Несмотря на яростную критику педагогов-большевиков конца 20-х годов и их наследников - нынешних либералов, об Антоне Семёновиче Макаренко как о подвижнике русской педагогики помнят и поныне. Ведь о ком помнить, а о ком забыть - это Бог решает, а не люди. Какой же подвиг совершил он, какой пример оставил нам для подражания и вразумления?
Сразу скажем главное: все воспитательные методы Макаренко можно и нужно бы применять в наше время в любом детском коллективе, не только в детских домах или колониях, но и в каждой школе. Ничего теоретически сложного в его методах нет. Но вот практически необходимо, чтобы во главе коллектива стояла личность, сопоставимая с личностью Антона Семёновича, обладающая такой же чистотой и широтой души, самоотверженностью и силой воли. В работе с детьми именно это необходимо, а всё остальное приложится.
Макаренко излечил сотни душ послереволюционных детей-"подранков", пропавших бы без него в тюрьмах или умерших от голода. Как излечил? Он создал для них новую семью, взамен отнятой революцией, стал для каждого из них строгим, но любящим отцом и старшим братом. Он всех их во время нищеты и разрухи поставил на ноги, дал образование (многим высшее) и профессию. Бог помогает в воспитании детей, особенно сирот, только надо забыть о себе и жить для них. И ещё терпеть, отражать нападки бездарных, ничего не понимающих в воспитании детей бюрократов, тратить на это силы, чтобы защитить своих воспитанников. Вот и всё, пожалуй. И это - подвиг, которого доныне никто повторить не смог. У нас в России победила и доселе торжествует и властвует большевистско-либеральная система образования. Что это такое? А вы разве не видите, не чувствуете в собственном безволии и малой дееспособности и в ещё большем безволии и недееспособности своих детей эти "плоды просвещения"?
Воспитанники Макаренко, все до одного, стали сильными, волевыми, способными принимать собственные решения и отстаивать собственное достоинство людьми. Такие совершенно не нужны были советской власти. Ей нужны были винтики, гаечки, - то есть аморфная легкоуправляемая и покорная масса. Потому колония Антона Семёновича не могла долго существовать. В победе большевистско-либеральной системы воспитания надо искать и корни нынешнего состояния России. Разве воспитанники Макаренко могли бы допустить, чтобы у них на глазах развалили и разграбили построенную их предками Империю? В том, что Россия сейчас "сосредотачивается", не наша заслуга, а милость Божия. Ведь кроме нас, грешных и слабых, ныне удержать равновесие, сохранить мир на нашей планете некому. И потому нам надо как следует позаботиться о воспитании своих детей, вспомнить о методах великого подвижника педагогики А.С. Макаренко.
В сущности, в основе его методов, несмотря на декларируемый атеизм, лежало Православие, евангельские заповеди. Здоровую душу без них и воспитать невозможно. Да и сам Антон Семёнович вырос в православной семье: отец - рабочий на железной дороге в Харькове, мать - дочь солдата. А их сын ещё до революции закончил Педагогический институт в Полтаве с золотой медалью. То есть стал интеллигентным, уважаемым по тем временам человеком. А после революции его называли "интеллигентом паршивым", смеялись: "Очки вон надел" ("Педагогическая поэма", с.1). В августе 1919 года он стал директором школы в Полтаве и скоро стал получать от местных партийных бюрократов нелепые "руководящие указания". Рад был, когда заведующий губернским народным образованием, мужик из простых рабочих, вызвал его к себе и предложил возглавить колонию для малолетних преступников в шести верстах от Полтавы, в здании, построенном для беспризорников ещё до революции. Замечательна большевистская лексика начальника: "Босяков этих развелось - по улице пройти нельзя", - как будто речь шла о бродячих собаках (и потом, кто расстрелял их родителей?). - "Значит, нужно нового человека по-новому делать", - завершал свою речь комиссар, убеждённый, что человек - это простенькая машина, и можно её вот так быстренько по-новому переделать.
Макаренко, перечитав все книги по педагогике, понял, что ничем эта наука в его работе с приходившими к нему "подранками" помочь не может. С ним рядом в полуразрушенном здании жили реальные подростки с переломанными судьбами и искалеченными душами. У них отобрали всё: семью, детство. И методы воспитания их, вернее, возвращения к нормальной жизни, надо было искать на ходу.
