Он ушёл на Казанскую…

8 февраля у духовника Пафнутьева Боровского монастыря схиархимандрита Власия должен был быть День рождения, ему исполнилось бы 88 лет. Почти 20 лет он был моим духовным отцом, а сейчас батюшки рядом нет, от этого немного не по себе, зато хороший повод показать, чему я у него научился за эти годы.

Главное – никогда не сдаваться и как бы ни было тяжело, жить по вере и полагаться на милость Божию. Молиться Христу, падая подниматься и никогда не отступать. Ведь Господь, отдавший за нас свою святую жизнь, любит нас святой жертвенной не рассуждающей любовью и готов за один покаянный вздох прийти на помощь и понести на себе. Не потому что ты такой хороший, а потому что Господь есть Любовь и жизнь каждого человека Он искупил своей бесценной кровью на Кресте.

Однажды в непростых жизненных обстоятельствах я приехал к батюшке мрачный и расстроенный. Дела были хуже некуда. Отец Власий утешал меня, как мог, мы долго говорили, а в конце крепко обнял и твердым голосом тихо сказал на ухо: «Будешь со Христом – и в аду будет рай». И дал мне пук пасхальных свечей из Иерусалима… Его слова поразили меня в самое сердце, и я словно очнулся. За проблемами и обстоятельствами я совершенно позабыл о главном, что наполняет жизнь христианина смыслом и радостью – быть с Богом. Не метафизически и умозрительно, а так – лицом к лицу. Когда ты со Христом, все меняется. Там, где Свет – нет тьмы. Там, где Любовь – нет места унынию и одиночеству.

До сих пор помню нашу первую встречу. Я приехал к отцу Власию благодаря настоятелю нашего Покровского собора в Камышлове отцу Валерию Шилову. Никакие старцы меня тогда не интересовали. Я уже год пономарил и пел на клиросе, не получая за это никаких денег, и нужно было решать, что делать дальше: работать в Церкви или в миру. Наш настоятель, с отличием окончивший Московскую Духовную семинарию, сказал мне: «Я человек душевный, а тебе нужно пообщаться с человеком духовной жизни. Конечно, мне хочется, чтобы ты остался в храме, но у тебя вся жизнь впереди, и не мне ее определять! Если сам затрудняешься с выбором, под Москвой есть Пафнутьев Боровский монастырь, там живет отец Власий. Он опытный духовник и молитвенник, к которому ездит много священников и монахов, которым я доверяю. Поезжай, поговори с ним, попроси совета». И денег дал на дорогу.

И вот я в келье отца Власия. На диванчике слева у стенки сидит отец Нил (Мишарин), с интересом слушает. Он тоже из наших краев – из Талицы, которая от Камышлова в 75 километрах, и всех, о ком я рассказывал, хорошо знал. Отец Власий сидел в углу под образами на маленькой низкой табуреточке и разбирал письма, которыми был завален стол. Улыбается из-под очков. Лампады горят. Вдоль стены множество бутылок со святой водой. Думаю, зачем столько? Пожар что ли тушить собираются? Отец Власий многих наших священников знал, многие к нему ездили, со многими он состоял в переписке, расспрашивает, что да как. А мне, палец в рот не клади, дай поговорить. Всё ему рассказал. Про наш самый красивый на свете Покровский собор в Камышлове. Как у нас штукатурка отвалилась – а под ней фреска с Архангелом Михаилом на всю стену! Про батюшек, которых миллион – и все мои друзья. Батюшка слушал, не перебивая, отец Нил на мои откровения улыбался в бороду.

А потом вдруг что-то произошло, меня коснулась благодать, Господь был здесь, в этой келье, прикасался к моему сердцу, отчего то таяло словно воск, слова застряли в горле, я упал на колени и расплакался от любви к Богу. Отец Власий положил мою голову к себе на колени, гладит по волосам и тихо улыбается. Посмотрел мне в глаза и сказал: «Нет на свете большей радости, чем служить Христу!» А потом подарил мне множество икон, книги, святыни со Святой земли. Так мы познакомились. А на следующий год батюшка подарил мне книгу архиепископа Никона (Рождественского) «Православие и грядущие судьбы России», где на форзаце написал: «Моему возлюбленному о Господе духовному сыну Дионисию в знак христианской любви и молитвенного общения».

