«Каждый раз, когда я слышу слово "деноминация", у меня возникает в памяти история 1997-98 годов и я считаю полезным эту историю повторить. В конце концов, история часто повторяется дважды, первый раз как трагедия, второй раз — как фарс, так что давайте подробно изучим трагическую часть. Итак, история началась в марте 1997 года…», - пишет экономист Михаил Хазин в статье «Несколько слов о деноминации, или Noblesse oblige 2.7», опубликованной на сайте Хазин.ру.
«Став после президентских выборов 1996 года главой Администрации Президента, Чубайс активно защищал интересы олигархов, - вспоминает он. - Однако сам он был убеждён, что его настоящее место — на посту Президента России и активно разрабатывал соответствующие планы. Ему было понятно, что с поста главы Администрации он на пост Президента не проскочит и, соответственно, он захотел стать главой правительства. В том числе и потому что он отлично знал, что в 96 году Ельцина сделали президентом Коржаков, Черномырдин и Сосковец, которые контролировали финансовые потоки в регионы. Соответственно, Чубайсу был нужен бюджет».
«Главными его политическими противниками на тот момент были Березовский и компания, с которыми тесно контактировал премьер Черномырдин. И они не позволили Чубайсу не только стать премьером (собственно, не исключено, Ельцин отлично понимал, что если представитель либеральной партии станет премьером, то он долго не проживёт), но и даже занять место единственного первого вице-премьера. В результате пришлось отказываться от коротких и начинать строить "длинный" план, - пишет очевидец тех событий. - Чубайс долго искал кандидата на пост второго – первого вице-премьера, который подходил бы сразу по нескольким признакам: это должен был быть человек, который не был связан с Березовским, который нравился бы Ельцину и что тоже немаловажно, в силу своих способностей, организационных и интеллектуальных, не мог бы стать реальной конкуренцией самому Чубайсу. Выбран был Немцов и вроде бы, всё получилось, но произошёл ещё один "затык"».
«Министром финансов на тот момент был абсолютно ельцинский "вассал" — А.Я.Лившиц. Чубайс планировал его заменить на своего человека, Кудрина, но Ельцин отказывался — Лившиц ему был куда приятнее. И Чубайсу пришлось сделать специфическую "кракозябру" — самому стать не только первым вице-премьером, но и министром финансов. Фокус тут в том, что первый вице-премьер выше министра на две позиции и это примерно то же самое, что командир полка, который одновременно командует ротой в одном из своих батальонов. Именно по этой причине назначения были разнесены на полторы недели: Ельцин всё это время Лившица не снимал. Собственно, аппаратной логики в этом назначении не было, и контроль Чубайса над Минфином был слабым, довольно скоро ему пришлось уйти и на пост министра один из олигархов пролоббировал своего человека Задорнова», - напоминает экономист.
«Важно же здесь было то, что Лившиц, которому очень нравилось быть министром финансов, затаил обиду на Чубайса. И, перейдя на пост заместителя руководителя Администрации Президента по экономике, создал Экономическое управление Президента РФ и поставил тому задачу скомпрометировать Чубайса перед Ельциным как администратора и управленца. Отметим, что поводов для таких выводов было много и уже к середине августа (то есть менее, чем через полгода после перестановок) Чубайс почувствовал, что кресло под ним закачалось. Собственно, не нужно забывать и активность Березовского и "Тани-Вали" (Юмашев стал преемником Чубайса на посту главы Администрации). Но без наличия объективной картины деятельности Чубайса, которую давало как раз Экономическое управление, ничего бы не вышло. К слову, с Березовским у нас были отношения ничем не лучше, чем с Чубайсом», - признался Михаил Хазин.
«В реальности Ельцин принял окончательное решение по Чубайсу после убийства Маневича (который был одной из главных фигур в рамках разработанного Чубайсом плана продвижения во власть и в его смерти Чубайс, возможно, небезосновательно как раз Березовского и обвинял), поскольку соответствующую политическую карту Чубайс разыграл с серьёзными ошибками. Впрочем, эта история уже не относится к главной теме этого текста. Для нас важно, что уже с конца июня вся либеральная тусовка в Центробанке и правительстве начала себя чувствовать не очень уютно», - отметил эксперт.
«Причём жаловаться было некому — Экономическое управление само никаких решений не генерировало, оно только писало комментарии к тем текстам, которые ЦБ и правительство присылали Президенту. Этого оказалось достаточно: качество работы и понимания экономики и финансов у либеральной команды оказалось настолько низким, что не выдерживало даже самой мягкой критики. А мы далеко не всегда были мягкими. И в этой ситуации либеральная команда, которая уже знала, что мы готовим стратегический доклад для Президента о последствиях проводимой ими политики (он был написан в сентябре, представлен Президенту в начале октября и содержал положение о неизбежности дефолта к концу лета - началу осени 1998 года в случае продолжения политики денежных властей), решила этот доклад упредить. Для этого был выбран стандартный аппаратный ход: нужно было привязать действующих лиц, для которых возникла угроза увольнения, к публичной и политически значимой кампании, которая продлится достаточно долго, чтобы угроза быстрого увольнения отступила», - пишет Михаил Хазин.
«В качестве такой кампании была выбрана деноминация. Чубайс и Дубинин обратились к Президенту и тот, поскольку ему понравилась идея "зафиксировать" падение инфляции, как его собственное достижение, решил подписать указ о деноминации. Он был подписан 7 августа 1997 года (напомню, Маневича убили 18 августа) и практически гарантировал творцам будущего дефолта (Дубинин, Алексашенко, Чубайс, Задорнов, Игнатьев и Кудрин) возможности бесперебойной работы по его организации до начала весны 1998 года. Отметим, что, разумеется, при их политике никакой остановки инфляции быть не могло, просто её накопили, используя рынок ГКО как резервуар, и в августе 1998 года соответствующий потенциал вывалился на рынок одномоментно, вызвав одну из самых крупных экономических катастроф в России последних десятилетий», - вспоминает он.
«К сожалению, - посетовал экономист, - объяснить такие тонкости Ельцину было невозможно. В марте 1998 года он Чубайса отправил в отставку, но предотвратить дефолт было уже невозможно. Все его творцы (за исключением Алексашенко, который всегда был плохим политиком) отлично себя сегодня чувствуют во власти, поскольку "разбор полётов" не проводился, а денег эти ребята на рынке ГКО "заработали" столько, что легко откупились от отдельных попыток в чём-то разобраться на уровне не политическом, а правоохранительном. Хотя попытки были. Впрочем, по итогам этой ситуации Чубайс, всё-таки, навсегда покинул российское политическое поле (причастность к чему я, в некотором смысле, считаю одним из самых главных достижений своей жизни)».
«Так вот, услышав пару дней тому назад слово "деноминация" я тут же сделал один очень простой вывод: хотя, конечно, Набиуллина и Силуанов это не Чубайс и Дубинин, но, всё-таки, ту историю они должны помнить. И если слухи о том, что под ними закачались кресла, не совсем слухи, то они вполне могли ту старую историю (которую сегодня мало кто помнит) использовать для того, чтобы попытаться сохранить свои позиции. Тем более, что успешные примеры Игнатьева, Дубинина и Кудрина, которые практически не пострадали по итогам августа 1998 года, у них перед глазами. Так что я настоятельно рекомендую присмотреться к слухам о деноминации. Не исключено, что появились они совсем не по той причине, которую сейчас распространяют и означают совсем другое. Хотя, конечно, может быть это у меня просто профессиональные искажения реальности, в конце концов, бывает же так, что огурец — это просто огурец», - заключил Михаил Хазин.
