«На фоне пёстрого многообразия зарубежной литературы, захватывавшей российские умы на рубеже XIX-ХХ веков, выделяется работа, с которой до революции познакомилось, я думаю, в тысячи раз больше подданных Российской империи, чем, скажем, с "Капиталом" или "Манифестом коммунистической партии" Карла Маркса. Эту книгу читали все, кто умел читать и соглашался с необходимостью революционных преобразований в стране. Роль этой книги в формировании революционных настроений в русском обществе трудно переоценить», - пишет в статье «Через сто лет – утопия американского писателя, взбудоражившая Россию» д.э.н., профессор, председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова Валентин Юрьевич Катасонов. Статья опубликована на сайте Фонда стратегической культуры.
Профессор отметил, что книга принадлежит перу американского писателя Эдварда Беллами (Edward Bellamy), жившего в 1850-1898 гг., и называется Looking Backward: 2000-1887 («Взгляд назад: 2000-1887»). В России этот роман выходил под многими названиями: «Через сто лет», «Будущий век», «Золотой век», «В 2000 году».
«Это роман в жанре утопии. С одной стороны, в романе показана отвратительная картина капитализма (портрет списан с Америки); с другой стороны, в нём изображена картина будущего общества, альтернативного капиталистическому. Того общества, которое будет в Америке спустя век, примерно в 2000 году. Это была "американская мечта" в понимании автора и модель, на которую могут ориентироваться другие страны. Беллами по убеждениям социалист, но описанный им строй он называет "национализмом". Такое название объясняется тем, что все производительные силы являются государственными, став таковыми в результате национализации. Отличительными особенностями этого общества являются: 1) высочайший уровень развития техники, 2) столь же высокий уровень потребления и удовлетворения любых потребностей человека; 3) обязательность труда (до 45 лет). В США первое издание книги появилось в 1888 году. В первый год после публикации в США было продано 200 тысяч экземпляров книги и ещё 100 тысяч в Великобритании. Это был не просто бестселлер: роман в англоязычных странах сразу назвали "книгой века". Началось победное шествие книги по многим странам мира, и в ХХ веке она постоянно находилась в списках бестселлеров», - пишет ученый.
Он отметил, что многие в России с жадностью читали роман на английском языке, не дожидаясь перевода. Лев Толстой познакомился с книгой Беллами менее чем через год после её выхода в Америке. В дневнике Толстого 30 июня 1889 года появилась запись: «Очень замечательная вещь; надо бы перевести». Толстой полностью разделял критический взгляд Беллами на капитализм, хотя и расходился с американским писателем в представлениях о будущем обществе. В письме к А.С. Суворину он настоятельно рекомендовал перевести и издать роман: «Знаете ли вы про книгу американского писателя Bellamy, Looking backward? Это замечательная вещь и имеющая огромный успех и теперь переводящаяся на все европейские языки. Я бы советовал вам напечатать ее…»
Также Катасонов напомнил, что в конце 1889 года в журнале «Книжки "Недели"» появляется сокращённый перевод романа под названием «Через сто лет». В 1891 году сразу в двух российских издательствах книга выходит в полном объёме. Одна версия в переводе Л. Гея (название «Будущий век»). Другая – в переводе Ф. Зинина («Через сто лет»). Потом появляются и другие переводы. Например, в 1906 году – сокращённый перевод А. Николаева («Через сто лет»). Всего за период 1891-1918 гг. в разных переводах в России вышло 11 изданий книги. Особой популярностью пользовался перевод в популярной обработке Б.С. Маевского по названием «Золотой век» (издания 1906 и 1913 гг.). И это, не считая различных журнальных публикаций романа. В 1896 году роман перевели в России на грузинский язык, в 1897-1898 гг. – на литовский.
«Книга была написана простым языком, она воздействовала и на ум, и на чувства. В России уже назревали перемены, а люди в этом американском романе искали ответ на вопрос, в какую сторону могут пойти перемены? Романом зачитывались все: и писатели, и политики, и университетские профессора, и студенты, и учителя, и грамотные рабочие. Если в 60-80-е годы XIX века для тех, кто интересовался социальными вопросами, главной книгой в России был роман Чернышевского "Что делать", то с 90-х годов такой книгой стал роман Беллами "Через сто лет"», - говорится в сттаье.
Катасонов напомнил, что почти все известные русские писатели прореагировали на этот роман. А.П. Чехов вспоминал, что читал его во время пребывания на Южном Сахалине. В.Г. Короленко писал о Беллами: «Он не художник, но и он тоже старается дать и образы, и чувство. Чувство человека, в душу которого заглянуло будущее. Он еще точно не знает, в каких формах оно сложится, он их рисует наугад, даже порой не рисует, а только чертит». Утопией Беллами заинтересовался М. Горький. Во время своего пребывания в Америке на встрече с литераторами Филадельфии 28 мая 1906 он назвал Беллами одним из наиболее популярных в России американских писателей: «Мы больше знаем о ваших писателях, чем вы о наших. "Хижина дяди Тома" читается во всех уголках России, Эдвард Беллами и его теории в книге "Через сто лет" известны каждому русскому студенту».
