От редакции. В день памяти небесного покровителя хора и Церковно-певческой школы публикуем рассказ регента Ирины Валентиновны Болдышевой о пути становления этого чудесного творческого коллектива.
21 декабря в 19 часов в Свято-Духовском центре Александро-Невской лавры состоится торжественный вечер, посвященный юбилею Детско-юношеского хора.
* * *
1990 год. Первые воскресные школы. Ничто не казалось таким важным, как то, чтобы дети пришли в церковь. И Бог благословил. 7, 10, 14-летнuе - они пришли. С открытыми сердцами, готовыми возлюбить Истину, которую предчувствовали обрести.
Это были годы изобильного благословения. Трудностей не существовало: была радость преодоления трудностей. В церкви нашей только начинали возобновляться Богослужения, шли реставрационные работы.
Заниматься было негде. Начинали прямо в храме, в правом, еще не возобновленном приделе святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. « Царю Небесный», глас шестый... Петербургский ноябрь... 15 минут пения после уроков Закона Божия, которые проводил отец Николай Беляев. Вскоре перешли в трапезную, приобрели инструмент. Детям так хотелось петь, что стали собираться отдельно: 2 раза в неделю по 2 часа. Одна спевка сводная, и одна-с каждым из голосов. Осваивали трехголосный обиход.
«Новенькие» приходили в течение всего года. Независимо от музыкальных дарований принимались все, хотя обстоятельные прослушивания, дающие ребенку почувствовать важность происходящего, обязательно устраивались. Страшно было не пустить ребенка, идущего ко Христу, только потому, что у него не доставало слуха, ибо церковное пение - это поистине дверь, ведущая ко Христу.
В отношении возраста состав - всего около 60 человек - был самый пестрый. Но это не мешало: зачастую познания о жизни в церкви у 7-ми и 14-летних были одинаково малы. Постепенно возникало живое чувство большой семьи. Старались пению обучаться усердно, но необходимостью выполнения профессиональных задач себя не сковывали, если чувствовалась потребность в беседе - времени на нее не жалели, а она чувствовалась почти на каждой спевке.
Впервые пели за Божественной службой в одну из воскресных Всенощных после Пасхи. Нас благословили стоять на солее, и дети, оказавшись там впервые, растерялись настолько, что забыли смотреть на регента. «Воскресение Христово видевшее»... получилось так медленно, жалостливо и долго, что диакон о. Андрей едва смог удержать на поднятых руках тяжелое напрестольное Евангелие.
В июне отправились в первое паломничество в Псковские земли. Жили в Изборской крепости. Понемногу пели за каждой службой. Не забыть благодатный сумрак и таинственную строгость каменной Никольской церкви, поющих восьмидесятилетних старух, когда-то с вилами отстоявших свой храм. Ледяные струи 12 святых источников - водопадов и белых лебедей Изборского озера. По цветущим лугам, радуясь каждому колокольчику и каждой овечке, ходили на престольный праздник в Малы к преподобному Онуфрию Мальскому. Спели что-то совсем простое - тропарь, величание, ектении. Так было радостно величать преподобного под прохладными каменными сводами его церкви, пить из источника, бьющего прямо из-под алтаря. И вот - древняя Печерская обитель. Вечерняя неспешная монастырская исповедь. В 5 утра - Литургия в Сретенской церкви, переполненной молящимися. В какой-то неземной тишине поем «Иже херувимы...». Я знаю, что в каждом детском сердце запечатлелось это мгновение. Паломничество заканчивалось, но расставаться не хотелось - так пережитое вместе сроднило всех.
Этим же летом белой ночью теплоходом отправились на Валаам, где и спели целиком первую свою Литургию в день иконы Божьей Матери «Троеручницы.» Это было в первые годы возрождения монастыря. Особая радость, особая благодать. Дивные откровения северной природы. Ночные службы, о которых возвещал удар огромного колокола. Для многих детей - расцвет первой любви к Богу. Каждодневные послушания. Радость общения с братией. Познание себя. Спали на узких прилавках только что съехавшего из помещения бывшей Никольской церкви магазина, один над другим, остальные - на полу. Пешком ходили во Всехсвятский скит, тогда реставрировавшийся, и там проводили спевки. Ходили и к дальним скитам. Впитывали, вслушивались сердцем, вдумывались. Как много было тогда дано... По несколько раз в день бегали поклониться преподобным отцам Сергию и Герману... Так мы начинали.
