Нам педагоги внушали, что верят в Бога люди примитивные, малограмотные. Но мы видели, что наши родители верят в Бога и не спешат убирать иконы. Однако социальные условия того времени не позволяли им посещать храмы даже в дни двунадесятых праздников и отправлять религиозные обряды.
За религиозную пропаганду тогда сажали в тюрьму или, как минимум, выгоняли с работы с «волчьим билетом». Но во время переписи населения 80% граждан СССР открыто назвали себя православными людьми!
Невольно возникал вопрос, если 80 % населения верят в Бога, выходит, что живут в нашей стране сплошь недоумки и ретрограды?! И в числе их людей были такие великие умы, как Ньютон, Павлов, Пирогов, Вавилов и другие учёные.
В школе учителя говорили, что согласно теории академика Опарина жизнь на земле возникла из органического «супа» под воздействием электромагнитных разрядов, радиоактивного излучения и т.д. Но вероятность таких условий за тысячелетия не уменьшилась, а на земле не появилось ни одного нового вида живых организмов, мало того в силу неразумной и греховной деятельности людей тысячи видов животных и растений исчезают безвозвратно! Организм и особенно мозг человека — сложнейшие образования и их появление трудно объяснить самоорганизацией материи из атомов и молекул из хаотичного скопления даже за многие миллионы лет!
Науке не удалось создать ни единой живой клетки, она — основа жизни! Некоторые учёные пытались опровергнуть теорию немецкого биолога Рудольфа Вирхова о клеточном строении живой материи, но доказательств у них не было.
На уроках в школе нам рассказывали, что история жизни, смерти и воскрешения Иисуса Христа не более, чем легенда, и нет никаких исторических документов подтверждающих подлинность этих событий. При этом все книги по истории христианства были недоступны людям верующим и неверующим. Приобрести Библию было невозможно.
О Благодатном огне нам говорили, что он образуется за счёт статического электричества, но никто не мог объяснить: почему этот огонь появляется только в одном определённом месте, в определённое время и в первые минуты не обжигает.
Мои родители не препятствовали тётушке Анне окрестить нас с сестрой в храме св. Иоанна Воина на Большой Якиманке в 1944 году, когда мне было шесть лет, а сестре 12 лет. Но знания о Православии были равны нулю. Когда мы у крёстной спрашивали, а где обитает Бог, она глубокомысленно отвечала: «Бог и рай в нашем сердце!» Нам на шею повесили красивые серебряные крестики с голубой эмалью на шёлковой ленточке, при этом настоятель храма отметил, что кресты не следует снимать даже в бане без особой нужды.
Однако перед поступлением в первый класс мама сняла с меня крестик, объяснив, что с крестом в школе ходить запрещено, с ним меня не примут в пионеры и комсомольцы, а без этого все дороги в жизнь будут для меня закрыты.
А в пятом классе классный руководитель, прочитал написанное мною стихотворение, которое я забыл в школьной тетради:
Я в праведники не лезу,
Вериг святых не несу,
Я просто кую железа
Огненную полосу!
Эй, проповедники научные,
Неугомонных рать,
Идите ко мне в подручные
Звонкую сталь ковать!
Пусть в страхе дрожит берег дальний!
Союз наш будет суров:
Звонкая песнь наковальни
И яркая сила слов!
«Будешь антирелигиозным пропагандистом и это поможет тебе стать комсомольцем, — сказал учитель. — Будешь читать газеты и рассказывать о прочитанном в классе».
После окончания школы при поступлении в институт в характеристике моей значилось: антирелигиозный пропагандист. Секретарь парткома института Артемий Иванович Майорчик сказал мне: «Очень хорошо, что ты пропагандист, у меня к тебе будет особое поручение». Парторг направил меня в Ленинский райком партии, где собрали молодых коммунистов и комсомольцев. Заведующий оргметодотделом Князев сообщил, что мы будем работать в комиссии по делам Православной Церкви. В наши обязанности входит: посещение храмов, идеологический анализ церковных проповедей и контроль по регистрационным корешкам вероятности участия в церковных Таинствах членов КПСС.
