Рогатина XII века с серебряным декором в тератологическом стиле

Начало

Несколько продуктивных аналогий могут дать изображения на серебряных браслетах - обручах домонгольского периода. В киотцах обруча киевского клада 1893 года размещены повторяющиеся изображения птиц и грифонов[1]. «Грифоны даны стоящими на задних ногах с повернутой назад головой. Тела их хитроумно переплетены стеблями, образующими то крыло, то хвост»[2].

На других обручах того же киевского клада кошачьи звери, вероятно, львы, соседствуют с птицей с хищным клювом, сильным телом[3] что, по мнению Т. И. Макаровой[4], соответствует образу орла. Наличие у этой птицы гребешка, напоминающего петушиный, который, отходя от головы, вплетается в сложную вязь процветшего хвоста[5], позволяет провести аналогию с Василиском.

На рязанском обруче пару изображению льва на одной из створок составляет птицеподобное существо[6] возможно сродни фрагментарно сохранившемуся на рогатине. Рыбаков Б.А. считает это изображение Симарглом[7]. На другой створке этого же браслета оно же соседствует с грифоном. Таким образом, парным нашему льву может быть либо грифон, либо птицеподобный Василиск, но не исключено, что это образ Велеса или Симаргла. Грифон, соседствующий и соперничающий по частоте изображений со львом на изделиях металлопластики и даже на монетах со времен классической древности, является наиболее вероятным персонажем нашей рогатины.

Хорошо узнаваемый Орел, в соответствии с мифологемой, изображен в кроне Мирового Древа на фронтальной плоскости рогатины (рис.2Б, 4). Качества, которые олицетворяет орел, не нуждаются в пространных комментариях. У греков орел - царь животного мира, отождествляемый с источником света, плодородия и бессмертия. У римлян - наиболее известный воинский символ. В христианской религии он обозначал божественное вдохновение и изображался с евангелистом Иоанном[8].

Напротив орла (слева) изображено животное, которое можно отождествить с белкой (рис 2Б, 4). Белка, в соответствии с мифами викингов беспокоила Орла[9] и переносила вести из Верхнего Мира в Нижний. Облик этого животного на рогатине отличается от привычного, тиражируемого в современных книгах, отсутствием кисточек на кончиках ушей и пышного хвоста. Однако среди белок есть виды с округлой формой ушей без кисточек, и не все белки обладают настолько пушистым хвостом, чтобы он был подчеркнуто выражен. Состояние изображения зверька на рогатине не позволяет судить о размере хвоста. К семейству беличьих относится род бурундуков, у которых уши округлые и не очень пушистый хвост. Бурундук, распространенный в таёжной зоне Евразии постоянно живет в неглубоких норах, но хорошо лазает по деревьям и вполне может претендовать на роль мифического «новостного курьера» между землей и верхним миром. Учитывая, что это единственный обитатель кроны Мирового Дерева, изображенный без крыльев, то допущение о том, что этот зверек умеет хорошо лазать по деревьям и, соответственно, может представлять мифологическую белку, вполне обоснованно. Заметная полоса на спине характерная для этого представителя беличьих свидетельствует в пользу выбора бурундука прототипом изображения. Объективности ради стоит обратить внимание на сильные длинные лапы изображенного зверька, более характерные для хорошего бегуна - зайца. Довольно крупные уши также ассоциируются с образом последнего. Казалось бы, зайцу не место в Верхнем мире кроны Древа, но есть один обруч 12 века из ГИМ, на котором этот зверек помещен, как и на рогатине, рядом с птицей похожей на орла. Он изображен с головой повернутой назад и чашей около рта[10] на так называемом русальном браслете. На браслетах этой группы, которые находят в составе боярских и княжеских кладов XII - XIII вв., многие персонажи изображены с чашами в процессе ритуальных возлияний. Присутствие зайца в соседней с птицей (орлом?) закомаре на браслете можно объяснить с позиции раннехристианского символического толкования. Заяц символизировал верующего, стремящегося к спасению[11], а наполненная чаша обозначает причастие[12]. Птицы были символами человеческих душ, а орел символизировал неофита, обновленного крещением. Возможно, что мы имеем дело с понятийным и творческим совмещением двух разнородных традиций породивших изображение «гибридного» существа с двойным смыслом.

Размер, характерный для биологического вида и его относительный размер в комаре не должен смущать исследователя, поскольку даже в современных зоологических компендиумах особи размерностью в миллиметры часто подаются в одинаковом по размеру «окне», как и особи, размером в десятки сантиметров, что создает определенные трудности для восприятия истинных размеров объекта.

Остальные существа, «обитающие» в кроне, вероятно, «попали» туда именно благодаря наличию крыльев. Над орлом и белкой находится фантастическое крылатое создание с головой зверя и хвостом рептилии (рис. 4, 7). Этот хвост кусает, в соответствии с северной мифологией, змей или дракон[13]. Этот сюжет передает замкнутость цикла живого вещества, интуитивно выработанного в древности и нашедшего свое научное завершение в трудах ученых ХХ века. Голова змея-дракона на рогатине находится в поле комары крылатого существа, а тело укрыто за ее пределами в «кроне» (рис. 7).

 

 

Рис. 7. Изображение (фото) Видофира - Дива, хвост которого кусает Змий

 

Поиск соответствующего «прототипа» приводит нас к персонажу скандинавской мифологии по имени Видофир - древесная змея, который также ассоциируется и с птицей глухарем[14]. В древнерусской мифологии есть персонаж по имени Див, тоже сидящий на вершине Древа, в котором видели то филина, то удода, то дозорного половца[15]. «Див явно «чужой», а не русский бог, Ведь клича с дерева, какое-то языческое божество - Див обращается к «чужим» странам в «Слове о полку Игореве»«[16]. Есть все основания полагать, что на рогатине мы имеем наиболее «достоверное» изображение Видофира - Дива. Хотя Чернов предлагает видеть Дива в птицеподобном создании, тогда как крылатое существо с головой животного или дракона и хвостом рептилии трактуется как Велес[17]. Велес - в некотором смысле антипод Дива и Перуна, который связан с миром мертвых, предков и душ умерших[18]. Положение этих двух богов на домонгольских браслетах-обручах одного над другим соответствует этому противопоставлению.

