Смертная казнь: опровержение вздора и обывательские доводы против

Теракт в «Крокус Сити Холле» вновь актуализировал проблему применения смертной казни в России. В настоящее время на применение этой меры наказания установлен мораторий. За отмену моратория выступили ряд общественных деятелей, политиков, учёных, священнослужителей, в том числе президент ПАНИ, член Общественной палат Санкт-Петербурга, профессора А.В. Воронцов, председатель комиссии Ивановской митрополии по вопросам семьи, защиты материнства и детства иеромонах Макарий (Маркиш), доктор исторических наук, кандидат филологических наук, кандидат богословия, профессор, член Синодальной богослужебной комиссии протодиакон Владимир Василик и др.

«Парламентская газета» отмечает, что вопрос о том, стоит ли возвращать смертную казнь, один из шести ключевых вопросов, поднятых в связи с терактом.

Депутаты Госдумы озабочены этим вопросом. Руководитель фракции «Справедливая Россия — За правду» Сергей Миронов предложил провести референдум о смертной казни для террористов. Спикер Госдумы Вячеслав Володин считает, что необходимость в проведении референдума отсутствует. «И в Конституции, и в уголовном законодательстве никто смертную казнь не отменял. Есть решение Конституционного суда, который отложил вынесение такого приговора. Не надо никаких референдумов проводить, достаточно решения в этом вопросе Конституционного суда», — передаёт слова политика «Парламентская газета». Лидер ЛДПР, председатель Комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий полагает, что действующий в России мораторий на смертную казнь должен быть прерван.

Председатель Конституционного Суда России Валерий Зорькин заявил, что КС РФ выразит свое мнение по вопросу смертной казни только после официального запроса уполномоченных заявителей, сообщил РИА Новости.

В то же время, как считают в Минюсте России, возвращение в российское уголовное законодательство высшей меры наказания в виде смертной казни, в том числе, по отношению к террористам, невозможно - постановление Конституционного суда РФ по этому вопросу окончательное, сообщает официальный сайт ведомства.

Поднятую проблему обсуждают помощник главного редактора «Русской народной линии» Павел Вячеславович Тихомиров и специалист в области уголовного процесса магистр права Александр Валентинович Тимофеев:

Александр Тимофеев: На юридических факультетах ходит шутка: когда возникает необходимость на долгое время занять группу студентов — предложите им сформулировать доводы за и против смертной казни…

Эта тема поистине неисчерпаема. Человечество, по-видимому, никогда не сможет в этом вопросе достичь единомыслия. Вечная проблема. Проблема неразрешимая.

И тем не менее, споры о смертной казни вновь и вновь выявляют массу несуразных суждений, очень популярных и совершенно необоснованных.

Довольно популярен довод против смертной казни, который обоснуется тем обстоятельством (которое адептами этой концепции воспринимается как аксиома), что русскому суду свойственен т.н. обвинительный уклон. Этот «обвинительный уклон» якобы проявляется в малом количестве оправдательных приговоров, доля которых находится в пределах статистической погрешности. Соответствующую статистику приводит Николай Каклюгин, считающий себя невинно осуждённым.

В России и в само деле мизерный процент оправдательных приговоров. Однако причиной тому является отнюдь не мнимый обвинительный уклон отечественной судебной системы.

Председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин, видный учёный и профессор кафедры, на которой мне посчастливилось изучать уголовный процесс, неоднократно, по обыкновению образно и ярко, опровергал навязчивый миф о мнимом обвинительном уклоне российского суда.

Александр Иванович полагает, что рост числа оправдательных приговоров в первую очередь будет свидетельствовать о плохой работе органов предварительного расследования. В конце 2021 года на встрече с коллегами А. Бастрыкин, в частности, заявил: «Причины, которые приводят к оправдательным приговорам, — низкое качество предварительного следствия, непринятие мер по установлению всех обстоятельств, подлежащих доказыванию, неполнота проверки подследственных доводов, нарушения требований процессуального закона, которые влекут к аннулированию доказательств обвинения» (сообщает Коммерсантъ).