Перед нами высыпали целый мешок регистрационных корешков, и мы составляли список участников Крещения, венчания, отпевания. Меня прикрепили к храму Успения Новодевичьего монастыря, пояснив, что я должен познакомиться с членами церковной двадцатки и настоятелем храма, посещать литургии, особенно в церковные праздники, и обо всём писать отчёты.
Мне показалось интересным бывать на литургиях, хотя, честно говоря, жаль было воскресного времени. Ещё мне сказали, что в моём храме находится издательский отдел Московской епархии и мне нужно следить за распространением религиозной литературы.
Я стоял среди верующих, но не мог молиться и креститься, и креста на мне в ту пору не было. Я был на голову выше ростом большинства верующих, и на меня сразу же обратили внимание.
Однажды ко мне подошла пожилая женщина и представилась княгиней Волконской из древнего рода русских князей, и вдруг сказала, сердито блеснув на меня глазами: «Слушай, мил человек, ты, я вижу, стукачок, а для нас это храм Божий. Не ходи сюда больше, не погань наше святое место!»
Из боковой комнаты вышел церковный староста и сказал: «Оставьте его в покое! Его сюда прислал райком партии, он не по своей воле здесь». Больше мне никто ничего не говорил. Только, когда я попросил у отца Вадима дать мне экземпляр православного журнала, он отказал, сказав, что журнал издаётся малым тиражом и экземпляров не хватает даже верующим!»
Недели через три Князев потребовал от меня представить отчёт. Я сказал, что мне писать не о чем и рассказал о случае с княгиней Волконской. «Мне, наверное, теперь придётся выучить молитвы, надеть крест и молиться со всеми верующими, чтобы не привлекать внимание». «Ишь ты чего придумал! Ты комсомолец, а не семинарист». И скоро он меня освободил, от обязанности хождения в храм, меня направили на работу пропагандистом в мединститут.
Однако хождение моё в храм не прекратилось, хотя я это делал уже по своей воле. Купил крест, выучил молитвы «Отче наш» и «Верую». Теперь я чаще посещал не Новодевичий монастырь, а храм Всех Святых на Соколе, где меня не могли встретить мои коллеги. Позже мы с женой окрестили сына, венчались и стали прихожанами этого храма. Со времени моего воцерковления прошло уже много дней. Я повесил иконы в моём рабочем кабинете и читал молитвы до и после работы.
В наши дни, мне кажется, многие утратили страх Божий и в храм ходят, больше отдавая дань моде. Я же уверен, что Бог многомилостив, что наказания за грехи следуют неотвратимо здесь, в этой земной жизни. Не оттого ли многие умирают, не прожив и полвека? Согласно судебно-медицинской статистике пик смертности за последние 15 лет приходится на людей в возрасте 43—47 лет. Умирают, казалось бы, совершенно здоровые люди, не пьяницы, не наркоманы. Более того, врачи, при вскрытии многих, не находят в их организме изменений, не совместимых с жизнью. Создаётся впечатление, что просто закончилась у них "программа жизни". Жил, не каясь в грехах, которых много у любого человека, не пытаясь изменить свой образ жизни. Потому умер в самом расцвете сил.
Православие в первую очередь призывают людей покаяться, изменить свой образ жизни, подумать о будущей загробной жизни. Но многие просто не верят в это. А зря!
Бывший министр здравоохранения СССР Борис Васильевич Петровский говорил в минуту откровения: «В профессии врача легче всего увидеть Промысл Божий. Судите сами: приводят на операцию здоровяка, эдакого богатыря, приводят для пустяковой операции, и он неожиданно умирает только от наркоза. Но вот привозят тощего доходягу, краше в гроб кладут, для тяжёлой полостной операции, не ожидая успеха. И что же? Живёт, горемычный, и здравствует! Ему удалили 2/3 желудка, а он доживает до 90 лет! Это ли не Промысл Божий!
http://www.russdom.ru/node/1832