Как это ни парадоксально звучит, но становлению первой колонии Макаренко, позднее названной в честь Максима Горького, "помогла" Гражданская война. В тогдашней неразберихе о колонии просто забыли, она должна была выживать, как может, но зато и руководящих указаний не было. И в этих условиях талант Антона Семёновича (было ему в то время 32 года) развернулся во всю свою ширь и мощь. А иначе не было бы у нас такого педагогического опыта.
Первыми пришли к нему довольно взрослые "детишки" - семнадцатилетние, чудом выжившие беспризорники, никому и ничему не верившие. Пришли, чтобы где-то перезимовать. Они были умны и дерзки, никого и ничего не боялись, грабили селян и самого "Антона", - так беспризорники называли своего воспитателя, и вот из них Макаренко смог создать мощное ядро большой колонии, вливаясь в которую бывшие малолетние воры и разбойники превращались в нормальных детей как бы автоматически.
Почему ему это удалось? Да потому что он по натуре своей был подобен эпическому герою из древней былины. Ребята многое в жизни повидали, хорошо разбирались в людях и могли довериться, встать рядом только с сильной личностью. Страшный во гневе, но желающий им добра, благородный и добрый "Антон" был им нужен. Они быстро поняли, что он, как отец, будет требователен, но никогда их не оставит. Он ничего не испугается и защитит. В сложившейся ситуации ребятам было лучше оставаться с ним. Уже через несколько дней один из будущих лидеров колонии, юноша из интеллигентной семьи (расстрелянной, вероятно) подошел к нему и сказал:
- Мы не такие плохие, Антон Семёнович! Всё будет хорошо. Мы понимаем...
Для того чтобы сохранить свой авторитет, держать в узде коллектив одичавших подростков, Макаренко должен был жить в постоянном напряжении. Воспитателю иначе и нельзя жить. Дети всё замечают, и слабость или несправедливость не прощают.
- Ребята о вашем подвиге (гнева и строгости) рассказывают с упоением. Они в вас даже готовы влюбиться... Что это, привычка к рабству? - удивлялась работавшая с Макаренко молодая воспитательница.
- Да нет, тут сложнее, - отвечал Макаренко.
Конечно, сложнее. Эти дети рабами никогда не были. Они нашли столь необходимого им отца и полюбили его. Питались они первую зиму, чем придётся, ходили в истлевших рубахах и изодранных при рубке леса, необходимого для отопления, пиджаках. На ногах - портянки, обвязанные верёвками. И всё-таки никто никуда уходить не хотел. Все видели, что "Антон" валит лес и чистит снег наравне с ними, что у него такой же рваный пиджак и сапоги без подмёток.
В феврале из ящика стола Макаренко украли деньги. Он гневно кричал: "Вы люди или кто? У себя ведь крадёте!" Но кражи продолжались. Беспризорник из интеллигентов сказал:
- А вы думали как, Антон Семёнович, трудовая колония, трудись и трудись - и никакого удовольствия?
- Так ведь вас же обкрадывают.
- Ничего тут моего нет.
- Вы должны быть хозяевами.
Подросткам, у которых отобрали всё, слова о том, что они могут и должны стать хозяевами, хотя бы вот на этом клочке земли, в этом здании, были необходимы. Антону Семёновичу они верили. И он действительно сделал их хозяевами, дал им даже местное самоуправление - совет командиров отрядов. Ребята поверили, что посаженное и посеянное ими у них не отберут, что восстановленный ими дом останется их домом, что они сами смогут решать главные вопросы своей жизни. И потом - у них была не только работа для пропитания, но и учёба, а учиться тогдашние беспризорники желали страстно. У них ещё сохранилось дореволюционное понимание того, что образованный человек - личность уважаемая, живущая в достатке.
Вот на таких основах уже можно было успешно воспитывать в подростках чувства долга, чести, собственного достоинства и необходимости самодисциплины. "Человек должен уважать себя, должен быть сильным",- говорил он им, и они верили, потому что видели перед собой именно такого человека. Краж больше не было, наоборот, отряд колонистов, вооружившись дрекольем, "без всякого страха и с искренним интересом" защищал местных жителей от пришлых разбойников. Это для них была как бы весёлая игра, которая, несомненно, имела большое воспитательное значение, выковывала характеры, закаляла волю.
