В некотором царстве, в некотором государстве, не близко отсюда, да и не далеко, не давно, да и не только что...
Жили-были отец с матерью. И было у них двое детушек. Старший - братец Ваня да младшая - сестрица Алёнушка. Ваня был родителям во всем послушен, отцу в поле и на гумне помогал, матери воду носил, дрова рубил. Да и другое, что попросят, делал без спору - уж очень он отца с матерью любил. А малая Аленка красавица была да хохотушка, но только все у нее одни игры да сладости на уме.
Попросит ее, бывало, мать: Помоги мне, Аленушка, на стол собрать.
- Не хочу, - отвечает. - Ребятишки на речку собираются. И я с ними!
Скажет отец: помоги-ка мне, Аленка, грядку на огороде вскопать. Вон и Ванюшка уж копает.
- Не хочу, - говорит. - Дуняшке батюшка новую куклу с ярмарки привез. Вот купишь мне такую, тогда помогу.
Говорят родители: Не ешь, Аленушка, много пряников и без спросу их не бери. - Только отвернутся - а Аленка все пряники перетаскает да тут же их и съест!
Очень огорчались отец с матерью, что такая непослушница и шалунья у них растет. Приходилось и наказывать. Хотели, чтобы хорошим человеком любимая доченька Аленка выросла - добрым людям на радость, себе самой на счастье.
Да только Аленушка этого не понимала. Затаила она на отца с матерью злую обиду: почто помогать заставляют, учиться да умываться неволят, сладостей много не дают, Ваньку в пример ставят! Наказывают!.. Вот была бы я царевна - ничего бы не делала, никого бы не слушала, целыми днями играла бы с подружками, ела бы сахарные леденцы да медовые пряники! А игрушки у меня были бы все, какие захочу, даже и золотые...
А в ту пору в стороне той царь-дракон Ювеналий правил. О шести хвостах, о двенадцати головах. Одна голова волчья, другая свинячья, третья щучья, а остальные - и того страшнее. Он на троне сидел, серою смердел, сам собою был горд, а зол - как черт. И захотел тот царь, чтобы служили ему не вольные люди - слуги, а рабы. Чтобы, что ни прикажет он, все бы те рабы исполняли и своей бы воли не имели, а он бы над ними, как хотел, изгалялся. И некому было бы за них заступиться.
Вот созвал царь своих бояр и говорит: Велю, чтоб сей же час мои слуги все государство объехали - и детей у отцов-матерей отобрали да мне в кабалу отдали!
- Как же можно, батюшка царь, - испугались бояре. - Ведь не отдадут родители своих кровных детушек.
- А вы - говорит царь Ювеналий. - найдите мне таких детей, что на отца с матерью обижены. - Вот такие-то мне и нужны! Те сами от родителей отрекутся, да еще и в острог их посадить попросят.
И поскакали по всей стране царевы слуги. Да не громко, а тихо, незаметно, чтоб люди не прознали раньше времени, какая беда над ними нависла.
Доброе дело легко не делается, а для злого и трудиться не надо...
Вот и заехал один царский слуга в ту деревню, где братец Ваня да сестрица Аленушка жили с батюшкой да матушкой. Едет слуга неспешно верхом по пыльной дороге, а навстречу ему Аленка идет - неумытая, вся надутая, на всех обиженная, злыми слезами плачет.
- Почто это ты, девица-красавица, слезами умываешься? - спрашивает хитрый слуга. - Аль обидел кто? Доверься мне!
- Как же мне не плакать! Отец с матерью со свету сжить меня хотят. Ни часочка покоя не дают: все только «надо» да «нельзя»... А чуть что не по их - наказывают.
- А знаешь ли ты, лапушка, алая ягодка, - говорит хитрый царев слуга, - что наш царь Ювеналий повелел всех, кто деточек воспитывает да слушаться заставляет, в острог сажать. А детушек тех царь к себе берет - жить на всем готовом, как сыр в масле кататься, ничего не делать, пряники жевать да в золотые игрушки играть? Пойдешь ли к царю жить?
- Пойду, - обрадовалась Аленка. - Только ты и мамку, и батьку, и противного Ваньку в острог засади - чтоб никогда им оттуда не выйти.
Схватили Аленкиных родителей, заковали их в железные цепи-кандалы - да и бросили в сырую темницу, в каменный острог. А Аленку и Ваню повезли к царю. Бедный Ваня плакал да брыкался, просил отпустить к отцу-матери - да только никто его не слушал.
Привезли их в царский дворец. Ваню, перво-наперво, в чулан, под замок, посадили - чтоб не сбежал. На хлеб, на воду. А Аленушку привели в большой зал. Пол в зале изумрудный, потолок янтарный, и кровати стоят золотые - до самого потолка перинами шелковыми да пуховыми застеленные. А лежат на тех перинах дети - те самые, что на своих родителей обиделись и по доброй воле к царю-дракону злому Ювеналию жить ушли. К каждому ребенку слуги приставлены - делать ничего не дают, сладости да игрушки диковинные в руки суют, баюкают-ублажают, капризы исполняют.
А это для того так злой царь Ювеналий придумал - чтобы дети поскорее своих родителей забыли. А как позабудут дети родителей - так и станут безропотными, скудоумными рабами.
Вот и Аленушку на такую кровать положили. Лежит Аленушка и думает: перина мягкая, лакомства сладкие - ешь, сколько пожелаешь, игрушки дорогие да затейливые, делать ничего-ничегошеньки не надо. Вот оно счастье-то!
День лежит, другой лежит. На третий день захотелось ей погулять.
-Что ты, что ты! - говорят слуги. - Солнышко обожжет, дождик промочит...