Б. А. Рыбаков сходное изображение на браслетах 12-13 веков считает Симарглом, который имел внешний облик «собако - птицы» или, может быть, грифона. Симаргл - полуживотное - полуптица (от персидского «Sīmurg») может расцениваться как божество семян, ростков и корней растений; охранитель побегов и зелени. В более широком смысле он символ «вооруженного добра», посредник между верховным божеством неба и землёй, его посланец[19].

Под описание Симаргла подходят и два зеркально расположенных друг другу крылатых животных, похожих на собак, с хвостом птицы (рис. 2Б, 4). Они помещены в нижнем ярусе кроны на тыльной стороне рогатины над грифоном/Василиском/ Велесом и призваны, очевидно, охранять ценности Верхнего мира. Правое изображение сохранилось фрагментарно, но и по нему можно судить о соответствии левому, сохранившемуся удовлетворительно (рис. 8). Парные изображения характерны, как для серебряных браслетов обручей[20], так и каменных рельефов домонгольского периода[21].

 

 

 

Рис. 8. Изображение (фото с элементами реконструкции) собаки с крыльями и хвостом птицы - (?) Симаргл

 

Над собаками расположено крылатое животное с широким хвостом, стоящее на задних лапах (рис. 9). Такой хвост, как и крылья, является фантастической деталью животного, не позволяющей отнести его к определенному реальному зверю. В передних лапах этот персонаж держит некое подобие блюда с праздничным караваем, вероятно, символизирующим богатство. Ниже блюда изображение напоминает полотенце, что вместе с блюдом и караваем рождает ассоциацию с известной традицией гостеприимства. По общему облику и морде можно предположить, что прототипом этого персонажа был медведь. Медведю приданы человеческие черты и на так называемых русальных обручах - браслетах. «Обруч, створки которого разделены на семь отсеков, содержит сцены с русальными действами, продолжая сюжетную линию, начатую на киевских браслетах. Здесь тоже изображен гусляр (рис. 31, N 210)»[22] А у гусляра голова явно не человека, а зверя добродушного вида, очень напоминающая медвежью. Известно, что во время русалий участники действа надевали маски животных, но выбор именно медвежьего образа для центральной фигуры обруча не случаен. «Медвежий культ» связан с персонификацией лесного культа Волоса, чье имя приписывается архаическому «хозяину» поволжских лесов в обличье медведя[23]. Велес/Волос был богом богатства, скотоводства, может быть, плодовитости[24]. Возможно, что эта «светлая» сторона и положительная функция божества, иногда противопоставляемого Перуну и его спутнику или двойнику Диву как антипод[25], позволила «получить» место в кроне Древа. Тем более что этот «Велес» - медведь расположен все-таки на оборотной стороне по отношению к изображению на рогатине «Дива - Видофира». Позитивность образа медведя-Велеса подкрепляется наличием в его комаре части тела и головы Змия, который не кусает его, как Дива - Видофира, а бережно опоясывает, умиротворенно закрыв глаза (рис. 4, 9). Декор рогатины отображает не только круговорот жизни, но и ее единство: лианы с головами змей, звери с крыльями и хвостами птиц, «процветшие» хвосты животных.

 

 

 

Рис. 9. Изображение (фото) медведя - Велеса с караваем в передних лапах

 

Интерес представляет тот факт, что все существа Верхнего мира, включая орла, изображены с полоской вокруг шеи, которую можно было бы назвать ошейником, если бы ни еще один элемент рисунка на грудной части туловища, напоминающий планку рубашки (рис.2, 4). Возможно, что это символическое изображение одежды с воротничком-стойкой и планкой, указывающее на определенную степень «очеловеченности» персонажей Верхнего мира. Дальше всех в этом отношении «продвинут» или «возвысился» медведь-Волос, несущий на блюде каравай хлеба. На передней части его туловища, помимо «планки» явно видны элементы, напоминающие застежки кафтана (рис. 9).

Идею Мирового Древа поддерживают и элементы декора боковых граней тульи нашей рогатины. Они не только выполняют функцию бордюров для основных изображений фронтальной и тыльной части рогатины, но и несут самостоятельную информацию. Бегунок - лоза, расположенная на левой боковой грани, придает динамичность композиции, символизируя рост растения. При этом листья лозы одновременно являются головами змиев с закрытыми глазами, указывая на единство всего живого (рис. 2А). Такие же головы завершают и другие элементы растительного орнамента рогатины (рис 2, 4). Лоза как декоративно-символичный элемент присутствует и в декоре храмов, как, например, церкви XII века Покрова на Нерли[26]. На обручах того же периода лоза присутствует и самостоятельно и в сочетании с плетенкой, как это имеет место на нашей рогатине. Плетенка, сужающаяся к верхней части композиции в соответствии с изменением формы тульи, расположена на ее правой грани (рис. 2В,4). На обруче 12-13 века из Твери[27] плетенка и лоза присутствуют в качестве бордюров. Но на этом же браслете на левом отсеке створки плетенка изображает Мировое Древо, вырастающее из хвостов животных. Вероятно, на рогатине плетенка не просто служит бордюром, а одновременно является одним из символов Мирового Древа.

Рисунок боковых граней тульи ограничен выступающим валиком, который, как и боковые плоскости нижней части лезвия рогатины, покрыт гладкой серебряной плакировкой (рис. 2А, В).

Крону Древа на фронтальной плоскости в нижней части лезвия рогатины венчает процветший крест, представленный в виде ажурной розетки (рис. 2Б, 4). На тыльной плоскости рогатины вершина кроны оформлена сердцевидной розеткой, которая символизирует плод Древа жизни и одновременно является, так же как и крест, одним из символов веры. На обручах-браслетах в виде сердцевидной розетки символически изображено само Мировое дерево[28], что позволяет добавить еще один смысловой оттенок ее изображению на рогатине.