Через пять лет бывшие беспризорники полностью обеспечивали себя и продуктами, и одеждой, и учебными принадлежностями. Увидев весёлую работу свободных колонистов на поле, один старый крестьянин сказал: "Хорошо это у вас, как у людей раньше было... Вроде как люди празднуют...Хлеб собрать человеку - торжество из торжеств, а у нас забыли про это".
К сожалению, сохранить этот праздник для детей Макаренко не мог. Гражданская война закончилась, бюрократы расселись по своим местам и стали давать руководящие указания. Всё в колонии им. М. Горького в их представлении было не так, шло не в том направлении: "Ах, бедные детки, сколько они работают, да ещё и учатся, ходят строем, как солдаты на плацу, выполняют приказы каких-то командиров, какое безобразие!", - восклицали сердобольные чиновники из комитета народного образования. Да все эти детки - аккуратные, стройные, весёлые, сгнили бы в тюрьмах и лагерях, если бы не попали в колонию, созданную Макаренко.
Впрочем, этот уникальный коллектив был обречён ещё и потому, что во всей стране по указу верховной власти переламывали хребет всему сельскому хозяйству России. И райские кущи свободного крестьянского труда даже в колонии для беспризорников подлежали уничтожению. Это Макаренко понимал и как умный стратег готовился к отступлению. Его "старая гвардия" давно уже закончила институты, прочно стояла на ногах. Предстояло срочно подготовить к самостоятельной жизни, найти место работы или учёбы, дать "подъёмные" всем своим подросшим воспитанникам. Ему надо было за короткое время "свернуть" детский коллектив в 400 человек!
Но колонистам вскоре Бог послал временный плацдарм для отступления. Харьковские чекисты (совесть, что ли, в них заговорила) решили создать свою коммуну для беспризорников - имени Ф.Э. Дзержинского, и предложили Антону Семёновичу в конце 1927 года стать её директором. Подготовили в посёлке Новый Харьков красивое здание с лепниной на потолке. Туда для начала в качестве ядра будущего коллектива Макаренко попросил переселиться 60 своих воспитанников. Сам же почти год был и начальником колонии им. М. Горького, и директором коммуны им. Ф. Дзержинского, благо располагались они недалеко друг от друга. В те времена дети, жившие в семьях, завидовали колонистам и коммунарам. А тех мучили допросами и проверками чиновники.
Бюрократы Наркомпроса Украины 3 сентября 1928 года на своём заседании осудили методы воспитания Макаренко. Интересны их доводы: "Товарищ Макаренко хочет педагогический процесс построить на идее долга. Это идея буржуазных отношений. Он призывает к воспитанию чувства чести. Советская общественность не примирится с возвращением этого понятия!".
- Мы не договоримся. Я вас не понимаю, - отвечал им Макаренко, - по-вашему, например, инициатива есть какое-то наитие. Она приходит неизвестно откуда, из чистого, ничем не заполненного безделья. Нет, инициатива придёт только тогда, когда есть задача, ответственность...
Коммуна им. Ф. Дзержинского встала на более неуязвимые для бюрократов индустриальные рельсы. Здесь в 1932 году воспитанники Макаренко открыли первый в стране завод электроинструментов. Они первыми начали изготовление фотоаппаратов "ФЭД" и "Лейка", по качеству не хуже зарубежных. Коммуна жила, кормила и учила малышей, помогала своим студентам собственными средствами. Чекисты материально ей совсем не помогали. Здесь Антон Семёнович проработал до 1935 года, а потом его "заменили". Слава Богу, что не посадили. Уж слишком заметной он был фигурой, таких советская власть терпела только по мере надобности.
Макаренко выбросили из стихии детского коллектива, вне которого он уже ни жить, ни дышать не мог. И он умер, как прикованный к стене богатырь, ещё молодым, 1 апреля 1939 года. Среди его воспитанников - инженеры, врачи, историки, геологи, летчики, судостроители, педагоги, музыканты, актёры...
