"Житие наше на Небесах есть" — это всегдашняя тема моих бесед, этой мыслью отрываю я себя и своих слушателей от привязанности к земному, тварному. "Житие наше на Небесах есть".
Неудовлетворенность земным чувствуется и у наших великих писателей, например у Тургенева, Пушкина, и у иностранных — Шиллера, Шекспира, Гейне.
Лет пятьдесят тому назад, когда я еще ходил по стогнам [1] мира сего, я читал Гейне, но он всегда производил на меня тяжелое впечатление. Это был великий талант, но не просвященный духом Христовой веры. Родом еврей, он хотя и принял христианство, но только для получения привилегий. В душе же он был атеист, не верующий ни в христианство, ни в иудейство. И древние языческие философы, например Аристотель, Платон, Сократ не удовлетворялись земным. Но вот печальное явление: чем выше старались они взлететь, тем глубже падали. С христианином этого не бывает. Напротив, возносясь от земли, отрывая свое сердце от житейских привязанностей, вознесясь горе? — Богу, он изменяется, перерождается и бывает способен ощущать великие радости. Тоска о потерянном блаженстве сквозит в произведениях великих писателей и художников, но нигде эта скорбь, растворенная, впрочем, утешением, не выражается так сильно, как в наших церковных песнопениях и молитвах. В них слышится то рыдание о потерянном рае, то глубокое сокрушение о грехах, то радостная и победоносная песнь о нашем Искупителе. Взять хотя бы Пасхальный канон. Как он величествен и сладостен, как умиляет и утешает душу, еще не утратившую вкус к духовному! "Ныне вся исполнишася света, небо, и земля, и преисподняя, да празднует убо мир, видимый же весь и невидимый".
Да, великие ныне дни. В эти дни радуются и в миру, но не по-духовному. Один радуется, что получил деньги, другой — чины и ордена, третий — по другим причинам. Некоторые радуются, что пост прошел и наступило разрешение на все. Это, пожалуй, законная радость, если только в пище не полагать главного счастья. Но во святых обителях радость бывает о Воскресшем Иисусе. Не оставляйте посещать святые обители, особенно в праздники, когда и меня не будет. Здесь теплится духовная жизнь, согревающая душу человека. Правда, есть и земные радости, облагораживающие душу. Нет греха, например, наслаждаться красотами мира сего. Есть на земле необыкновенно красивые местности. Прекрасны Альпы, освещенные солнцем, великолепны многие места в Италии, про Неаполь сложилась пословица: "Посмотри на Неаполь — и умри". Ни о Париже, ни о Риме этого не говорится. А говорят именно о Неаполе, который действительно дивно хорош со своим голубым морем и горами.
Хороша и наша северная природа. Тургенев живо и ярко описал ее в своих произведениях. Он, между прочим, был в Оптиной и восхищался красотой нашей обители. Но нынешний мир есть только слабое подобие мира, бывшего некогда до грехопадения. Есть мир Горний, о красотах которого мы не имеем понятия, а понимают его и наслаждаются им только святые люди. Этот мир остался неповрежденным, но земной мир после грехопадения резко изменился. Все равно как если бы кто-нибудь лучшее музыкальное произведение, например, Бетховена, разделил на отдельные тона — тогда впечатления целого не получилось бы. Или картину, например, Рафаэля, разорвал на клочки и рассматривал отдельные кусочки. Что увидели бы мы? Какой-нибудь пальчик, на другом лоскутке часть одежды и так далее, но величественного впечатления, которое дает произведение Рафаэля, мы, конечно, не получили бы. Разбейте великолепную статую на части — впечатления от прекрасного не получится. Так и нынешний мир. Некоторые подвижники даже отвращали от него свои взоры. Известен один подвижник, который загородил иконой единственное окно своей калии, а из него открывался восхитительный вид. Его спросили:
— Как это ты, отец, не хочешь даже взглянуть, а мы не могли налюбоваться на небо, на горы и на Эгейское море с его островами?
— Отчего я закрываю окно, вам не понять, но созерцать красоты мира сего я не имею желания, — ответил подвижник.
Это оттого, что он созерцал красоту Горнего мира и не хотел отвлечь от него своего внимания. Действительно, кто познал высшее блаженство, тот нечувствителен к земным утешениям. Но для сего познания надо иметь высокую душу.
Мне вспоминается такой случай. В одном богатом семействе был вечер. На нем одна талантливая девушка удивительно хорошо исполнила лучшее произведение Моцарта. Все были в восхищении, а у притолоки стоял лакей, подававший папиросы и вообще прислуживающий гостям, и позевывал: "И что это господа слушают такую скучную музыку? Вот бы поиграли на балалайке...." Он был прав в своем суждении, так как серьезная музыка была ему непонятна. Чтобы понимать произведения земного искусства, и то надо иметь художественный вкус. Возьмем, например, пение. Теперь даже в церковь проникают театральные напевы и мелодии, вытесняя старинное пение, а между тем оно часто бывает высокохудожественным, но его не понимают.
Как-то я был у обедни в одном монастыре и в первый раз слушал там так называемое столповое пение [2]. "Херувимская", "Милость мира" и другие произвели на меня сильное впечатление. Народу было мало, я стоял в уголке и плакал, как ребенок. После обедни я зашел к игумену и рассказал ему о своем впечатлении.
