Епископ Ефрем (в миру Епифаний Андреевич Кузнецов) был одним из тех ревностных и преданных служителей нашей Церкви, кто одним из первых принял на себя удар тяжелых гонений, воздвигнутых против Православия. Необычен и путь его к архиерейству. Он не происходил из духовного звания, а родился в 1876 г. в семье забайкальских казаков. Жизнь его началась со скорбей и испытаний.
"В раннем детстве, - вспоминал он в 1916 году, - Господь послал мне сиротство с его обычными в простонародной среде тяжелыми спутниками - беднотой, лишениями и болезнями. Но этот крест учил меня смирению, терпению, пониманию страданий ближнего и состраданию. Под тяжестью сего креста умягчилось мое сердце, крепла вера в Бога и надежда только на Его неизреченное милосердие в путях моей жизни". [Речь при наречении начальника Забайкальской духовной миссии архимандрита Ефрема во епископа Селенгинского, произнесенная в Читинской Архиерейской церкви 19 ноября 1916 г. - Забайкальские епархиальные ведомости, 1916, N 23, с. 812.]
Отец, умирая, завещал сыну учиться. Но отрок, который пас стада у своих родных и возделывал землю, чтобы иметь пропитание, мог рассчитывать только на окончание сельского училища. Но Божественный Промысел готовил отрока Епифания к особому служению. На мальчика обратил внимание сострадательный приходской пастырь. Воспользовавшись проездом через станицу иркутского Владыки Вениамина (Благонравова) [Высокопреосвященнейший Вениамин (в миру Благонравов Василий Антонович) (1825 - 1892) - выдающийся миссионер, закончил жизнь архиепископом Иркутским.], он поставил Епифания перед ним на колени и просил принять его хотя бы на полуказенное содержание в духовном училище, поручившись за него, что тот посвятит себя служению Церкви. "Просьба святителем Божиим уважается, и я, сирота - бедняк казаченок, какими наполнены станицы, оказываюсь в духовной школе, что было тогда весьма редким, чуть не исключительным явлением: велика ко мне милость Божия". [Забайкальские епархиальные ведомости, N 23, с. 814.]
Несколько десятилетий спустя архимандрит Ефрем, с теплотой вспоминал опытного наставника, строгого и благочестивого протоиерея - ректора Читинского духовного училища "умелою рукою сеявшего семена веры и благочестия в сердцах учащихся". Хорошее влияние оказали и учителя, среди которых "находились светлые личности, умевшие близко стать к питомцам и дать потребное на запросы их жизни. Духовная атмосфера в училище была такова, что... господствовал дух церковности. Здесь впервые я познал и полюбил церковную уставность, благолепие и величие церковных богослужений, красоту пения церковного, здесь привык сознательно переживать высокую радость праздничных настроений". [Там же, с. 814]
Оканчивая училище Епифаний предвкушал сладость служения псаломщиком в сельском храме. Он знал свое положение и предел своих возможностей и не помышлял о большем. Но вновь открылась воля Божия о нем. "Господь вложил в сердце одного моего учителя мысль послать, в виде попытки, телеграмму тому же Высокопреосвященнейшему Вениамину с просьбой о принятии на казенное содержание в духовную семинарию, устраняя то, что казалось мне непреодолимым препятствием продолжать образование, а через сердце Своего святителя возлагал благая о новом пути моей жизни..." [Там же]
Окончив в 1898 г. Иркутскую духовную семинарию, Епифаний Кузнецов принял рукоположение. В сане священника он проходил служение в родной станице. "Это время поставило на пути моем - рассказывал он в речи при наречении во епископа, - ряд терний и тяжелых испытаний, в которых горел и закалялся дух мой, в которых учился смирению и покаянию, терпению и благоразумию, положительности мысли, слова и дела". На втором году пастырства его посетило тяжелое горе - смерть жены. Молодой священник сильно скорбел, большим утешением было для него участие в его жизни архиепископа Владивостокского Евсевия [Евсевий (Никольский Евгений) (1861-1922) закончил жизнь митрополитом Крутицким.] , который знал Епифания Кузнецова, будучи ректором Иркутской Духовной семинарии. Отец Епифаний ценил его и называл позже своим духовным отцом. Глубоко сострадая горю молодого пастыря, архиепископ Евсевий направил ему несколько посланий, исполненных отеческой любви. Владыка убедил его продолжать учебу в высшей духовной школе. В 1903 г. отец Епифаний окончил Казанскую Духовную академию. Ему было присвоено звание кандидата богословия. Он с особой благодарностью вспоминал ректора Академии - будущего митрополита Антония (Храповицкого, 1963-1936), которого называл выдающимся по уму и чистоте жизни святителем нашего времени". [Забайкальские епархиальные ведомости, 1916, N 23, с.815.]
