Смерть генерала Алексеева
На одной из улиц Екатеринодара, идущей из центра к главному вокзалу, близ Триумфальной арки, стоял старый кирпичный, нештукатуреный, одноэтажный дом, на высоком фундаменте и с небольшим палисадником перед ним. Всякому, проходящему мимо, бросался в глаза не вид его, а развевающийся над парадным крыльцом Национальный флаг и стоящие у входа с обнаженными шашками два казака, в форме полка Конвоя Императора Всероссийского. Невольно замедлялись шаги... В этом доме жил генерал Алексеев.
 |
| Генерал М.В. Алексеев |
И вот, 25 сентября, в день Святого Сергия Радонежского его не стало. Слабо трепетал приспущенный над его домом Национальный флаг. Печально опустив головы, стояли у входа бородачи конвойцы. Ни один прохожий не прошел мимо, не отдав мысленно земного поклона...
Бывшие в городе две роты Марковцев не могли отметить в этот день свой полковой праздник: они участвовали на панихиде по усопшем Вожде, а через два дня и на похоронах его.
Торжественны были похороны генерала Алексеева, Болярина Михаила.
Венки, знамена, духовенство... на лафете орудия 1-й Генерала Маркова батареи, прибывшей с фронта, гроб... семья покойного, генерал Деникин, которому теперь приходится нести все бремя власти. Шпалеры поиск... две роты Марковцев. Печально-торжественные звуки похоронных маршей и траурный звон колоколов нового Войскового собора. Масса народа, и среди него сотни раненых и больных Марковцев. Последнее отпевание в соборе и похороны в нижней его церкви, с правой стороны.
Немеркнущий свет лампад у могилы. Непрекращающийся поток молящихся... Каждый день к могиле подходят Марковцы на костылях, с перевязанными руками, головами, едва могущие двигаться. Они стоят у могилы, и кажется им - стоят они у "Чаши страданий и крови" за Родину...
А, отойдя от могилы и выйдя из собора, они вдруг возвращаются к жизни, к реальной действительности и говорят себе:
- Мы же, живые, будем продолжать борьбу, пока не достигнем цели.
Зарождение Белой идеи
Над входом в дом, где помещался Штаб Добровольческой армии, развевался Российский Национальный флаг. Ум, душа и воля армии находились сосредоточенными в этом доме, в лице ее Командующего, генерала Деникина, принявшего после смерти генерала Алексеева звание Главнокомандующего. Здесь решались все задачи, связанные с освобождением Родины и направлении ее жизни "по новому руслу - к Свету и Правде".
Высокая, патриотическая Идея была ведущей силой.
"Так с песнями, смерти навстречу,
Мы шли и в сраженьях мечтали о том,
Когда мы в свободной Москве созовем
Великое Русское Вече",
- декламировали добровольцы и весь пыл своей молодости и любви к Родине, выражали в песне:
"Вперед же, браться, на врага,
Вперед, полки лихие!
Господь за нас! Мы победим!
Да здравствует Россия!.."
Успехи армии окрыляли надежды в конечное торжество Идеи. Они показали, что общее, сплоченное стремление к цели, даже при разнице личных убеждений, только и может привести к успехам. Стало непреложным законом, что "Добровольческая армия не может стать орудием какой-либо политической партии. Иначе - она не была бы Русской Государственной армией".
 |
| Добровольцы вступают в занятый город |
Терпимость к личному убеждению каждого в армии становилась полной и крепила ее ряды в стремлении к общей Идее. Если даже трудно было иным согласиться с мыслью об Учредительном собрании в составе, каком оно подготовлялось в 1917 году; если в боях, социалист, еврей, прапорщик Фишбейн, и шел в атаку с криком: "Вперед за Учредительное собрание!", как бы ведя и других за него, все же примирялись на представлении о высоком собрании выборных от народа, как бы оно ни называлось.
Добровольческая армия перемолола в себе до конца расовые и племенные расхождения. Особенно это касалось евреев. Установление революцией их полного равенства со всеми принято было без всяких ограничений. В рядах армии евреев было немало; некоторые в офицерском чине; прошедших 1-й Кубанский поход и показавших себя с отличной стороны. Были латыши, литовцы, поляки, горцы с Кавказа, туркмены... Это утверждало закон: "Россия - мать всех народов, ее населяющих".
Сами собой отпали всякие классовые, сословные и прочие деления, как отпало и представление о возникновении вновь классов, сословий... с их правами и привилегиями.
Так Идея армии выявляла и налагала свое влияние на разные стороны жизни и взаимоотношения русских людей.
К добровольцам и казакам большевики относились как к главнейшим своим врагам. Они называли их "Калединцами", "Кадетами", "Корниловцами", "Деникинцами"... Но, поняв, что называть их так, значит не вскрывать в своих врагах их сущности, стали величать их - "реакционерами" и "контрреволюционерами", словами, имеющими уже политический смысл. В название - "реакционер" они вкладывали стремление к возвращению старых порядков, к водворению несправедливости, неравенству, господству одних над другими, меньшинства над большинством. Добровольцы это отвергали решительно, а реакционерами называли самих большевиков потому, что они, имея власть над всей страной, как раз и ввели все, что ими приписывалось добровольцам, у себя, объявив даже "диктатуру пролетариата".
Но "контрреволюционерами" добровольцы себя признавали, подразумевая в этом способы, методы и средства, какими проводилась революция в целом и пролетарская в частности и в особенности. Как ни избегали они говорить на политические темы, но эти два названия побуждали их.
