В четверг, 25 марта, в Киево-Печерской Лавре под председательством митрополита Киевского и всея Украины Владимира состоялось первое заседание комиссии Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви по вопросам противодействия церковным расколам и их преодоления. Члены комиссии определили приоритетные темы для дальнейшей работы комиссии, одна из которых посвящена диалогу со старообрядчеством. Поделиться своим взглядом на эту проблему мы попросили сотрудника Синодального отдела религиозного образования, миссионерства и катехизации УПЦ МП, настоятеля храма преподобного Агапита Печерского при медицинском университете г. Киева протоиерея Андрея Ткачева. (Ранее своим видением этой проблемы поделился заместитель руководителя Центра консервативных исследований социологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова, ответственный редактор журнала консервативной мысли «Русское время», член Приходского собрания московского единоверческого храма Святителя Николы в Студенцах Михаил Тюренков).
Нужно выяснить, что в этом диалоге мы получаем друг от друга, что мы может друг другу дать. Несомненно, то, что в этом диалоге миссионерский вектор - это прерогатива Русской Православной Церкви. Общение с окружающим миром, с миром инославных, благовествование в этом сложном и хитросплетенном мире - это дело, за которое старообрядцы не будут браться, поскольку их дело охранительное. А что они могут дать нам в этом диалоге? Они могут дать и показать нам примеры живого сохранения традиций, в этой части, я уверен, в старообрядчестве много того, что может быть нам полезным. В быту, в жизни, в молитвенной практике, в литургическом служении они, наверняка, сохранили много важного, прошедшего через сито исторического отбора. Они могут обогатить нашу внутрицерковную жизнь, жизнь клириков и мирян, совершить некую внутреннюю миссию, старообрядцы могут помочь нам строить и вести нашу церковную жизнь на более твердых основах древнего благочестия. Это тоже очень важно в меняющемся мире, потому что, проповедуя инославным, очень легко от них заразиться какими-то болезнями. Проповедуя секулярному миру, очень легко впасть в соблазн скрытой секуляризации. Поэтому надо заранее понимать, что мы можем друг другу дать, и что мы можем друг у друга взять.
Будет очень плохо, если этот диалог превратится в перетягивание каната, когда каждый будет пытаться доказать, что только его точка зрения верна, а противоположная неверна. Просто у нас разные функции и разные задачи. Та часть Русской Православной Церкви, которая тяготеет к старообрядчеству, к обрядовой стороне, исполняет охранительную функцию благочестия. Она сохраняет благовествование в его устоявшихся благодатных формах, не взирая на меняющийся мир, это очень важно. Та же часть Русской Православной Церкви, которая обращена на проповедь окружающему миру, несет нагрузку по исполнению слов Христовых о продолжающейся до Страшного Суда миссии. Нужно чтобы та и другая тенденция в Церкви присутствовала. Церковь будет очень богата и сильна, если и то и другое в ней будет, если никто из представителей двух этих разных сторон церковной жизни не будет считать, что прав только он, а другие не правы, и наоборот.
Иногда задается вопрос, а возможно ли преодолеть старообрядческий раскол. Я думаю, что время внесло коррективы в данный вопрос, поскольку прещения со старых обрядов сняты и можно совершать крестное знамение двумя перстами, ходить Крестным ходом в противоположную сторону, не так, как идем мы, можно служить на семи просфорах и т.д. - это все не является принципиально разделяющим нас. На уровне иерархии мы это поняли. Теперь вопрос в том, чтобы довести это до понимания простых верующих. В данном случае появляется постоянная проблема, возникающая при решении всех церковных вопросов, а именно: богословы и иерархи могут договариваться о каких-то вещах, подписывать разные документы, но в толщу народа эти решения не проникают или проникают очень медленно, потому что нарушена связь между иерархией и народом. Для того, чтобы решения, правильные, причем, решения, я только о них и говорю, потому что если решения неправильные, то нарушение связи является только благоприятным фактором, так вот если решения принимаются правильные, а последствий нет, то это говорит о том, что паства и священники разъединены.
Священники зачастую не имеют авторитета у своей паствы, и паства не ждет от них указаний для жизни. Что бы они ни сказали, паства не спешит это выполнять. Есть некое расслоение: расслоение между священником и народом, расслоение между священником и архиереем. Архиерей пытается провести что-то в жизнь, но любое генеральское приказание требует хорошо налаженной сержантской или прапорщицкой службы. Так же и в Церкви. Архиерей пытается решать какие-то важные вопросы, делать заключения о них, но его решение до народа не доходят, потому что между народом и архиереями существует некий болезненный зазор. Это критическое явление, потому что архиерей - это наследник епископской благодати, он должен быть так же близок к людям, как апостол. А архиерейство уже многие столетия несет на себе груз административного управления, ныне архиереи работают больше с бумагами, чем с живыми людьми. Поэтому можно принимать самые хорошие решения, но если мы не будем достигать живого евхаристического и молитвенного единства внутри тела Церкви, единства между епископами и священниками, священниками и паствой, паствой и епископами, между монашествующими и мирянами, если на всех уровнях это единство не будет укрепляться, а будут продолжаться центробежные тенденции, когда каждый живет своей правдой, когда каждый уверен, что он хорошо все понимает, когда монашествующий делает свое, а архиереи свое, а люди вообще брошены, как овцы не имущие пастыря, то при таком положении дел любые благие намерения останутся только на бумаге.
Любое решение надо объяснять людям. Например, приняты какие-то решения по взаимоотношениям с католиками о продолжении богословского диалога, эти же решения надо внести в церковный народ. Если приняты решения, чтобы внимательно рассмотреть старые обряды в отношении каждения, ношения священных одежд, проскомидии, в отношении практики Иисусовой молитвы, то эти решения нужно донести до людей. Иначе этот диалог будет предметом интереса узких специалистов, профессоров духовных школ, архиереев и маститых протоиереев. А это же вопросы церковной жизни, поэтому нам нужно возрождать в полном смысле церковное учительство, ответственность пастыря за паству, ответственность епископа за священника. Ведь у епископа есть не только право перемещать священника с прихода на приход, но есть и обязанности. Обязанности есть не только у священника, но и у епископа. А у мирян есть не только обязанности, но и права.
Церковь как Тело Христово требует работы по оживлению этих связей, которыми исторически очень часто пренебрегали. Поэтому я смотрю на намерение вести диалог со старообрядцами хорошо, но необходимо помнить, что законы могут быть хорошими, но также важно, кто их будет исполнять. Мы в гражданской жизни страдаем от того, что закон хорош, а чиновник ленив, или идея прекрасна, а реализовывать ее некому. Поэтому принципиально важным является то, чтобы полнота народа Божия была чувствительна к тем проблемам, которые решаются архиереями. Потому что если архиерей решает какие-то вопросы, а миряне не понимают, о чем он говорит, тогда чего можно ждать в такой ситуации? Нужно чтобы связь между архиереем и народом была постоянной и отеческой, чтобы это общение было регулярным и постоянным, а не только в праздники с высокой кафедры. Нужно, чтобы велась непрестанная работа по повышению богословского уровня народа, чтобы народ был чувствителен к проблематике церковной жизни, чтобы ему было понятно, насколько важно то или иное изменение в обрядах, насколько важна какая-то добавка к Символу Веры, насколько нужно нам общаться или перенимать опыт у тех или иных общин. Это все живые вопросы, требующие постоянной работы и живого взаимодействия между иерархией и народом Божиим. Иначе этот диалог будет темой только для специалистов, а ничего хуже не придумаешь.
Протоиерей Андрей Ткачев, специально для «Русской линии»