В это время отец Епифаний проявляет большой интерес к миссионерству. Духовная академия "вложила в сердце мое любовь к благовестническому служению и дала потребные для сего знания, с которыми я явился сюда, в родной Забайкальский край и стал под опытную руку архипастыря-миссионера Преосвященнейшего владыки Мефодия". [Там же, с. 816] Отцом Епифанием в эти годы была написана история миссионерства в Забайкалье: "Деятельность Забайкальской духовной миссии за сорокалетие ее существование (с 1860 по 1899 гг.), М., 1902. Текст этот был первоначально опубликован в "Православном благовестнике" (1901, N 21-24).
В 1904 г. отец Епифаний Кузнецов начинает миссионерскую деятельность в составе Забайкальской Миссии. Насколько вдумчиво и глубоко относился он к просвещению забайкальских язычников. Можно судить по его аналитическому очерку "Характеристика бурят с точки зрения способности их к принятию Христианства и общеевропейской культуры" (Забайкальские епархиальные ведомости, 1904, N 22-24; отд. изд.: Чита, 1905). Автор сначала говорит о серьезных препятствиях, стоящих перед благовестником в деле обращения бурят. По своему умственно-мировоззренческому складу буряты (преобладавшая языческая народность Забайкалья) интересуются только тем, что связано с их жизненными интересами. Буряты знают - писал отец Ефрем, - что религий много и все они, по представлениям бурят, даны Богом. Самое лучшее, говорят они, держаться той, какая была у предков. Такое сознание было главным препятствием к принятию ими святого крещения.
Вместе с тем автор очерка отмечает простой, доверчивый нрав бурята, бесхитростность, готовность помочь другому человеку. "Рассмотревши психологию бурят, мы с удовольствием делаем заключение, в высшей степени отрадное и для православного миссионера и для общечеловеческого культуртрегера. Сделанный нами психологический анализ говорит, что буряты представляют из себя, по евангельскому выражению поле, богатое по своему содержанию, способное воспринять и возрастить семя Слова Божия и высшей культуры: они готовы к быстрому духовному возрождению". [Кузнецов Е., свящ. Характеристика бурят с точки зрения способности их к принятию христианства и общеевропейской культуры, Чита, 1905.]
В другой статье написанной значительно позже, он говорил о серьезных изъянах в земельном законодательстве, дававшем явные преимущества буряту-язычнику над бурятом, обратившемся в Православие. [Ефрем (Кузнецов), архим. Земельная обида крещеных инородцев Забайкалья, М., 1914.]
Приняв монашеский постриг с именем Ефрем, он возводится в сан игумена, а затем в 1909 г. - архимандрита.
Назначенный начальником Забайкальской Духовной Миссии, он успешно трудится по обращению язычников. Особенно успешной была проповедь среди местных корейцев. Из крещенных корейцев образовался в Чите отдельный приход. При Миссионерской церкви был особый причет , состоявший из корейца-священника и корейца-псаломщика, на которых были возложены обязанности быть духовными руководителями православных корейцев. Для них же была открыта огласительная школа. Издавался на корейском языке журнал "Православие", имевший цель просвещение и обращение в лоно Православной Церкви корейцев не только Забайкалья, но и живущих на всем пространстве Дальнего Востока.
