В ходе раскопок в местечках Винчи и Лепенского водоворота найдено огромное количество скульптур, которые, очевидно, имели религиозное значение, в первом ряду находятся яйцевидные скульптуры полулюдей-полурыб. Согласно книге Любивоя Йовановича «Валунная цивилизация» («Валунная цивилизация». Любивой Йованович. «Пешич и сыновья», 2009г.), похожее существо - получеловек-полурыба - позднее широко появляется в шумерской мифологии как Оанес, который выходит из воды, и который научил людей ремеслам, наукам и искусствам. Позднее у финикийцев Оанес стал известен как Дагон, чей лик в финикийском храме с подчеркнуто отрезанными руками и отрубленной головой. Согласно мнению профессора философского факультета Университета в Косовской Митровице Момира Йовича («Сербы до сербов» М .Йович, Кральево, 2002), рыбовидный бог Дагон большую часть дня должен был проводить в воде, поэтому вполне логично, что посвященные ему святилища должны были быть вблизи рек и озер, и в этом случае залив Лепенского Водоворота был идеальным местом для постройки религиозного святилища этому богу.
Фотография Дагона в Луврском музее
Сам характер домов, не очень удобных для жизни, с нелогичным местом для очага при входе, странной формы и большим количеством разных статуэток говорит о том, что Лепенский Водоворот мог быть частью Винчанской цивилизации, но как отдельный религиозный центр, чему имеются многочисленные примеры в истории антики. Такие центры традиционно рассматривались как места захоронения выдающихся людей, своеобразным лечебным местом, а нередко и местом для жертвоприношений. Интересно, что покойники (найдено 180 скелетов) похоронены в различных позах, что, очевидно, имело важное значение,т.к. некоторые похоронены в нормальном положении (при этом надо напомнить, что они были высокого роста, средний рост женщин от 162см, мужчин 172, причем один был высок 203см.), других хоронили в лежачем положении, «на боку», третьих в позе «Лотоса». Согласно тексту доктора Ивицы Тодоровича («Мифологическая истина сербов». Ивица Тодорович. Зворник. Белград. 2005г.), подобная поза была характерна для захоронений индийской цивилизации, где подобным образом похоронены «спасенные», чьи тела продолжили медитировать и после смерти. В связи с этим Мирчо Элиадэ приводил пример секты «Агхор» (бесстрашные), которая существовала в рамках культа поклонения богу Шиве, где мертвецов хоронили в позе «лотоса». В книге Любивоя Йовановича «Валунная цивилизация» приведено мнение археолога Любинки Бабович, которая вместе со Срейовичем участвовала в раскопках Лепенского Водоворота. Л.Бабович считала, что Лепенский Водоворот был городом священников, что доказывает план места и найденные в нем фигуры, посвящённые богу Солнца, как и то, что и сами дома представляли собой некий вид божества, в котором горит огонь. Согласно тексту Миодрага Милановича («Историческое происхождение сербов», Миодраг Миланович, «Вандалия», Белград, 2011г.), культ огня традиционно связывается с культом поклонения Солнцу; существовал военный культ, и был, как пишет Миланович, характерен для сарматов, о чем писали Амиан Марцеллин и Клемент Александрийский. Исследованием сходства между славянской мифологией и древними восточными религиями также занимался и Любивое Йованович («Валунная цивилизация». Любивой Йованович. «Пешич и сыновья» Белград, 2009г.), который считал, что яйцевидные камни, т.н. «валуны», характерны для славянской цивилизации. Интересно, что в известном пелазгейском мифе о сотворении мира этот мир появляется из яйца, которое рождает богиня Эврина, сама появившаяся из Хаоса, получившая лик голубки.
В своей работе «Духовное наследие Винчи и традиции сербской мифологии», прочитанной на международной научной конференции «На истоке культуры и науки» (Белград, 21-23 сентября 2012г.), Мирослав Миянович анализировал найденные образцы топоров с двойным лезвием, т.н. «культ двойного лезвия», открытый еще Милоем Васичем. Этот культ отличался обожествлением Солнца и рисунками двуглавого орла, а культ, подобный ему, существовал у древних хеттов. Осуществляя исследования Балкан и Кипра, Артур Эванс считал, что такой топор - символ власти Зевса. Макс Миллер в своей работе «Антропологическая религия» (Antropological Religion.Max Muller) заметил сходство критского бога, чью власть характеризовал топор с двойным лезвием, и Лабранды - солнечного божества древней Анатолии. Этот культ сопровождают, согласно исследованиям Мирослава Мияновича, рисунки свастик и спиралей (найдены возле Сараева, в Бутмире), как и рисунок скарабея, характерный для культуры хеттов - номандского народа, который одно время завоевывал Старый Египет.