Только сейчас я понимаю, сколько ему надо было смирения и терпения, чтобы выносить мои нытьё, ропот, бесконечные падения и оправдания. Поднимал, утешал, кротко наставлял, укреплял и снова направлял тебя к Богу. Он не заслонял собой Христа, а как прозрачное стекло пропускал через себя небесный свет. Был живым воплощением пасхальной веры. Ты смотрел на него и знал, что жив Господь и с верой возможно все!

Батюшка часто повторял: «Вера в Бога – великая сила, без нее вообще ничего невозможно: без веры в исцеление исцелиться нельзя, без веры в любовь – любви не найти, без веры в людей не встретишь к себе доброго отношения! Вера буквально творит с человеком чудеса! Настоящее исцеление начинается с выздоровления души. Вот мой личный пример: много лет я тяжело болею раком, давно должен был умереть, но милостью Божьей живу, верую, молюсь, лечусь по благословению Владыки. Когда еду на лечение, всем говорю, что убываю на курорт принимать ванны из шампанского (смеется)».

Огромное влияние на батюшку оказали его наставники и друзья. Отец Власий знал и близко общался со многими людьми высокой духовной жизни, получая от них духовные наставления и бесценный опыт живой веры служения Христу. Избрав монашество, он неоднократно ездил к святителю Луке (Войно-Ясенецкому), спрашивал духовные советы, брал у него благословение. В монастыре Флора и Лавра в Закарпатье, где они жили со своим духовным отцом, прозорливым старцем Илларионом (Рыбарем) келейником которого он был 11 лет, подвизался преподобный Кукша Одесский, с которым батюшка много общался и расспрашивал о духовной жизни. Он был близок с преподобным Севастианом Карагандинским, слушал его духовные наставления. Когда в шестидесятых годах прошлого столетия отец Власий ездил в Грузию, то познакомился там с преподобным Гавриилом Ургебадзе. Как батюшка вспоминал, встреча произвела на него сильное впечатление, они потом были в молитвенном общении, переписывались. Его духовными друзьями, с которыми отец Власий долгие годы состоял в духовной переписке и молитвенном общении были схиигумен Савва (Остапенко) духовник Псково-Печерского монастыря, и схиархимандрит Зосима (Сокур), основатель Свято-Успенской Николо-Васильевской обители.

У отца Власия бывали и первые лица российского государства. Например, министр финансов РФ приезжал на своем мотоцикле, без помпы и охраны, в шлеме, очках и кожаной куртке. Его проводили к батюшке, они общались. Светлана Медведева у батюшки не раз бывала. Главы крупных компаний, известные политики, знаменитые певцы обращались к нему за советом. В девяностых к отцу Власию приезжал Александр Исаевич Солженицын. Они много беседовали. Помню, на вечерней в храме Рождества Пресвятой Богородицы стою в алтаре, заходят четверо представительных монаха с посохами. Увидели батюшку, посохи побросали, как дети отца Власия облепили, радуются, обнимают, целуют: «Власие, Власие!» Он их тоже обнимает, целует, у всех слезы радости на глазах. Как оказалось, это были отцы-настоятели с Афона, батюшкины друзья.

А для людей он всегда был простой, доступный, неунывающий добрый батюшка, который принимал народ в келье с четырех утра до девяти вечера почти пятьдесят лет.

Однажды после службы я сопровождал батюшку Власия до кельи. Когда он вышел из алтаря, его как обычно окружили люди, стали благословляться, задавать вопросы. Одна женщина говорит: «Батюшка! Можно мне с вами сфотографироваться?» Только я собрался строго на нее посмотреть, как батюшка улыбнулся и неожиданно говорит: «Можно!» Затем другая, третья. Отец Власий покорно стоял и улыбался как медведь на ярмарке, а люди подходили и делали с ним фото на память. Вот, думаю, наглость какая – сэлфи с духовником! Встретив мой недобрый взгляд, батюшка мягко хлопнул меня ладонью по лбу и сказал: «Любить надо, людей, Дионисий! Жалеть их! Нам их с тобой Бог послал!»