Насколько серьезно корейцами было воспринято Православие косвенно можно судить по тому факту, о котором сообщалось в Забайкальских епархиальных ведомостях (1914, N 20): 30 прихожан-корейцев Читинской Миссионерской церкви обратились к архимандриту Ефрему с выражением желания пойти на войну добровольцами. Отец Ефрем их благословил и посоветовал обратиться к военному губернатору. Отслужив молебен, архимандрит Ефрем произнес слово, в котором сказал: корейцы, приняв Православие, идут теперь в ряды русских защитников России этим доказывают, что они возлюбили ее, вторую родину, за которую готовы положить жизнь.
На почве православного миссионерства произошло знакомство и сближение архимандрита Ефрема с протоиереем Иоанном Восторговым (священномученик - прославлен на Юбилейном Архиерейском соборе 2000 г.), который приезжал в Забайкалье в должности синодального миссионера. В Забайкальских епархиальных ведомостях (1913, N 16) сообщается о приезде в Читу прот. И. И. Восторгова. После заседания, которое прошло под председательством Преосвященного Иоанна, епископа Забайкальского и Нерчинского, "о. прот. Восторгов с архимандритом Ефремом выехали из Читы на Дальний Восток". [Забайкальские епархиальные ведомости, 1913, N 16, с.302.]
Архимандрит Ефрем не только руководил всем миссионерским делом в обширной епархии (к началу ХХ в. ее площадь была 539061 кв. верст, т.е. больше Германии в тогдашних ее границах), но помогал правящему архиерею в епархиальных делах.
В 1913 г. с 20 номера он становится редактором неофициального отдела Забайкальских епархиальных ведомостей. Выступал он и как автор: "Торжество Православия в Чите", (1913 N 3-4), "Пир веры на св. Иргени" (1913, N 14-15) и др.
20 ноября 1916 г. архимандрит Ефрем был рукоположен в епископа Селенгинского, викария Забайкальской епархии, Хиротонию возглавлял архиепископ Владивостокский Евсевий (Никольский). При наречении во епископа архимандрит Ефрем говорил о ответственности святительского служения: "Я сознаю великую высоту предстоящего мне звания и служения в Церкви Божией и знаю, что для сего необходима чистота веры, высота благочестия, сила знания, несокрушимая ревность; знаю то, что служение сие утверждается не на внешнем господстве над наследием Божиим, превозношении и преобладании, а на внутренней силе духа, созидаемого верою и любовью, укрепляемою смиренномудренным восприятием ига Христова. Сознаю и связанную с высотою служения великую ответственность, особенно в наше время, когда требуются особые силы и для устроения внутренней церковной жизни среди верных и для распространения Царства Божия среди неверующих". [Там же, 1916, N 23, с. 816-17.]
Архиерейское служение епископа Ефрема продолжалось менее двух лет. Это были годы начавшегося тяжелейшего испытания и для Церкви и для каждого ее служителя. Преосвященный Ефрем с высоким христианским достоинством выдержал эти испытания. его преданность Православию и ревность в защите интересов Церкви была известна не только верующим, но и представителям новой революционной власти. В "Забайкальских епархиальных ведомостях" за 1917 г. в N 17 (1-15 сентября) сообщается о просьбе епископа Ефрема к властям разрешить ему прибыть в Читу. Хотя Владыка Ефрем давал подписку о признании Временного правительства и лояльности, представитель службы общественной безопасности запрещает ему въезд в Читу и ходатайствует перед краевым комиссариатом о предписании покинуть Забайкалье.
Епископ Ефрем участвовал в работе Священного Поместного Собора (1917-18 гг.) в статусе Заместителя Члена Собора. Он был заместителем Мелите, епископа Забайкальского и Нерчинского. [Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг., М., 1994, т.1, с. 95.]
Его подпись стоит под Деянием 5 (18) апреля 1918 г. о прославлении святителя Софрония (Кристаллевского), епископа Иркутского. Преосвященный Ефрем еще до прославления Святителя чтил его как святого. В 1913 г. он сообщил в Забайкальских епархиальных ведомостях о чудесном исцелении от скарлатины жительницы Читы Зинаиды Петровны Мигуновой по молитвам святителя Софрония ( 1913, N 12).