Седьмого ноября 1991 года первый раз полностью пели Литургию в храме Владимирской иконы Божьей Матери. Это был день возвращения нашему городу имени святого апостола Петра.
Летом 1992 года снова ездили на Валаам, весной - в благословенную Оптину Пустынь. Всюду пели, трудились на послушаниях, много бывали в церкви. Помнят дети живыми и блаженной памяти оптинских убиенных иноков Трофима и Ферапонта.
«Новенькие» все прибывали. Почти каждый год возникали новые группы, постепенно они стали разделяться по возрасту. Из этих подготовительных групп пополнялся основной состав, поющий за Богослужениями. В основной состав хотели попасть все, но перевод осуществлялся по мере утверждения в церковной жизни, певческой готовности и, главное, в зависимости от серьезности их желания приобщиться к этому служению, так как не всегда полезно напоять прежде жажды. В своем храме мы стали часто петь ранние Литургии. Великим постом - Литургию Преждеосвященных Даров, которую всегда ждали с особенным чувством и каждая помнится детьми до сих пор. Всегда радовался детскому пению владыка Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, который был настоятелем нашего храма.
В те годы небольшими составами мы много ездили помогать пением в отдаленные приходы, в которых еще не устроилась клиросная жизнь. Часто нужно было петь после ночи, проведенной в пути. Это было время, когда дети познавали, какие утешения ожидают ищущих искренне послужить Господу, и как вознаграждается даже малое усилие на этом пути.
После того как трехголосный обиход был освоен, нам захотелось тихого, сокровенного пения, и мы обратились в глубь веков, к древним знаменным распевам и распевам византийской традиции.
Первая же выученная ектения так полюбилась детям, что они не хотели расходиться после спевок и пели ее снова и снова. Достойно удивления, как сразу дети почувствовали духовную подлинность древних распевов и как глубоко отозвались на их сокровенную красоту. Но красота эта в своей полноте могла открыться только в Богослужении, и вот в 1994 году целиком знаменным распевом (по «топорикам») спели мы две ночные службы на престольных праздниках Рождества Пресвятой Богородицы и Крестовоздвижения в Сомино. Обе Всенощные, соединенные с Литургией, начинались в полночь, но на утро, весьма позднее, в ожидании праздничной трапезы никто из детей не попросился прилечь, все разбежались играть вокруг церкви.
Потрясение было общее: усталость почти не чувствовалась. Тогда первый раз возникло у нас предположение, впоследствии неизменно подтвердившееся: в самих распевах таится молитвенная энергия, которая «держит» и певчего и молящихся и уберегает от расслабления. То, что мы подразумеваем, говоря: «намоленная икона», всецело можно отнести и к древним распевам. Сколько боголюбивых сердец за многие века напитали их своей живой молитвой!
Услышав звуки этого сладчайшего гласа, мы уже не могли ему не следовать, а последовав, - не перестаем радоваться и благодарить Бога. Много открытий ожидало нас на этом пути, главное из которых, что древнее богослужебное пение совокупно с канонической иконописью - это школа молитвы - бесценный святоотеческий дар веков расцвета христианства нашему времени. В этих распевах трогательно проявляется забота Матери-Церкви о том, чтобы ни одно слово Божественной службы не было потеряно для нашей души, чтобы мы не ушли с этого пира веры - голодными. Драгоценным каменьями святоотеческих молитвословий распев давался подобно изящной оправе, в которой они ярче сияли неземным отсветом красоты и правды, чтобы мы не могли оторвать от них своего внутреннего взора.
Все молившиеся за этими службами свидетельствовали то же, что пережили мы сами: слова молитв, даже знакомые, открывают свою новую глубину, новую меру смысла. Как будто снимаются покровы нечувствия, слова молитв постигаются сердцем, остаются в памяти. Сами собой рождаются благоговейное внимание, страх Божий и радость трепетного Ему предстояния.
Тогда приоткрылось, какое сокровище для воспитания души таит в себе завещанная нам из времен преподобных отцов Иоанна Дамаскина, Антония и Феодосия Киево-Печерских, Сергия Радонежского и Кирилла Белоезерского процветшая несколькими ветвями церковно-певческая традиция.
Особое богатство таит в этом отношении подробное изучение знаковой системы древнерусского пения, где каждый знак сообщает певчему не только как его исполнить, но и некую лично к поющему обращенную духовную заповедь. Например: крюк простой - крепкое ума блюдение от зол; статия простая - срамословия и суесловия отбегание; статия мрачная - за целомудрие душевное и телесное крепкое страдание; осока - отгребание от всякого зла всем сердцем и мыслию.