Как-то раз пришли к отцу Власию люди и говорят: вот мы за вас батюшка молимся. А он спрашивает: «А как вы меня поминаете?» Люди отвечают: «Как великого заступника и молитвенника за нас!» А отец Власий им в ответ: «Неправильно вы меня поминаете! Надо так: жил был Влас, обормот и лоботряс! Только ему и хочется – что пузо набить, да полежать – поворочаться!»

Но за подкупающей веселой открытостью скрывался опытный аскет и молитвенник, который как огненный столп стоял перед Богом и неотступно молил Его о милости к людям. И Господь его слушал. К нему приносили смертельно больных, неизлечимых, брошенных, на кого все давно махнули рукой. Отец Власий с любовью их принимал, отмаливал, буквально вытаскивал с того света. Человек знал, что должен был умереть, но вот он жив и здоров – и всё благодаря Богу и батюшкиной молитве. Сколько приезжало в монастырь счастливых семейных пар с маленькими детьми, которым когда-то врачи поставили страшный диагноз «бездетность»! Многие ездили в дорогие клиники за границу, лечились у самых известных врачей, а когда ничего не помогало, шли к отцу Власию. И порой через год приезжали к нему с младенцем на руках. Некоторым из новорожденных счастливые родители давали имя Власий. Один такой мальчик Власий, теперь уже юноша по всем медицинским законам никогда не должен был появиться на свет, из моего родного Екатеринбурга каждое лето приезжал в Боровский монастырь и помогал в алтаре, мы с ним даже дружили.

Когда к батюшке приходили семьями, он всегда спрашивал, молитесь ли вы друг за друга? Он всегда говорил, что молитва за ближних – великая сила: «В Церкви все мы братья-сестры во Христе. Некоторых наших прихожан я помню еще маленькими, когда они с бабушками к нам в монастырь приезжали, а сейчас они уже сами с внуками в храме стоят. И все это время мы в монастыре за них молимся, радуемся, что они свою жизнь устраивают с Богом по вере. Стоишь в алтаре частички вынимаешь, всех поминаешь, молишься за них, просишь у Христа: «Господи, помоги всем, кто доверил мне за себя молиться, особенно тем, кто болен, одинок и в чем-то нуждается! Помоги, не оставь, смилуйся!» Молитва друг за друга великая сила, потому что в это время с нами вместе молится сам Господь, податель всяких милостей! Молитва нас объединяет, делает родными во Христе. Она благодатна и угодна Богу, ибо как говорит Писание, нет большей любви, чем положить душу за други своя!»

Он никогда не давал мне каких-то неудобных невыполнимых правил. Помню, от общения с друзьями-монахами возжелал я молитвенных подвигов. Пришёл к батюшке, чтобы он молитвенное правило мне особенное дал, побольше да посуровей. Погладил он меня по голове, улыбнулся и говорит: «Не надо тебе, Дионисий, никаких молитвенных подвигов, ты давай того, на качество больше налегай!». Дал шоколадку и поцеловал на прощанье. С тех пор желание молитвенных подвигов у меня как рукой сняло.

Больше всего отец Власий уберегал от осуждения. Он часто повторял, что суды Божьи и суды человеческие отстоят как небо от земли: «Мы видим человека, как он грешит, но не видим и не имеем понятия, как он кается. Стоит человеку сделать что-то не по-нашему, как мы его судим: «Ах, какой он плохой!». Но Бог смотрит не на внешнее, а на сердце человека, которое перед Ним, как раскрытая книга. Суды Божии и суды человеческие отстоят друг от друга как небо от земли! Что в глазах человеческих бывает низко, в очах Божиих наоборот, высоко, а там, где мы видим славу и добро, Господь видит противное. Допустим, когда человек совершает милостыню напоказ. С виду доброе дело не приносит ему никакой пользы, даже наоборот, дает повод для тщеславия и гордыни. Поэтому мой вам совет – не судите, и не судимы будете!».

И еще говорил: «Каждый человек – это неповторимое творение Божие, и на каждого человека нужно смотреть с любовью, будь он мусульманин или протестант, иудей или вообще неверующий, да кто угодно! Кто мы такие, чтобы его судить? Нам Господь дал о ближних только одну заповедь – любить! У каждого человека свой путь в жизни, который дал ему Господь и не перебегай ему дорогу, не мешай ему! Не мельтешись перед ним, не раздражай, а думай лучше о своих грехах, за которые тебе придётся отвечать перед Богом, не за его грехи, а за твои собственные!»

