«Такие люди, как Вячеслав Никонов, которые никогда вопросом русской идентичности не занимались, как-то стараются утвердить себя в новом амплуа. Сначала они становятся руководителями финансируемой государством структуры, а потом начинают думать, что же эта структура должна начинать делать. На самом деле человек русской культуры, какого бы этнического происхождения он не был, называется, что в России, что за её пределами - русским человеком. Это и есть определение русскости. Русская идентичность – это не только происхождение от русских родителей, это понятие гораздо шире просто этнического происхождения. Русские никогда себя не позиционировали этнически. Как писал Северянин: «Родиться русским - слишком мало: Им надо быть, им надо стать!» В этом смысле становление русского человека - это освоение русской культуры», - сказал в интервью «Русской народной линии» лидер партии «Великая Россия», доктор политических наук, профессор МГУ Андрей Савельев, анализируя статью исполнительного директора фонда «Русский мир», доктора исторических наук Вячеслава Никонова «Русский, российский, русскоязычный мир. XX век оказался трагичным для русской цивилизации», опубликованную на портале «Россия и соотечественники».
По мнению Никонова, «в XX веке не случайно появилось два этих определения «русский» и «российский». А ведь до Первой мировой войны определение «русский» использовалось двояко. В широком смысле – как синоним России. В узком смысле под русскими понимали этническую группу, которая включала в себя великороссов, малороссов и белорусов. Причём это понимание существовало и внутри России, и за её пределами. Если мы посмотрим этнографическую литературу начала XX века, то именно в таком смысле писали о русских и в Германии, и в Англии. Это стало быстро меняться перед Первой мировой войной в связи с деятельностью наших социалистов, провозгласивших новую национальную политику: они начали доказывать, что на самом деле русский – это понятие этническое. В Первую мировую войну противники Российской империи начали активно разыгрывать национальную карту, прежде всего украинскую, противопоставляя Украину России. Собственно, в этом и проявилось в значительной степени различие между русским и российским – чтобы вычленить Украину из единого российского целого, из единого российского тела».
«Вот какова сегодня задача, - пишет В.Никонов, - которую предстоит решить – создание русской гражданской нации. Однако беда в том, что слово «русское» воспринимается до сих пор как понятие этническое. Поэтому многие считают, что невозможно создать nation state, когда русские являются только одной из 135 наций, проживающих в России. Но ведь русских больше 80 процентов населения! Мы же говорим о китайской нации, а в Китае 270 наций и народностей. Мы говорим об индийской нации, а в Индии наций и народностей более 300. Наконец, возьмём индонезийскую нацию, притом что в Индонезии 570 наций и народностей. Вот почему и о России надо говорить как о стране мононациональной. Русских в России больше, чем французов во Франции. Наша страна уже давно является национальным государством с гражданской нацией. Но мы никак не можем оторваться от этнических, очень порочных корней сталинской и ленинской национальной политики».
«Мы говорим о терминах и пытаемся их инструментализировать, чтобы использовать в политическом плане: это – «русский», «российский» и так далее. На мой взгляд, сейчас тот момент, когда нам надо не навредить, потому что в сознании сталкиваются очень разные понятия – «Россия», «русский», «советский», добавлю сюда «русскоязычный». То есть в разных умах это совершенно разные понятия. В нашей аудитории есть русские, выросшие в Советском Союзе, для которых СССР остался, скорее, со знаком плюс. И русские, выросшие за пределами Советского Союза, для которых он представляется со знаком минус. В советское время слово «русский» не совсем позитивно воспринималось теми же татарами. Им вдалбливали в головы, что «русский» – это национализм, а поэтому надо быть российским или советским. Это, к сожалению, осталось, и поэтому сейчас нужно очень аккуратно пользоваться подобными понятиями», - считает политолог.