Ничто, привнесенное в церковь, это земное Небо, и в богослужение, не оставалось неосмысленным духовно, будь то в певческом искусстве, иконописи или орнаменте. Высшей целесообразной красоте стремились подчинить даже такие практические элементы, как графическое начертание певческого знака или движение руки управляющего хором.
В византийской традиции существовали указания на то, как хирономировать (показывать рукой) различные невмы (певческие знаки). Например: кукуфисма - по знаку облака, осеняющего Господа в Преображении; петастон - показывает руку ангела, говорящего пастухам: «Идите в Вифлеем и найдите дитя, завернутое в пеленах. Это Христос - Бог Ваш»; кратима - показывает руку Иоанна Крестителя, удерживающего ее и говорящего: «Вот Агнец Божий»; элафрон - показывает знак руки Господа, отламывающего хлеб и передающего его ученикам. Не касаясь вопроса о том, каким образом все это находило реальное воплощение, отметим лишь, что прикосновение к такого рода красоте способно оставить глубокий след в юной душе.
И вот, перед детьми открылся безбрежный океан святоотеческого церковно-певческого наследия, смиренная мытарева молитва древних распевов, которые умаляют себя до одноголосия, чтобы слово могло расти в наших сердцах. Однако вскоре же стало понятно, что древнее пение предъявляет высочайшие требования к звуку, и не только потому, что малейшее нестроение, которое в многоголосии успешно прячется за гармоническую вертикаль, в одноголосии обнажается. Выразительность древних распевов не собственно музыкальная, но умная, словесная; в них природа музыкальная предельно растворена словесной, почему и понять их правильно невозможно, не вникнув глубоко в смысл слова.
Чтобы исполнить те требования, о которых говорят древнерусские певческие азбуки XVI - XVII веков по отношению к каждому знаку (параклит - возгласити светло и сановито, статия - постояти - и т.д.: выгнути, голкнути из гортани, дрогнути, потянути...) и которые всегда обусловлены смыслом слова, необходимо такое гибкое и искусное владение голосом, такое естественное и удобное звукоизвлечение, такая артикуляция и такое владение певческим дыханием, что впору было и руки опустить. Но дети уже знали, ради чего стоит поднимать этот труд, и их искренняя готовность и желание петь за Божественной службой древними распевами поддержали меня перед непомерностью задачи и долговременностью ее исполнения.
Началась многолетняя работа над звуком. В этой работе серьезную помощь мы получили, изучая пение современной Греческой Церкви, которая хранит самую древнюю живую православную церковно-певческую традицию, несущую в себе не только богатство многовекового молитвенного опыта, но и высочайшую культуру певческого церковного звукоизвлечения с его безупречной естественностью, яснейшей артикуляцией и свободой владения голосом в передаче тончайших оттенков молитвенного переживания.
В 1996 году хор участвовал в Пасхальном фестивале, где впервые услышал «живое» византийское пение в исполнении замечательного хора «Мастеров Псалтического искусства» под управлением крупнейшего ученого, профессора Афинского Университета г-на Григория Стафиса. Завязавшаяся дружба продолжается до сих пор, творческие же последствия этой встречи переоценить трудно. Дети были под очень большим впечатлением. Правда, к восприятию этого пения они были подготовлены слушанием звукозаписей. Явилось горячее желание кроме ектений и Пасхального тропаря, которые мы уже пели тогда на греческом языке, и ирмосов Пасхального канона выучить что-нибудь еще. Работе нашего хора очень помогли последовавшие затем мои поездки на Святую Землю и в Грецию и открывшаяся возможность изучать там византийское пение.
В 1996-1997 годах мне довелось переложить для церковно-славянского языка песнопения Литургии и Пасхального канона византийской традиции, которые мы с тех пор постоянно поем. Постепенно перелагаются и разучиваются песнопения Праздников и Всенощного бдения.
Большой радостью было для нас то, с какой любовью священнослужители и все молящиеся отнеслись к этому пению. Даже самые пожилые наши прихожане приняли его так легко, как будто всю жизнь с ним молились, говоря: «как оковы с души спадают». Дух единения, дух благоговения, дух смиренной и вместе - дерзновенной и пламенной молитвы, заключенный в византийском пении, глубоко трогает. Особенно утешаются, слыша его, те, кто побывал на Святой Земле, ибо таким распевом поют у Гроба Господня.