Все разговоры о его прозорливости отец Власий решительно отметал, списывая своё знание болезней на иридодиагностику, умение определять состояние здоровья по радужной оболочке глаз. Но все отцы, близко его знающие, считали само собой разумеющимся, что отец Власий часто прямо в глаза мог назвать тебе какие-то грехи и конкретные обстоятельства, о которых никто, кроме тебя не знал. Когда возвращался из Боровского монастыря, отцы первым делом всегда спрашивали: «Ну что, сильно батюшка обличал?» Но после его обличений человек не отчаивался и не опускал руки, наоборот, как врач «Скорой помощи» дефибриллятором отец Власий возвращал закоснелых эгоистов к жизни, показывая, что стоит покаяться и обратиться ко Христу, и всё в жизни возможно исправить.

Батюшка часто повторял: «Наша жизнь – это чистый лист бумаги и зависит только от нас! Не от обстоятельств, не от родных и близких, не от того, из богатой мы семьи или из бедной. Вся наша жизнь зависит от наших решений здесь и сейчас, и в любой момент все можно изменить. В любой! Бог любит нас безусловно и безоглядно и поддерживает в любых добрых желаниях и поступках! Мы можем создавать свою жизнь, какой захотим, можем стать кем угодно, добиться невиданных высот, и если наши желания чисты и честны, то Бог будет оберегать и помогать нам во всей жизни»

Однажды подарил мне молитву водителя и сказал, чтобы я обязательно её выучил. Я обрадовался, подумал, что машину скоро куплю! А вместо этого мы с другом на его машине попали в страшную аварию. Машина в лепешку, а у нас только ушибы и несколько царапин. Когда в следующий раз приехал к духовнику, он мне с порога строго говорит: «Ты почему молитву, которую я тебе дал, не выучил?». Я стал оправдываться, что у меня машины нет, и вообще за рулем другой сидел! А он говорит: «А если твой друг вообще не молится, кто за вас молиться будет?».

Когда мои родители захотели купить дом, отец Власий сказал мне, что дом будет в деревне. В какой еще деревне? Мы люди городские, на дачу редко ездим. Он смеется, по голове меня треплет: в деревне дом, в деревне! Я пожал плечами, а месяца через четыре звонят родители: Когда сможешь приехать, дом посмотреть? Дом оказался большим, благоустроенным и удобным. И он был в деревне. Потом я увидел на обоях крестики из папирусной бумаги. Оказалось, что сын у хозяев – священник, и он его освятил.

Настоятель моего родного Покровского собора в Камышлове протоиерей Сергий Прилипко вспоминал историю, которую рассказал его духовник, известный на Урале митрофорный протоиерей Владимир Зязев. Когда ему предложили пост секретаря Екатеринбургской епархии, отец Владимир долго сомневался и хотел с отцом Власием, к которому не раз приезжал в Боровский монастырь, посоветоваться. Из-за занятости поездка откладывалась, а потом к нему пришёл человек и сказал, что привёз для него письмо от отца Власия. Тот конверт открывает, там лист бумаги, а на нём батюшкиным подчерком крупно написано одно слово: Благословляю!

Наши друзья-артисты из Москвы провели на Высоком возле купели преподобного Пафнутия большой детский праздник для детей четырех детских домов, на который собрался почти весь Боровск. Потом звонят мне: «Денис, можешь поговорить с батюшкой Власием, хотим поехать со спектаклями для детей на Донбасс, но боимся, спроси, как нам быть?». Отец Власий меня внимательно выслушал, улыбнулся и говорит: «Передай своим друзьям, что это дело богоугодное, доброе, что я их благословляю, буду за них молиться, пусть ничего не боятся и едут! С ними ничего не случится!». Друзья на Донбасс съездили, выступали со спектаклями в детских домах и больницах, все замечательно получилось, ни один волос с их головы во время поездки не упал.

