Поэт
Юрий Кублановский смолоду был диссидентом и либералом, а в зрелости
стал придерживаться гораздо более патриотических взглядов. Это во многом
закономерная эволюция для мыслящего русского человека. Сегодня Юрий
Кублановский - не только своеобычный стихотворец, но и яркий публицист.
Он активно высказывается на политические темы, участвует в теледебатах.
Большой резонанс получило его открытое письмо Людмиле Улицкой - отповедь
либерализму и русофобии. Только что поэт вернулся из Коктебеля, где был
председателем жюри Международной Волошинской премии, - вот и повод,
чтобы поговорить о вызовах, которые стоят перед Россией, о роли
интеллигенции, ну и, конечно, о Крыме.
культура: Как это было - Ваш уход в диссидентство и последующее разочарование в нем?
Кублановский: Я родился в Рыбинске, отрочество пришлось на хрущевскую «оттепель». Мама была преподавателем литературы. Возможно, поэтому уже тогда я с жадностью читал и поэзию, и прозу, отечественную и зарубежную, выискивал в столичных газетах неизвестные имена. Прочитаешь, к примеру, интервью с Василием Аксеновым - и узнаешь, что были Кафка и Платонов... Подобно литераторам «оттепели», я в 14-15 лет стал противником культа личности Сталина. Но оставался убежденным ленинцем, считал, что во всем виноват Сталин, а первые большевики ни при чем. Но по мере погружения в русскую историю и культуру взгляды мои стали меняться. Много дала работа на Соловках после окончания искусствоведческого отделения МГУ. Там я узнал, что первый концлагерь был организован еще в1918 году. И там же осознал, как много дала нашей истории и культуре русская Церковь. Возможно, мне это открылось еще и потому, что среди моих предков были священники - заговорила генетическая память. Марксизм-ленинизм и диалектический материализм стали мне чужды, это атеистические и богоборческие теории. Тем более, было запрещено публично говорить о жертвах «до-сталинских» репрессий. Я воспринимал это как предательство российских мучеников. Тут, на рубеже 60-70-х годов подоспела самиздатовская публицистика Солженицына. Это было сочетание антикоммунизма с высоким накалом патриотизма. Вот таков генезис моего мировоззрения в ту пору. Его можно определить как либеральный консерватизм.
культура: И это привело Вас к эмиграции?
Кублановский: В Америке в 1981 году был издан сборник
моих стихотворений, подготовленный к печати Иосифом Бродским. В
Советском Союзе меня не публиковали, я работал в самиздате, а потом стал
печататься за границей. Особенно много - в старейшем журнале русской
эмиграции, издававшемся в Париже, - «Вестнике русского христианского
движения», где печатался в свое время и Николай Бердяев. В начале 80-х я
волей судеб стал самым публикуемым за границей поэтом, живущим в СССР.
КГБ меня постоянно дергало и в конце концов выдавило в эмиграцию.
Там складывалось поначалу неплохо: я стал одним из ведущих журналистов газеты «Русская мысль» в Париже, на радио «Свобода» вел свою программу «Вера и слово». Но постепенно, по мере хода перестройки в Советском Союзе, я почувствовал сильное расхождение в оценке этих событий с моими работодателями: понял, что они вовсе не жаждут свободной, независимой и дружелюбной России. Только тогда мне, наивному человеку, впервые пришло в голову, что Запад рассматривает мою страну не столько как идеологического, сколько как геополитического противника... И при первой возможности, в конце 1989 года, я вернулся в Россию.
культура: Шла перестройка, потом «лихие 90-е». Как Вы оцениваете ту эпоху?
Кублановский: Это оказались, пожалуй, самые тяжелые
годы моей жизни, годы великой криминальной революции. Ведь я ожидал
морального возрождения родины после ее освобождения от идеологического
намордника. А уж все остальное, думал я, приложится: и рынок, и
повышение уровня жизни. Но тогда власть в России - по точному
определению Солженицына - оказалась в руках «устойчивой и замкнутой
олигархии», по сути, хунты. А Ельцин был лишь марионеткой в ее руках.