Также экономист отметил, что в воспоминаниях старых большевиков можно нередко найти ссылки на Беллами. Например, член союза рабочих Иваново-Вознесенска Никифор Иванович Махов (1875-1933) вспоминает стачку 1895 года, где он выступал перед двухтысячным собранием рабочих: «Говорил я о бедственном положении рабочих и их голодном бесправном существовании, о голодающей деревне... Говорил и о жизни рабочих и крестьян за границей и их борьбе: стачках и чартистском движении. Особенно много говорил о будущем социальном строе... по книге Э. Беллами, книжку которого "Через сто лет" я заучил чуть не наизусть и таскал всегда с собой в кармане». Махов вспоминает, что «тут же прочитал им главу или две из романа Беллами. На следующий день хотел дочитать всю книжку, но, увы, не довелось...» (многие стачечники были арестованы).
Были, по словам ученого, у романа и критики. Известный экономист И.И. Янжул (1846-1914) "Новая фантазия на старую тему" (1890) подчёркивает причины исключительной популярности романа: «Сочинение Беллами имеет много хороших сторон, без которых новый социальный роман теперь и не мог бы иметь описанного успеха. Он живо и талантливо с внешней стороны написан, увлекает воображение своими приятными картинами будущего и легко, нисколько не наскучивая и не утомляя внимание читателя, знакомит его со всем экономическим бытом этого будущего, резко подчеркивая крупными штрихами в то же время все недостатки и пороки настоящего». Однако, заключает Янжул, автор не указывает пути перехода из настоящего в будущее.
Также профессор отметил, что более суровой критике подвергали роман Беллами журналисты и общественные деятели консервативно-монархического крыла – С.Ф. Шарапов, И.Ф. Романов, К.Ф. Головин (К. Орловский), считавшие, что роман распаляет народ на революцию. Представления Беллами о будущем они называли утопией, не имеющей общего с организацией социально-экономической жизни в православном монархическом государстве.
«В 1891 году киевский журналист И.Ф. Романов выпустил под псевдонимом Рцы политическую пародию "Черновые наброски. Вечер черной и белой магии (Фантазия на тему "Через сто лет" Беллами)", нападая, правда, не столько на Беллами, сколько на Л. Толстого, благодаря которому социалистические утопии Беллами завладели в России умами многих. К.Ф. Головин выпустил книгу "Социализм как положительное учение" (1892) – критику романа "Через сто лет". Головин не принимал абсолютизацию равенства как краеугольного камня утопии Беллами, считал экономическое неравенство вечным и неизбежным, поскольку "различие в умственных и физических свойствах и в составе отдельных семейств неминуемо влечет за собой восстановление имущественной неравномерности". Абсурдным представлялся ему изображённый у Беллами технический прогресс с его "баснословным комфортом". Жёсткую рецензию на роман Беллами опубликовал в журнале "Благовест" С.Ф. Шарапов, попытавшийся противопоставить Беллами свою славянофильскую утопию "Через полвека. Фантастический политико-социальный роман" (1902)», - пишет профессор.
«Литература "романов будущего", – писал Шарапов, – с лёгкой руки Беллами разрослась до огромных размеров. В самом деле, в этакой форме сойдет самое несуразное вранье, лишь бы рассказ носил хоть сколько-нибудь занимательный характер и рисуемое будущее было лучше настоящего. А так как хуже последнего, собственно говоря, никто ничего не придумает, то это удивительно облегчает задачу наших российских Жюль-Вернов и Фламмарионов».
«Широкая реакция в России на роман была замечена его автором. Беллами стал внимательно следить за наиболее значимыми публикациями по его книге, установил прямые связи с некоторыми российскими журналистами; в 1892 году он написал для Вологодского сборника в пользу пострадавших от неурожая статью, в которой познакомил российского читателя с программой американского движения за национализацию. Российские власти были серьёзно обеспокоены популярностью Беллами. Были попытки ограничить обращение книги в публичных библиотеках и общественных читальнях, но запретить печатание новых изданий не удалось», - пишет Катасонов.
Также он напомнил, что в 1897 году Беллами написал роман «Равенство» (Equality). Это продолжение «Взгляда назад», разъясняющее понимание автором равенства в будущем обществе. Здесь Беллами ответил на главный вопрос: как из «капиталистического сегодня» перейти к обществу завтрашнего дня. Если коротко – путём революции. Эта книга уже была запрещена российской цензурой, её перевели на русский язык только после революции 1905 года. Журналист А.Н. Никитин писал тогда: «Благодушные мечты романа "Через сто лет" о мирной эволюции капитализма уступают место могучей фантазии о великой революции, которая срывает, в воображении автора, до корня капиталистический строй современного государства и на развалинах последнего рисует, в романе "Равенство", утопию нового мирового социального строя, на началах экономического равенства всех граждан без исключения».
«В России "могучая фантазия о великой революции" обрела черты реальности», - заключил Валентин Катасонов.
