Автобус поднимается всё выше в гору, ночь, совсем темно, за окнами мелькают только быстрые пятна светлячков. Где-то очень высоко останавливаемся, выходим - и над горами, прямо в чёрном небе, видим ярко сияющий крест. Кажется, без всякой опоры он парит в чернильных небесах. Слева - освещённое здание отеля, справа - только ночь, перед нами - тёмный памятник... кто это, Достоевский?! Почему с иерейским крестом на груди?
- Епископ Николай. 1880-1956, - разбирает кто-то надпись на низеньком постаменте. Мы в монастыре Сокоград, посвящённом святителю Николаю Сербскому. Сербия. 2008 год.
Правее памятника - обрыв, за ним угадываются горы, ещё более тёмные, чем ночь, над ними - небо, где-то шумят потоки воды. Кажется, что там, на дне обрыва, - озеро. «Моления на озере» - так называется книга святителя Николая Сербского, и сейчас, в этой темноте, строки из неё вспоминаются так естественно, словно рождаются у тебя самого.
«Кто это смотрит на меня
пристально сквозь все звёзды на небе и все творения на земле?
Закройте глаза свои, звёзды и предметы; не смотрите на наготу мою. Достаточно стыд ест мне глаза мои.
Что вы увидите? Дерево жизни, которое уменьшилось в терн на пути, да колет и себя, и других. Что ещё, кроме пламени небесного, погружённого в грязь и ни горящего, ни гаснущего?»
В ответ на произнесённые молча строки в небе над горами вспыхивает зарница, похожая на беззвучную молнию. От этого становится очень страшно, тело словно каменеет, зато внутри продолжают рождаться строчки святителя:
«Пахари, не ваша пахота главное, а Господь, Который смотрит».
Новая вспышка.
«Певцы, не ваша песня главное, а Господь, который внемлет».
Снова зарница.
«Спящие, не ваш сон главное, а Господь, который бдит».
В темноте всё так же шумно и уверенно падает вода.
«Главное - не та вода, что в ракушках у озера, главное - озеро».
Молния рассекает небо.
- Говорят, летом, когда зреет рожь, бывают такие зарницы, - говорит кто-то.
Мы засыпаем в отеле, на двухэтажных железных кроватях, а утро открывает перед нами один из самых прекрасных пейзажей, увиденных в Сербии. Белые стены монастыря, высокие светло-серые скалы, поросшие лесом - где-то там до сих пор водятся соколы. На самой высокой вершине - крест, который сиял нам ночью. К нему, петляя, поднимается крутая дорога. На ней нет туристов. Это невыносимо красивое место не интересует пожилых, говорящих на английском языке, мужчин и женщин в шортах с привязанными сзади сидениями из пенопласта. Сербия - не туристическая страна. Из расщелины в скале бьёт водопад. Можно раздеться, ступить в ледяную воду и, скользя по камням, подобраться к потоку, войти в него. Здесь тоже никого нет.
Вдоль дороги, ведущей к кресту, то и дело встречаются каменные часовенки, которые кажутся очень старыми. Всего их десять. Каждая хранит в себе заповедь Господню, записанную по-сербски, и необычную для глаз икону. Вот заповедь «Не кради» и мозаичное изображение руки, тянущейся к золотым монетам. А над рукой и над монетами - Всевидящее Око. Вот «Не чини прельубе» и изображение женщины на земле, а подле неё - стоящего Христа, говорящего людям: «Кто из вас без греха, первый брось на неё камень». А вот меж двух берёзовых поленьев не икона даже, а фрагмент потемневшей картины с изображением царских врат и иконостаса. Вот ящерица на камне. Вот кузнечик в траве. Внизу, под склоном видно крохотное белое селение: чем живут там люди, без Интернета и почти без дорог, скотоводством?
Вот древние потрескавшиеся ступени, ведущие на вершину. Когда-то здесь была неприступная турецкая крепость, вмещавшая до четырёх тысяч солдат. Охраняла дороги в центр страны и тайные тропы к залежам цветных металлов. А когда во второй половине девятнадцатого века Сербия вырвалась, наконец, из-под турецкого гнёта, крепость Сокол была передана ей. Но вскоре крепость была взорвана, и теперь лишь кое-где можно увидеть остатки старых, насквозь продырявленных стен.
А вот и крест, высокий, тёмный, с длинной надписью на сербском языке. Его поднял сюда военный вертолёт 24 марта 2000 года - в годовщину начала бомбардировок Югославии войсками НАТО. Крест пожертвовали монастырю муж и жена Вробел, немцы. Крест стальной, позолоченный, высотой четырнадцать метров. Ночью его освещают прожекторы, и виден он далеко отсюда - кажется, парит в небе, сияющий, как зарница.
Монастырь Сокоград - женский, настоятельница - матушка Иоанния. Одна из сестёр, Душанка, плачет при виде нас, русских: «Мой деда был на Второй мировой рату. Был в плену в Днепропетровске. И я люблю вас очень, очень! Думаю, по моему деду».
В монастыре есть музей, посвященный святителю Николаю. Там хранятся его рукописи - почерк разборчивый, почти изящный, плетёные темные чётки, фотографии, документы. Монастырь должны были посвятить святому Николаю Мирликийскому, но владыка Лаврентий, епископ Валевский, обратился к Синоду с просьбой освятить обитель в честь другого святителя Николая. И 8 мая 2004 года был освящён первый в мире монастырь во имя святителя Николая Сербского.
Мощи небесного покровителя монастыря находятся не здесь, а неподалёку от города Валева, в Божьем селе Лелич, как называл свою родину владыка Николай. Там он родился в селе простых крестьян Драгомира и Катарины, там почивает теперь. Так почему же кажется, что он здесь, в монастыре Сокоград, рядом с ним? Словно эти горы - родные ему. Словно плещется под горой незримое озеро. Словно здесь он сочинял свои строки, полные высокой поэзии и глубокого духовного смысла. Этот смысл доступен нам лишь отчасти - как будто текст написан на другом языке, близком, почти родном, и всё-таки скрывающем нечто непостижимое. Потому неизбежна грусть каждого, кто читает «моления» владыки.
«Господи, красота моя, посети меня. Чтобы я не стыдился наготы своей. Чтобы многие жаждущие взгляды, которые падают на меня, не возвращались домой жаждущими».