«Наш фонд называется «Русский мир», не «Российский мир», - продолжил он. - Я уже выслушал немало обвинений в русском национализме. Однако это не так, но слово «русский» вне России работает гораздо лучше, чем внутри страны. Что такое Русский конгресс в Берлине или в Кёльне? Кто там в основном приходит на Русские конгрессы? Такой конгресс в Кёльне – это процентов на 60 немцы из Казахстана. Они приехали в Германию, а им сказали: «Какие вы немцы? И что такое Казахстан? Вы русские». И у них сейчас именно русская идентичность, не российская. У них и не может быть такой российской идентичности, потому что они никогда не жили в Российской Федерации. Или те же евреи из Одессы. У них нет российской идентичности, но русская, безусловно, есть, и они приходят на те же самые Русские конгрессы в Германии».
«Русские – не обязательно в данном случае русскоязычные. У нас, например, сейчас очень тесные связи с русской общиной Парагвая. Здесь по-русски вообще не говорят, только по-испански, потому что живут в Парагвае уже в четвёртом-пятом поколении. Но они сохраняют русскую идентичность через Русскую православную церковь. В Гватемале вообще русских нет, зато там существует потрясающая русская община, во главе которой мать Инесса. Ей нравится Русская православная церковь, хотя она представляет Антиохийскую. И у неё есть приход, в приюте живут сироты. Там идентичности российской просто в принципе быть не может, но эти сироты из Гватемалы поют песню «С голубого ручейка начинается река». В австралийской диаспоре нет российской идентичности, зато осталась русская идентичность, и она пришла в Харбин, в первой волне эмиграции», - отмечает исполнительный директор фонда «Русский мир».
«Однако внутри России использовать русскую идентичность опасно, потому что для тех же татар, для народов Северного Кавказа это будет восприниматься как национализм.
И ещё бы я назвал русскоязычных. Потому что невозможно провести за рубежом конгресс российской прессы, а русская пресса там может быть не русской. В Израиле у журналистов русская идентичность, но пресса – русскоязычная, а не русская», - подчеркивает Вячеслав Никонов.
«Что касается периферийной идентичности, т.е. тех людей, которые утратили связь с русской культурой, но сохраняют ещё её через православную веру, а это, безусловно, приближение к русской идентичности, то понятно, что эти люди не являются русскими именно с точки зрения культурной идентичности, - заявил со своей стороны Андрей Савельев. - Потому что ядро идентичности - это язык. Человек, не владеющий русским языком, - это, конечно же, не русский человек. Но это может быть потомок русских людей. В этом смысле мы рассматриваем Русский мир не только как совокупность русских людей, расселенных по всей планете, но и потомков русских, которые сохранили какие-то элементы русской идентичности. Например, староверы, переселившиеся в прошлом в США, которые сохраняют элементы русского быта, но не русский язык. Или православные люди в Парагвае».
«Что касается страхов относительно того, что русская идентичность воспринимается в России как национализм, то это на совести постсоветской интеллигенции, которая всегда пугалась всего русского. Потому что она боится жить в русской стране, где продолжаются традиции нашей государственности, нашей культуры, а не утверждаются какие-то штампы, которые этой же беспочвенной интеллигенцией и выдумываются. Эта интеллигенция насосалась западничества, начиная с XIX века, советских выдумок о нашей истории, которые дискредитируют её, за исключением нескольких десятков лет. Это и та псевдоинтеллигенция, которая порождена ельцинизмом, которая и в годы правления Путина находится на той же самой позиции», - считает политолог.
