Стойте и держите предания, которым вы научены

Источник: Православие.Ru

Протоиерей Нектарий Тревино с декабря 2018 года является клириком кафедрального собора Святого Иоанна Крестителя в городе Вашингтон (округ Колумбия) в юрисдикции РПЦЗ. Он был рукоположен во иерея на праздник Святых Жен-мироносиц 2002 года и служил в приходе в честь Рождества Христова в городе Манассас штата Виргиния, но после 16-ти лет служения в Американской Карпаторосской православной епархии (АКРПЕ) под началом Константинопольского Патриархата решил покинуть Вселенский Патриархат в связи с его неканоничными действиями на Украине. Официально принят в РПЦЗ ее Первоиерархом Митрополитом Иларионом (Капралом) и определен в клир Иоанно-Предтеченского собора Вашингтона. «Отец Нектарий – человек высоконравственных идеалов. Подполковник ВВС США в отставке и выпускник Юридического центра Джорджтаунского университета (ученая степень: доктор права), отец Нектарий много лет преданно служил своей стране. Ему 66 лет, он женат и имеет двух взрослых сыновей», – рассказал настоятель Иоанно-Предтеченского собора протоиерей Виктор Потапов прихожанам, приветствуя новоприбывшего отца Нектария.

* * *

«Мы же всегда должны благодарить Бога за вас, возлюбленные Господом братия, что Бог от начала, через освящение Духа и веру истине, избрал вас ко спасению» (2 Фес. 2, 13)

«Как избрал к спасению? ‟Через освящение Духа”, то есть освятил вас духом и истиною верою, от чего и зависит наше спасение, а не от дел, ни от подвигов, но от истинной веры»^[1].

Свт. Иоанн Златоуст

Восприятие

Представьте себе на мгновение священника, бродящего по коридорам больницы в поисках пациента – своего прихожанина.

Священник не знает, что прихожанина перевели в другую палату. Батюшка считает, что он находится в палате 212. Стучит в дверь, его приглашают войти, и он входит. И вдруг перед собой на больничной кровати видит незнакомого человека.

Тот удивленно глядит на священника. Не менее удивленный батюшка смотрит на больного. Момент неловкости проходит. Священник стоит перед выбором. Либо сказать: «Ах, извините! Я вошел не в ту палату!», либо вступить в разговор: «Здравствуйте! Я отец Нектарий. Решил просто забежать и посмотреть, как вы». Первый вариант предполагает – быстро уйти, сбив с толку больного, которого вы все равно больше никогда не увидите. Второй вариант означает начать разговор, пойти на риск и не выглядеть «заблудившимся» священником.

Выбрав второй вариант, батюшка натолкнулся «на кирпичную стену»:

– Что вы хотите?!

В тот момент мне пришлось притвориться, что это мое каждодневное занятие:

– Я просто здесь проходил и решил зайти. Видите ли… Узнать, как дела у пациентов. – И добавил: – И спросить, нужна ли моя помощь.

Ответ был следующий:

– Я [бранное слово] в больнице. Как, по-вашему, я должен себя чувствовать? И мне не нужен священник в палате.

Снова выбор: выйти или продолжить разговор. Я выбрал второе.

Пытаясь подбодрить собеседника, я произнес:

– Не переживайте. Я часто захожу туда, где раньше никогда не был. Как ваше самочувствие?

Я продвинулся вглубь палаты. Мужчина, очевидно, удивился, что ему не удалось меня отпугнуть.

– Ну, если вы хотите знать… – И он начал мне рассказывать о своих болезнях, недомоганиях, процедурах и семье. Я слушал. Затем спросил у него:

– А каков ваш долгосрочный прогноз?

– Долгосрочный прогноз? Отец, в итоге я должен умереть!

Он был суров и неумолим. Мы посмотрели друг на друга, и я сказал:

– Знаете что? – Затем преднамеренно сделал паузу и подождал.

Чувствовалось, он не собирался отвечать, но, наконец, когда казалось, что прошла целая вечность, больной произнес:

– Что?

– И я. Я тоже должен умереть.

Протоиерей Нектарий Тревино

Снова воцарилась тишина, а затем он начал смеяться. Его смех был не без боли. Мы оба разделили момент радости.

– Вы не такой уж плохой, отче.

– Спасибо. И вы, кажется, идете на поправку.

Его лицо стало суровым:

– На поправку?! Вы хотите поменяться со мной местами?