А кого воспитываем мы - без опоры на долг, честь и внутреннюю дисциплину? Сами знаете, кого.
http://www.russdom.ru/2007/200712i/20071228.shtml
Сразу скажем главное: все воспитательные методы Макаренко можно и нужно бы применять в наше время в любом детском коллективе, не только в детских домах или колониях, но и в каждой школе. Ничего теоретически сложного в его методах нет. Но вот практически необходимо, чтобы во главе коллектива стояла личность, сопоставимая с личностью Антона Семёновича, обладающая такой же чистотой и широтой души, самоотверженностью и силой воли. В работе с детьми именно это необходимо, а всё остальное приложится.
Макаренко излечил сотни душ послереволюционных детей-"подранков", пропавших бы без него в тюрьмах или умерших от голода. Как излечил? Он создал для них новую семью, взамен отнятой революцией, стал для каждого из них строгим, но любящим отцом и старшим братом. Он всех их во время нищеты и разрухи поставил на ноги, дал образование (многим высшее) и профессию. Бог помогает в воспитании детей, особенно сирот, только надо забыть о себе и жить для них. И ещё терпеть, отражать нападки бездарных, ничего не понимающих в воспитании детей бюрократов, тратить на это силы, чтобы защитить своих воспитанников. Вот и всё, пожалуй. И это - подвиг, которого доныне никто повторить не смог. У нас в России победила и доселе торжествует и властвует большевистско-либеральная система образования. Что это такое? А вы разве не видите, не чувствуете в собственном безволии и малой дееспособности и в ещё большем безволии и недееспособности своих детей эти "плоды просвещения"?
Воспитанники Макаренко, все до одного, стали сильными, волевыми, способными принимать собственные решения и отстаивать собственное достоинство людьми. Такие совершенно не нужны были советской власти. Ей нужны были винтики, гаечки, - то есть аморфная легкоуправляемая и покорная масса. Потому колония Антона Семёновича не могла долго существовать. В победе большевистско-либеральной системы воспитания надо искать и корни нынешнего состояния России. Разве воспитанники Макаренко могли бы допустить, чтобы у них на глазах развалили и разграбили построенную их предками Империю? В том, что Россия сейчас "сосредотачивается", не наша заслуга, а милость Божия. Ведь кроме нас, грешных и слабых, ныне удержать равновесие, сохранить мир на нашей планете некому. И потому нам надо как следует позаботиться о воспитании своих детей, вспомнить о методах великого подвижника педагогики А.С. Макаренко.
В сущности, в основе его методов, несмотря на декларируемый атеизм, лежало Православие, евангельские заповеди. Здоровую душу без них и воспитать невозможно. Да и сам Антон Семёнович вырос в православной семье: отец - рабочий на железной дороге в Харькове, мать - дочь солдата. А их сын ещё до революции закончил Педагогический институт в Полтаве с золотой медалью. То есть стал интеллигентным, уважаемым по тем временам человеком. А после революции его называли "интеллигентом паршивым", смеялись: "Очки вон надел" ("Педагогическая поэма", с.1). В августе 1919 года он стал директором школы в Полтаве и скоро стал получать от местных партийных бюрократов нелепые "руководящие указания". Рад был, когда заведующий губернским народным образованием, мужик из простых рабочих, вызвал его к себе и предложил возглавить колонию для малолетних преступников в шести верстах от Полтавы, в здании, построенном для беспризорников ещё до революции. Замечательна большевистская лексика начальника: "Босяков этих развелось - по улице пройти нельзя", - как будто речь шла о бродячих собаках (и потом, кто расстрелял их родителей?). - "Значит, нужно нового человека по-новому делать", - завершал свою речь комиссар, убеждённый, что человек - это простенькая машина, и можно её вот так быстренько по-новому переделать.
Макаренко, перечитав все книги по педагогике, понял, что ничем эта наука в его работе с приходившими к нему "подранками" помочь не может. С ним рядом в полуразрушенном здании жили реальные подростки с переломанными судьбами и искалеченными душами. У них отобрали всё: семью, детство. И методы воспитания их, вернее, возвращения к нормальной жизни, надо было искать на ходу.
