Итак, расчёт высокопоставленных либералов и лоббистов из высоких московских кабинетов не оправдался - корпоративный конфликт остался корпоративным конфликтом, союзные интересы остались союзными интересами, а гражданин РФ Баумгертнер остался в Минском СИЗО.
Следовательно, расследование о нанесении ущерба государству топ-менеджментом будет продолжено, а зная дотошность белорусского Следственного комитета, можно ожидать интересных выводов. Особенно учитывая, что интерес к ценовым спекуляциям топ-менеджмента «Уралкалия» проявила и немецкая сторона. Надеемся на появление в деле новых, доселе неведомых подробностей.
Впрочем, оставим белорусских следователей в покое - следствие, как и деньги, любит тишину. Чем менее будет политизировано следствие, тем более объективными будут выводы. В конце концов, у Минска сугубо финансовые претензии, а те, кто в России пытается политизировать «калийное дело», на самом деле хотят отвлечь внимание от финансово-хозяйственных подробностей.
Даже если бы «калийного прецедента» не было, его бы стоило придумать. Поэтому в нашем случае важно отметить главные аспекты, которые могут стать определяющими в дальнейшей судьбе Евразийского союза.
Итак, важнейшая составляющая «калийного прецедента» в том, что «Белорусская калийная компания» была зарегистрирована в Минске. И, соответственно, вся деловая активность, финансовые потоки и делопроизводство находились в белорусской юрисдикции.
Что сегодня облегчает работу следователям. Потому что, как показывает аналогичная история с Министерством обороны, в России лоббистам и эффективному менеджменту намного проще прятать концы в воду. Это объясняется, с одной стороны, тем, что в России оффшорные махинации с трейдерами и посредниками давно превратились в обыденную практику. С другой стороны, Москва давно стала одной из финансовых столиц мира и слишком плотно интегрирована в глобальную финансовую систему. Соответственно, несмотря на любые защитные меры, российский топ-менеджмент уводил, уводит и будет уводить средства по сомнительным схемам. Так же, как это делает топ-менеджмент в Нью-Йорке, Токио, Лондоне и других мировых финансовых центрах.
Белорусское финансовое и деловое законодательство значительно отличается от российского. Кроме того, Минск не так плотно интегрирован в глобальный финансовый рынок, поэтому любым финансовым потокам, попавшим в белорусскую юрисдикцию, намного сложнее уйти через посредников в оффшоры. На чём, собственно, и спалился топ-менеджмент «Уралкалия».
Белорусская юрисдикция является идеальным правовым полем для государственных корпораций будущего Евразийского союза. Особенно для корпораций, которые вынуждены работать на внешних рынках через торговых посредников. Потому как каждое посредническое звено - это коррупционные и лоббистские риски. Причём, как показывает «калийный прецедент», истинных размеров потерь мы не знаем.
Интересно, что российский топ-менеджмент понимает все персональные риски, связанные с белорусской антикоррупционной юрисдикцией. Так гендиректор КамАЗа Сергей Когогин, который по задумке должен заниматься слиянием с белорусским МАЗом в союзную машиностроительную корпорацию, признался, что не намерен посещать Минск после ареста Баумгертнера. То есть, топ-менеджер прямо заявил о том, что персонально тормозит интеграционные процессы, несмотря на то, что инициировали объединение МАЗа и КамАЗа президенты Путин и Лукашенко.
Подобные заявления топ-менеджмента на самом деле являются самым что ни на есть саботажем. Причём саботаж носит сугубо шкурный характер: любой российский топ-менеджер понимает, что, попади он в суровые белорусские реалии, жить придётся только на зарплату и бонусы. О трейдерах, посредниках и прочих юридических хитростях, зарегистрированных «на тёщу», придётся забыть. Если, конечно, не хочется повторить судьбу гр. Баумгертнера.
Слова директора КамАЗа ещё раз подтверждают мысль о том, что даже если бы «калийного прецедента» не было, то его стоило бы придумать. Потому что коррупцию можно побороть только неизбежностью наказания. А для этого, кроме политической воли, необходимо иметь ещё подходящую правовую базу и антикоррупционную юрисдикцию, которой в нашем, евразийском, случае является юрисдикция республики Беларусь.