Как-то раз мой близкий друг сильно повздорил с женой и решил рвануть с друзьями на рыбалку с водкой и танцами до утра. По дороге заехал ко мне, был решителен и неумолим: хотел, как лучше, а его не поняли! – и теперь собирался устроить себе мужской праздник. Я предложил ему немного отдохнуть – к друзьям он и так успеет. Все это время он продолжал кипятиться и спрашивал у меня, как бы я поступил на его месте? «Если в чем-то сомневаешься, лучше всего спросить у того, кто может помочь». И показал на фотографию отца Власия у себя на книжной полке. «Когда бывает нужно решить какой-то спорный вопрос, – сказал я другу, – я мысленно прошу у батюшки совета, как поступить. И часто потом ситуация разрешается самым благоприятным образом». Мой друг, хотя и ходил в храм, особым благочестием не отличался. Пожал плечами, взял батюшкино фото и сел с ним на диван. Несколько минут внимательно смотрел отцу Власию в глаза, потом поставил фото на полку: «Что-то я устал сегодня! Давай немного у тебя отдохну!» Я достал плед, подушку и уложил его на диване. Через час бодрым и веселым голосом друг сказал, что замечательно выспался, хотел бы выпить чаю с бутербродами, а потом поскорее отправиться к семье. О рыбалке и водке он даже не вспоминал. «Меня, – говорит, – никакой батюшка, конечно, во сне не увещевал. Но когда я проснулся, в голове первая мысль «как там семья, что с ними?». И я понял, что немедленно должен их увидеть!» И уехал домой.

Главный грехом, отвращающим человека от Бога, отец Власий считал уныние. Говорил, что как только человек начнет унывать, к его душе сразу приступают другие грехи: ропот, хула, осуждение, неверие – целая буря у человека в душе, после которой очень трудно бывает себя собрать. Против уныния отец Власий прописывал надежное проверенное средство – молитву:

Когда надежду потеряешь
На кровных близких и друзей
И помощи найти не чаешь
В миру от суетных людей,
Взгляни тогда духовным оком
Во глубину больной души
И тайнике ее глубоком
Увидишь искорки в тиши.
Молитвой тихой и слезами
Раздуй забытый огонек
И сам увидишь ты очами,
Что в мире сем не одинок.

Или вот такое стихотворение:

Если жизнь тебя измучит,
Ум и сердце возмутит,
На судьбу роптать научит,
Любовь и веру погасит.
Приникни с жаркими слезами,
Креста подножье обойми,
Там примиришься с Небесами,
С самим собою и с людьми.
Тогда к тебе из райской сени
Хранитель­ангел твой сойдёт,
И за тебя склонив колени
Молитву Богу вознесет!

Его духовными чадами были многие известные люди, только лица духовного знания исчислялись сотнями. Расскажу о тех, с кем довелось близко общаться. Иеромонах Нил (Мишарин), которого батюшка оставлял духовником вместо себя, когда был шесть лет в затворе на Афоне из наших краёв, с Урала, звали его тогда отец Пётр, и был он белым священником. А потом уехал к отцу Власию в Тобольск, когда тот там служил возле мощей святителя Иоанна Тобольского. Пообщался, помолился, и больше уже не отходил. Когда батюшка поселился в Боровском монастыре, тоже сюда переехал. Принял постриг и стал монахом Нилом. Как и отец Власий в жизни он много претерпел несправедливости и злобы. Но принёс свои обиды ко Христу и получил дар беззлобия и неосуждения. До сих пор помню его светлую улыбку!

Еще у отца Нила был дар исповедовать. Опытно познавший милость Божию, простой и любвеобильный батюшка больше всего на свете не терпел осуждения и нелюбви к ближним. Особенно предостерегал от осуждения лиц духовного звания: «Священника осуждать – сыпать угли на свою голову». Как можно не любить человека, который носит в себе бессмертный образ Божий? Он как ребенок плакал над закосневшими грешниками и умолял Бога об их исправлении. Его простые безыскусные слова порой буквально вытаскивали озлобившегося отчаявшегося человека с того света. «Тяготы друг друга носите – и тем спасетесь». Исповедь у отца Нила была чем-то особенным. Сначала как обычно, ты бодро по бумажке грехи перечислял, и уже было собирался голову на Евангелие положить, чтобы он тебе грехи отпустил, как он начинал задавать какие-то вроде бы незначительные вопросы, потом еще и еще. Ты отвечал на один, потом на второй, слово за слово, и вдруг ниточка из этих вопросов приводила к каким-то давним и очень неприятным делам, про которые ты давно уже позабыл, а сейчас вдруг вспомнил, и сердце от них заныло, заболело как больной зуб. Ты смотришь в его большие доверчивые как у ребенка глаза и открывал ему все как на духу.