Учитывая, что церкви домонгольской Руси украшались растительными орнаментами, а также многочисленными изображениями фантастических и реальных зверей и птиц, при этом являясь христианскими храмами, то замысел орнамента рогатины можно расценивать как способ изображения храма Мироздания Господнего. Вероятно, именно так и рассуждали зодчие домонгольской Руси, в которой зарождались представления и традиции Ренессанса. Средневековые книги, среди которых бестиарии были одними из наиболее «популярных», содержали богатую «пищу» для ума и творчества художников, которые подобно художникам Высокого возрождения, наверняка были одновременно и философами и учеными. Сходство декора рогатины с храмом добавляют закомары с арочными сводами, особенно килевидными, наиболее характерными элементами древнерусского зодчества. Форма тульи рогатины задала архитектурное сходство ее изображения храма с готическими соборами (рис. 4).

Несколько обособленно от общего замысла декора рогатины стоят два различных элемента, выполненных в руническом стиле (рис. 2А, В, 4), расположенные на боковых сторонах тульи рядом с изображениями льва и грифона-Василиска. Наличие известного науке подписного средневекового оружия позволяет предположить, что рунические символы на рогатине могут содержать указание на имя первоначального владельца.

Хорошо сохранившийся символ, расположенный на правой боковой грани тульи рогатины, напоминает букву S - «зело» (рис. 2В), с которой, например, начинается слово «зверь». Похожий S - образный вензель присутствует в двух очень близких «нашему» вариантах на обруче - браслете из Старой Рязани. На этом обруче изображены несколько крылатых зверей и лев с гривой аналогичной гриве льва с рогатины[29]. Есть похожие символы и на обручах из Киева[30], и на других, где они не обязательно сопутствуют изображениям льва или других зверей. Их оформление отличается осложняющими деталями, очевидно, изменяя смысловую нагрузку базового символа. S - образные элементы декора, осложненные в разной степени дополнительными завитками, Т. И. Макарова относит к переходной категории между розетками и бордюрами[31]. Однако есть все основания полагать, что этот символ может использоваться не только в декоративных целях, но и нести содержательную информацию. На это указывает наличие второго «рунического» символа, размещенного на левой грани тульи, к сожалению, сохранившегося не достаточно хорошо, чтобы установить его исходный вид (рис. 2А). По его фрагментам видно, что это не просто декоративный элемент. Можно предположить, что основой для этого символа является буква «Х». Не исключено, что это фрагмент буквы λ - «люди», с которой начинается слово «лев», а также слово «лютый». Синонимы последнего слова, такие как: безжалостный, беспощадный, жестокий, злейший, злой, кровожадный, немилосердный, нещадный, свирепый, сильный, очевидно послужили основой для издревле используемого словосочетания «лютый зверь». Это сочетание означает свирепого мощного хищника, возможно и нереального по нашим представлениям. Надо иметь в виду, что существующие и фантастические животные для средневекового восприятия были одинаково реальны и поэтому совместно приводились в Бестиариях. Для подавляющего большинства населения средневековой Руси лев, грифон и Василиск воспринимались как существа одной степени достоверности.

Частью идеи средневекового Храма является просвещение паствы, и с этой точки зрения подборка изображений нашей рогатины - своего рода бестиарий. «Рунические» символы это минимальные комментарии к изображениям, которые позволяет ограниченное пространство. Предположение о том, что в вышеупомянутых рунических символах заключены инициалы первоначального владельца рогатины, пока не имеет версий для обсуждения.

Безусловная связь изображений декора нашей рогатины с романским искусством западной Европы, а особенно с украшениями домонгольской Руси, позволяют достаточно уверенно датировать представляемый артефакт XII веком. В подтверждение обратимся к датировкам серебряных изделий с гравированными рисунками аналогичными нашим.

«Итак, киевские серебряные украшения с чернью дают возможность проследить становление черневого дела в великокняжеских мастерских конца XI - начала XII в., его расцвет, связанный с деятельностью мастеров-художников и со сложнейшей технологией, и постепенный путь вниз, к более простой технологии и к менее художественным изделиям. Это относится уже к началу XIII в.»[32]. «Все найденные на городище Старая Рязань украшения с чернью относятся не к первым шагам черневого дела, а к эпохе его расцвета в Киеве, т. е. к середине XII в.»[33]. «...речь идет о XII в., когда византийский и тератологический стили в искусстве Киевской Руси уже сложились, причем первый прочно вошел в его сокровищницу. Перед нами смешение, взаимопроникновение жанров, которое было характерно для всех сфер искусства Руси в XII в.»[34]. Стиль изображений декора нашей рогатины, безусловно, относится к наиболее высокохудожественным образцам и соответствует этапу творческого расцвета, который приходится на вторую половину XII века.

«Не случаен и языческий фольклор, который они до нас донесли. Они (браслеты-обручи, И. Б.) создавались в эпоху повсеместного оживления язычества, которое было типичным не только для Руси эпохи Слова о полку Игореве, но и для Западной Европы. Именно на этой почве развивалась фантазия художников - творцов ярких образов и сцен тератологического орнамента. Древнерусские серебряные обручи - красноречивые и бесспорные свидетельства сложения этого орнамента в XII в»[35]. Возможно, что обилие тератологических сюжетов связано не только и не столько с оживлением язычества, а вызвано повышением информированности населения, в том числе и благодаря широко распространяющимся «бестиариям - физиологам», восхваляющих Творца вселенной и разъясняющих красоту и осмысленность Мироздания. Изображения многочисленных животных, в том числе химерических, говорит о стремлении к познанию, описанию и отражению многогранного мира. Именно этим объясняется их присутствие на рельефах средневековых церквей, как, например, Покрова на Нерли - всемирно известного памятника архитектуры, созданного зодчими князя Андрея Боголюбского в 1165 году. Бестиарии рельефов домонгольских церквей, изображений на предметах ювелирного искусства и декора рогатины - это свидетельства «идеологии» и духа зарождающегося Русского Ренессанса, который был прерван татаро-монгольским нашествием.