И не пошла Аленушка гулять.
День лежит, другой лежит. И вздумалось ей поплясать.
- Что ты, что ты! - говорят слуги. - Ноженьки собьешь...
И не стала Аленушка плясать.
День лежит, другой лежит. Да и просит: Дайте мне хоть умыться.
- Что ты, что ты! - отвечают ей слуги. - Ручки сотрешь, личико поцарапаешь...
И осталась девочка неумытой.
Долго ли, коротко ли... Стала Аленка от такой ленивой жизни толстой да некрасивой. Грязью заросла. Читать-писать разучилась, того и гляди - говорить разучится. И уж, как зовут ее, забывать стала.
Вот раз лежит она. Вдруг видит - бежит Мышка-Норушка, серая шкурка, черный глазок, острый зубок.
Вспомнила с трудом Аленушка слова: Ты зачем это здесь? - спрашивает.
- Меня к тебе Бог послал. - отвечает мышка. - Забыла ты, Аленушка, родных батюшку с матушкой, родного братца Ванюшу. А ведь они взаперти сидят, на черством хлебе, на студеной воде - в темноте да в сыром холоде. Предала ты их на долю горькую, на смерть лютую... Да и себя ты, Аленушка, забыла: посмотри, на кого ты стала похожа! Такого разве счастья ты хотела?
Заплакала тут Аленушка: Не хотела я себе такого счастья. Батюшка и матушка да братец мой милый меня любили. Они хотели, чтоб я росла добрая да трудолюбивая - людям на радость, себе самой - на счастье... А тут меня никто не любит. А хотят, чтоб я стала чуркой деревянной - безголовой да бесчувственной.
- Не плачь, девица, не плачь, милая. Я тебе помогу! - говорит мышка. - Побежим скорее братца твоего да родителей спасать - из затвора вызволять!
- Да как же мы их вызволим? - удивилась Аленка. - По всему дворцу стража расставлена, у острога тюремщики дежурят.
- Об этом ты не беспокойся! - говорит мышка. - Я заветное слово знаю: как скажешь его кому на ушко - тот сразу и уснет крепким сном. Ты только посади меня к себе на плечо.
И пустились они бежать по дворцу. Подбегают к чулану, где братца Ванюшу заперли - а у дверей огромный стражник стоит, весь в железных латах с бердышом в руках.
- Дяденька стражник, - говорит Аленка, - я к вам от их величества дракона-Ювеналия секретный приказ имею.
- Ну, говори что ль. Какой еще приказ?
- Я так просто-запросто сказать не могу. Приказ-то секретный... А вы наклонитесь-ка, дяденька, я вам на ушко его и шепну.
Наклонился стражник к Аленке, а мышка с плеча заветное слово сказала ему на ушко. Он и уснул.
Отперли они чулан - а там Ваня сидит. Грустный, худой да бледный. Как увидел Аленушку - так обрадовался! Давай ее обнимать-целовать: Сестрица моя милая! Уж и не чаял я тебя вновь увидеть...
- Не время сейчас радоваться, братец. Надо нам батюшку с матушкой из тюрьмы выручать, немедля их из каменного острога вызволять!
И побежали они дальше все втроем. Всех стражников во дворце так же, как первого, обманули и волшебным сном усыпили.
Подбегают к острогу. А у дверей два тюремщика сидят - в карты играют.
- Дяденька тюремщик, - говорит Аленка одному из них, - я к вам от их величества дракона-Ювеналия секретный приказ имею.
- Ну, говори что ль. Какой еще приказ?
- Я так просто-запросто сказать не могу. Приказ-то секретный... А вы наклонитесь-ка, дяденька, я вам на ушко его и шепну.
Наклонился тюремщик к Аленке, а мышка с плеча заветное слово сказала ему на ушко. Он и уснул.
То же и со вторым тюремщиком было...
Да вот беда! - Второй-то тюремщик глухой оказался: не услышал волшебного слова и не заснул. Тогда Аленушка не растерялась: сняла с пальца колечко с дорогим камнем, что ей во дворце на палец надели и бросила его на землю. Тюремщик наклонился, чтобы поднять его и забрать себе. А тут мышка с Аленкиного плеча соскочила, схватила колечко - да во всю прыть и побежала в поле. Тюремщик за ней... Так и пропал из виду.
Алена с Ваней тут двери острога отворяли - родителей, и своих и чужих выпускали.
Похватали тут родители кто вилы, кто скалку, кто топор, а кто и просто - палку. Побежали родители на дворец злого царя-дракона Ювеналия: Вылезай на Божий суд, Ювеналий-царь! Отдавай наших детушек, царь неправедный! Да приготовься расплатиться за все свои злодеяния! И Ванюшка в первых рядах побежал.
Как вылез тут Ювеналий-царь. Как зачал людей огнем палить из всех двенадцати голов, да серным дымом душить из всех шести хвостов. Думал разом их всех порешить... Но не тут-то было! Так родители разгневались, что бились с ним чем попало три дня и три ночи, не отступая. И мало-помалу срубили чудищу все двенадцать голов. А последнюю Ванюшка срубил.
Так погиб злой царь-дракон Ювеналий, который хотел детей у родных родителей отобрать и своими рабами навечно сделать.
Из дворца к родителям дети выбегали, крепко их, родимых, обнимали, каялись и винились, что, по глупости сами едва их и себя не погубили.
А Аленушка с Ванюшкой с своими батюшкой да матушкой стали снова вместе жить-поживать и добра наживать. И больше Аленушка не ленилась, не упрямилась и не обижалась. Она поняла, что родители для того требуют от нее послушания, чтобы она выросла хорошим человеком. Добрым людям на радость, себе самой на счастье.