Я ответил:

– Ах, неужели вы хотите нести мой крест?

Мы снова рассмеялись.

Я сказал:

– Знаете, сэр, у вас дела идут не так уж плохо. Вам надо поправиться. По крайней мере вы с нетерпением ждете встречи с семьей.

– У меня хорошая семья, – мужчина заплакал. – И я ее люблю.

Я посмотрел прямо ему в глаза:

– Семья – величайший дар, какой только может быть. Семья – это всё. И это веская причина, чтобы поправиться и вернуться домой. Бог подарил вам вашу семью, или, возможно, вас – вашей семье.

После еще одной неудобной паузы последовал ответ:

– Вы правы, отче. У меня еще есть время, чтобы измениться. Надеюсь, что смогу.

– Вы сможете. Скажите жене и детям, что любите их. С этого лучше всего начать. Вот все, что им нужно услышать. Просто скажите, что любите их.

Мы оба плакали.

Скажите жене и детям, что любите их. С этого лучше всего начать. Просто скажите, что любите их

– Отче, знаете что? Я могу это сделать, – сказал он с твердой решимостью.

– Знаю, что можете, – сказал я, пожав его руку. – Сэр, отдохните немного. А я оставлю вас.

С этими словами я пошел к выходу.

Когда дошел до двери, голос с кровати сказал:

– Вы разве не собираетесь прочитать молитву?

Я обернулся:

– Конечно, если хотите.

– Только недолго.

Я так и сделал, а затем вышел из палаты.

Проявление упорства

Более 10 лет назад я и еще один православный священник приехали на конференцию, которая проходила далеко от мест, где мы жили. Мы были единственными присутствовавшими на ней православными священниками. Вдобавок наши приходы находились вдали друг от друга, и нам нечасто удавалось собираться вместе. К тому же на среднем западе мало православных приходов. Так что видеть православного священника в том городе Центральной Америки было весьма необычно.

Только в последний вечер перед окончанием конференции мы смогли сесть вдвоем в вестибюле гостиницы и провести некоторое время вместе. Сидя в наших рясах и с наперсными крестами, мы живо беседовали, иногда замечая на себе взгляды других людей. Мы внешне выделялись. Разговаривая о семьях, жизненном опыте, радостях и испытаниях, мы утешали и давали советы друг другу, а своим присутствием свидетельствовали о нашей вере другим.

Поздно вечером в вестибюле появился высокий джентльмен. Заметив священников, он посмотрел прямо на нас. Мужчина выглядел озадаченным. Мы не придали этому значения. Он заговорил с хостес (человек, задачей которого является встреча гостей в ресторанах, отелях, на конференциях. – Д.Л.), а затем снова обратил внимание на нас.

Потом мужчина вышел на улицу поговорить по мобильному телефону. Вскоре он вернулся и опять посмотрел на нас. Наконец он подошел к нашему столику и спросил:

– Извините, вы православные священники?

Мы ответили, что да. На его лице тут же появились ликование и облегчение. Незнакомец спросил: «Можно с вами поговорить?»

Не зная, о чем будет разговор, мы согласились и предложили ему стул. Он поведал нам свою историю со слезами на глазах.

– Отцы, мне нужна ваша помощь. Моя жена православная. Мы живем в северной части штата, а ближайший православный приход находится примерно в 110 километрах от нас. У моей жены рак, и завтра ей должны сделать операцию. Православный священник собирался заехать к нам домой до того, как мы поедем в больницу, и благословить ее. Но он не может это сделать, и мы в страхе.

Мы осведомились по поводу вида ее рака, и он ответил:

– Это рак позвоночника, и он не подлежит операции. Если ничего не сделаем, она умрет. Чтобы спасти ее жизнь, завтра утром врачи удалят часть позвоночника чуть выше и чуть ниже пораженной раком области. Моя жена не сможет ходить до конца своих дней.

Мы были потрясены:

– Сколько лет вашей супруге?

Он ответил. Если память не подводит, ей было около 35 лет.

– Где ваша жена? – спросил мой товарищ.

– В гостинице за автостоянкой (рядом с нашей гостиницей – прот. Н.Т.), – ответил он.

– Давайте пойдем к вашей жене, – сказали мы.