 

Ситуационный и культурно-исторический контекст. Сравнение со всеми известными науке образцами средневекового статусного оружия дает основание утверждать, что наш экземпляр должен был принадлежать значительной персоне уровня князя. Возникает вопрос - почему это копье найдено в местах достаточно отдаленных от крупных центров до - и даже послемонгольской средневековой Руси? Поскольку копья издревле использовались и как боевое и как охотничье оружие то, соответственно, нужно рассматривать два варианта возможности его потери. Рогатина применялась для охоты на крупную дичь - кабанов и даже медведей. Это опасное занятие и вероятность драматической развязки для охотника существует. Однако высоко статусный владелец богато украшенной рогатины вряд ли охотился в одиночку, и его персональное оружие не могло быть оставлено свитой при его ранении и даже смерти. Поскольку копьё было оружием первой стычки и почти всегда ломалось в ней, становится понятным и обычный в летописях и литературных произведениях термин «изломить копьё», употреблявшийся для обозначения того, что воин первым принял участие в битве. «Упоминание «изломления копья» подчеркивает, что князь не только руководил сражением, но и сам единоборствовал, вступал в схватку с неприятелем»[36]. Именно так, в соответствии с текстом «Слова о полку Игореве», князь Новгород-Северский Игорь Святославич, обозначил одну из целей своего похода на половцев: «хощю бо рече копие приломити конець поля половецькаго съ вами роусици»[37].

Оружие, особенно статусное, высоко ценилось всегда. После боя любое оружие собиралось победившей стороной и именно поэтому существуют трудности в установлении точного места даже крупных сражений. Наиболее вероятной версией является потеря боевого оружия в результате локальной стычки в случае внезапного нападения, когда и жертва и нападавшие спешно покидают место события. Такой инцидент мог возникнуть в результате засады, организованной на богатых путников «лихими людьми», который закончился фатально для обеих сторон.

Другим примером такой ситуации может служить эпизод, описанный в «Слове о полку Игореве», когда во время нападения половцев князь Игорь вынужденно оторвался от основных полков на месте битвы с целью повернуть обратившихся в бегство ковуев. Оказавшийся в отдалении от места основной битвы (по Ипатьевской летописи «на расстоянии полета стрелы от полка своего»)[38] раненный князь был перехвачен конным отрядом половцев. Возможно, что при этой стычке с половцами его копьё было сломано и осталось на месте пленения. А поскольку и князь, и захватившие его половцы бились на конях, то операция захвата проходила в динамике на достаточно большом пространстве, и наконечник копья мог остаться на удаленном поле схватки. Целью захвата в данном случае являлся очень ценный пленник, а боевые действия, проходившие на определенном удалении, не давали возможность заниматься поиском пусть и дорогого оружия. Кстати, накануне дружины Игоря, его брата Курского князя Всеволода и еще нескольких князей

«потоптали они половцев поганые полки

в пятницу спозаранок,

и рассыпались сами, прыснув стрелами,

умчали красавиц половчанок. А с ними и злато добыто,

добыты пелены да аксамиты.

А наряды брали без счёта,

намостив мосты на болота

епанчами, ортьмами да кожухами,

половецкими разными узорочьями.

Алый стяг,

белая хоругвь,

сребряно древко,

червлёный бунчук -

храброму Святославичу.»[39]

В современном переложении А.Ю. Чернов применил словосочетание «сребряно древко» по отношению к исходному «сьребрено строужие»[40]. В комментируемом переводе «Слова» авторы поясняют: «Строго говоря, значение слова («стружие» или «строужие» - ИБ) неизвестно. Единственная славянская параллель - украинское стрýже - «древко», значение «копье» для древнерусского языка выводится авторами из употреблений в «Слове» плюс из одного испорченного места в «Хождении Даниила»« (А. В. Дыбо) «То, что в «Хождении Даниила» читать надо именно стружие, и имеется в виду древко копья, понятно из евангельского текста» (А. Ю. Чернов)[41]. Можно предположить, что это древнее слово означает нечто остро зауженное - (о)стр-о-ужие или «строгано (с)уженное», учитывая, что одно из значений древнего корня «стр» - центр пространства. Точка в пространстве называется остриё. По аналогии с употреблением слова «рогатина», которое означает и заостренную толстую палку, и древко с мощным наконечником, и сам крупный наконечник копья, так и «строужие» могло означать как древко, так и копьё «в сборе», а также - его наконечник. Тогда «сребряно строужие» вполне могло обозначать копьё, аналогичное нашей рогатине с серебряной плакировкой и декором, которое служило навершием к стягу, хоругви.

«С глубокой древности часто встречаются закрепленные на копье флаги или флажки. В эпоху развивающегося рыцарства копье с помощью прикрепленного к нему знамени, его величины и украшения, говорило о ранге и родовитости владельца»[42]. Причем на одном древке дополнительно к флагам мог быть и «червлёный бунчук» (чьрлена челъка). А значит трофей, описываемый в «Слове» как:

«чьрленъ стягъ

бћла хороуговь

чьрлена челъка

сьребрено строужие»[43],

который храбрый Святославич предпочел любой другой добыче, мог быть одним предметом, сочетающим все перечисленные детали. То есть, себе князь Игорь взял честь и символ победы - «серебряное» копьё с древком, богато украшенным флагами и бунчуком. Это был своего рода «переходящий приз» победителя очередного тура бранного ристалища.

Известно, что на копье «пестрые ленты, так называемый вымпел (нем. Wimpel), служили для того, чтобы легче было узнать копьеносца в сумятице боя»[44]. Ковуи, вероятно, не видели этого трофея. И поэтому они не распознали в преследующем их витязе, вооруженном копьём с незнакомыми символами, князя Игоря, вынудив его снять шлем для опознания.

Наше копьё - рогатина, богато украшенное серебряным декором, вполне может претендовать на роль того самого «сребряного строужия». Для доказательства такой возможности необходимо показать соответствие места действия событий, описанных в «Слове» месту находки рогатины. А также ответить на вопрос - откуда у половцев оказалось копьё киевского оружейного круга с орнаментом, соответствующим сюжетам барельефов христианского храма?

