Занимаюсь переводом романа с сербского языка о жизни на Косове. Роман «Морок» («Ђавољи сан», Векислав Јанићијевић - «Дьявольский сон», Векислав Яничиевич) описывает жизнь двух семей – сербской и албанской на протяжении ста лет – от Балканских войн 1912-13 годов – до нашего времени.
Автор описывает разнообразные детали традиционного уклада, но, похоже, и он сам, и читатель понимает, что весь этот традиционализм, столь милый сердцу антилибералам – это просто какие-то декорации, точнее, маски, которые скрывают вещи, умиляться которым не стоит.
Есть сентиментальная обрядовая религиозность, а вот веры не чувствуется.
Впрочем, традиционализм необязательно мил и глянцев, подобно туристическому буклету.
Немало такого, что трудно назвать иначе как маразм.
К примеру, невероятно трагическая история любви богатого юноши к бедной девушке.
Мать богатого юноши решила во что бы то ни стало помешать сыну жениться на дочери бедняков.
Для этого она подговаривает свою знакомую осуществить план расстройства сватанья, который может быть осуществлён только в традиционном обществе, где люди живое общение подменили ритуалистикой, похлеще пресловутых китайских церемоний.
Сообщница лукавой матери богатого юноши лжёт матери бедной девушки о том, что, дескать, юноша, которого вся округа воспринимает как жениха её дочери, якобы нашёл себе другую невесту – в другом местечке.
Выяснять детали никто не собирается.
Нанесено смертельное оскорбление.
И вот теперь, дабы никто не посчитал, что они свою дочь отдают за кого-то из-за того, что она – «брошенная», сваха срочно находит жениха, и срочно договариваются о дате свадьбы, которая должна наступить непременно раньше гипотетического сватания богатого юноши к несуществующей альтернативной невесте.
Никто ничего не уточняет.
Сплетня, абсолютно ничем не подкреплённая, симулякр в чистом виде, запускает целые процессы в общественной жизни людей, свято чтущих ритуалистику традиционной культуры.
И вот молодой человек, наконец, собирается сватать свою возлюбленную, но узнаёт, что она уже сосватана другим и назначен день свадьбы.
И теперь, вместо того, чтобы что-то предпринимать, что-то выяснять, в конце концов, красть свою возлюбленную и уезжать с ней на край света (а деньги у него есть, целая шкатулка золотых дукатов)… вместо всего этого энергичный деловой богатый молодой человек впадает в депрессию. Затем спивается. Затем проигрывает золото в карты. Затем оканчивает жизнь самоубийством.
Спросить, разузнать, уточнить, помешать… - нельзя.
Традиции не позволяют.
Начинаешь понимать либералов.
Или как там называются те, кто не превращает традиционный уклад провинции в идола?
Или, может быть, в романе всё сознательно доведено до абсурда? Балканцы – они такие.
В любом случае, во всём нужно соблюдать трезвомыслие.
Что во имя чего?
Полагаю, для любого человека, пытающегося выстраивать целостное мировоззрение, опирающееся на внятную систему ценностей, очень важно ответить на этот вопрос.
Потому что когда вера подменяется сентиментальной религизностью, которая - если уж начистоту - становится просто элементом фольклора, то есть просто "скрепы", то такую веру очень легко потерять и стать на тот путь, который в конечном итоге приведёт именно туда, куда он и привёл вполне благонамеренных либералов XIX века, пытавшихся противопоставлять такого рода традиционализму те ценности, которые казались им тогда вполне универсальными.
Всё это сказано к тому, чтобы целостное мировоззрение, внятно показывающее "что во имя чего" не подменялось просто неким традиционализмом.
Потому что абстрактный традиционализм слишком абстрактен, а давно утраченные устои провинциальных сообществ нередко столь маразматичны, что большой беды не вижу, если о них вспоминают только в музеях.
Павел Вячеславович Тихомиров, помощник главного редактора «Русской Народной Линии»