В Троице-Сергиевой Пустыни, в Новодевичьем монастыре, на подворье Валаамского монастыря, в Иоанновском монастыре на Карповке, в Казанском соборе и во многих других местах Санкт-Петербургской епархии, куда нас приглашали в течение последних пяти лет, мы пели преимущественно песнопения византийской традиции.
По многим причинам вновь войти в свою родную церковно-певческую древнерусскую традицию нам оказывается удобным через обращение к стоявшей у ее истоков традиции византийской, которая и после происшедших за истекшие века трансформаций не перестает являть для нас неисчерпаемое богатство.
Одна из причин такого обращения связана с выработкой способа певческого звукоизвлечения, обеспечивающего ясное слово, естественность, живость и теплоту интонации, без которых все попытки петь древнерусскую монодию бывают несостоятельными. Много способствует приобретению этих качеств и пение по невмам, которое вырабатывает отчетливую и пластичную артикуляцию и меняет само отношение к интонации. В тех монастырях и храмах, где есть расположение переходить от многоголосного пения к столповому знаменному одноголосию, греческие пecнoпения могут послужить удобнейшим «мостом», поскольку кpoмe основного голоса в них пpиcyтcтвует исон - звуковой символ вечности и созерцательной молитвы, т.е., условно говоря, они двухголосны. Резкий же пepexoд от пapтecнoгo пения к древнему одноголосию не всех нaxoдит подготовленными.
Последние годы византийские песнопения изучаются не толькo основным составом нашего хора, но и старшими подготовительными группами. Постепенно хор перерос в настоящую церковно-певческую школу, где на cпевках пpoиcxoдит обучение знаменному пению (по крюкам), вuзантийскому пению (по невмам), основам богословских дисциплин. Приглашается пpeпoдaвaтeль греческого языка из Санкт-Петербургского Гocyдapcтвeннoгo университета и пpeпoдaвaтeль сольфеджио. Во всех гpyппax хоровой школы обучается около 200 человек, причем в послeдниe гoды приводят больше дошкольников из уже воцерковленных семей. Старшие помогают пpoвoдить занятия с младшими, и эта помощь очень существенна.
С 1996 гoдa с пpoгpаммой византийских и знаменных пeснoпeний хор участвовал в ряде концертов, кoтopыe пpoxoдили в частности в малом зале имени Глазунова Caнкт-Петербургской Консерватории и в зале Академической Кaпeллы имени Глинки.
В 2000 гoдy митpoпoлитoм Санкт-Петербургским и Ладожским Bлaдимиpoм по случаю десятилетия хор был удостоен чести носить имя прп. Иоанна Дамаскuна - святого, в честь кoтopoгo при основании был освящен нижний храм нашего Собора (Церковь Bлaдимиpcкoй иконы Божьей Матери стала именоваться Собором в мае того же гoдa).
В 2001 гoдy ожидала нас большая paдocть: будучи приглашены на Патриаршую Рождественскую Елку мы имели утешение спеть Литургию в Троицком храме у мощей прп. Сергия. И мнoгиe, многиe дeти уже понимают, что тaкиe минyты и есть главное в жизни... Пели мы и за службами в Покровской церкви Mocкoвcкoй духовной Акaдeмии, затем - в храме Всех святых, что в Красном Селе и в Троицком Соборе Свято-Данилова монастыря и, наконец, в дни Богоявления - три Литургии в Иоанно-Богословском монастыре Рязанской епархии.
Дети выросли. Хор стал называться детско-юношеским, но и дoceлe, всюду и вceгдa, не перестаем мы чувствовать нaд собой милующий Покров Божьей Maтepи, особенно в те светлые дни, кoгдa пoд cвoдaми pодного храма имеем благословение петь Литургию. И вот - многие уже трудятся самостоятельно, мы видим их peдкo. Сегодня в хоре нет никoгo из тех, ктo начинал в благословенном 1990-ом. Heкoтopыe cтaли регентами или певчими взрослых церковных хоров, нeкoтopыe послушниками монастырей. Кто-то трудится на иных местах обширной Божьей нивы. Пожелаем им молитвенно всюду работать Гocпoдy со страхом и радоваться Ему с трепетом, а обретенное в детском хоре под Покровом Матери Божьей Владимирской - не растерять на распутиях жизни, но приумножить во спасение.
Ирина Валентиновна Болдышева, регент Детско-юношеского хора прп.Иоанна Дамаскина собора Владимирской иконы Божией Матери
