В жизни всё всегда будет хорошо, при двух обязательных условиях: не бояться и не травиться иллюзиями.
Страх — это болезнь, выедающая душу, о чём знали не только древние, но и сценарист Мела Гибсона в «Апокалипсисе». Детей не надо рожать и воспитывать, чтобы они жили в страхе. Детей необходимо научить побеждать страх каждый новый раз.
Теперь об иллюзиях. О самой пафосной из них: о победе над фашизмом. Фашизм победить нельзя. Фашизм победить невозможно, пока люди остаются людьми, с той самой разъедаемой страхом душой, а не становятся «улучшенными» вариантами трансгуманизма на кремниевой основе, с категорически выправленным новейшими технологиями геномом.
Фашизм победить нельзя, потому что фашизм на самом деле — это не внушительная и сложносочинённая система ценностей, а наипростейшая, рефлексорная категория. Типа амёбы. Привычная, банальная, незаметная. На уровне плевка.
Фашизм — это плевок в чужие эмоции — в горе ли, в радость — значения не имеет. Фашизм начинается там, где внезапно обнажается полное отсутствие сострадания к чужим чувствам и к чужой боли. Фашизм продолжается, крепнет и растёт, когда полностью атрофированное сочувствие оборачивается ликованием, перед лицом чужих страданий. А ликование, в свою очередь начинает требовать новых наказаний для оппонента, просто за его несогласие с вашим видением общего мира.
Уже в 60-х, на вопрос журналиста, считает ли он приемлемыми известные проявления народного гнева, заставляющие освобождённых от немецкой оккупации французов устраивать городские шествия с открытой и унизительной травлей наголо обритых женщин, подозреваемых в интимных отношениях с немцами, и во время этих шествий, плевать этим женщинам в лицо, бросать в них нечистоты, оскорблять словесно, — Эммануэль Д’Астье де ла Вижери, активный участник Сопротивления и известный политический деятель Франции, ответил «нет». Добавив, что, с другой стороны, многим его соратникам по борьбе, товарищи которых были замучены и расстреляны оккупантами, тоже несладко было наблюдать своих соотечественниц, флиртующих с вражескими солдатами на террасах кафе.
Когда же ему показали знаменитое фото Роберта Капы, где ликующая толпа сопровождает по городским улицам наголо обритую женщину с новорождённым младенцем на руках, рядом с которой марширует полицейский, пытаясь оградить от народной справедливости хотя бы младенца, Д’Астье де Ла Вижери не сказал ничего. Потому что уже в 60-х было заметно и понятно, что количество «участников» Сопротивления на честном слове, post factum, растёт из года в год. И что сколько среди них новоприсоединившихся, тех, кого во Франции называют «сопротивленцaми 25-го часа» (с намёком на реальное количество часов в сутках), выяснить уже невозможно.
Зато, мне кажется, можно сравнительно легко угадать, сколько свежих коллаборационистов выступит из всё той же толпы, при появлении нового порядка, если таковому удастся потеснить и заменить уже имеющийся. Это будут все те же самые люди, которые так живо и весело обналичили полное отсутствие сострадания, приняв добровольное и активное участие в открытой травле обритой женщины и её младенца.
Это будут люди, у которых боль и горе любых отвратительных им представителей рода человеческого вызывают почти животное удовлетворение от некоей свершённой, по их мнению, «справедливости»: так им и надо, сами виноваты. Сами провинились, сами поплатились. Сами напросились, сами сгорели, сами разбились, сами раздавились. Сами не захотели, сами заболели, сами не послушали, сами загордились, сами, сами, сами! Так им и надо. Ату их всех, ату!
Вот это и есть фашизм в его начальной, зародышевой стадии. Так сказать, его первая партийная ячейка. Первая клетка, до деления.
Всё те же люди, которые со слезами и цветами встречали вчерашних освободителей, яростно заплёвывая падших и провинившихся, с тем же рвением будут встречать любой новый порядок и террор, хоть военный, хоть санитарный. C тем же рвением и с той же безжалостностью выявлять, обличать и доносить.
Они будут делать это из страха перед непобеждённой иллюзией о «праве» и «правоте» управляющей ими cилы, с которой опасно пререкаться, а те, кто смеет, навлекают кары на остальных.
Когда «силу» в очередной раз удастся приструнить, они опять будут встречать приструнителей цветами, слезами и праведным гневом к провинившимся. Как лучшие люди города встречали и чествовали Ланцелота, готовые в любой момент покорно возвратиться в стойло, если опять победит Дракон.
Дракона невозможно победить или уничтожить. Его можно только осадить и заставить отступить в нору, на выжидание. С ним можно только вечно сражаться, призывая к бдительности самых неразборчивых, отдающих ему на обучение собственных детей.
Фашизм нельзя победить, потому что он многолик, благообразен, легко и свободно прячется в послушной толпе, всегда готовой к любому публичному растерзанию провинившихся.
От фашизма нельзя излечить, потому что в начальной своей стадии он бессимптомен, как новомодная болезнь, никакими надёжными тестами не выявляется, зато поражает невидимо, массово и повсеместно.
Фашизм бесполезно искоренять, потому что все те же самые люди, с цветами и слезами, при первой возможности, засеют его обратно, одним плевком.
Мы все — бессимптомные носители фашизма, но только до тех пор, пока не возникнет случая проявить в заражённой толпе личный иммунитет. Вы либо рванётесь топтать посрамлённого врага, либо отвернётесь, либо попробуете удержать от расчеловечивания других. В этом и проявится степень вашего личного маленького фашизма.
И пока, в очередной раз пытаясь улучшить натуру человеческую, нам окончательно не перегнули и не перекрутили железной прочности пассатижами наш несовершенный многострадальный геном, наш маленький личный фашизм, точно так же, как и наша большая неделимая душа останутся непобеждёнными загадками во вселенной.
A жизни всё равно всё будет хорошо, при двух обязательных условиях: не бояться и не травиться иллюзиями. Вы ведь уже знаете, что в сорок-пятом, победили всего лишь тогдашних фашистов. Не фашизм. Фашизм, как и натуру человеческую, победить нельзя. Фашизм можно только временно обезвредить. Но в данном мировом устройстве есть и хорошие стороны: по той же причине невменяемости натуры человеческой, сам фашизм победить тоже не cможет.