Помню, однажды коротко стриженные скучающие ребята в золотых цепях с крестами, больше чем у священников, ходили по храму, глядели на всех свысока и, скучая, разглядывали фрески на потолке. В это время отец Нил выходит из алтаря, увидал их: «Ребята, идите сюда!» Те плечами пожали, переглядываются, но подошли. Когда я через час снова в храм зашел, один сидел в углу на лавке, и от стыда покрасневшие глаза от всех прятал, а другой стоял у аналоя на коленях и рыдал в три ручья. Отец Нил вздыхал над ним, гладит по плечу и приговаривал: «Ничего, ничего! Все еще можно исправить!» О себе отец Нил говорил так: «Помяни, Господи, Нила – ленивого, нерадивого и сонливого, постоянно спящего, к молитве не радящего. Дай ему терпения, кротости, смирения, чтоб никогда не ныл, но всем был бы мил» В день его преставления накануне праздника Благовещения Пресвятой Богородицы 6 апреля 2000 года, а потом на третий, девятый и сороковой день в главном монастырском Соборе Рождества Пресвятой Богородицы мироточила чудотворная Иверская икона Пресвятой Богородицы.

Самый близкий батюшкин ученик и его келейник почти 15 лет, с которым мне посчастливилось трудиться в издательстве Боровского монастыря – сейчас настоятель Оптиной пустыни и викарий Святейшего Патриарха с титулом «Можайский» епископ Иосиф (Королёв). Когда я жил в Боровском монастыре, мы виделись почти каждый день и даже дружили, как может дружить горячий грузинский парень с немногословным тихим монахом, поставленным над ним начальником. Отец Иосиф как мог, терпел мою дружбу, хотя давалось это ему с трудом и не всегда. Как-то раз я купил себе новую куртку. В салоне, когда примерял на футболку, было нормально, а когда надел поверх пуловера, оказалась маленькой. Куртка хорошая, удобная, и теперь ее нужно было срочно кому-нибудь подарить. Но кому? И тут в редакции появляется худенький отец Иосиф. К тому же осенью, зимой и весной в сером длинном драповом пальто из советских старых фильмов про субботники. В руке потертый большой чемодан со священническим облачением и всем необходимым, чтобы пособоровать или причастить какую-нибудь бабушку, на ногах стоптанные всепогодные ботинки, на голове выцветшая скуфеечка, на лице – кроткая улыбка. «Отец Иосиф! У меня для вас подарок!» Он с изумлением смотрит на меня и тихо качает головой: «Что вы, зачем?» «Затем, что куртка мне мала, а выбросить жалко!» «Пожалуйста, не надо!» А я смотрю на его чудное драповое пальто и говорю: «Надо!» Да и наши издательские сотрудницы вступились: «Берите, берите, отец Иосиф! Ахалашвили все равно от вас не отстанет!» Чтобы не спорить, отец Иосиф снимает свое пальто, и за смирение надевает куртку. Она оказалась ему в самый раз, и как он не отнекивался, всей редакцией мы заставили ее взять.

Повздыхав, отец Иосиф куда-то уходит. Возвращается с целым ворохом верхней одежды. Собрал все, что у него в келье висело, и принес. «Денис, выберите, что вам подойдет. Это будет вам ответный подарок». И так на меня посмотрел, что я не стал спорить, а сразу стал примерять. Подошла кожаная куртка. Как я ее надел, он сразу заулыбался: «Прямо на вас шита! Носите с Богом!», – одежду в охапку и бегом из редакции, чтобы я не передумал. Когда у меня сломалась дужка деревянного нательного крестика, он подарил мне крест, вырезанный из дерева с Елеонской горы, святыню, полученную от монаха из греческого монастыря возле храма Гроба Господня в Иерусалиме. И сейчас этот крест на мне. А его икона святителя Луки Крымского сейчас в ординаторской Московского института травматологии, где мне спасли ногу от ампутации. «Вы к врачам поедете, а у них работа такая, что им без помощи Божьей никак нельзя! Отвезите им икону святителя Луки!».

