30 ноября 1939 года, 70 лет назад началась Советско-финская война, которая завершилась подписанием Московского мирного договора. По его условиям к СССР отошли Карельский перешеек с городами Выборг и Сортавала, ряд островов в Финском заливе, часть финской территории
Война эта готовилась долго и была неизбежна. Причины её кроются в истории взаимоотношений СССР и Финляндии и в общей мiровой политике, когда давших слабину — провоцируют и бьют, а сильных — боятся и ненавидят. Как известно, Финляндский сейм провозгласил государственную независимость уже 6 декабря 1917 года, а 4 января 1918 года ВЦИК признал это решение. Вот она, долгожданная свобода, обещанная Лениным. Но с самого начала правительство Финляндии было настроено враждебно по отношению к Советской России. Это напоминает нам о политическом раскладе после развала СССР. Казалось бы, бери свободу, пользуйся тем, что безкорыстно отдала Россия, будь благодарен. Куда там...
Вот и тогда националистические поползновения, давние антирусские предрассудки порождали в финских правящих кругах вражду к нашей стране, не позволяли реально оценивать положение Финляндии и осознавать, что самая лучшая гарантия безопасности небольшой страны, граничащей с великой державой, — это добрососедские отношения, основанные на взаимном доверии. Правда, великая держава в бреду о мiровой революции поддержала весной 1918 года гражданскую войну в Финляндии, помогала финской Красной гвардии. Эти обстоятельства дали повод для формального обращения правительства Финляндии за военной помощью к Германии и для объявления войны России. После подавления выступления финской Красной гвардии и окончания гражданской войны правительство Финляндии в мае 1918 года прекратило свои отношения с Советской Россией.
Летом и осенью 1919 года Финляндия, продолжая оставаться в состоянии войны с Россией, открыто помогала английским интервентам, стремившимся уничтожить Балтийский флот и открыть дорогу на Петроград кораблям своей эскадры и войскам белогвардейского генерала Юденича. Уже тогда стало ясно: открытый враг рядом с Петроградом — гибель для этого города и всей Русской Балтики.
В августе 1921 года финляндское правительство потребовало от РСФСР проведения в Советской Карелии плебисцита и установления «демократического» строя. Лихо! Не ограничиваясь этим, оно образовало на своей территории так называемое Карельское правительство и организовало нападение на Карелию вооружённых бело-карельских отрядов. В январе 1922 года была организована новая провокация. В пограничные районы Карелии с финской территории были направлены многочисленные отряды для инсценировки «восстания» народа против советской власти. Борьбой с большевиками прикрывалось вековое желание Финляндии захватить земли, отвоёванные Россией у Швеции ещё при Петре I.
С самого начала была ясна националистическая позиция правительства Финляндии — объединить под своей властью все угро-финские народы от моря до моря. Выбор друзей и потенциальных союзников Финляндии определялся согласно известному тезису, выдвинутому президентом этой страны П.Э.Свинхувудом в 1931 — 1937 гг.: «Любой враг России должен всегда быть другом Финляндии».
Приближалась Вторая мiровая война, готовилось невиданное в мiре противостояние. Чтобы выстоять в нём, открытых врагов под боком не оставляют. После заключения советско-германского Пакта о ненападении Финляндия, как и Эстония, Латвия и Литва, была включена в сферу интересов СССР на случай «территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств». Это новое обстоятельство придавало советскому правительству уверенность в том, что оно сможет разрешить проблему безопасности границ Советского Союза на северо-западе без помех со стороны Германии.
И 5 октября наше правительство обратилось к финляндскому с предложением продолжить прерванные весной переговоры по вопросу «взаимного обеспечения безопасности в условиях начавшейся Второй мiровой войны». План был отвергнут, война становилась неизбежной. Сталин на заседании Главного Военного Совета в середине ноября 1939 года заявил: «Нам придётся воевать с Финляндией». Та уже давно готовилась к войне. Основу военной мощи Финляндии составляли уникальные, неприступные фортификационные сооружения, так называемая линия Маннергейма. Здесь были умело использованы особенности географии (озёрный край), геологии (гранитная подстилка) и топографии (пересечённая местность). Недаром финский командующий Маннергейм был отличным генералом царской армии.
Фортификационный пояс имел глубину 90 км. Толщина стен и перекрытий дотов из железобетона и гранита достигала 2 м. Поверх них на земляных насыпях рос лес. На всех трёх полосах линии Маннергейма насчитывалось свыше 1000 дотов и дзотов, из которых 296 представляли собой мощные крепости. Во время своих путешествий по Карельскому перешейку и Вуоксе я видел этих монстров фортификации. Кажется, что взять их невозможно и сегодня. Но брать пришлось 70 лет назад — война началась 30 ноября.
Финский план ведения войны был прост: используя линию Маннергейма, сковать здесь главные силы Красной армии и ожидать подхода военной помощи западных держав. Вместе с союзными войсками перейти в наступление, перенести военные действия на советскую территорию и захватить Карелию и Кольский полуостров от Белого моря до Онежского озера. Кстати, финская оккупация через два года покажет, как эти вояки умели зверствовать здесь, вытравливая всё русское и православное. Об этом прекрасно знают финские историки, писатели и дипломаты. Скорбные стоны и лживые результаты опросов населения по поводу несправедливых причин и результатов Финской кампании относятся к пропаганде и попыткам наших же либералов очернить собственную историю.