Мужчина попросил нас подождать минутку, пока позвонит жене и скажет, что нашел двух православных священников. Затем предложил довезти нас до гостиницы. Мы были готовы идти пешком через большую автостоянку, но он не позволил нам это сделать и вышел из вестибюля.

Я посмотрел на своего товарища-священника. Мы оба потеряли дар речи. Я спросил:

– Есть ли у вас с собой требник?

Моя жена счастлива. Она не может поверить, что не один, а два православных священника едут благословить ее

Ответ был – «нет». У меня тоже не было с собой требника. И вдруг я вспомнил, что у меня была эта книга на электронном ридере «Kindle». Я побежал в свой номер, чтобы взять его. Мужчина подвел машину к нашей гостинице. Мы сели, и он подвез нас через стоянку к своей гостинице. За те две минуты он не переставал повторять: «Моя жена счастлива. Она не может поверить, что не один, а даже два православных священника едут благословить ее». Он снова повторил, что знакомый священник живет более чем в часе езды от их дома и не смог прибыть до их отъезда сюда. А теперь их молитвы услышаны.

Мы вошли в вестибюль гостиницы, поднялись на лифте, прошли по коридору и зашли в палату. Муж тут же воскликнул:

– Милая, я говорил тебе, что нашел двух священников!

Жена встала с постели, несмотря на наши уговоры не делать этого, и поприветствовала нас. Мы поговорили. Она подтвердила свой диагноз и сказала, что ей предстоит сложная операция, добавив:

– Знаю, что останусь прикованной к инвалидному креслу или даже хуже, буду крайне ограничена в возможности передвигаться. Но больше всего хочу дожить до того момента, когда наша дочка закончит среднюю школу.

Глаза всех присутствующих были полны слез. Она попросила нас молиться за нее. В тот вечер мы прочитали последование таинства Елеосвящения. Тишина, торжественность и радость переполняли каждого из нас.

Был поздний вечер: возможно, около 11 часов. Мы спросили о времени операции и узнали, что она планировалась на 4:30 утра. За 6 часов до операции женщина через Соборование получила благословение на процедуру, которая изменит ее жизнь, и возможность жить – как во временной жизни, так и в вечной.

Защита

Во время воскресной литургии я заметил, что новый человек стоит в храме. Это была пожилая женщина с решительным выражением лица.

После литургии я поприветствовал ее, и мы поговорили. Ольга поделилась поразительной историей. При Брежневе Ольгу и ее семью выдворили из СССР. Они с мужем были учеными в области, связанной с ядерной энергетикой.

Ольга рассказала, как они с мужем в Америке старались изо всех сил, чтобы найти себе работу по специальности. Они жили на грани нищеты, соглашаясь на любую «грязную» работу – большим препятствием был и языковой барьер. Ее муж умер много лет назад.

После знакомства я поинтересовался, что привело Ольгу в храм, и она ответила:

– Отче, мне нужны ваши молитвы.

– Хорошо, конечно! Есть ли особый повод?

– У меня рак поджелудочной железы.

Немного ошеломленный, я спросил:

– Какая стадия?

– Четвертая.

Но именно Ольга крепко стояла на ногах, в то время как я нуждался в поддержке:

– Врачи дали вам конкретные сроки?

Ольга опустила голову:

– Шесть недель. Может быть, два месяца.

– Ольга, вы не причастились. Пожалуйста, дайте мне вас причастить.

Я попытался проводить ее вперед, к иконостасу.

Но Ольга отпрянула, сказав:

– Нет, отче. Я не могу. – И твердо встала на прежнее место.

Я возразил:

– Нет, вы можете. Пожалуйста, пройдемте.

– Нет, батюшка. Я не могу.

Она оставалась неподвижной.

– Почему нет?

– Отче, я некрещеная.

– Некрещеная? Простите, я не понимаю!

– Батюшка, мои родители были членами компартии. Они не могли меня крестить.

Такого ответа я совсем не ожидал – у меня даже не было такого опыта.

И я немедленно сказал ей в ответ:

– Мы можем исправить это прямо сейчас.

В следующие минуты над Ольгой было совершено четыре таинства: Крещения, Миропомазания, Причащения и Соборования. Это был праздник для нас всех.

Над Ольгой было совершено четыре таинства: Крещения, Миропомазания, Причащения и Соборования. Это был праздник для нас всех

Потом Ольга приходила в наш храм периодически. Она всегда стояла на том же самом месте и каждый раз причащалась.