Известно, что половцы и русичи не всегда сталкивались в военных походах как противники, но и нередко участвовали в совместных военных компаниях. Так Игорь Святославич в союзе с половцами (Кончаком и Кобяком) боролся на стороне Святослава Всеволодича за киевский престол. Киевский князь Рюрик Ростиславич бросил против него Мстислава Владимировича и черных клобуков. Войска претендентов были разбиты, а Игорь с Кончаком бежали с поля боя в одной ладье[45]. Сын Игоря Владимир был помолвлен с дочерью Кончака до его похода 1185 года. И, несмотря на известный ход событий, назначенная свадьба состоялась в плену, откуда Владимир вернулся с «дитятею» и уже по возвращении из плена был венчан по церковному обряду[46]. Д.С. Лихачев перечисляет несколько князей - современников князя Игоря, которых связывали брачные узы с дочерями половецких ханов: «Олег «Гориславич» был женат на дочери хана Асалупа, Святополк Изяславич Киевский был женат на дочери Тугорхана, Юрий Долгорукий был женат на дочери хана Аепы, внучке хана Осеня, Сын Мономаха Андрей Добрый был женат на дочери Тугорхана, Рюрик Ростиславич - на дочери хана Беглюка, внучка хана Кончака была выдана замуж за Ярослава Всеволодовича»[47]. Кроме последнего князя «наше» копьё могло первоначально принадлежать любому из перечисленных, и могло быть (частью) «калыма» или знаком ратной «дружбы навеки» в память о совместном походе.

Все вышеперечисленные князья правили в крупных центрах Руси, а трое в разное время занимали Киевский великокняжеский престол: Святополк Изяславич (1093-1113), Юрий Долгорукий (1149-1151), Рюрик Ростиславич (1173, 1181, 1194-1201, 1203-1204, 1205-1206, 1207-1210). Копьё, изначально принадлежавшее Великому князю, было бы не просто военным трофеем, а символом Великокняжеской власти и имело для Игоря Святославича особую ценность.

Определенной подсказкой первоначальной принадлежности «нашего» копья может являться сердцевидный символ верхней части орнамента тыльной стороны (рис. 3, 6). На некоторых шитых месяцесловах большим ростком с сердцевидным значком обозначается Егорьев день. Имя Егорий или, по святцам, Георгий носил князь Юрий Долгорукий. Это же имя по сообщению Ипатьевской летописи при крещении было дано и Игорю Святославичу: «и нарекли ему имя в святом крещении Георгий, а мирское имя Игорь»[48]. Б. А. Рыбаков[49] предположил, что Игорь крещен в честь его дяди Великого князя Киевского и Черниговского Игоря (Георгия) Ольговича, убитого киевлянами в 1146 (или 1147) году и провозглашенного невинноубиенным. Если Игорь Святославич узнал в «сребряном строужие» копьё своего дяди, то для него оно было еще и возвращенной семейной реликвией. Не исключено и то, что найденная рогатина не была трофеем, а принадлежала лично князю Игорю Святославичу.

Конкретное место, где происходила битва, и был пленен князь Игорь в мае 1185 года, до сих пор достоверно не определено. Река Каяла, возле которой в соответствии с текстом «Слова» и Ипатьевской летописи произошли эти события, отсутствует на современных картах. Поиск реки, которая называлась Каялой в 12 веке, ведется около двух столетий. Многие известные ученые (например, академики Лихачев Д. С и Рыбаков Б. А.) полагали, что Каяла - это просто поэтический образ, вымысел, мифический символ глубокой скорби. «Не потому ли «Слово» подчеркивает, что поражение войск Игоря произошло на «брезѣ быстрой Каялы», то есть в месте скорби»[50]. Приверженцы реальности реки с таким названием в прошлом, пытаются определить ее местоположение, исходя из этимологии этого гидронима и из расчета расстояний на основе возможностей перемещения войск в конкретной природно-исторической обстановке. Существует более 50 вариантов расчета маршрута русских полков, основанных на анализе текста «Слова» и летописей. В монографии[51] приводится 24 наиболее обоснованных версий локализации событий на реке Каяла[52]. Автор монографии А. Д. Чернов, как и военный историк В. А. Афанасьев, разными маршрутами реконструкции пришли к одинаковому мнению, что Каяла это река Быстрая, левый приток Северского донца в Ростовской области[53].

Господствующая в настоящее время этимология названия реки Каялы от слова qaja «скала» + аффикс обладания - ly/-li > qaja-ly «скалистая, порожистая» представляется вполне возможной. Хотя эпитет «скалистая» может быть приложен с точки зрения тюркской семантики этого слова только к берегу реки, а не к самой реке, следовательно, можно сомневаться в истинности этой этимологии[54]. Но именно этот оттенок смысла (не просто «скалистая река», но «река с обрывистым скалистым берегом») как нельзя лучше подходит к реке Быстрой[55]. К этой реке во второй половине апреля 2004 года направилась разведка Каяльской историко-археологической экспедиции. Целью было найти поле, на котором половцы разбили князя Игоря, средствами магнитного мониторинга[56]. В результате трехдневных специализированных поисков были обнаружены: один железный наконечник стрелы, одно колечко от кольчуги, в нескольких шагах от колечка - фрагмент подковы и полоски перетлевшего металла[57]. Река Быстрая находится на дальнем «конце поля половецкого», противоположном от места находки «нашей» рогатины.

Гораздо ближе расположил район действий «Слова» профессор М. Ф. Гетманец[58]. Опираясь на широкий круг астрономических, географических, исторических, литературных, лингвистических данных он приходит к выводу, что реку Каялу следует искать в радиусе 25-30 км от Изюма и останавливает свой выбор на речушке Макатиха[59]. Но эта речушка, расположенная между Изюмом и Славянском, только весной становится полноводной и быстрой, а в остальное время представляет собой сухой ручей, «скалистые берега» которого можно обнаружить лишь при раскопе. Археологических доказательств средневекового сражения в этом районе получено не было.

Харьковский историк А. Вороной, соглашаясь с М. Ф. Гетманцем по темпам продвижения русских войск и по ограничению района действия, жестко критикует его выбор в пользу мелкого сезонного водотока Макатихи[60]. Публикация А. Вороного, как и другие серьезные исследования, основана на тексте «Слова», Ипатьевской и Лаврентьевской летописях и анализе наиболее проработанных гипотез развития событий. А. Вороной приходит к выводу, что боевые действия происходили как раз у реки Берека - значительно более крупной реки протяженностью более 90 км, которая «была известна хорошо на Руси, ибо купцы, что ходили по тому Муравскому шляху, обязательно ее видели»[61].

В1956 году военный историк В.Г. Федоров писал: «В целях более объективной и широкой постановки вопроса считаю необходимым высказать следующее: полагаю, что только местные исследования и отчасти археологические раскопки дадут нам возможность подтвердить местонахождение загадочной Каялы»[62].