Как это ни парадоксально звучит, но становлению первой колонии Макаренко, позднее названной в честь Максима Горького, "помогла" Гражданская война. В тогдашней неразберихе о колонии просто забыли, она должна была выживать, как может, но зато и руководящих указаний не было. И в этих условиях талант Антона Семёновича (было ему в то время 32 года) развернулся во всю свою ширь и мощь. А иначе не было бы у нас такого педагогического опыта.
Первыми пришли к нему довольно взрослые "детишки" - семнадцатилетние, чудом выжившие беспризорники, никому и ничему не верившие. Пришли, чтобы где-то перезимовать. Они были умны и дерзки, никого и ничего не боялись, грабили селян и самого "Антона", - так беспризорники называли своего воспитателя, и вот из них Макаренко смог создать мощное ядро большой колонии, вливаясь в которую бывшие малолетние воры и разбойники превращались в нормальных детей как бы автоматически.
Почему ему это удалось? Да потому что он по натуре своей был подобен эпическому герою из древней былины. Ребята многое в жизни повидали, хорошо разбирались в людях и могли довериться, встать рядом только с сильной личностью. Страшный во гневе, но желающий им добра, благородный и добрый "Антон" был им нужен. Они быстро поняли, что он, как отец, будет требователен, но никогда их не оставит. Он ничего не испугается и защитит. В сложившейся ситуации ребятам было лучше оставаться с ним. Уже через несколько дней один из будущих лидеров колонии, юноша из интеллигентной семьи (расстрелянной, вероятно) подошел к нему и сказал:
- Мы не такие плохие, Антон Семёнович! Всё будет хорошо. Мы понимаем...
Для того чтобы сохранить свой авторитет, держать в узде коллектив одичавших подростков, Макаренко должен был жить в постоянном напряжении. Воспитателю иначе и нельзя жить. Дети всё замечают, и слабость или несправедливость не прощают.
- Ребята о вашем подвиге (гнева и строгости) рассказывают с упоением. Они в вас даже готовы влюбиться... Что это, привычка к рабству? - удивлялась работавшая с Макаренко молодая воспитательница.
- Да нет, тут сложнее, - отвечал Макаренко.
Конечно, сложнее. Эти дети рабами никогда не были. Они нашли столь необходимого им отца и полюбили его. Питались они первую зиму, чем придётся, ходили в истлевших рубахах и изодранных при рубке леса, необходимого для отопления, пиджаках. На ногах - портянки, обвязанные верёвками. И всё-таки никто никуда уходить не хотел. Все видели, что "Антон" валит лес и чистит снег наравне с ними, что у него такой же рваный пиджак и сапоги без подмёток.
В феврале из ящика стола Макаренко украли деньги. Он гневно кричал: "Вы люди или кто? У себя ведь крадёте!" Но кражи продолжались. Беспризорник из интеллигентов сказал:
- А вы думали как, Антон Семёнович, трудовая колония, трудись и трудись - и никакого удовольствия?
- Так ведь вас же обкрадывают.
- Ничего тут моего нет.
- Вы должны быть хозяевами.
Подросткам, у которых отобрали всё, слова о том, что они могут и должны стать хозяевами, хотя бы вот на этом клочке земли, в этом здании, были необходимы. Антону Семёновичу они верили. И он действительно сделал их хозяевами, дал им даже местное самоуправление - совет командиров отрядов. Ребята поверили, что посаженное и посеянное ими у них не отберут, что восстановленный ими дом останется их домом, что они сами смогут решать главные вопросы своей жизни. И потом - у них была не только работа для пропитания, но и учёба, а учиться тогдашние беспризорники желали страстно. У них ещё сохранилось дореволюционное понимание того, что образованный человек - личность уважаемая, живущая в достатке.
Вот на таких основах уже можно было успешно воспитывать в подростках чувства долга, чести, собственного достоинства и необходимости самодисциплины. "Человек должен уважать себя, должен быть сильным",- говорил он им, и они верили, потому что видели перед собой именно такого человека. Краж больше не было, наоборот, отряд колонистов, вооружившись дрекольем, "без всякого страха и с искренним интересом" защищал местных жителей от пришлых разбойников. Это для них была как бы весёлая игра, которая, несомненно, имела большое воспитательное значение, выковывала характеры, закаляла волю.