Фото горы Трескавац.Фото Јелене Миронова
Александра Байич в своей книге «Великая богиня славян» («Пешич и сыновья», 2007г.) выразила мнение, что в Лепенском Водовороте находился храм богини жизни и смерти Мораны, и что под полами домов найдены скелеты, принадлежащие королям, которые были ритуально утоплены в водах Лепенского Водоворота. Кстати здесь, по книге Любивоя Йовановича,в области Ждрела, в Джердапском ущелье приплывали на нерест рыбы моруны из семейства осетровых, которых связывают с культом богини Мораны.
С 80-х гг. прошлого века до сегодняшнего дня сформировалась достаточно неопределённая научная дисциплина, слабо закрепленная в неожиданно трех границах: лингвистика - славянская этнология - археология (и немного истории). Свой вклад в неё внесли ученые, чьи основные направления не имели ничего общего ни с лингвистикой, ни со славистикой, этнологией, историей или археологией, но которые по отношению к предмету своей заинтересованности выработали достаточно оригинальное и свободное мышление. Их методы антинаучны: произвольность, экзальтированность, прекогнитивная предопределенность, даже с известной долей мистики:
''...Так мифы постепенно исчезают из воспоминаний. Между прочим, есть люди, которые тяжело приспосабливаются к новому, считают, что старые знания надо сохранять любой ценой, а та цена иногда очень высока, например, цена жизни ''. (Александра Байич, ''Великая богиня славян'', стр.5.)
Подходя к этой действительно обширной литературе, истоки которой не обнаруживаются в похожей историографии предыдущих периодов, уже в 80-х гг.20 века можно натолкнуться на заразительный энтузиазм, и почти каждая из них может быть понята как продукция неопределённого жанра, в которой может быть не только наука, но и хорошая доза фикций и мистицизма. Книга Александры Байич «Великая богиня славян» её вторая книга о славянских божествах (первая относится к целому славянскому пантеону), и читая её, видно, что автор занималась значениями славянской и кельтской мифологий, и что в некоторых сегментах хорошо информированна по вопросу, хотя в послесловии отгораживается от этого:
''Писав эти строки, я в полной мере осознавала, что мои ассоциации весьма свободные, и что я, сравнивая данные из различных источников, которые часто были противоречивы, пробовала соединить их в одну теорию, которая бы, как мне кажется, могла бы их примирить» (То же самое, стр.175).
Также автор не везде приводит свои источники, поэтому и в самых интересных заключениях остаёмся в недоумении откуда берутся они и на основе чего приведены (например, очевидная лингвистическая похожесть между понятиями Авалон (неизвестный остров, на котором похоронен король Артур) и Авалой, горой возле Белграда, которая (игрой случая?) после разрушения средневекового города Жрнова, также скрывает в себе кости юнака (Неизвестный юнак). Мы не знаем, кто и когда об этой похожести размышлял, или это открыто только госпоже Байич, т.к теория не развивается, а источники нам не приведены.
''Великая богиня славян'', как мы уже сказали, жанрово неопределённая книга, и мы можем в ней условно выделить два слоя: один информативный (исторический), а другой программный. Первый из них весьма интересен. У автора прекрасный стиль изложения, часто сама подходит к теме беззаботно (Великую богиню, например, называет «дамой», «таинственной дамой», «госпожой», что иногда подрывает серьёзность термина) и приводит авторов, которые благодаря своему авторитету никоим образом не могут быть сравнены и приравнены.
«Великая богиня» и тематически несколько раз «убегает», и мы бываем задержаны на неожиданных дигрессиях, но и с этим быстро смиряемся. Программный слой «Великой богини славян» должен был бы, несомненно, представлять некий небольшой манифест одной из новых сект у нас, секты родноверов.
Эта книга, выпущенная в 2007г., может нам предложить и ценное понимание развития термина (в России и в Украине родноверие появилось уже в конце 20 века, тогда как у сербов оно начало устанавливаться только в первом десятилетии 21 века). Читая эту книгу, не можем сопротивляться влиянию, что и в схожестях новых лингвистических конструкций нужно искать смысл; например, как термин-пилот, параллельно с родноверием, пущен в оборот и термин «родной»: родные различия, родная литература (здесь думается только на женскую, т.н. «лесбийскую литературу», термин, который задержался примерно до 2010г.), и это факт, который госпожа Байич достаточно хорошо знает. Книга «Великая богиня» с занимательным посвещением: «Моей матери Миладе, бабушке Милице и нашему женскому роду» (То же, стр.4.)