В конце января или в начале февраля 1918 г. он прислал на имя епископа Забайкальского Мелетия из Москвы телеграмму, предающую его духовное настроение в условиях начавшихся гонений на Церковь: "Собор открылся двадцатого. Патриарх объявил Церковь гонимой, предал анафеме гонителей, [В Послании 19 января (2 февраля) 1918 г. "возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Российской Святейший Патриарх Тихон писал: "Тяжелое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонение воздвигли и на истину Христову явные и тайные враги сей истины... Властью, данною нам от Бога, запрещаю вам приступать к Таинам Христовым, анафематствуем вам, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной" (Послания Святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, М. , 1990, с. 13.)] призвал верных защите и мученичеству. 28 января было всенародное моление: Красная, Воскресенская площади, прилегающие улицы переполнены молящимися как пасхальную утреню. Настроение восторженное". [Забайкальские епархиальные ведомости, 1918, N 1-2-3, с. 67.]
Обращают на себя внимание слова телеграммы: "Патриарх... призвал верующих... к мученичеству". Так был понят текст патриаршего Послания. "А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем Вас на эти страдания вместе с собою". [Акты Святейшего Тихона..., с. 236.]
Преосвященный Ефрем был одним из тех священнослужителей нашей Церкви, кто через несколько месяцев одним из первых принял святое мученичество.
После закрытия Священного Собора (апрель 1918 г.) Владыка Ефрем оставался в Москве. 2 июня 1918 г. он был арестован ВЧК на квартире протоиерея Иоанна Восторгова. В заключении проявил себя как стойкий, мужественный исповедник.
23 августа (5 сентября) 1918 г. в день памяти священномученика Иринея Лионского ревностного проповедника Христовой веры и непримиримого борца с ересью Владыка Ефрем был расстрелян на Ходынском поле. Смерть за Христа он принял спокойно. Перед расстрелом благословил соузников, вместе с ним приведенных на казнь.
В Обвинительном заключении по делу гражданина Беллавина Василия Ивановича (Святейшего Патриарха Тихона)... М., 1923, приводится отрывок частного письма Святейшего Патриарха к митрополиту Антонию (Храповицкому), в котором он упоминает о расстреле епископа Ефрема вместе с другими представителями Церкви: "Может быть, их участь лучше, чем нас оставшихся". [Акты Святейшего Тихона ..., с. 236.]
Высоким подвигом завершилась жизнь Святителя, явившего чистоту веры, высоту благочестия и несокрушимую ревность.
"В раннем детстве, - вспоминал он в 1916 году, - Господь послал мне сиротство с его обычными в простонародной среде тяжелыми спутниками - беднотой, лишениями и болезнями. Но этот крест учил меня смирению, терпению, пониманию страданий ближнего и состраданию. Под тяжестью сего креста умягчилось мое сердце, крепла вера в Бога и надежда только на Его неизреченное милосердие в путях моей жизни". [Речь при наречении начальника Забайкальской духовной миссии архимандрита Ефрема во епископа Селенгинского, произнесенная в Читинской Архиерейской церкви 19 ноября 1916 г. - Забайкальские епархиальные ведомости, 1916, N 23, с. 812.]
Отец, умирая, завещал сыну учиться. Но отрок, который пас стада у своих родных и возделывал землю, чтобы иметь пропитание, мог рассчитывать только на окончание сельского училища. Но Божественный Промысел готовил отрока Епифания к особому служению. На мальчика обратил внимание сострадательный приходской пастырь. Воспользовавшись проездом через станицу иркутского Владыки Вениамина (Благонравова) [Высокопреосвященнейший Вениамин (в миру Благонравов Василий Антонович) (1825 - 1892) - выдающийся миссионер, закончил жизнь архиепископом Иркутским.], он поставил Епифания перед ним на колени и просил принять его хотя бы на полуказенное содержание в духовном училище, поручившись за него, что тот посвятит себя служению Церкви. "Просьба святителем Божиим уважается, и я, сирота - бедняк казаченок, какими наполнены станицы, оказываюсь в духовной школе, что было тогда весьма редким, чуть не исключительным явлением: велика ко мне милость Божия". [Забайкальские епархиальные ведомости, N 23, с. 814.]