Очень непросто складывались отношения с моими, как мне прежде казалось,
единомышленниками - со столичной интеллигенцией, не замечавшей ни
всеобщего морального разложения, ни судеб сотен тысяч русских,
оставшихся за пределами родины в руках народившихся там
националистических режимов. Непостижимая слепота! В общем, такого
одиночества, как в 90-е годы, я не испытывал даже в эмиграции. Я жил
тогда в постоянном гражданском унижении из-за того, что происходило в
России, как она вела себя на международной арене. Пиком этого унижения
был разгром Сербии при молчаливом согласии России. А в чеченскую войну
меня шокировало, что большинство «демократических» СМИ были словно
филиалом удуговской пропаганды. Недаром теперь главный тогдашний
телевизионщик с НТВ Евгений Киселев обслуживает киевскую хунту. Помню, я
включал телевизор, и у меня от стыда горело лицо. От стыда и ощущения
круговой национальной измены.
культура: К счастью, с 2000-х в
стране начались перемены к лучшему. Но это не нравится либеральной
интеллигенции, для которой золотая пора - 90-е...
Кублановский: Когда оппозиция утверждает, что в нынешней
России полицейский режим, что мы стоим чуть ли не накануне нового 1937
года, я не могу воспринимать это иначе как глумление над несметными
жертвами тех времен. И в послехрущевские времена инакомыслящие рисковали
собой, шли в лагеря, в психушки. А у современных «диссидентов» находят
по миллиону баксов в кубышке. Недаром гламурная Ксюша Собчак стала
символом нынешней оппозиции.
культура: Что за вирус такой - «либерализм», всегда превращающийся в русофобию?
Кублановский: Об этом писали еще авторы сборника
«Вехи», который вышел после первой русской революции. Об этом же -
сборник «Из глубины», написанный в 1918 году. И по сегодня актуальный
замечательный сборник «Из-под глыб», инициатором которого был Александр
Солженицын в начале 70-х. Там он в своей статье «Образованщина» хлестко
анализирует все синдромы нашей либеральной интеллигенции, которая
находится в плену своих доктринерских представлений, не понимая страны, в
которой она живет, не любя ее, не чувствуя перед ней своих глубоких
обязанностей. Отсюда эта наивная убежденность: если бы они правили
Россией, то было бы лучше. Конечно, многое зависит от мировоззрения
человека. А оно, в свою очередь, плод интеллекта, сердца, веры, культуры
и нравственных качеств личности. Либеральная интеллигенция самоуверенно
думает, что знает, где находится политическая истина. И совершенно не
понимает непомерных трудностей управления таким государством, как
Россия. Это проявилось даже в такой, казалось бы, мелочи, как нынешний
Волошинский фестиваль. Некоторые мои коллеги отказались от поездки туда
из-за «аннексии Крыма». То есть мастерское выправление исторического
вывиха, когда Никита Хрущев единоличным решением пристегнул Крым к
Украине, они считают аннексией! Полный абсурд.
К сожалению, Коктебель произвел печальное впечатление. Украина ничего не вкладывала в развитие этого уголка. Все страшно запущено, преследует запах канализации - я даже в море не стал заходить. Россия должна возродить Коктебель, тогда это будет настоящая культурная и природная жемчужина Крыма.
культура: В отношении к Западу мы
всегда бросаемся в крайности: то становимся его поклонниками, то
отгораживаемся железным занавесом. Для Вас Запад - это что?
Кублановский: Я всегда вспоминаю прекрасные слова
Версилова из романа Достоевского «Подросток». Вслед за нашим
славянофилом Алексеем Хомяковым он называл «камни Европы» драгоценными и
священными для русского сердца. Я искусствовед по образованию,
западно-европейское искусство у меня в крови. Я отделяю Европу как
великий культурный и исторический феномен от нынешних европейских
бюрократов, детей «сексуальной революции» 1968 года. Сейчас они
заматерели, обуржуазились и в меру своих межеумочных представлений о
мире и бытии правят политикой своих стран. Политикой недальновидной -
ссориться Европе с Россией нелепо. А ввиду предстоящих в нынешнем веке
катаклизмов и вовсе самоубийственно. Скоро третий мир поднимется в
полный рост, начнется перекройка географического пространства. Тут
Россия Европе - главный и надежный союзник. Ссорясь с Россией, объявляя
ей маразматические санкции, Запад рубит сук не просто своего
благополучия, но и твердого положения в мире.