«Господин Никонов очень хочет подменить русскость «российскостью», - считает А.Савельев. - Понятия «русский» и «российский» в нашей истории, в принципе, идентичны. Нет ничего российского, что не было бы русским и наоборот. На территории России живут другие народы, которые глубоко интегрированы в российское общество и Российское государство, в русскую культуру. Человек, не владеющий русским языком в России, а это ничтожная часть, меньше 5%, безусловно, не является ни русским, ни российским человеком, а является представителем своего этноса и не более того. В его идентичности отсутствует российское, если там нет ничего русского. Такие народы вполне могут жить и на территории других государств в соответствующих этнических анклавах, резервациях, в этнических заповедниках. Никто их не гонит, не собирается ущемлять их права. Но ради того, чтобы ублажать эту часть реликтовых этносов господин Никонов и другие «кремлевские мечтатели» стараются избавить российское от русского. И они совершенно не понимают того, что этим они уничтожают всякую идентичность. Российское как русское останется и сохранится, только люди, которые пытаются избавиться от русского, отделят себя и от русской истории, и от русского народа и, в конечном итоге, от российского государства. Они будут избавлены от тяготящей их обязанности государственной службы и различных государственных программ. Этим займутся русские люди, которые не будут стыдиться называть себя русскими, называть Россию русской страной и русским государством. Всё что здесь есть государственного - это всё русское. Ничего там нет ни татарского, ни удмуртского, ни чеченского, ни якутского!»
«Всё, что связано с российской государственностью, - русское. Всё, что связано с высокой культурой в России, - это русское. Безусловно, русское впитывает в себя, адаптирует и ассимилирует многие культурные пласты, но не архаически, не этнически. Мы скорее ближе к европейской культуре, оттуда многое зачерпнули. Малые народы, а кроме русского, все остальные народы, проживающие в России, - это малые народы, должны понимать, что они входят в мировую культуру только посредством русской культуры. Насколько они русские, настолько они и принадлежат общечеловеческой культуре. А если они отрекаются от русского, тогда они остаются в рамках своих этнических архаических уделов. У них такой выбор есть, если они того хотят, то пусть в этих сообществах и живут. Может, и господин Никонов подберет себе такое сообщество, куда и переселится, изобретет для себе подобных новый народ «россияне» и будет у них «россиянская община», состоящая из таких, как он, интеллигентов с обновленческим мышлением, которые не понимают значения слова «русский», не понимают ценности русской культуры, русской идентичности для российского государства и российского общества и в целом для мира, куда мы входим как русские и никак иначе. Как россияне мы не входим никуда, никто в мире о «россиянах» ничего не знает. Мы можем быть только русскими и такими останемся. А господин Никонов лично может избрать себе любую идентичность, может считать себя россиянином. Его гражданские права от этого не будут ущемлены. Но россиянину не надо исполнять государственные обязанности и реализовывать государственные программы. К Русскому миру он, безусловно, не может иметь никакого отношения», - заключил Андрей Савельев.
По мнению Никонова, «в XX веке не случайно появилось два этих определения «русский» и «российский». А ведь до Первой мировой войны определение «русский» использовалось двояко. В широком смысле – как синоним России. В узком смысле под русскими понимали этническую группу, которая включала в себя великороссов, малороссов и белорусов. Причём это понимание существовало и внутри России, и за её пределами. Если мы посмотрим этнографическую литературу начала XX века, то именно в таком смысле писали о русских и в Германии, и в Англии. Это стало быстро меняться перед Первой мировой войной в связи с деятельностью наших социалистов, провозгласивших новую национальную политику: они начали доказывать, что на самом деле русский – это понятие этническое. В Первую мировую войну противники Российской империи начали активно разыгрывать национальную карту, прежде всего украинскую, противопоставляя Украину России. Собственно, в этом и проявилось в значительной степени различие между русским и российским – чтобы вычленить Украину из единого российского целого, из единого российского тела».
«Вот какова сегодня задача, - пишет В.Никонов, - которую предстоит решить – создание русской гражданской нации. Однако беда в том, что слово «русское» воспринимается до сих пор как понятие этническое. Поэтому многие считают, что невозможно создать nation state, когда русские являются только одной из 135 наций, проживающих в России. Но ведь русских больше 80 процентов населения! Мы же говорим о китайской нации, а в Китае 270 наций и народностей. Мы говорим об индийской нации, а в Индии наций и народностей более 300. Наконец, возьмём индонезийскую нацию, притом что в Индонезии 570 наций и народностей. Вот почему и о России надо говорить как о стране мононациональной. Русских в России больше, чем французов во Франции. Наша страна уже давно является национальным государством с гражданской нацией. Но мы никак не можем оторваться от этнических, очень порочных корней сталинской и ленинской национальной политики».