Несколько десятилетий спустя архимандрит Ефрем, с теплотой вспоминал опытного наставника, строгого и благочестивого протоиерея - ректора Читинского духовного училища "умелою рукою сеявшего семена веры и благочестия в сердцах учащихся". Хорошее влияние оказали и учителя, среди которых "находились светлые личности, умевшие близко стать к питомцам и дать потребное на запросы их жизни. Духовная атмосфера в училище была такова, что... господствовал дух церковности. Здесь впервые я познал и полюбил церковную уставность, благолепие и величие церковных богослужений, красоту пения церковного, здесь привык сознательно переживать высокую радость праздничных настроений". [Там же, с. 814]
Оканчивая училище Епифаний предвкушал сладость служения псаломщиком в сельском храме. Он знал свое положение и предел своих возможностей и не помышлял о большем. Но вновь открылась воля Божия о нем. "Господь вложил в сердце одного моего учителя мысль послать, в виде попытки, телеграмму тому же Высокопреосвященнейшему Вениамину с просьбой о принятии на казенное содержание в духовную семинарию, устраняя то, что казалось мне непреодолимым препятствием продолжать образование, а через сердце Своего святителя возлагал благая о новом пути моей жизни..." [Там же]
Окончив в 1898 г. Иркутскую духовную семинарию, Епифаний Кузнецов принял рукоположение. В сане священника он проходил служение в родной станице. "Это время поставило на пути моем - рассказывал он в речи при наречении во епископа, - ряд терний и тяжелых испытаний, в которых горел и закалялся дух мой, в которых учился смирению и покаянию, терпению и благоразумию, положительности мысли, слова и дела". На втором году пастырства его посетило тяжелое горе - смерть жены. Молодой священник сильно скорбел, большим утешением было для него участие в его жизни архиепископа Владивостокского Евсевия [Евсевий (Никольский Евгений) (1861-1922) закончил жизнь митрополитом Крутицким.] , который знал Епифания Кузнецова, будучи ректором Иркутской Духовной семинарии. Отец Епифаний ценил его и называл позже своим духовным отцом. Глубоко сострадая горю молодого пастыря, архиепископ Евсевий направил ему несколько посланий, исполненных отеческой любви. Владыка убедил его продолжать учебу в высшей духовной школе. В 1903 г. отец Епифаний окончил Казанскую Духовную академию. Ему было присвоено звание кандидата богословия. Он с особой благодарностью вспоминал ректора Академии - будущего митрополита Антония (Храповицкого, 1963-1936), которого называл выдающимся по уму и чистоте жизни святителем нашего времени". [Забайкальские епархиальные ведомости, 1916, N 23, с.815.]
В это время отец Епифаний проявляет большой интерес к миссионерству. Духовная академия "вложила в сердце мое любовь к благовестническому служению и дала потребные для сего знания, с которыми я явился сюда, в родной Забайкальский край и стал под опытную руку архипастыря-миссионера Преосвященнейшего владыки Мефодия". [Там же, с. 816] Отцом Епифанием в эти годы была написана история миссионерства в Забайкалье: "Деятельность Забайкальской духовной миссии за сорокалетие ее существование (с 1860 по 1899 гг.), М., 1902. Текст этот был первоначально опубликован в "Православном благовестнике" (1901, N 21-24).
В 1904 г. отец Епифаний Кузнецов начинает миссионерскую деятельность в составе Забайкальской Миссии. Насколько вдумчиво и глубоко относился он к просвещению забайкальских язычников. Можно судить по его аналитическому очерку "Характеристика бурят с точки зрения способности их к принятию Христианства и общеевропейской культуры" (Забайкальские епархиальные ведомости, 1904, N 22-24; отд. изд.: Чита, 1905). Автор сначала говорит о серьезных препятствиях, стоящих перед благовестником в деле обращения бурят. По своему умственно-мировоззренческому складу буряты (преобладавшая языческая народность Забайкалья) интересуются только тем, что связано с их жизненными интересами. Буряты знают - писал отец Ефрем, - что религий много и все они, по представлениям бурят, даны Богом. Самое лучшее, говорят они, держаться той, какая была у предков. Такое сознание было главным препятствием к принятию ими святого крещения.