Заведующий кафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора МГУ им. М. В. Ломоносова Леонид Головко в прямом эфире видеостудии Pravda.Ru объяснил причину незначительного числа оправдательных приговоров особенностями российского уголовного процесса: «Уголовный процесс состоит из массы стадий. Сначала идет сложная стадия — возбуждение уголовного дела, далее — доследственная практика, расследование длится месяцами, и только потом — стадия судебного разбирательства. Уголовный процесс существует как система фильтров. Первый фильтр — возбудят дело или не возбудят. У нас в подавляющем числе случаев следует отказ от возбуждения дела. То есть фактически это можно считать оправдательным приговором.

Огромное число дел отсеивается на разных стадиях. Неудивительно, что по оставшимся часто утверждается обвинительное заключение. Но даже чтобы прокурору утвердить обвинительное заключение, нужно как минимум решение трёх должностных лиц — следователя, его вышестоящего начальника и прокурора из другого ведомства. В результате любое дело, которое поступает в суд, уже прошло через всю систему, многократно проверено и доказано. Естественно, ожидать в такой ситуации очень высокого уровня оправдательных приговоров — нонсенс.

Поэтому нельзя думать, что у нас все так плохо в системе правоохранительных органов, что прокуроры и следователи ничего не делают. Наоборот, если бы у нас было 50 процентов оправдательных приговоров, то это было бы основанием задуматься: а чем они там занимаются? Я недавно смотрел статистику по Японии — там всего 0,02 процента оправдательных приговоров».

Итак, российский уголовный процесс позволяет прекратить уголовное преследование невиновного ещё на стадии возбуждения уголовного дела, путём вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, то есть задолго до поступления уголовного дела в суд. Можно сказать, что возможность вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела является ключевым фактором, который и приводит к столь малому числу оправдательных приговоров. Кстати, есть и обратный эффект: виновные лица избегают наказания. Самые показательные составы преступления — ст. 159 УК РФ (мошенничество) и ст. 160 УК РФ (присвоение или растрата). По этим составам очень много отказных постановлений, следователи довольно часто приходят к выводу об отсутствии состава преступления и наличии либо гражданско-правового спора (вместо ст. 159 УК РФ), либо корпоративного спора (вместо ст. 160 УК РФ). Практикующим юристам и им клиентам, тщетно пытающимся привлечь к уголовной ответственности жуликов, до боли известна эта проблема.

Давно замечено (и не мной), что в нашей стране всякий считает себя экспертом в трёх областях — истории, медицине и юриспруденции. А между тем, уголовный закон и уголовный процесс в России — сферы обширнейшие, сложнейшие и многопроблемные, могу судить об этом компетентно как человек, освоивший на юрфаке СПбГУ программу магистратуры «Юрист в сфере уголовного судопроизводства».

Российский уголовный процесс состоит из трёх этапов:

1. Доследственная проверка.

2. Предварительное расследование.

3. Судебное разбирательство.

Прежде чем уголовное дело дойдёт до суда, оно проходит несколько фильтров — на стадии доследственной проверки, на стадии предварительного расследования и на стадии принятия прокурором решения по уголовному делу. К моменту своего поступления в суд материалы уголовного дела средней сложности представляют собой пару томов объемом в 300-500 страниц. Если же имеется совокупность преступлений и соучастие — то речь идёт о 3-7 томах объёмом от 1000 и более страниц. Неоднократно приходилось держать в собственных руках материалы уголовных дел: впечатление потрясающее! Колоссальный массив информации, огромный кропотливый труд.

Конечно же, судебное следствие самодостаточно, суд оценивает доказательства самостоятельно, принцип непосредственности исследования доказательств судом ключевой. Но тем не менее, на досудебной стадии проводится колоссальная работа по получению и проверке доказательств. Число оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, проведённых на досудебных стадиях, как правило, огромно.

Огульное очернение органов предварительного расследования недопустимо. В нашем уголовном процессе предусмотрены механизмы борьбы с коррупцией и беззаконием в этих органах. Их незаконные и необоснованные действия (бездействие) и решения могут быть обжалованы вышестоящему руководству, прокурору и в суд. Пресловутые 124 и 125 статьи УПК РФ хорошо известны даже не-юристам. Приговор суда также может быть обжалован в нескольких инстанциях (апелляционной, кассационной, в порядке надзора).

Критика «обвинительного уклона» нелепа, невежественна и непродуктивна.