В связи с этим автор, ожидаемо, должна войти в проблему страшного разлома паганизма, ей надо было объяснить противоположность матриархата и патриархата, что в любом случае главная преграда на пути окончательного рестановления существующего паганизма в Европе (славянскому родноверию сродни секта Wicca, например, в Англии). Из-за этого автор часто впадает в полемику с некоторыми постулатами христианской церкви, с чьей теологией, к сожалению, не совсем хорошо знакома. Родноверцы как традиционалисты, в течение последних двадцати лет в Сербии научились при каждом удобном случае прятаться за Православием, как основы сербского традиционализма, а родноверие - это возврат к традиции, корням, не так ли?
''Христианство отодвинуло старых богов. Но богини, между прочим, оказали сопротивление, продолжили лететь сквозь наши леса и облака как ВИЛЭ, прекрасные молодые девушки в белых платьях, с распущенными вьющимися волосами, которые всегда любят храбрых мужчин, но также любят и танцевать коло, и очень сердятся, когда их кто-то от этого отвлекает (...) «Сопротивление» есть результат факта, что христианство бедно «женскими» мифами, архетипические женские образы в Библии весьма скудны, и нормальная женщина тяжело находит себя и свою идентификацию, ощущая себя слишком грешной и недостойной по сравнению с Богородицей, но более пристойной по сравнению с Марией Магдалиной, блудницей. Паганистские женские божества предлагают более широкий выбор архетипических женских образов». (То же, стр 131-132.)
Приведенный текст есть часть генерализации христианской доктрины, которой христианство подвергнуто, похоже, после окончания Второй мировой войны, для того, чтобы сегодня постепенно сойти на нет, для уверенности в выполненной работе.Не хотим напоминать о сонмах христианских мучениц: некоторые из них были замучены как женщины, иногда за то, что, кроме того, что были христианками, были просто женщинами, но этого родноверская литература, вера или ещё что-то не видит. Библия полна архетипическими женскими образами - напомним лишь о Марфе и Марии, но кто не читал, не может понять.Святая Мария Магдалина, которая попала под самый сильный удар западной критики в начале 21 века, в нашем народе, от которого госпожа Байич собирает большую часть данных, вопреки собственному утверждению, известна как Благая Мария,первая и последняя, которая искала земную правду для Господа, обратившись для этого к самому Цезарю (что об этом могут сказать современные сифражеткиње?). Когда о ней пишет Библия, она давно не грешница, а преображенная. Вообще, читая «Великую богиню славян», должны быть внимательны в связи с «христианскими» данными, которые весьма произвольно приведены, без какой-либо проверки. Вспомним лишь один пример: ''...Наследница Живы и есть ''Огненная Мария'', народ этот праздник связывает с Богородицей Марией. Это предельно ясно, т.к. христианский миф не связывает никакой огонь или огневитость с благим ликом Богородицы ''(То же, стр.93.)
Автор не занимает никакую научную позицию, ей не бросается в глаза, что и гореупомянутая Мария Магдалина зовётся «Мария». Святая Мария Египетская также «Мария». Наш народ отлично знает, что «Огненная Мария» не Богородица, даже не Мария, но святая мученица Марина, «мученая в огне и воде».
С оговоркой следует принимать и все произвольные аналогии, которые являются изобретением не только самой госпожи Байич, но и целой «неославянской» школы с 80-х гг.прошлога века и до сегодняшнего дня. Так, в книге «Великая богиня славян» читаем, что дели-Радивой, гайдук 16 века, член дружины Старины Новака, на самом деле хорошо сохранённое имя божества Радгост (автор не напоминает нам, что дели-Радивой полностью подчинён Старине Новаку, что было бы необычно для одного божества). Автор провозглашает дели-Татомира, таинственного члена этой же дружины, сыном дели-Радивоя, хотя очевидно, что он ему, вероятнее всего, племянник; может, и он, как и ребенок Груица, сын вилэ - информация, которая бы понравилась родноверам. Произвольно и местонахождение в Сокобане привязывать к образу дели-Татомира, чья дружина находилась на горе Романия, возле Сараева. Василису Премудрую спорно связывать с именем Велеса, славянского божества, когда известно, что лингвистически корни мужского рода этого имени - Басилеус - совсем другие. Имена «Велес» и «Воин» также вряд ли могут быть связанны, тем более известно, что «Воин» имеет четко определенное значение, а в «Великой богине» они без какого-либо спора приравнены.