Но через два года после Крещения Ольга перестала приходить в храм.

Я пришел к ней домой. Постучал в парадную дверь, но не дождался ответа. Когда, сдавшись, уже собрался уходить, внезапно услышал, как открылась внешняя дверь под навесом для автомобиля. Я пошел по направлению к ней, и меня неожиданно встретил высокий, довольно плотный мужчина, говоривший с акцентом. Он посмотрел на меня и произнес:

– Ах, священник.

Я представился и спросил, могу ли поговорить с Ольгой. Джентльмен повернул назад, предложив последовать за ним и поинтересовавшись, говорю ли я по-русски. Я сказал, что нет. Он покачал головой и произнес:

– Последние несколько недель Ольга разговаривает только по-русски. Она не сможет поговорить с вами.

Я вошел в гостиную, где на кушетке лежала Ольга; она была без сознания. Ее голова наклонилась к левому плечу. Улыбка сиделки была единственным приветствием в мой адрес.

Я пододвинул стул к кровати и помолился, держа Ольгу за правую руку. Минуты шли. Было тихо. Передо мной лежала женщина, которая двумя годами ранее сообщила мне, что ей осталось жить от 6 до 8 недель.

Через некоторое время Ольга повернула ко мне голову и открыла глаза. Я ничего не сказал. Она посмотрела на меня своими живыми голубыми глазами, сосредоточилась и произнесла:

– Ох, отец Нектарий! Спасибо, что пришли!

Сиделка, очевидно, удивившись, повернулась к нам.

Ольга снова выразила благодарность. Я спросил, как она себя чувствует.

– Отче, я устала, – сказала она.

– Да, Ольга, я понимаю.

– Отче, почему Бог позволил мне жить так долго?

– Ольга, Он хотел, чтобы вы сделали что-то.

Она подумала несколько секунд и сказала:

– Надеюсь, я все выполнила.

– Ольга, я уверен, вы выполнили всё, что Он ждал от вас, и, может быть, даже больше.

– Надеюсь.

– Ольга, можно мне вас причастить?

– Да, отче, пожалуйста.

Причастившись, Ольга в изнеможении сделала большое усилие, чтобы перекреститься. Мои последние слова, обращенные к ней, были следующие:

– Ольга, отдыхайте, а я посижу рядом.

Ее голова снова стала опускаться на левое плечо, и она закрыла глаза. Я остался еще на некоторое время, непрестанно молясь, а затем ушел.

Ольга отошла ко Господу через 24 часа.

Наконец-то…

Апостольство, апостольское священство, – это нечто большее, чем просто неоспоримая череда рукоположений от апостолов через наложение рук законно поставленного епископа. Апостольство – это и священная феноменология, «личный опыт общения с Богом», Его деятельное участие в нашем апостольском священстве и в жизни народа Божия. Эта феноменология познается в опыте, но ее сложно описать словами. На нее нужно настроиться, пока она в действии. Но почти всегда на нее настраиваются позже, когда действие уже закончилось, притом лишь в том случае, когда его ищут. Не в наших силах контролировать священную феноменологию.

Пациент на больничной койке ощутил ее, когда священник пошел навстречу неизвестному. Человек, чья жена болела раком, добивался ее, когда искал для жены благословение священника; пришли священники, и женщина приняла и уверовала в Божию благодать. А Ольга, впервые придя в храм, будучи больной, желала защитить Святые Тайны и их святыню, справедливо указав, что ей пока еще не открыта первая дверь для приобщения к их Божественной природе.

Апостольская феноменология – это опыт обращения, истинный образ Божий. Случается он не раз в жизни, но многократно. Это наше православное мистическое наследство, которое шире обрядовых структур и наследия прежних поколений. Им надо дорожить. Его нужно охранять.

«Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2 фес. 2, 15)

«Этому порядку следуют и многие племена варваров, верующих во Христа, которые имеют спасение свое без хартии или чернил, написанное в сердцах своих Духом, и тщательно блюдут древнее предание»^[2].

«Отсюда очевидно, что апостолы не все передали чрез послания, но многое сообщали и без письмен; между тем и то и другое равно достоверно. Поэтому мы должны признавать достоверным и Церковное Предание. Есть Предание, больше не ищи ничего. Здесь апостол показывает, что многие колеблются в вере»^[3].

^[1] Толкование на второе послание к Фессалоникийцам свт. Иоанна Златоуста.