С батюшкиного благословения отец Иосиф восстановил один из самых древних деревянных храмов России – храм Покрова на Высоком, где преподобный Пафнутий подвизался 33 года, и где прямо за алтарем в часовне покоятся его благочестивые родители Иоанн и Фотиния. Мне довелось видеть фотографии этого места до реставрации: запущенный пустырь с крапивой выше человеческого роста и полуразрушенным храмом. Сейчас здесь отреставрированный прекрасный храм, куда приезжают первые лица Российского государства, на месте источника преподобного Пафнутия купели с бюветом, чайная с русской печью, крытая 30-тысячами осиновых чешуек. Напротив храма – прекрасная воскресная школа из резного кирпича, где преподают лучшие московские преподаватели. Попадаешь словно в сказочную Русь, где всё настоящее, и это в полутора часах езды от Москвы по Калужскому шоссе!

У нас в Екатеринбурге много лет я общаюсь с духовными чадами отца Власия – настоятелем Крестовоздвиженского монастыря, игуменом Флавианом (Матвеевым), духовными советами которого я дорожу. Помню, когда первый раз зашёл к нему в келью, смотрю, на стене на самом видном месте фото нашего батюшки. Это сейчас в эпоху информационных технологий можно какие угодно в интернете фото найти, а в те времена такие фото можно было получить только от самого отца Власия. Видя, как я смотрю на батюшкин портрет, отец Флавиан ни секунды не раздумывая, снял портрет со стены: «Бери! Это мой тебе подарок!».

Много лет я работаю рядом с руководителем и создателем народного православного телеканала Союз, недавно отметившего своё 17-летие – архимандритом Дмитрием (Байбаковым). Сначала в издательском отделе, сейчас на Союзе. Кроме православного телеканала, отец Дмитрий руководит епархиальной типографией, где издал около тридцати миллионов православных книг, газет и журналов. За свою священническую жизнь он восстановил около десяти храмов в Екатеринбургской епархии и построил один из красивейших храмов Екатеринбурга – церковный комплекс целителя Пантелеимона с зимним садом и четырехэтажным больничным центром прямо на территории областной больницы, где до принятия священного сана отец Дмитрий работал врачом.

Каким был наш духовник – отец Власий? Простым, открытым и добрым, в нём не было ничего напускного и фальшивого. Он был молитвенник и аскет, тщательно скрывавший свою духовная жизнь. Мы видели только ее плоды, когда по батюшкиным молитвам, всё благополучно у тебя разрешалось. Про свои старые чётки он говорил: «Это мой духовный меч. Они у меня одни, с Афона, когда-то они очень красивыми были, а теперь поблекли, затерлись. На них мои слезы, прошения и молитвы. Чётки – это мерило моей духовной жизни. Когда настанет мой час уйти к Богу, я прошу, чтобы эти чётки положили со мной в гроб».

А о себе отец Власий так говорил: «Я уже человек пожилой, не сегодня, завтра, Господь призовёт дать ответ. Подвожу итог своей жизни и думаю, с чем я явлюсь к Нему? Что я сделал доброго? НИ-ЧЕ-ГО! Вот я схимник, должен в затворе молиться Богу за весь мир. А по благословению владыки я с утра до вечера людей принимаю, общаюсь, советы даю. Страшно будет держать ответ перед Богом? Страшно! Одна надежда на милость Божию! Только на нее уповаю…».

Даже в самые смутные и мрачные времена, которые переживала наша страна, в годы безбожия, после многих гонений и несправедливости, которые ему пришлось претерпеть за веру, отец Власий всегда говорил, что если наш народ не отступит от Православия, Господь помилует Россию: «Господь помилует Россию, потому что здесь – удел Матери Божией. Пока у русского народа будет гореть сыновья любовь к Пресвятой Богородице, Она будет хранить нашу землю и спасать нас от бед!».

Он ушёл на Казанскую, в День Защитницы земли русской Пресвятая Богородица почтила своего верного слугу переселиться в селения Горние, где нет ни плача, ни печали, ни воздыхания. Я потерял духовного отца, с которым общался почти двадцать лет, вроде бы плакать надо, а на душе светло. Думаю, у нас в России появился еще один ходатай перед Богом.

Денис Ахалашвили

Фото предоставлены автором