Описание местности резидентом, нашедшим рогатину, и сам факт находки редкого артефакта свидетельствуют о высокой вероятности привязки событий, описанных в «Слове» именно к этому участку половецких земель: «Точное место: Харьковская обл., Первомайский р-н, балка Мокрая, выходит до речки Кисель, а речка Кисель впадает в речку Берека. Там разной старины попадается очень много обломки керамики, наконечники стрел, конина. По моим предположениям там люди или жили или воевали. Это урочище занимает приблизительно около 100га, там лес и пастбище, а земля не обрабатывается». В относительной близости к рогатине (в один и тот же день) по свидетельским данным «было ещё найдено пару наконечников по 25см, и топорик», что может говорить о локальной стычке с относительно небольшим числом участников в отдалении от поселения и от поля возможной основной битвы.

Река Берека является притоком Северского Донца (рис. 10). Берека - довольно крупный водоток с весьма гористым и крутым правым берегом. В ближней «ойкумене» Киевской Руси эта река действительно должна быть хорошо известна и вполне могла служить географическим ориентиром. На берегах р. Береки есть залежи жернового камня - чрезвычайно важного для средневековья сырья. Это обстоятельство могло стать определяющим для наречения реки «Каяла» (Каменка) тюркоязычным населением, выделившим именно её среди других рек половецких земель со скалистыми берегами.

 

 

Рис. 10. Карта части бассейна Северского Донца с указанием места битвы (красное пятно) князя Игоря с половцами на реке Берека

 

В Ипатьевской летописи сражение полков князя Игоря происходит у реки Сюурлий. Н. А Баскаков предлагая пять гипотез о происхождении названий рек Каяла и Сюурлий, наиболее вероятными версиями считает, что это названия одной и той же реки, или даже синонимы, вызванные диалектными особенностями языка различных групп половцев[63]. Сюурлий по Н.А. Баскакову от половецкого sujur ~ sujru ‘мошкара, москиты комары' + -ly/-li аффикс обладания, следовательно sujur-li - slijru-li ‘изобилующая мошкарой, москитами, комарами. По другой версии - половецкое название молодой поросли камыша или куги - sujrik ~ sujruk ‘осока, поросли камыша' (ср. sujruk ‘белые корни куги и камыша'14; sujruk ‘молодая поросль камыша'+ аффикс обладания -ly/-li > sujrugli > sujruli ~ sujurli ‘имеющая поросль камыша', а для Каялы qyj-aγ-ly > qajaly ‘изобилующая кугой, осокой[64]. Обе последние трактовки вполне подходят по смыслу характеристике реки Кисель, впадающей в Береку с пологой левой стороны недалеко от балки Мокрой, где, собственно, и было найдено «сребряно строужие». Наконец, наименее вероятной и семантически неоправданной, по Н.А. Баскакову, является этимология: Сюурлий от suw ‘вода'+аjyruw ‘разделение, раздвоение' + аффикс обладания -1у/-li > suw ajyryw-ly ‘река, имеющая разделение, раздвоение воды'[65]. Но даже эта версия может быть применима в трактовке места слияния рек (Берека и Кисель), где найдена рогатина и происходила битва. Указание на реку Кисель содержится в интернет - ресурсе среди других версий под N17[66]. Учитель из Первомайского района Харьковской области М. Г. Моспан утверждает, что летописная Каяла - это верховье реки Кисель, приток реки Береки. По его сведению, местное население называет верховье реки Кисель рекой Калны. Ввиду отсутствия первоисточника, неизвестно приводит ли краевед М. Г. Моспан другие аргументы, кроме фонетической ассоциации с названием. Но эта версия весьма точно соответствует данным о месте находки рогатины с серебряным орнаментом. Как мы видим, этимология позволяет широкий диапазон трактовок и широкий выбор местоположений от реального до эпического. Поскольку в Ипатьевской летописи упомянуты оба гидронима - и Каяла, и Сюурлий[67], то привязка некоторыми исследователями битвы только к реке Сюурлий менее обоснованна. Учитывая возможные этимологические корни и реальную ландшафтную ситуацию, более вероятно, что кульминационные события, описанные в «Слове», произошли в районе слияния реки Каяла (Каменка) - Берека и Кисель - Сюурлий. Можно с высокой вероятностью предполагать, что публикуемое копье было утрачено князем Новгород-Северским Игорем в стычке с отрядом пленивших его половцев там, где указано в «Слове» и летописи. Видимо, и фигурально, и буквально «преломил» князь Игорь Святославич «копье о конец Поля Половецкого» у реки Берека в окрестностях балки Мокрой, где она выходит к речке Кисель.

«Тут и копьям преломиться,

тут и саблям притупиться

о шеломы половецкие,

на реке на Каяле

у Дона Великого[68].

О, Русская земля,

ты уже за Шеломенем!»[69].

«Шеломень» - это знаменитый Изюмский курган, который в XII веке был пограничной вехой между Русью и половецкой степью. Ныне - гора Кременец, отождествленная с Шеломенем еще в 1821 году П. Г. Бутковым[70].

Безусловно, прав был Д. С. Лихачев, который считал «концом поля» половецкого ближний его край. Поставить задачу пройти все половецкие земли маршем сравнительно небольшого войска, чтобы именно на его дальнем конце «преломить копье» было бы совершенно неоправданно для, пусть и честолюбивого, но далеко не глупого князя, каким был Игорь Святославич. Планируемая кампания была кратковременной и не предполагала внедрения в половецкие владения на большую глубину. По материальным свидетельствам, ситуативному описанию и по соответствию этимологии гидронимов Каяла и Сюурлий реальным природным условиям рек Берека и Кисель, район их слияния практически идеально подходит в качестве сцены драматических событий мая 1185 года, описанных в «Слове». Находка «сребреного строужия» и предложенный нами сценарий обстоятельств его потери князем Игорем, вместе с независимыми историческими построениями и ситуативными свидетельствами фактически устанавливает локализацию битвы 1185 года.

