«Я регулярно обращаюсь к работам известного дореволюционного экономиста Сергея Федоровича Шарапова (1855-1911), находя в них объяснения того, что происходит в российской экономике сегодня, а также и подсказки. С.Ф. Шарапов был последовательным и непримиримым критиком идеи, что "заграница нам поможет"», — пишет известный экономист Валентин Юрьевич Катасонов на сайте Фонда стратегической культуры.
По словам экономиста на многих примерах и статистических данных С. Шарапов доказывал, что иностранные инвесторы ничего в Россию не приносят, а только из нее уносят. Однако, отмечал Сергей Федорович, отечественные финансовые «теоретики» этого либо не понимают, либо проявляют заведомую недобросовестность: «…только величайшая наивность наших финансистов или прямая, заведомая недобросовестность может предполагать, что в крупных, миллионных предприятиях, основываемых на иностранные капиталы, есть что-нибудь, кроме самого обыкновенная снимания сливок, самого обыкновенного промышленного хищничества, где русский народ играет совершенно ту же роль, что индусы, китайцы, негры. Не даром же Екатеринославская губерния называется довольно откровенно Белым Конго» (из речи 1909 года «Иностранные капиталы и наша финансовая политика»).
«Шарапов отнюдь не идеализирует отечественных промышленников, которые умели драть семь шкур с работников, — продолжает Катасонов. — Но российские предприниматели свои прибыли оставляют на родине, создавая новые производства или даже занимаясь благотворительностью. Иностранцы все заработанное вывозят за пределы страны, оставляя после себя лишь истощённые недра и вырубленные леса: "Положим, снимать сливки умеют хорошо и наши промышленные тузы. Но, не будучи вовсе защитником нашей мануфактурной промышленности, все же приходится признать, что от этих русских тузов остается родине хоть что-нибудь: ряд клиник на Девичьем Поле в Москве, пожалуй, первая в мире по обстановке Третьяковская галерея …Добровольный флот, множество весьма почтенных учебных и благотворительных учреждений. Что-то останется от иностранцев! Пока можно ожидать лишь одного: опустошенных рудных и угольных месторождений, сведенных лесов, высосанных нефтяных источников да перемытых золотоносных эфелей... "».
По мнению Катасонова, что ещё приносит иностранный капитал? «Картину дополняет современник Шарапова Георгий Васильевич Бутми. Он отмечает в своей работе «Кабала или свобода» (1906), что иностранный капитал заинтересован в беспорядках и смуте в стране. Революция 1905 года показала: беспорядки ведут к разорению и без того слабых российских предприятий и иностранцы прибирают такие предприятия к рукам. «Враги наши, – пишет Бутми, – объединились. Они знают, чего хотят. Беспорядки и забастовки вызывают застой во всех делах. От застоя все промыслы и торговля терпят убытки. Но русские промышленники и торговцы, особенно мелкие, не могут выдержать этого и разоряются. Иудейские же и заграничные фабриканты и торговцы, обладая большими капиталами, могут вынести эти убытки. Поэтому беспорядки и забастовки ведут к совершенному разорению русской промышленности и русской торговли, особенно мелкой, и к переходу всех выгодных дел в руки иудеев и иностранцев, а русские люди становятся их батраками. Бакинские беспорядки уничтожили мелких нефтепромышленников. Все нефтяное дело сосредотачивается в руках крупных англо-иудейских фирм. Теперь они хотят разорения русского земледелия, русской промышленности и торговли, чтобы захватить все в свои руки…»
Шарапов с болью в сердце констатирует, что вся Россия сегодня опутана сетью иностранных предприятий и контор. Даже в первопрестольной Москве в глазах рябит от иностранных вывесок: "Москва – центр России. Многим из нас приходилось ездить по Мясницкой. Много там русских вывесок? Много у нас в Москве русских механических заводов? Чьи пивоваренные, машиностроительные заводы и склады? Я знаю, что могут указать Ильинку и Варварку, но только уж придется прищуриться или отвернуться, когда мы будем проезжать мимо некоторых амбаров... А потом можно проехать в Петербург, в Лодзь, в Варшаву, в Киев, побывать в районах каменноугольном, металлургическом, нефтяном, заглянуть во Владивосток, в сибирскую тайгу... "», — говорится в статье.
