я называю талиба*-охранника, дежурящего у нашего жилища), узнав, куда мы направляемся, даже просиял своим обычно постным лицом. Жестами, не терпящими возражений, он объяснил, что будет сопровождать нас в этом коротком вояже. И никакие аргументы против этой затеи им не принимались.
Дядя в тюрбане неопределенного возраста, со смоляной бородой и прожигающими глазами ловко запрыгнул в кузов пикапа, поставил сошки пулемета Калашникова на кабину и жестом показал: «Следуйте за мной». Он не мог пропустить первую экскурсию в кабульский аэропорт, только что занятый его соратниками, которые накануне праздновали это событие из всех стволов, начиняя небо свинцом. «Боб» в ту ночь тоже не совладал с эмоциями и выпустил на радостях пару очередей за периметром безопасности...
На парковке перед терминалом – брошенные машины. Те счастливчики, что добрались сюда на машинах, наверняка улетели. Позже за много километров до аэропорта образовалась гигантская мертвая пробка. Люди просто выходили из авто и шли дальше пешком к единственным воротам в новую счастливую жизнь, как им казалось. Пробку потом довольно оперативно растащили в разные стороны талибы.
Взяв под контроль терминал, первым делом попытались сорвать портреты ненавистных предшественников во власти. Рванул кто-то огромный плакат с лицом президента Гани, а под ним – Каразай. Он снова рвет, там снова Карзай, и снова рвет… Так и бросил эту многослойную затею, оставив гибрид из лысины одного, глаз другого, а бороды, похоже, кого-то третьего. А вот портрет Ахмад Шаха Масуда остался нетронутым. До него, похоже, стремянка не достала.
Сухпайки и пулеметные ленты
Этим утром на взлетку аэропорта Хамида Карзая приземлился первый самолет с момента ухода американцев – транспортный борт ВВС Катара. Он привез в Кабул специалистов, которые должны реанимировать воздушную гавань, чтобы запустить авиасообщение страны с внешним миром. Они стоят в окружении своей вооруженной «калашами» темнокожей охраны – черный верх, светлый низ. Говорят, что к утру расчистят полосу и для начала начнут принимать свои военные борта. На них собираются продолжить эвакуацию желающих и надеются, что к Катару присоединятся и другие страны.
По взлетной полосе ездит причудливая машина, очищая ее от накопившегося мусора. Подготовить ВПП - самая простая задача. Однако чтобы восстановить гражданское сообщение, нужно привести в порядок внутренний и международный терминалы, которые сегодня представляют удручающее зрелище. Они, конечно, не разбиты артиллерией, как донецкий аэропорт, но по функциональному набору сегодня они, пожалуй, равны.
На стойках регистрации домашнего терминала – выдранные с корнем компьютеры, перевернутые тумбы, разбитые стеклянные окошки. Иду по темному коридору, натыкаюсь на валяющуюся под ногами подкову металлоискателя. Сканер для багажа создает впечатление живого. Но с системой обслуживания пассажиров придется поработать.
В международный терминал можно зайти только со взлетного поля. В нем квартировали американские морпехи, и входы с улицы они наглухо забаррикадировали мебелью – чтобы не прорвались непрошенные гости, желающие улететь из страны. В пустых пограничных будках – все те же торчащие оголенные провода. В зале ожидания – разграбленные авиакассы, обмен валют, ларек с туристической информацией (есть и такой, да). «Казарму» американцы организовали в багажном отделении, где до сих пор валяются вскрытые сухпайки, перевернутые раскладушки, гранаты со слезоточивым газом (для непрошенных гостей) и пара пулеметных лент. Забыли в суматохе.
Разбитый радар
- Американцы разгромили оба терминала, сейчас из-за этого много проблем, и приходится много работать, восстанавливать, - на чистейшем английском говорит один из командиров элитного 313-го батальона Талибана* Саид, он же – что-то вроде здешнего коменданта.
Об «элитности» говорит репутация самого профессионального боевого подразделения и снаряжение его бойцов. Издалека их вполне можно было бы принять за заокеанских спецов – модный камуфляж, берцы, тактические шлемы – у кого-то даже с ночником. Навороченные автоматы с обвесом, разгрузки, оранжевые очки для стрельбы… Не те привычные «студенты» в тапках и национальной рубахе по пятки.
- Как насчет навигационных систем? Они и их уничтожили?
- На этот счет у меня нет точной информации, но я думаю, власти и специалисты работают и делают все возможное, чтобы восстановить работу.
Специалист стоит рядом. Аэродромный инженер говорит, что основная проблема – разбитый американцами главный радар, плюс испорченное контрольное оборудование – не могли морпехи не оставить «сюрпризов». Но, по его словам, все можно починить. В отличие от огромного количества авиации, которую бросили здесь же.
Столько вертолетов в одном месте я, пожалуй, еще не видел. Тем более, что это легендарные «Черные ястребы». Десятки машин стоят в ангарах в бывшей американской зоне ответственности. В фюзеляжах – выпиленные круглые дыры: забирали какое-то оборудование. Приборные доски разбиты молотком, уничтожены редукторы, разбиты смотровые окна. «Могут же себе позволить», - мелькает в голове. Впрочем, один специалист сказал мне, что сюда отправляли технику под списание. Она все равно не собиралась возвращаться домой. Старые вертушки предназначались для афганской армии.
Еще один ангар полностью забит легкими вертушками типа «Робинсон» и огромными коробами с запчастями. Все они тоже выведены из строя. В рабочем состоянии остались только несколько броневиков с датскими флагами. Видимо, рук не хватило.
Ворота в «Лас Вегас»
Разбросанные по полу летные комбинезоны, раздербаненные аптечки, журналы полетов, карты захода на посадку, даже какие-то именные списки – видно, что здесь уже «поработали» до нас, но американцы не сильно заморачивались с уничтожением документации. Ее здесь – тонны.
А вот и контейнеры для собак. Рядом разбросан корм, поводки, бутылки с шампунем для животных. Самих служебных псов нет. Оставшись без хозяев, они разбежались, вырвавшись на свободу.
- Английские СМИ сообщают, что Талибан* приговорил этих собак к смерти, - говорю я Саиду.
- Нет, это неправда. Действительно, американцы оставили собак, но наши команды пытаются их собрать и разместить.
- Они живы? Сколько их?
- Не могу вам дать точные цифры, но они живы. Мы с самого начала держим связь с теми, кто ими занимается, они кормят их, проблем нет, они в безопасности.
По словам моего собеседника, животные могут перейти на службу в Талибан. Или в службы безопасности аэропорта.
Начинает темнеть, и навязавшийся в провожатые «Молчаливый Боб» жестами показывает, что пора закругляться. По бетонной полосе, о которую совсем недавно с огромной высоты разбивалась американская мечта в ее экспортном варианте, мы выезжаем за территорию аэропорта и попадаем, если не в Лас Вегас, то, как минимум, в Рино. Сияющие витрины центра города, гуляющие мужчины с детьми, призывно мерцающие неоном вывески кафе. В окне мелькают «Бургер Поинт», «Дубай веддинг холл», «Старз палас», «Скай бизнес-центр»… Рино заканчивается резко, словно проезжаешь невидимую границу, за которой - темные кварталы, отключенные от электричества. И тревожную тишину не нарушает ставший за эти дни привычным гул турбовинтовых транспортников в небе.