 

Заключение. Рогатина XII века с серебряным орнаментом являет собой уникальный образец оружейного и декоративно-прикладного искусства домонгольской Руси, который подтверждает слова Д. С. Лихачева «Русь до ее Батыева завоевания была представлена великолепными памятниками зодчества, живописи, прикладного искусства, историческими произведениями и публицистическими сочинениями». «Культура домонгольской Руси была высокой и утонченной»[71]. Декор представленной в статье рогатины - это модель мироздания в восприятии древней Руси, где христианское мировоззрение переплеталось и дополнялось реальными и ирреальными сведениями о Мире.

Удивительным образом, представленный в данной работе уникальный артефакт оказался связан с самым известным произведением литературы Древней Руси - «Словом о полку Игореве». Информация о датировке и месте находки выдающегося образца оружия позволила предположить его принадлежность князю Игорю Святославичу. Культурно - исторический и естественнонаучный анализ комплекса имеющихся сведений дал возможность получить более точное представление о походе князя Игоря на половцев в 1185 году и окончательно установить место его пленения.

Можно считать, что поставлена окончательная точка в длительном споре о подлинности уникального литературного произведения, величайшего памятника древнерусской культуры XII века «Слова о полку Игореве». Поскольку никто, кроме современников событий, описанных в «Слове» не мог точно знать и достоверно описать место сражения дружин русских князей с половцами в мае 1185 года, установленное комплексным историко-культурным и естественнонаучным исследованием в XXI веке. И никто, кроме современника событий не мог знать о существовании «сребряного строужия», которое было обретено и следом утрачено князем Игорем. Значит «Слово» действительно исторично и достоверно, даже в большей степени, чем считалось ранее. Тот факт, что весь комплекс данных, полученных в XXI веке, соответствует сведениям, приведенным в «Слове», позволяет считать его аутентичным хроникально - литературным произведением XII века.

Благодарности. Автор признателен, пожелавшему остаться неизвестным, владельцу копья - рогатины за возможность изучить и задокументировать артефакт, а также за информацию о месте и обстоятельствах его обнаружения.

Игорь Петрович Бондарев, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник, Институт биологии южных морей им. А.О.Ковалевского, Севастополь

Об авторе. Бондарев Игорь Петрович - кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Института биологии южных морей им. А.О.Ковалевского, Севастополь. В 1980г окончил геологический факультет Воронежского Государственного университета. С 1980 по 1991 гг. работал в Севастопольском экспериментально-конструкторском бюро по подводным исследованиям (База «Гидронавт»), изучая Мировой Океан на глубоководных обитаемых аппаратах. Гидронавт-исследователь СССР с 1981г. 1985 по 1987 гг. обучался в заочной аспирантуре Всесоюзного научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО, Москва) по специальности океанология. В 1996 г защитил диссертацию по специальностям зоология и гидробиология. Основные направления исследований - систематика, экология и биогеография. И.П. Бондарев является первооткрывателем и автором описания 9 новых для науки видов морских моллюсков. В его честь зарубежные коллеги назвали 6 новых биологических видов. Автор 60 научных публикаций, две из них связаны с историей, археологией и материальной культурой античности и средневековья, которыми он интересуется со школы. Гуманитарные и естественно - научные знания автора нашли удачное комплексное применение в публикуемом ниже материале. Разносторонние знания связывают его с энтузиастами - коллекционерами природных объектов и артефактов. Эти контакты неоднократно давали материал для исследований и открытий.

Предлагаемое читателю исследование имеет все шансы стать событием не только завершившегося Года Культуры, но и начавшегося года Литературы в России. Автор открывает и описывает уникальный исторический артефакт - копье с изображениями зверей на серебряном покрытии, созданное искусным оружейником в домонгольский период Руси. Декор копья, как показано Автором, символически воспроизводит Храм Мироздания, в котором сочетаются языческие представления о Мировом древе и его сюжетные реплики в христианских храмах Руси 12 века. В образах декора копья языческий и христианский символизм тесно и причудливо переплетается, что характерно для раннего периода христианства. При этом артефакт связан с самым известным литературным произведением русского средневековья - «Словом о полку Игореве». Логика исследования приводит к еще одному открытию, устанавливая место пленения князя Игоря Святославича половцами в 1185 году и подтверждая достоверность «Слова». Подлинность «Слова» неоднократно подвергалась сомнению, преимущественно зарубежными исследователями, и столь весомые аргументы, как приведенные в публикуемом ниже исследовании, имеют высокую научную ценность для Мировой культурологии.

Эл.адреса: igor.p.bondarev@gmail.com; igor.p.bondarev@ rambler.ru

 

---

[1] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, рис. 38, № 226

[2] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, с. 82

[3] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, рис. 38, 41, № 225

[4] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, с. 19

[5] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, рис. 6, 26

[6] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, рис. 29, № 217

[7] Рыбаков Б.А. Язычество древних славян / М.: Наука, 1981, с. 283

[8] Ирмшер Й., Йоне Р. Словарь античности (перевод с нем.), М: Прогресс, 1989, с.398

[9] Котерелл А. Мифология: античная, кельтская, северная. Энциклопедический справочник. Русская версия, 1997, Минск: «Белфаксиздатгрупп», с. 210, 250

[10] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, рис. 7, 14, рис.29, 30: № 208

[11] Уваров А.С. Христианская символика. Ч.1. Символика древнехристианского периода. М., 1908, с. 188

[12] Уваров А.С. Христианская символика. Ч.1. Символика древнехристианского периода. М., 1908, с. 112-114

[13] Котерелл А. Мифология: античная, кельтская, северная. Энциклопедический справочник. Русская версия, 1997, Минск: «Белфаксиздатгрупп», с. 210, 250

[14] Котерелл А. Мифология: античная, кельтская, северная. Энциклопедический справочник. Русская версия, 1997, Минск: «Белфаксиздатгрупп», с.250

[15] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с. 96

[16] Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Издание второе, дополненное. «Художественная литература», Ленинградское отделение, Л., 1985, с. 28-29

[17] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с. 98

[18] Рыбаков Б.А. Язычество древних славян / М.: Наука, 1981. - 608с

[19] Рыбаков Б.А. Язычество древних славян / М.: Наука, 1981, с. 283

[20] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986. - 156с.