Автор впадает в полемику и с авторитетом в области археологии Драгославом Срейовичем. Так как коллекции наиболее важных сербских музеев вот уже 16 лет полностью недоступны общественности, мы можем предположить что угодно в связи, например, с полом и личностью птичьего возницы, идола с «Дупляйской повозки». А.Байич, судя по птицевидной голове и роскошной юбке возницы, а также по отношению к подмеченному факту, что птицы, запряженные в «повозку» - дикие утки, а не лебеди, опровергает предпоставление Д.Срейовича, что речь идёт об Аполлоне, который на своей колеснице мчится в Гиперборею. Когда дело доходит до вопросов, которые больше не можем проверить, следует придерживаться тех теорий, чьи источники по тем вопросам хотя бы держали в руках. В книге Воина Матича «Психоанализ мифического прошлого» находим целую полемику о «фаллосовидной матери», которая опирается на факт, что малый идол «Дупляйской повозки» подвижен и что даже можно заглянуть под его юбку.То, что там находим - неоспоримое доказательство, что идол, по крайней мере ниже талии, мужского пола.
Проблематичны и утверждения А.Байич, что энеолит это еще время матриархата; игнорируется существование, может, самого занимательнейшего периода паганизма - дуализма, как и утверждение, что олень был представителем солнечного божества.
Конечно, везде солнечно, везде, кроме как у славян, где под видом оленя появляется ярко выраженное хтонское божество чак психопомп.
Но, не смотря на всё это, книга «Великая богиня славян» представляет занимательное чтение. Вопросы славянской мифологии в сегодняшней науке всегда были заброшены и каждый новый виток этих исследований - похвальная попытка.
Александра Байич полностью права, когда пишет в связи с культурой Лепенского водоворота, что речь идет о старейшей европейской культуре, которая, вероятно, была матриархально ориентированна, что нам, как позже увидим, показывает сосредоточенность культа на воде (Лепенский водоворот).
Что касается огня Лепенского водоворота. Не обязательно, что он всегда связан с солнечным божеством - это свойство намного позднего патриархального устройства.В Винчи и культ огня имел предельно ясное значение люстрации. Новые исследования огороженных очагов винчанских домов, которые проводят ученые западных стран, т.к. в Сербии, например, любой серьёзный научный подход для подобных исследований невозможен, - позволили выявить спекуляции о культовой роли очагов, что обнаружено в рамках объяснения на презентации коллекции Платар. Этим придаётся сложная, но и не невозможная функция посредничества между солнечным и хтонским божествами (очевидно: Белого и Черного богов).
С учетом того, что лишь два этих культа, воды и огня, представляли противоположность двух принципов, женского и мужского, и с учетом того, что такая двойственность привела к изменению человеческого религиозного сознания и понимания мира и к переходу из матриархата в патриархат, тяжело представить,что одновременно на этом же месте существовали святилища обеих культов в столь раннем периоде.
Доказательств нет, но и в этом сегменте наука не обязана опираться на спекуляции; существует нечто более надежное - аналогии. Невозможно входить в полемику и оспаривать какую-либо из данных теорий, но, кажется, в случае «рыбацких поселений» культуры Лепенского водоворота не следует смотреть на Солнце: неважно, 22 июня оно также всходило точно над Трескавцем - возможно, 8000 лет назад - или нет. Нужно смотреть на Луну, как знак Богини-матери, чей 28-дневный цикл совпадает с циклом женщины, и который имеет очевидное влияние на уровень воды и, следовательно, на плодородие земли.
Воин Матич в своей работе «Психоанализ мифического прошлого» («Психоанализ мифического прошлого», Воин Матич, Просвещение, 1979г., Белград) пишет следующее: «Матриархат характеризует так называемая лунная мифология (...) Похоже, что человек свои первые прогнозы связывал с Луной. В рамках мистерии плодородия таким образом Луна стала женским божеством, что сохранилось в магической вере до сегодняшнего дня: якобы Луна влияет на менструацию женщин. (...) Луна как небесное тело, которое растёт и уменьшается, было олицетворением возрождения (...) Луна связывается с влагой на земле, так как Солнце высушивало и уничтожало растительность, а Луна её оплодотворяла влагой; такое верованье сохранилось до Плиния»
В свете психолого-мифологических исследований, которые в сербской научной среде (главным образом, в фольклористике) 70-х и 80-х гг. прошлого века дали весьма прекрасные результаты, совсем понятен сотнями и сотнями лет сохраняющийся «защитный знак» как культуры Лепенского водоворота, так и Винчи - букранион: каким-то видом краски выкрашенный коровий (бычий) череп, выставленный на входах домов как Лепенского водоворота, так и Винчи. Рога в ранних цивилизациях связаны с символом молодой Луны (месяца), т.е. с одним их трех ликов Великой Матери. Преломлением черепа и выделением лишь одного рога получаем фаллосовидный символ позднего, дуалистического, потом патриархального культа.