Автор ставит вопрос: почему иностранцы оказываются почти всегда впереди русских предпринимателей, захватывая ключевые позиции в нашем доме? Шарапов называет три основные причины:
«Иностранец имеет перед нами преимущества в своем богатстве, в легкости достать на дело необходимые средства, в большей дешевизне денег где-нибудь в Бельгии или Германии, чем у нас.
Иностранец имеет преимущества в техническом и коммерческом образовании.
Иностранец имеет преимущества в своем юридическом положении в России, созданном законодательством, договорами, международным правом и пр.».
По мнению Катасонова но крайне мере, к созданию первой и третьей причин, обеспечивающих преимущества иностранцев над местными предпринимателями, приложил свою руку министр финансов С.Ю. Витте.
Далее экономист отмечает, что «основное внимание Шарапов уделяет первой причине ("преимущества в своем богатстве, в легкости достать на дело необходимые средства, в большей дешевизне денег"). Введение золотого стандарта в России (денежная реформа 1897 г. С.Ю. Витте) существенно ограничило денежную массу на внутреннем рынке, сделало деньги для российского промышленника и купца еще дороже, чем они были раньше. На Западе они были дешевле (более низкие процентные ставки по кредитам). Российские компании по этой причине были менее конкурентоспособными по сравнению с европейскими предприятиями. Нередко российские предприятия, обремененные долгами, скупались на корню иностранцами. Иностранцы вообще мало строили новых заводов, предпочитая скупать уже построенные русскими объекты (это очень напоминает ситуацию в Российской Федерации)».
Вот как Шарапов описывает в своей речи «Иностранные капиталы и наша финансовая политика» принципиальные различия в положении отечественного и иностранного предпринимателя в российской экономике с точки зрения их доступа к кредитам: «Дело открыто. Вот русское, вот рядом бельгийское или немецкое. Нужен кредит, без кредита теперь работать нельзя. К услугам отделение Государственного Банка. Вы просите кредита на миллион, и отделение хорошо знает, что кредит этот вполне обеспечен. Но у него нет средств, как оно об этом прямо заявляет, и оно вам предлагает сто тысяч. Остальные девятьсот тысяч берите, откуда хотите. Ищите их у дисконтера, у ростовщика, кланяйтесь и платите процент, какой тот положит. Бельгиец открывает себе кредит в Брюсселе или Париже, немец в Берлине, Лейпциге или Дрездене – кредит почти безграничный. Вам Государственный Банк отказал, ему даст хоть десять миллионов. Как так? Да тот же Deutsche Bank, та же Comptoir d’Escompte купит на Россию тратту (переводной вексель. – В.К.), и наш Государственный Банк обязан ее выплатить беспрекословно. Чтобы оправдать эту трассировку, закроют русским людям кредиты в десяти отделениях банка, создадут искусственное безденежье в целых областях, но в ваше отделение нужное количество «оборотных средств» переведут и у вас на глазах снабдят ими иностранца. Трассировка - это биржевой фокус, не больше. И вы, и иностранцы работаете на одни и те же деньги, и от того, что иностранец открывает новое дело, количество денег в России не увеличивается. Их, наоборот, становится все меньше и меньше по отчетам самого же Государственного нашего Банка, да это и понятно: золото, на которое иностранец покупает тратту, у нас только по счетам проходит, мы им только за наши долги расплачиваемся да убытки по расчетному балансу покрываем. «Для обращения» ничего не остается, и обращение не увеличивается. Золото проходит по счетам, является приходной статьей расчетного баланса и сейчас же уходит обратно за границу».
Катасонов отмечает, что Шарапов нарисовал печальную картину: «Иностранец с его "золотой" траттой (финансовым документом, удостоверяющим обеспеченность требований иностранца золотом) получает в России реальные активы, а это «золото» тут же уходит из страны. Количество рублей в обращении не увеличивается, денежный голод сохраняется, российскому предпринимателю приходится идти на поклон к ростовщику.