Вместе с тем автор очерка отмечает простой, доверчивый нрав бурята, бесхитростность, готовность помочь другому человеку. "Рассмотревши психологию бурят, мы с удовольствием делаем заключение, в высшей степени отрадное и для православного миссионера и для общечеловеческого культуртрегера. Сделанный нами психологический анализ говорит, что буряты представляют из себя, по евангельскому выражению поле, богатое по своему содержанию, способное воспринять и возрастить семя Слова Божия и высшей культуры: они готовы к быстрому духовному возрождению". [Кузнецов Е., свящ. Характеристика бурят с точки зрения способности их к принятию христианства и общеевропейской культуры, Чита, 1905.]
В другой статье написанной значительно позже, он говорил о серьезных изъянах в земельном законодательстве, дававшем явные преимущества буряту-язычнику над бурятом, обратившемся в Православие. [Ефрем (Кузнецов), архим. Земельная обида крещеных инородцев Забайкалья, М., 1914.]
Приняв монашеский постриг с именем Ефрем, он возводится в сан игумена, а затем в 1909 г. - архимандрита.
Назначенный начальником Забайкальской Духовной Миссии, он успешно трудится по обращению язычников. Особенно успешной была проповедь среди местных корейцев. Из крещенных корейцев образовался в Чите отдельный приход. При Миссионерской церкви был особый причет , состоявший из корейца-священника и корейца-псаломщика, на которых были возложены обязанности быть духовными руководителями православных корейцев. Для них же была открыта огласительная школа. Издавался на корейском языке журнал "Православие", имевший цель просвещение и обращение в лоно Православной Церкви корейцев не только Забайкалья, но и живущих на всем пространстве Дальнего Востока.
Насколько серьезно корейцами было воспринято Православие косвенно можно судить по тому факту, о котором сообщалось в Забайкальских епархиальных ведомостях (1914, N 20): 30 прихожан-корейцев Читинской Миссионерской церкви обратились к архимандриту Ефрему с выражением желания пойти на войну добровольцами. Отец Ефрем их благословил и посоветовал обратиться к военному губернатору. Отслужив молебен, архимандрит Ефрем произнес слово, в котором сказал: корейцы, приняв Православие, идут теперь в ряды русских защитников России этим доказывают, что они возлюбили ее, вторую родину, за которую готовы положить жизнь.
На почве православного миссионерства произошло знакомство и сближение архимандрита Ефрема с протоиереем Иоанном Восторговым (священномученик - прославлен на Юбилейном Архиерейском соборе 2000 г.), который приезжал в Забайкалье в должности синодального миссионера. В Забайкальских епархиальных ведомостях (1913, N 16) сообщается о приезде в Читу прот. И. И. Восторгова. После заседания, которое прошло под председательством Преосвященного Иоанна, епископа Забайкальского и Нерчинского, "о. прот. Восторгов с архимандритом Ефремом выехали из Читы на Дальний Восток". [Забайкальские епархиальные ведомости, 1913, N 16, с.302.]
Архимандрит Ефрем не только руководил всем миссионерским делом в обширной епархии (к началу ХХ в. ее площадь была 539061 кв. верст, т.е. больше Германии в тогдашних ее границах), но помогал правящему архиерею в епархиальных делах.
В 1913 г. с 20 номера он становится редактором неофициального отдела Забайкальских епархиальных ведомостей. Выступал он и как автор: "Торжество Православия в Чите", (1913 N 3-4), "Пир веры на св. Иргени" (1913, N 14-15) и др.
20 ноября 1916 г. архимандрит Ефрем был рукоположен в епископа Селенгинского, викария Забайкальской епархии, Хиротонию возглавлял архиепископ Владивостокский Евсевий (Никольский). При наречении во епископа архимандрит Ефрем говорил о ответственности святительского служения: "Я сознаю великую высоту предстоящего мне звания и служения в Церкви Божией и знаю, что для сего необходима чистота веры, высота благочестия, сила знания, несокрушимая ревность; знаю то, что служение сие утверждается не на внешнем господстве над наследием Божиим, превозношении и преобладании, а на внутренней силе духа, созидаемого верою и любовью, укрепляемою смиренномудренным восприятием ига Христова. Сознаю и связанную с высотою служения великую ответственность, особенно в наше время, когда требуются особые силы и для устроения внутренней церковной жизни среди верных и для распространения Царства Божия среди неверующих". [Там же, 1916, N 23, с. 816-17.]