Давно уже разрешено большинство юридических проблем, порождённых применением смертной казни. Это и возвращение уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом (ст. 237 УПК РФ), и возможность обжалования приговора, и отсрочка исполнения приговора.

Возможно ли полностью исключить судебные ошибки? Вопрос почти риторический. Но в нашем уголовном процессе есть механизмы, направленные на исключение таких ошибок (в идеале). Есть выражение: Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает! Бесспорно, такие судебные ошибки непоправимы: человек казнён. Его не воскресить человеческими силами. Второго шанса не будет. Разрешение проблемы т.н. судебных ошибок видится не в запрете смертной казни как меры наказания, а в совершенствовании механизма её применения. Создание такого механизма, который исключал бы такие ошибки (например, путём удлинения отсрочки исполнения приговора или посредством обязательного обжалования приговора (в рамках судебного контроля) и т.д. и т.п.).

Предложение запретить смертную казнь как меру наказания равносильно совету отрубить голову, чтобы избавиться от головной боли.

Смертная казнь необходима и оправдана, в том числе богословски. По моему убеждению, спорить надлежит не о необходимости смертной казни (эта необходимость очевидна), а о способах совершенствования применения высшей меры наказания.

Павел Тихомиров: Ну, разве можно спорить с таким взвешенным, подкреплённым солидной теоретической арт-подготовкой выводом, выводом, сделанным человеком, профессионально занимающимся юридическими вопросами!

Но, всё же, выскажу мнение обывателя.

Впрочем уточню. Мнение частное. Т.к. в единодушие граждан я не верю, и «глас народа», народа, пребывающего в удручающе низком состоянии не только правовой культуры, но и бытовой культуры в целом, таковой «глас» уж точно ни в коей мере не является «гласом Божиим».

Не в обиду тебе, как юристу, будет сказано, но я ни разу в жизни не слышил ничего хорошего о твоих, Александр, коллегах.

Помню, один наш однокашник (ныне довольно известный журналист в правительственном «пуле» одной из постсоветских республик) заявил нам, что собирается получать второе высшее, юридическое.

Мы тут же принялись его бичевать всей комнатой общаги:

«- Адвокатом решил заделаться, чтобы бандюг отмазывать!?

- Прокурором, чтобы порядочных людей засаживать!?»

И т.д.

Шутка, но в каждой шутке…

Проблемы тут две.

Первая – нравственная, даже, пожалуй, духовная: преступление совершает один человек, а потом душа этого человека претерпевает покаянное чувство, и, быть может, наступает «перемена души».

Как писал расстрелянный Николай Гумилёв:

«Только змеи сбрасывают кожи,

Чтоб душа старела и росла.

Мы, увы, со змеями не схожи,

Мы меняем души, не тела».

Получается, что убивая раскаявшегося разбойника, государственная машина казнит не убийцу, а, быть может, человека, от всей души стремящегося искупить свою вину. И казнь исполняет лишь свою вторую функцию: не наказание преступника, а назидание потенциальным преступникам.

Что тоже, немаловажно, соглашусь.

Другое дело, что необходимо определить критерии «карательной идеологии».

Какие категории преступлений должны караться настолько строго, чтобы другим не повадно было.

Но и тут я – пессимист. В России запредельно строгие наказания за преступления, так или иначе, связанные с наркотиками. Это, вроде, должно остановить разложение молодёжи.

По-идее.

Но на практике…

Не буду приводить примеров из личного опыта, а то вдруг сболтну чего-то, за что и самого посадят. Или подкинут.

Итак, проблему нравственную оставим в стороне, ибо живём мы в прагматичное и лишённое какой бы то ни было нравственности время.

Карательная функция. Да, видимо, необходимо припугнуть тех, чьи души повреждены грехом до такой степени, что человек готов на массовые убийства, садизм и т.д. Припугнуть казнью.

Осталось определиться с критериями. Где убийство на почве аффекта, как говорили до «исторического материализма», а где – циничный продуманный жестокий акт.

Второе. То, с чего я начинал.

Ты всё красочно и убедительно написал про доследственные фильтры. Всё, видимо, так и есть.

Но.

Не верю я твоим коллегам.

И множество обывателей тоже не верит. Хотя по странной шизофреничности, присущей массовому сознанию, всё-таки, голосует за казни.