Описываемая Шараповым ситуация имела место в конце XIX века. Сегодня на дворе XXI век, но мало что изменилось. В Россию до последнего времени (до начала СВО 24 февраля 2022 года) шли иностранные компании с капиталами, которые они получили в западных банках. Эти капиталы номинированы (выражены) в долларах США, евро, фунтах стерлингов, в других иностранных валютах. Иностранные инвесторы обменивают их в Центральном банке Российской Федерации на наши рубли, причём (заметьте!) по выгодному курсу, т. к. российский рубль имеет заниженный курс (примерно в два раза) по отношению к основным резервным валютам Запада. Иначе говоря, иностранный инвестор скупает российские предприятия по дешевке. А российскому предпринимателю, работающему в России, зарабатывать рубли не просто, поэтому как инвестор он проигрывает иностранцу. Современный российский предприниматель, кроме того, вынужден пользоваться дорогими кредитами, поэтому он как инвестор еще раз проигрывает иностранцу. Количество валюты, притекающей в Российскую Федерацию, в последние годы примерно сравнялось с тем объемом валюты, которая утекает из страны в виде процентов и дивидендов. Таким образом, иностранные инвесторы количество денег, обращающихся в российской экономике, не увеличивают, кредиты для российского инвестора по-прежнему дорогие и даже недоступные".
Шарапов также отметил, что «иностранец имеет преимущества в своем юридическом положении в России, созданном законодательством, договорами, международным правом и пр.». Вот в чем проявляются, по мнению Шарапова, эти преимущества: «Преимущества эти в промышленном и торговом отношении выражаются, во-первых, в тех конвенциях и торговых договорах, которые нами заключены с разными странами. Во-вторых, во внимательном и любезном отношении наших центральных и местных властей к основавшимся в России иностранным предпринимателям. В-третьих, в той точке опоры, которую эти господа имеют в своих консулах и вообще в дипломатическом персонале. Я вовсе не думаю обвинять здесь наших власть имущих в каком-нибудь пристрастии или послаблении иностранцам. Ни одному из наших государственных людей теперь в голову не придет предпочитать иностранца русскому только потому, что он иностранец, или хлопотать за него предпочтительно перед соотечественниками. Делается это мимовольно, скрепя сердце, иногда даже с болью в душе. Да что толку России от этой боли, раз иностранцы все-таки одолевают нас на всех пунктах и идут, куда им угодно?»
По словам Катасонова если государство и создавало бюрократические препоны для предпринимательства, то только для отечественного. Иностранец благодаря разным «конвенциям» имел режим наибольшего благоприятствования, какой русскому и не снился: «Бельгиец или немец напишет устав, соберёт общество с правлением в Брюсселе или в Берлине, и пока вы будете ходить торговаться да упрашивать разрешить в вашем уставе такие-то параграфы, он уже выстроит завод. Затем ваш устав утвержден, но его еще не опубликовали в "Собрании Узаконений", а до тех пор вам Экспедиция заготовления государственных бумаг паев печатать не будет. Недавно я видел человека, проклинавшего наши канцелярские порядки, ибо попал на такой случай: деньги нужны до зарезу, товар покупается раз в год, осенью; дополнительный выпуск паев разрешен, а Экспедиция требует номер "Собрания Узаконений". А там разрешение будет напечатано месяцев через шесть... Иностранец ничего этого не знает, потому что у него в руках конвенция. Его дело заранее утверждено и благословлено...»
Автор продолжает: «Помилуйте, скажет оппонент: какая дискриминация? Наш промышленник и купец тоже получает все права у них в Европе! Международные конвенции о взаимном признании акционерных обществ обеспечивают полную взаимность! Шарапов с иронией пишет об этой «взаимности»: «Взаимность! Горожанин и сельский житель заключают взаимный и совершенно равноправный договор об охоте. Мужик получает святое право искать дупелей в городском саду, а в это время горожанин перестреляет всю его дичь. Любой из нас имеет бесспорное право скупить хотя бы все копи угля в Бельгии и Силезии, но пока позвольте господам бельгийцам и всем, за ними укрывающимся, попользоваться нашими бассейнами, позвольте англичанам скупить нашу нефть и поднять ей цену, так что вся русская промышленность начинает стонать... Вот какое значение имеют эти конвенции». Статистика того времени показывает: зарубежные инвестиции российских промышленников и купцов были очень незначительны (в Китае и Персии, на Западе их почти не было). Русский предприниматель был похож на того самого мужика, который получил "святое право искать дупелей в городском саду"».
«Мне кажется, что нарисованная Шараповым картина начала ХХ века очень похожа на ту, которая была в Российской Федерации на протяжении всех трех десятилетий ее существования. Хотелось бы верить, что после 24 февраля что-то начнет меняться в пользу отечественного инвестора», — заключает Катасонов.
Рисунок: medium