Видеосюжет телевидения Республики Сербской о презентации книги "Сербская руна" в Андричграде Эмира Кустурицы.
Огонь, которй как один из элементов Духа - наряду с воздухом - представляет собой мужской принцип, связанный с культом Солнца. Вполне возможно, что в культуре Лепенского водоворота он имел лишь вспомогательную фукнцию.Если переместить жертвоприношение культуры Лепенского водоворота в ночь, во время полной Луны, волны и утопление временного короля в природно точно обозначенный вихрь, скажем, в тот момент, когда над одним из тех вихрей лик полной Луны, тогда входы домов, нелогично развернутые к воде, и также нелогичный огонь в очагах на этих входах получают некий смысл. Функциональный. При всем этом возможно, что и огонь получал значение в зависимости от времени и места. Очаг, поддерживаемый женщинами, вероятно, не был изобретением лишь старого Рима, поставившего весталок у огня. Поэтому огни Лепенского водоворота необязательно являлись знаком культа Солнца.
Поэтому валун, лица «рыбовидных идолов» из Лепенского водоворота могли быть аналогичны полной Луне, а винчанские идолы очень отличаются треугольными головами.
Определенные подтверждения могут найтись и в народном эпосе, скажем, в песне «Бог никому не остаётся должным». Её содержание таково: жена Павла ревнует к его любви по отношению к сестре и пробует отвратить Павла от Елы. Последний подарок, который Елица получила от братьев Павла и Радула (жена Радула отказывается помочь жене Павла, которая просит у неё «траву против вражды») - нож: «Каждое благо ей приносила, потом ножи окованные, окованные серебром, позолоченные». Этим ножом молодая жена Павла убила «вороного коня в поле», потом «пошла ночью в развалины и зарезала серого сокола», затем «зарезала ребенка в колыбели».В третьем случае Павел поверил жене, будто его сестра убила его ребенка, сестра клянётся, что нет, предлагает брату разорвать её конскими хвостами, что он и делает. Спустя много времени заболевает жена Павла, страшно мучается и хочет для себя такого же наказания:
''Ой Боже, Павел господин,
Не води меня по двору белому,
Лучше привяжи меня к конским хвостам,
Понесут меня вниз по широкому полю,
Пусть меня живую кони растерзают.''
Это Павел с любовью выслушал
Привязал ее к конским хвостам
Понесли её вниз по широкому полю.
Где её капля крови упала,
Там растут шипы и крапива:
Где она сама упала,
Озеро там появилось,
По озеру вороной конь плавает,
А за ним позолоченная колыбель,
На колыбели сокол, птица серая,
В колыбели ребенок мужского пола,
Под горлом его рука материнская
А в руке теткины ножи''.
В этой песне, как и в песне «Искусанный пастух», мать сама приносит жертву (как и в мифической притче о Яссоне и Медее), но всё таки очень занятно присутствие другой женской особы, близкой ребенку. Как если бы жертву производили две жрицы, не больше (здесь, конечно, мотив помощницы сильно изменен). Этот второй образ связан с племенем - членом семьи, через которого племя берет на себя ответственность. (Это знак племенного присутствия, одобрения и участия в чине жертвоприношения). Все три жертвы - мужские атрибуты, и все три жена Павла производит ночью. Ребенок зарезан во сне, как это вероятно произошло и в «Искусанном пастухе», который и после обряда во сне не может проснуться (выйти). Может это перекликается с утверждением А.Байич,что жертвы паганизма «совершаются в тишине»; если это так, самую большую проблему представляет молчание жертв, т.е. жертва находится под воздействием наркотиков. (Может, нам решение дано в приведенной песне, в «траве против вражды», которую жена Павла просит у жены Радула. Растение галлюценногенного или наркотического свойства, которое, очевидно, было известно народу). Число мужских жертв - 3, число женских жриц - 2. Отметим также интересную связь двух различных культов - кровавых жертв и жертв утоплением (В озере. Жертвы-утопленники всплывают на поверхность как знак преступления жены Павла).