Большевиками было пущено в обращение еще одно прозвище своих противников - "Белые", как отличие от них "Красные". Этому слову посчастливилось: оно широко распространилось не только среди красных, но было принято добровольцами: "Белая армия", "Белое дело", "Белая идея"... "Белый солдат" - белогвардеец. Но была разница в понимании слова "белый": красные вкладывали в него смысл политический, как и в свое - "красный", а добровольцы - смысл белизны, чистоты своих устремлений и своей Идеи. Красные шли под красным флагом пролетариата, побуждаемые идеями Маркса; белые же - под Русским Национальным, побуждаемые любовью к Родине и благом народа.
Так ведущая Идея Добровольческой армии стала "Белой идеей" и так постепенно она вскрывала свое содержание, охватывая им белых бойцов. Для них Белая идея стала Святой идеей; Белое дело - святым делом, которое не может выполняться "грязными руками" и нечистыми побуждениями.
За время долгой стоянки в Екатеринодаре много велось разговоров о моральном облике добровольцев: каким он должен быть и каким был. Некоторые, наряду с описанием походов и боев, записывали и об этом в своих карманных тетрадях. А десятки лет спустя, когда стала осуществляться мысль - написать книгу о походах Марковцев, тогда из глубин памяти воскресли минувшие дни...
"Мы обнаружили в хлеву на дворике будки с большим количеством домашней птицы. Перед нашим приходом бежали почти все железнодорожники. Сторож этой будки тоже скрылся вместе с семьей, оставив все хозяйство на произвол судьбы. Бедная птица дня три сидела взаперти. Мы с Луньковым нашли на подоловке запас зерна, притащили воды, выпустили бедняг на дворик и очень радовались, видя, как оживает полумертвая от жажды и голода птица. Потом загнали их в хлев, набросав им вдоволь корму".
"Я с удивлением увидел этого, всегда тихого, доброго Лунькова, когда мы пошли и атаку; с каким ожесточением он бросался в штыки, как он кричал вместо "ура" бежавшим черной массой от нас большевикам: "Стой, сволочь, стой!.." Он был смертельно ранен в голову выстрелом из окна, когда наша цепь уже миновала здание вокзала станции".
В одной из станиц взвод Технической роты был расположен в сарае с сеном и сельхозмашинами. Устраиваясь там, один из офицеров нашел сверток, в котором оказались деньги Романовскими билетами и керенками. Сверток с деньгами был отнесен командиру роты, полковнику Бонину, который, как раз в это время вручал хозяину деньги за кормление роты в течение дня, но, за неимением нужной суммы - билетом в 5.000 руб. достоинством. Хозяин говорил, что сдачи у него нет: откуда у него могут быть большие деньги; он беден, война разорила... Напрасны были все слова офицеров об их сомнении в его бедности. Тут ему был вручен его сверток с деньгами. Его попросили пересчитать деньги... Хозяин был крайне смущен и просил извинить его за недоверие.
На поле боя под станицей Кореновской, в 1-м походе, в сумке одного убитого, видимо важного красного, было обнаружено 180.000 рублей Императорскими кредитными билетами пятисотрублевого достоинства. Командир извода приказал отнести "трофей" генералу Алексееву, который заведовал казной Добровольческой армии. Генерал Алексеев сидел за столом и занимался делами, когда вошли 2 офицера и молча положили перед ним сумку с деньгами. Генерал смотрит на сумку и на офицеров.
- Что это такое? - спросил он.
- Военный трофей, Ваше Высокопревосходительство!
Генерал молча вынул четыре объемистых пачки билетов, внимательно пересчитал их и поднял на офицеров глаза, полные доброты и благодарности.
- Вы имеете еще что-либо сказать?
- Никак нет, Ваше Высокопревосходительство!
- Можете идти.
Отчетливо повернувшись, оба офицера вышли и явились с докладом к командиру взвода.
Получили расписку?
- Никак нет, господин капитан.
Командир взвода, штабс-капитан Згривец, отошел, видимо озадаченный. Но, немного спустя, он отзывает в сторону офицеров, сдавших трофей и говорит им:
- Ну, вы, слышь! Не вздумайте чего такого! Я все равно узнаю.
Эти слова нисколько не задели и не обидели офицеров, но они показали им честное и чистое выполнение долга перед армией их начальника, выдвинувшегося из рядовых солдат и наблюдение им за должным выполнением долга своими подчиненными.
Во 2-м Кубанском походе, когда эшелон с Марковцами стоял некоторое время на станции Тихорецкая, они узнали, что из трофейных складов произведено было хищение имущества лицами, которым эти склады были поручены и будто бы генерал Алексеев, узнав об этом, прослезился. Возмущение Марковцев было безгранично: они готовы были отправиться туда, где сидели заключенные мародеры и расправиться с ними. И только отбытие эшелона помешало им.
В Екатеринодаре уличен был в грабеже один из Марковцев и расстрелян. Наказание это приветствовалось. Но уже там же стали говорить, что иные тяжелые проступки и преступления скрываются знающими о них, и тогда в среде Марковцев стали, конечно - без оповещения, создаваться группы для выявления не только преступников, но и тех, кто их покрывает. Уличенным в преступлении предлагали застрелиться, и тогда никому не будет известно об его преступлении; в противном случае его дело ставилось в известность начальству, и тогда он предавался суду, и его имя в списках будет иметь отметку: расстрел по суду.
Трудна была борьба с живучим злом.
Но проявление зла в ничтожной доле могло ли набросить тень на Белую идею и Белое дело?
Продолжение следует