«Мы говорим о терминах и пытаемся их инструментализировать, чтобы использовать в политическом плане: это – «русский», «российский» и так далее. На мой взгляд, сейчас тот момент, когда нам надо не навредить, потому что в сознании сталкиваются очень разные понятия – «Россия», «русский», «советский», добавлю сюда «русскоязычный». То есть в разных умах это совершенно разные понятия. В нашей аудитории есть русские, выросшие в Советском Союзе, для которых СССР остался, скорее, со знаком плюс. И русские, выросшие за пределами Советского Союза, для которых он представляется со знаком минус. В советское время слово «русский» не совсем позитивно воспринималось теми же татарами. Им вдалбливали в головы, что «русский» – это национализм, а поэтому надо быть российским или советским. Это, к сожалению, осталось, и поэтому сейчас нужно очень аккуратно пользоваться подобными понятиями», - считает политолог.
«Наш фонд называется «Русский мир», не «Российский мир», - продолжил он. - Я уже выслушал немало обвинений в русском национализме. Однако это не так, но слово «русский» вне России работает гораздо лучше, чем внутри страны. Что такое Русский конгресс в Берлине или в Кёльне? Кто там в основном приходит на Русские конгрессы? Такой конгресс в Кёльне – это процентов на 60 немцы из Казахстана. Они приехали в Германию, а им сказали: «Какие вы немцы? И что такое Казахстан? Вы русские». И у них сейчас именно русская идентичность, не российская. У них и не может быть такой российской идентичности, потому что они никогда не жили в Российской Федерации. Или те же евреи из Одессы. У них нет российской идентичности, но русская, безусловно, есть, и они приходят на те же самые Русские конгрессы в Германии».
«Русские – не обязательно в данном случае русскоязычные. У нас, например, сейчас очень тесные связи с русской общиной Парагвая. Здесь по-русски вообще не говорят, только по-испански, потому что живут в Парагвае уже в четвёртом-пятом поколении. Но они сохраняют русскую идентичность через Русскую православную церковь. В Гватемале вообще русских нет, зато там существует потрясающая русская община, во главе которой мать Инесса. Ей нравится Русская православная церковь, хотя она представляет Антиохийскую. И у неё есть приход, в приюте живут сироты. Там идентичности российской просто в принципе быть не может, но эти сироты из Гватемалы поют песню «С голубого ручейка начинается река». В австралийской диаспоре нет российской идентичности, зато осталась русская идентичность, и она пришла в Харбин, в первой волне эмиграции», - отмечает исполнительный директор фонда «Русский мир».
«Однако внутри России использовать русскую идентичность опасно, потому что для тех же татар, для народов Северного Кавказа это будет восприниматься как национализм.
И ещё бы я назвал русскоязычных. Потому что невозможно провести за рубежом конгресс российской прессы, а русская пресса там может быть не русской. В Израиле у журналистов русская идентичность, но пресса – русскоязычная, а не русская», - подчеркивает Вячеслав Никонов.
«Что касается периферийной идентичности, т.е. тех людей, которые утратили связь с русской культурой, но сохраняют ещё её через православную веру, а это, безусловно, приближение к русской идентичности, то понятно, что эти люди не являются русскими именно с точки зрения культурной идентичности, - заявил со своей стороны Андрей Савельев. - Потому что ядро идентичности - это язык. Человек, не владеющий русским языком, - это, конечно же, не русский человек. Но это может быть потомок русских людей. В этом смысле мы рассматриваем Русский мир не только как совокупность русских людей, расселенных по всей планете, но и потомков русских, которые сохранили какие-то элементы русской идентичности. Например, староверы, переселившиеся в прошлом в США, которые сохраняют элементы русского быта, но не русский язык. Или православные люди в Парагвае».