Песнь-причитание «Султана Прездана и Влашич Младжень».
'' Мелкую розу собирала Прездана, прекрасная султана,
Красивая госпожа,
Она розы собирала в царском саду,
С ней розы собирал Младжень, молодой Влашич''
Содержание: Прездана предлагает Младженю ''поцеловать её возле роз'', что он отказывается делать из страха, что их увидят «её родитель и царские янычары». Она ему угрожает, что лично скажет им, будто Младжень напал на нее, и, похоже, Младжень совсем радостно принимает её первое предложение. Увидели их янычары, донесли султану, который приказывает, «чтобы ему быстро схватили Младженья, молодого Влашича, и повесили его на «зеленом яворе».
''А это ты обо мне услышала, Прездана, прекрасная султана,
Красивая госпожа,
В руки мне дала красивый шелковый пояс,
Этим быстрее открыла путь явору зеленому,
Прездана госпожа.
Тут увидела Младженья, молодого Влашича,
А висит он на яворе зеленом,
Влашич, добрый юнак.
Она обрезала свои прекрасные русые волосы,
И ставила их Младженью на лицо белое,
Влашичу юнаку,
Да бы ему солнце жаркое лица белого не испортило.
И на яворе зеленом,
Прездана госпожа
Повисла рядом с Младженьем,
Молодым Влашичем
Прездана госпожа.
Здесь на яворе зеленом молодые висят.
(Записал неизвестный Бокель, первая половина 18 века)
Имя Прездана могло бы означать вдову или замужнюю женщину (серб. пре-давана, она-која -се-давала-пре. ) ''Младен'' - это имя самого младшего сына (источник: байка «Стойша и Младен», в которой Стойша, услышав, что змей зовется Младеном, выкрикивает, что и он самый младший сын у отца и поэтому им следует помириться). Б.С.) То, что Прездана старше Младженья, говорит нам сведение, что она берет инициативу в свои руки. То, что султан, похоже, ей отец, могло бы быть поздней вставкой. В основе песни угадывается старозаветная притча о Иосифе: на это указывает, что со стороны султана казнен лишь любовник, а не любовница, что показывает на возможность соблюдения второй версии ее собственного рассказа - что всё случилось против ее воли.
Султанская казнь весьма мифологическая (паганистическая). Повешение самого младшего сына на "зеленом яворе". С учетом неоспоримого культа дерева в паганистическом прошлом, тяжело представить, что жертвоприношение могло проходить полностью без него, а смерть через повешение похожа на смерть утоплением.О повешении пишет и Роберт Гревс в "Греческой мифологии", поискать.
Отвязывание пояса Презданы есть символичное венчание или досвадебное "развязывание девичьего пояса", в чем, похоже, запоздала, или если первая часть песни - поздняя вставка, что кажется совсем вероятным. Народный певец больше не думает о значении девичьего пояса и предполагается, что Прездана повесится на нем, поэтому только для этого и носит с собой, или все-таки этот пояс (уже развязанный) означает причину страдания.
Невозможно, что она покрывает Младену лицо своими отрезанными волосами раньше, чем взберется на дерево, поэтому последовательность её поступков очевидно изменена из-за градации (поздняя вставка). "Тут молодые висят на яворе зеленом"' - даже если это кажется неприемлемым, нам предлагается идея живых любовников на яворе, вероятно, под вопросом их связь с деревом, какая-то слабо сохраненная картинка старого обряда. "Венчание у пня" - сербское народное выражение, означающее ненастоящее, социально непризнанное венчание, возможно сохраняет память паганистского обычая привязывания молодоженов к дереву (к пню тяжело привязывать - поэтому настоящий обычай не был соблюден). Много позже эта картинка связана с одним из вариантов "Книги о Иосифе", с историей о Прездане и Младженье и, вероятно, действительной казнью социально неприемлемых любовников через повешение. Дерево явора всего лишь коллективная память обряда венчания.
Роза, возле которой встречаются любовники, - старый символ любви, особенно "мелкая роза", т.е. летняя поздняя роза, у которой опадают лепестки.
Книгу "Сербская руна" можно приобрести в интернет-магазине OZON и DELFI knizare
Перевод Н.Ю. Грубич-Лучич
Бранислава Совиль
kapuleti77@gmail.com
Олег Валецкий
2062000@inbox.ru
http://www.senica.ru/serbia/facts/from-readers/religiya-lepenskogo-vodovorota