— А вы, верно, никогда не слышали столпового пения? — спросил меня игумен.
— Нет, — отвечаю, — даже названия не знал.
— А что такое столбовой дворянин?
— Ну, это значит имеющий древний род.
— Так и столповое пение — это древнее пение, мы заимствовали его от отцов, а те — от греков. Теперь оно редко где встречается, забывают его, много появилось новых напевов — Алябьева, Львова и др. Правда, и из новых есть необычайное... Турчанинов, например, его напевы известны не только в России, но и за границей, даже в Америке и то оценили его по достоинству.
Недавно регент спрашивает меня:
— Благословите запричастный спеть "Воскресения день".
— Бог благословит, — отвечаю, — это и нужно.
— Только новым напевом.
— Каким же? Пропойте хотя бы на один голос.
Он пропел.
— Ну, — говорю, — такой напев может вызвать только слезы уныния, а вовсе не радостное настроение. Нет уж, пойте по-старинному.
Так и спели.
Напев Пасхального канона составлен Иоанном Дамаскиным, и так дивно, величественно составлен. Он возвышает душу и исполняет духовной радости по мере воспринимаемости каждого. Но появляется вопрос: где ключ для открытия духовных радостей? На это ответ один — в молитве Иисусовой. Великую силу имеет эта молитва. И степени она имеет разные. Самая первая — это произнесение слов: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного". На высших степенях она достигает такой силы, что может и горы переставлять. Этого, конечно, не всякий может достигнуть, но произносить слова: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя" каждому нетрудно, а польза громадная, это сильнейшее оружие для борьбы со страстями. Одна, например, горда; другую обуревают блудные помыслы, кажется, и мужчин не видит, а все в мыслях блудит, третья завистлива, а бороться с грехами нет сил, где взять их? Единственно — в Иисусовой молитве. Враг всячески отвлекает от нее. Ну что за бессмыслица повторять одно и то же, когда ни ум, ни сердце не участвуют в молитве, лучше заменить ее чем-нибудь другим. Не слушайте его — лжет. Продолжайте упражняться в молитве, и она не останется бесплодной. Все держались этой молитвы, и она становилась им дорога, что они ее ни на что не променяли бы. Когда их ум был отвлекаем чем-нибудь другим, они томились и стремились опять начать молитву. Их стремление похоже было на желание человека, жаждущего, например, после соленой пищи утолить жажду. Иногда за неимением воды это не сразу удается, но желание еще больше усиливается от этого, и, найдя источник, он пьет ненасытно. Так и святые жаждали начать молитву и начинали ее с пламенной любовью.
Иисусова молитва приближает нас ко Христу. В Задонске подвизался известный в свое время подвижник Георгий. Рано познал он всю суету жизни и ушел в монастырь, но и этим не довольствовался, а избрал себе совершенное уединение — затвор. Здесь в посте, молитве и богомыслии проводил он время, но искушения не оставили его. Когда он был еще в миру, то любил чистой любовью одну девушку, и образ ее часто возникал перед ним, смущая его душевный покой. Однажды, чувствуя свое бессилие в борьбе, он воскликнул:
— Господи, если это мой крест, то дай силы понести его, а если нет — изгладь из моей памяти само воспоминание о ней!
Господь услышал его. И вот той же ночью он видит во сне девушку необычайной красоты, облеченную в золотые одежды. В ее взоре светилось столько неземного величия и ангельской красоты, что Георгий не мог оторвать от нее глаз и с благоговением спросил:
— Кто ты? Как твое имя?
— Мое имя — целомудрие, — ответила девушка, и видение исчезло.
Придя в себя, подвижник возблагодарил Господа за вразумление. Образ, виденный им во сне, запечатлелся так в его уме, что совершенно затмил все другие образы И я усердно прошу вас: изгоните все образы из головы и из сердца вашего, чтобы там был только один образ Христа. Но как этого достигнуть? Опять же молитвой Иисусовой!
На днях приходит ко мне один скитянин-схимник.
— В уныние прихожу я, авва, так как не вижу в себе перемены к лучшему, а между тем ношу высокий ангельский образ. Ведь Господь строго взыщет с того, кто инок или схимник только по одежде. Но как измениться? Как умереть для греха? Чувствую свое полное бессилие...
— Произносите всегда Иисусову молитву и все предоставьте воле Божией.
— Но какая же польза от этой молитвы, если в ней не участвуют ни ум, ни сердце?
— Громадная польза. Разумеется, эта молитва имеет множество подразделений: от простого произношения этой молитвы до молитвы творческой, но нам хотя бы на последней-то ступеньке быть и то спасительно. От произносящего эту молитву бегут все вражеские силы, и такой рано или поздно все-таки спасется.
— Воскрешен! — воскликнул схимник, — Больше не буду унывать.
И вот повторяю: произносите молитву хотя бы только устами, и Господь никогда не оставит нас. Для произнесения этой молитвы не требуется изучения каких-либо наук.
Граф Толстой был человек всесторонне образованный, но не имел Христа — и погиб. Земные знания не помогли ему. Отверг он Святую Церковь — и сам был отвергнут.
Нынче радостное время — Пасха. "Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим "о гробех живот даровав". Кто это сущие во гробех? Это все люди, грешники, прежде мертвые для Бога, но воскрешенные к новой жизни смертью Христа Спасителя.
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=6458&Itemid=3