Через пять лет бывшие беспризорники полностью обеспечивали себя и продуктами, и одеждой, и учебными принадлежностями. Увидев весёлую работу свободных колонистов на поле, один старый крестьянин сказал: "Хорошо это у вас, как у людей раньше было... Вроде как люди празднуют...Хлеб собрать человеку - торжество из торжеств, а у нас забыли про это".
К сожалению, сохранить этот праздник для детей Макаренко не мог. Гражданская война закончилась, бюрократы расселись по своим местам и стали давать руководящие указания. Всё в колонии им. М. Горького в их представлении было не так, шло не в том направлении: "Ах, бедные детки, сколько они работают, да ещё и учатся, ходят строем, как солдаты на плацу, выполняют приказы каких-то командиров, какое безобразие!", - восклицали сердобольные чиновники из комитета народного образования. Да все эти детки - аккуратные, стройные, весёлые, сгнили бы в тюрьмах и лагерях, если бы не попали в колонию, созданную Макаренко.
Впрочем, этот уникальный коллектив был обречён ещё и потому, что во всей стране по указу верховной власти переламывали хребет всему сельскому хозяйству России. И райские кущи свободного крестьянского труда даже в колонии для беспризорников подлежали уничтожению. Это Макаренко понимал и как умный стратег готовился к отступлению. Его "старая гвардия" давно уже закончила институты, прочно стояла на ногах. Предстояло срочно подготовить к самостоятельной жизни, найти место работы или учёбы, дать "подъёмные" всем своим подросшим воспитанникам. Ему надо было за короткое время "свернуть" детский коллектив в 400 человек!
Но колонистам вскоре Бог послал временный плацдарм для отступления. Харьковские чекисты (совесть, что ли, в них заговорила) решили создать свою коммуну для беспризорников - имени Ф.Э. Дзержинского, и предложили Антону Семёновичу в конце 1927 года стать её директором. Подготовили в посёлке Новый Харьков красивое здание с лепниной на потолке. Туда для начала в качестве ядра будущего коллектива Макаренко попросил переселиться 60 своих воспитанников. Сам же почти год был и начальником колонии им. М. Горького, и директором коммуны им. Ф. Дзержинского, благо располагались они недалеко друг от друга. В те времена дети, жившие в семьях, завидовали колонистам и коммунарам. А тех мучили допросами и проверками чиновники.
Бюрократы Наркомпроса Украины 3 сентября 1928 года на своём заседании осудили методы воспитания Макаренко. Интересны их доводы: "Товарищ Макаренко хочет педагогический процесс построить на идее долга. Это идея буржуазных отношений. Он призывает к воспитанию чувства чести. Советская общественность не примирится с возвращением этого понятия!".
- Мы не договоримся. Я вас не понимаю, - отвечал им Макаренко, - по-вашему, например, инициатива есть какое-то наитие. Она приходит неизвестно откуда, из чистого, ничем не заполненного безделья. Нет, инициатива придёт только тогда, когда есть задача, ответственность...
Коммуна им. Ф. Дзержинского встала на более неуязвимые для бюрократов индустриальные рельсы. Здесь в 1932 году воспитанники Макаренко открыли первый в стране завод электроинструментов. Они первыми начали изготовление фотоаппаратов "ФЭД" и "Лейка", по качеству не хуже зарубежных. Коммуна жила, кормила и учила малышей, помогала своим студентам собственными средствами. Чекисты материально ей совсем не помогали. Здесь Антон Семёнович проработал до 1935 года, а потом его "заменили". Слава Богу, что не посадили. Уж слишком заметной он был фигурой, таких советская власть терпела только по мере надобности.
Макаренко выбросили из стихии детского коллектива, вне которого он уже ни жить, ни дышать не мог. И он умер, как прикованный к стене богатырь, ещё молодым, 1 апреля 1939 года. Среди его воспитанников - инженеры, врачи, историки, геологи, летчики, судостроители, педагоги, музыканты, актёры...
А кого воспитываем мы - без опоры на долг, честь и внутреннюю дисциплину? Сами знаете, кого.
http://www.russdom.ru/2007/200712i/20071228.shtml