[21] Воронин Н. Н. Покров на Нерли (новые данные раскопок 1954-1955 гг.) // Советская археология. - 1958, №4, С.70-95

[22] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, с. 69

[23] Бернштам Т. А. «Слово» об оппозиции Перун-Велес/Волос и скотьих богах Руси // Канун. Выпуск 2. СПб, 1996, с.104-105

[24] Рыбаков Б.А. Язычество древних славян / М.: Наука, 1981, с. 273

[25] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012. - 512 с., 36 ил.

[26] Воронин Н. Н. Покров на Нерли (новые данные раскопок 1954-1955 гг.) // Советская археология. - 1958, №4, С.70-95, рис. 13

[27] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, рис. 25; 27; 28, № 214

[28] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, рис 26, № 207, рис.29 № 216

[29] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, рис. 29, № 217

[30] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, рис.25, № 214, 215

[31] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, с.15, рис.5

[32] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, с. 119

[33] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, с. 119-120

[34] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, с. 124

[35] Макарова Т. И. Черневое дело древней Руси / ред. Б. А. Рыбаков. - М.: Наука, 1986, с. 94

[36] Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Издание второе, дополненное. «Художественная литература», Ленинградское отделение, Л., 1985, с. 207

[37] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с.12

[38] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с. 419

[39] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с.19

[40] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с.18

[41] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с. 108

[42] Бехайм В. Энциклопедия оружия (Руководство по оружиеведению. Оружейное дело в его историческом развитии от начала средних веков до конца XVIII века). Перевод с немецкого: А. А. Девель, В. В. Демидова, В.А. Кондрашева, М. Ю. Некрасов, Е. А. Пахомова, Г. В. Пивник, О. И. Серегин, В. В. Фадеев, Ответственный редактор С. В. Еременко СПб АО "Санкт-Петербург оркестр", 1995. - 572с. (W.Boeheim. Handbuch der Waffenkunde. Das Waffenwesen in seiner historischen Entwicklung vom Beginndes Mittelalters bis zum Ende des 18 Jahrhunders Leipzig 1890), с. 241

[43] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с.18

[44] Бехайм В. Энциклопедия оружия (Руководство по оружиеведению. Оружейное дело в его историческом развитии от начала средних веков до конца XVIII века). Перевод с немецкого: А. А. Девель, В. В. Демидова, В.А. Кондрашева, М. Ю. Некрасов, Е. А. Пахомова, Г. В. Пивник, О. И. Серегин, В. В. Фадеев, Ответственный редактор С. В. Еременко СПб АО "Санкт-Петербург оркестр", 1995. - 572с. (W.Boeheim. Handbuch der Waffenkunde. Das Waffenwesen in seiner historischen Entwicklung vom Beginndes Mittelalters bis zum Ende des 18 Jahrhunders Leipzig 1890), с.240

[45] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с. 70

[46] Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Издание второе, дополненное. «Художественная литература», Ленинградское отделение, Л., 1985, с.130

[47] Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Издание второе, дополненное. «Художественная литература», Ленинградское отделение, Л., 1985, с. 130

[48] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, стр. 69

[49] Рыбаков Б.А. Пётр Бориславич. Поиск автора "Слово о полку Игореве" М.: "Молодая гвардия", 1991, с. 125

[50] Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Издание второе, дополненное. «Художественная литература», Ленинградское отделение, Л., 1985, с.69

[51] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012. - 512 с., 36 ил.

[52] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с.429, 430

[53] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012. - 512 с., 36 ил.

[54] Баскаков Н. А. Река Каяла в «Слове...» и река Суюрлий в русских летописях // «Слово о полку Игореве» и его время. /Под ред. Б.А.Рыбакова. - М.: Наука, 1985, с.243

[55] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с. 439

[56] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с. 442

[57] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с.444

[58] Гетманец М. Ф. Тайна реки Каялы. 3-е издание, переработанное и дополненное. Харьков, «ОВС», 2003, 224с

[59] Гетманец М. Ф. Тайна реки Каялы. 3-е издание, переработанное и дополненное. Харьков, «ОВС», 2003, 224с

[60] Вороной А. В писках реки Каялы. Украина Incognita // «День». Киев.ua, №216, 24 ноября 2000 г. http://www.day.kiev.ua/ru/article/ukraina-incognita/v-poiskah-reki-kayaly-0

[61] Вороной А. В писках реки Каялы. Украина Incognita // «День». Киев.ua, №216, 24 ноября 2000 г. http://www.day.kiev.ua/ru/article/ukraina-incognita/v-poiskah-reki-kayaly-0

[62] Федоров В.Г. Кто был автором «Слова о полку Игореве» и где расположена река Каяла. М.: Молодая гвардия, 1956, с. 102

[63] Баскаков Н. А. Река Каяла в «Слове...» и река Суюрлий в русских летописях // «Слово о полку Игореве» и его время. /Под ред. Б.А.Рыбакова. - М.: Наука, 1985. - С. 241-248

[64] Баскаков Н. А. Река Каяла в «Слове...» и река Суюрлий в русских летописях // «Слово о полку Игореве» и его время. /Под ред. Б.А.Рыбакова. - М.: Наука, 1985. - С. 241-248

[65]Баскаков Н. А. Река Каяла в «Слове...» и река Суюрлий в русских летописях // «Слово о полку Игореве» и его время. /Под ред. Б.А.Рыбакова. - М.: Наука, 1985. - С. 241-248

[66] Саратов И. 200 лет поиска // http://www.docme.ru/doc/276411/saratov-i.-e.-200-let-poiska

[67] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012. - 512 с., 36 ил.

[68] Под Доном и Великим Доном в «Слове» следует подразумевать Северский Донец (Рыбаков Б. А. Дон и Донец в «Слове о полку Игореве» // Высшая школа, 1958, №1, с.11)

[69] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с. 21

[70] Чернов А.Д. Слово о полку Игореве / Под редакцией Андрея Чернова; стиховая запись, перевод, комментированный прозаический перевод и статьи А. Ю. Чернова; реконструкция древнерусского текста и примечания д. ф. н. А. В. Дыбо; статья д. ф. н. А. Г. Боброва; Ил. С. К. Русакова. - М-СПб.: Летний сад, 2012, с. 426

[71] Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Издание второе, дополненное. «Художественная литература», Ленинградское отделение, Л., 1985, с.3