Архиерейское служение епископа Ефрема продолжалось менее двух лет. Это были годы начавшегося тяжелейшего испытания и для Церкви и для каждого ее служителя. Преосвященный Ефрем с высоким христианским достоинством выдержал эти испытания. его преданность Православию и ревность в защите интересов Церкви была известна не только верующим, но и представителям новой революционной власти. В "Забайкальских епархиальных ведомостях" за 1917 г. в N 17 (1-15 сентября) сообщается о просьбе епископа Ефрема к властям разрешить ему прибыть в Читу. Хотя Владыка Ефрем давал подписку о признании Временного правительства и лояльности, представитель службы общественной безопасности запрещает ему въезд в Читу и ходатайствует перед краевым комиссариатом о предписании покинуть Забайкалье.
Епископ Ефрем участвовал в работе Священного Поместного Собора (1917-18 гг.) в статусе Заместителя Члена Собора. Он был заместителем Мелите, епископа Забайкальского и Нерчинского. [Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг., М., 1994, т.1, с. 95.]
Его подпись стоит под Деянием 5 (18) апреля 1918 г. о прославлении святителя Софрония (Кристаллевского), епископа Иркутского. Преосвященный Ефрем еще до прославления Святителя чтил его как святого. В 1913 г. он сообщил в Забайкальских епархиальных ведомостях о чудесном исцелении от скарлатины жительницы Читы Зинаиды Петровны Мигуновой по молитвам святителя Софрония ( 1913, N 12).
В конце января или в начале февраля 1918 г. он прислал на имя епископа Забайкальского Мелетия из Москвы телеграмму, предающую его духовное настроение в условиях начавшихся гонений на Церковь: "Собор открылся двадцатого. Патриарх объявил Церковь гонимой, предал анафеме гонителей, [В Послании 19 января (2 февраля) 1918 г. "возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Российской Святейший Патриарх Тихон писал: "Тяжелое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонение воздвигли и на истину Христову явные и тайные враги сей истины... Властью, данною нам от Бога, запрещаю вам приступать к Таинам Христовым, анафематствуем вам, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной" (Послания Святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, М. , 1990, с. 13.)] призвал верных защите и мученичеству. 28 января было всенародное моление: Красная, Воскресенская площади, прилегающие улицы переполнены молящимися как пасхальную утреню. Настроение восторженное". [Забайкальские епархиальные ведомости, 1918, N 1-2-3, с. 67.]
Обращают на себя внимание слова телеграммы: "Патриарх... призвал верующих... к мученичеству". Так был понят текст патриаршего Послания. "А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем Вас на эти страдания вместе с собою". [Акты Святейшего Тихона..., с. 236.]
Преосвященный Ефрем был одним из тех священнослужителей нашей Церкви, кто через несколько месяцев одним из первых принял святое мученичество.
После закрытия Священного Собора (апрель 1918 г.) Владыка Ефрем оставался в Москве. 2 июня 1918 г. он был арестован ВЧК на квартире протоиерея Иоанна Восторгова. В заключении проявил себя как стойкий, мужественный исповедник.
23 августа (5 сентября) 1918 г. в день памяти священномученика Иринея Лионского ревностного проповедника Христовой веры и непримиримого борца с ересью Владыка Ефрем был расстрелян на Ходынском поле. Смерть за Христа он принял спокойно. Перед расстрелом благословил соузников, вместе с ним приведенных на казнь.
В Обвинительном заключении по делу гражданина Беллавина Василия Ивановича (Святейшего Патриарха Тихона)... М., 1923, приводится отрывок частного письма Святейшего Патриарха к митрополиту Антонию (Храповицкому), в котором он упоминает о расстреле епископа Ефрема вместе с другими представителями Церкви: "Может быть, их участь лучше, чем нас оставшихся". [Акты Святейшего Тихона ..., с. 236.]
Высоким подвигом завершилась жизнь Святителя, явившего чистоту веры, высоту благочестия и несокрушимую ревность.