В боевых действиях на всём 1500-километровом Финском фронте были заняты к моменту завершения боёв в кульминационный период войны 6 армий, до 1 млн человек личного состава Красной армии и Военно-морского флота. Несмотря на героизм советских войск, им не удалось вести наступление так успешно и такими темпами, как первоначально предполагалось, ибо знание театра военных действий пришло лишь спустя месяцы после начала войны. Другим затрудняющим боевые действия советских войск фактором явилась чрезвычайно суровая зима 1939—1940 года с морозами до 30—40 градусов. Нехватка опыта ведения войны в условиях лесов и глубокого снежного покрова, отсутствие специально обученных бою на лыжах войск и главное — специального (а не стандартного) зимнего обмундирования снижали эффективность действий Красной армии.
Наши потери: убитых, умерших, пропавших без вести — 126875 чел. Из них убитых — 65 384 чел.
Потери финских войск убитых — 48,3 тыс. чел. (по советским данным — 85 тыс. чел.).
В период с 1990 по 1995 годы в нашей исторической литературе и в журнальных публикациях появились противоречивые данные о потерях как советской, так и финской армий, причём общей тенденцией этих публикаций было нарастающее в «годы гласности» число советских потерь и уменьшение финских. Так, например, в статьях М. И. Семиряги число убитых советских солдат — 53,5 тыс. чел., в статьях А М.Носкова, спустя год, — уже 72,5 тыс. чел., а в статьях П.А.Аптекаря, безо всякой аптечной точности, — 131,5 тыс. чел. Кто больше? Потери и без фальсификаций были тяжелы, но прошедшие суровую кампанию сотни тысяч солдат и офицеров приобрели огромный боевой опыт, на самом высшем уровне были сделаны выводы.
Поставив противника на грань разгрома, советское правительство 13 марта заключает мир на нужных условиях — прекращение огня с 12.00. По условиям договора Финляндия уступает СССР Карельский перешеек, Северное Приладожье, район Алакуртти, ряд островов в Финском заливе и отдаёт в аренду полуостров Ханко. Важнее приобретённых и возвращённых территорий было обеспечение безопасности границ на северо-западе. Без этого не удалось бы спасти Ленинград.
Хотелось бы остановиться на великих морально-нравственных уроках войны. Она показала, что воспитано новое поколение, которое ради Отечества отдаст всё! Подтверждение тому не в передовицах «Правды» и донесениях политработников, оно куда убедительней и ярче — в поэзии. Чаще всего цитируют стихи Твардовского военных лет — о парнишке, «что был в сороковом году убит в Финляндии на льду».
Среди большой войны жестокой,
С чего —ума не приложу, —
Мне жалко той судьбы далёкой,
Как будто мёртвый, одинокий,
Как будто это я лежу,
Промёрзший, маленький, убитый,
На той войне незнаменитой,
Забытый, маленький, лежу.
Так Финскую войну стали охотно называть незнаменитой, но это была замечательная победа советского, русского солдата, достойная самых громких слов, наград, запевал. Либерал Кирилл Ковальджи написал из времён о поэтах-добровольцах Литинститута: «Нападение на Финляндию — первая война, доставшаяся им, была самой безславной и несчастной... Они ничего не успели понять». Но их стихи говорят о другом — поняли!
Уроженец бывшей финской Сортавалы, поэт Владимир Судаков написал огромную краеведческую книгу — «Поле неуставшей памяти» — обо всех своих дорогах по Карельской земле, опалённой двумя войнами. В ней представлены и признанные поэты, творившие на фронте 70 лет назад, — Твардовский, Прокофьев, Саянов, Дудин, и те, кто приобрёл славу поэта, порой посмертную, в снегах Карельского фронта.
Вот что пишет Михаил Луконин, бывший литинститутовец и боец лыжного батальона: «Осенью 1939 года я привёз из Волгограда Николая Отраду. Ходил с нами добрый и большой Арон Копштейн. Коридоры гудели от стихов, стихи звучали в пригородных вагонах, когда мы возвращались в общежитие».
Все трое ушли добровольцами на фронт. Воевали в одном отряде с разведчиком Платоном Воронью — будущим классиком украинской поэзии, а 4 марта 1940 года в жестоком бою на Суоярви взвод был окружён врагами. Финны кричали:
«Сдавайтесь!» Отрада ответил: «Москвичи не сдаются!» — и бросился на прорыв, увлекая за собой товарищей. Взвод вырвался из окружения, но Отрада погиб. Арон Копштейн, поэт и друг Н.Отрады, пополз туда, к телу товарища. Пуля врага настигла его, когда он уже возвращался обратно. Вот как воевало единое, героическое и поэтическое, поколение. Копштейн писал накануне гибели:
Но в январе сорокового года
Пошли мы, добровольцы, на войну,
В суровую финляндскую природу,
В чужую незнакомую страну.
Теперь Финляндия нам знакома до тонкостей, автобусы и поезда, особенно из спасённого Питера, идут на Хельсинки один за другим. Политики её успокоились, дружат с Россией, разлучённые родственники приезжают в Карелию, помогают, чем могут, победителям, которых замучали «реформы». История всё расставляет по местам, несмотря на пропаганду. Трудно живут Карелия, весь Русский Север, но свеча нашей памяти и веры — горит на ветру.
