В советское время русских консерваторов, мягко говоря, не жаловали. И Каткова, и Суворина именовали не иначе как «шовинистами» и «реакционерами». Ну и, разумеется, не издавали, а потому о подлинном масштабе их личности судить было сложно. Между тем и тот, и другой оставили колоссальное публицистическое наследие, интерес к которому в последние годы возрос на порядки. За последние три года вышли первые четыре тома собрания сочинений Михаила Каткова, в 2010-м его избранные работы были изданы в 118-томной «Библиотеке отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века» издательства «Российская политическая энциклопедия». Тиражи же двух сборников статей и дневника Алексея Суворина, что называется, давно «прошли», став библиографической редкостью.
Думается, современный читатель потянулся за этими книгами не столько в силу скандальной известности тех, кто долгие годы был символом политического «мракобесия», ведь их былая одиозность едва ли актуальна на фоне нынешних баталий в печатных и сетевых СМИ. Более того, ни яркой парадоксальности Василия Розанова, ни искрометности Константина Леонтьева или глубокой философии Николая Страхова - наиболее популярных мыслителей-консерваторов того времени - у Суворина с Катковым тоже не найти. Так в чем же загадка сегодняшней востребованности их наследия? Наверное, в ярких биографиях и следе, оставленном в истории журналистики их газетными империями.
photo1.jpg "Михаил Катков")
Михаил Никифорович Катков родился в Москве в 1818 году. Рано потеряв отца, учился в Преображенском сиротском училище и 1-й Московской гимназии. Поступив в Московский университет, столь усердно грыз гранит науки, что засыпал за письменным столом и однажды чуть не сгорел во сне от пламени догоравшей свечи. В молодости Катков сотрудничал в изданиях либерального толка, переводил Шекспира, активно участвовал в литературной полемике, чем заслужил комплименты Белинского. В 1840 году Катков едет в Германию, где слушает лекции Шеллинга. Будучи в те годы умеренным либералом, робким характером не отличался. Так, когда отец русского анархизма Михаил Бакунин начал распускать слухи о связи Каткова с женой Огарева, оскорбленный вступил с обидчиком в потасовку, а потом и вызвал на дуэль Бакунина, после чего последний был вынужден принести извинения. В 1845 году Катков защитил диссертацию и получил возможность читать лекции в Московском университете. Но публичные выступления - не его стихия, так что уже вскоре он отошел от преподавательской карьеры.
И именно в этот момент служба и личная жизнь будущего издателя практически одновременно пошли в гору. Сначала он нашел жену - княжну Шаликову, которая, по общему мнению, звезд с неба не хватала (Федор Тютчев зло пошутил, что Катков решил «посадить свой ум на диету»), однако сам супруг был доволен. Примерно тогда же, в 1851 году, он стал редактором университетской газеты «Московские ведомости», в 1856-м сменив эту должность на редакторство в журнале «Русский вестник». А еще 7 лет спустя, не оставляя журнала, вновь стал редактором издания Московского университета, которое постепенно превратилось в главный рупор консервативной мысли. Катков оказывал влияние не только на общественные взгляды, но и на правительственную политику, на страницах же «Русского вестника» были опубликованы многие произведения русской классики - «Отцы и дети» Тургенева, несколько романов Достоевского, «Анна Каренина» и первые главы «Войны и мира» Льва Толстого...
Алексей Суворин в начале своей карьеры тоже сотрудничал с либералами и даже подвергался гонениям: в 1866-м по постановлению цензурного комитета его книга «Всякие: очерки современной жизни» была конфискована, ее тираж уничтожен, а сам Суворин подвергнут трехнедельному аресту. В 1873 году публицист пережил трагедию: его жена была застрелена в гостинице своим любовником, в свою очередь покончившим с собой. Выйдя из душевного кризиса, Суворин вновь женился, после чего в 1876-м приобрел либеральную газету «Новое время», вместе с которой, подобно Каткову, начал дрейфовать в сторону консерватизма. В итоге к началу XX века газета стала едва ли не самым популярным питерским изданием, сочетавшим в своей редакционной политике публикацию ярких материалов, новостей из общественной и культурной жизни Европы, с четко обозначенным антилиберальным политическим курсом.
И Катков, и Суворин вошли в историю отечественной журналистики как создатели влиятельных газетных империй. Но, бросив все силы на собственные издания, они оставались яркими одиночками-консерваторами, которых принимали многие, благодаря высоким гонорарам в их изданиях, но понимали лишь единицы. Мейнстрим же российской общественной мысли продолжал нести Империю в объятия революции. И именно пример первого крушения нашей державы делает сегодня наследие людей, всемерно пытавшихся предотвратить трагедию, особенно актуальным.