«Что касается страхов относительно того, что русская идентичность воспринимается в России как национализм, то это на совести постсоветской интеллигенции, которая всегда пугалась всего русского. Потому что она боится жить в русской стране, где продолжаются традиции нашей государственности, нашей культуры, а не утверждаются какие-то штампы, которые этой же беспочвенной интеллигенцией и выдумываются. Эта интеллигенция насосалась западничества, начиная с XIX века, советских выдумок о нашей истории, которые дискредитируют её, за исключением нескольких десятков лет. Это и та псевдоинтеллигенция, которая порождена ельцинизмом, которая и в годы правления Путина находится на той же самой позиции», - считает политолог.
«Господин Никонов очень хочет подменить русскость «российскостью», - считает А.Савельев. - Понятия «русский» и «российский» в нашей истории, в принципе, идентичны. Нет ничего российского, что не было бы русским и наоборот. На территории России живут другие народы, которые глубоко интегрированы в российское общество и Российское государство, в русскую культуру. Человек, не владеющий русским языком в России, а это ничтожная часть, меньше 5%, безусловно, не является ни русским, ни российским человеком, а является представителем своего этноса и не более того. В его идентичности отсутствует российское, если там нет ничего русского. Такие народы вполне могут жить и на территории других государств в соответствующих этнических анклавах, резервациях, в этнических заповедниках. Никто их не гонит, не собирается ущемлять их права. Но ради того, чтобы ублажать эту часть реликтовых этносов господин Никонов и другие «кремлевские мечтатели» стараются избавить российское от русского. И они совершенно не понимают того, что этим они уничтожают всякую идентичность. Российское как русское останется и сохранится, только люди, которые пытаются избавиться от русского, отделят себя и от русской истории, и от русского народа и, в конечном итоге, от российского государства. Они будут избавлены от тяготящей их обязанности государственной службы и различных государственных программ. Этим займутся русские люди, которые не будут стыдиться называть себя русскими, называть Россию русской страной и русским государством. Всё что здесь есть государственного - это всё русское. Ничего там нет ни татарского, ни удмуртского, ни чеченского, ни якутского!»
«Всё, что связано с российской государственностью, - русское. Всё, что связано с высокой культурой в России, - это русское. Безусловно, русское впитывает в себя, адаптирует и ассимилирует многие культурные пласты, но не архаически, не этнически. Мы скорее ближе к европейской культуре, оттуда многое зачерпнули. Малые народы, а кроме русского, все остальные народы, проживающие в России, - это малые народы, должны понимать, что они входят в мировую культуру только посредством русской культуры. Насколько они русские, настолько они и принадлежат общечеловеческой культуре. А если они отрекаются от русского, тогда они остаются в рамках своих этнических архаических уделов. У них такой выбор есть, если они того хотят, то пусть в этих сообществах и живут. Может, и господин Никонов подберет себе такое сообщество, куда и переселится, изобретет для себе подобных новый народ «россияне» и будет у них «россиянская община», состоящая из таких, как он, интеллигентов с обновленческим мышлением, которые не понимают значения слова «русский», не понимают ценности русской культуры, русской идентичности для российского государства и российского общества и в целом для мира, куда мы входим как русские и никак иначе. Как россияне мы не входим никуда, никто в мире о «россиянах» ничего не знает. Мы можем быть только русскими и такими останемся. А господин Никонов лично может избрать себе любую идентичность, может считать себя россиянином. Его гражданские права от этого не будут ущемлены. Но россиянину не надо исполнять государственные обязанности и реализовывать государственные программы. К Русскому миру он, безусловно, не может иметь никакого отношения», - заключил Андрей Савельев.
