Книга Юрия Викторовича Земцова «Бой вечный мне будет наградой» предваряется несколькими очерками, благодаря которым люди, знавшие погибшего героя, помогают людям, героя не знавшим, полнее представить образ человека, который будет повествовать вдумчивому читателю о связи исихазма и иконописи.
Вообще, исихазм и проблемы иконописи обычно не очень-то совмещаются в сознании современных православных верующих.
Исихазм – это без-видная молитва, какая же тут может быть иконопись. Молятся подвижники, зажмурив уже прикрытые глаза, и главное – никаких медитаций! Никаких картинок.
Более того, зарубежные исследователи исихазма – на что обращает внимание Юрий Викторович в своей диссертации – полагали, что мистически настроенным отшельникам и общественное церковное богослужение в принципе не особенно и нужно было.
Конечно, никакой воцерковлённый православный христианин не согласится с такой крайностью «беспоповства». С крайностью, от которой один шаг к протестантизму харизматического толка. (Ибо центр Литургии – Евхаристия, а Святые Дары – это не «ордена за благочестие», и не просто лекарства, исцеляющие душу. Но, пожалуй, своего рода антидоты от такого в наших душах, с чем мы сами самостоятельно справиться не сможем).
Другое дело, что мы, рассуждая о месте церковного искусства – прежде всего, пения и иконописи – в подвижничестве исихастов, согласимся, что в организации настроя на верный дух икона… будет играть значительно более скромное место, нежели клиросное пение и, тем более, духовное наставничество.
Каково место того, что входит в душу через глаза?
Уж не роль ли некого изображения, просто помогающего сконцентрироваться?
Вопрос, на самом деле, довольно тонкий.
Поскольку задача любого искусства, в том числе и церковного – настроить душу на некий особый лад. И подобно тому, как музыкальный инструмент должен быть верно настроен, точно так же должна быть верно настроена и душа.
Св.Николай Кавасила выразился так: «Образ, запечатленный иконописцем» «неизреченным некоторым образом устрояет и образует души людей».
В чём проблема?
Проблема в том, что иконописец может быть воспринят в качестве психоинженера, который, манипулируя пятнами различной формы и цвета, покушается добиться чисто физиологического воздействия, способного спровоцировать некие психические реакции.
Задача же иконописца не в том, чтобы сфабриковать изображение, провоцирующее физиологию, но в том, чтобы обрести способность свидетельствовать о том опыте, который словами невыразим. Воспроизвести именно тот Образ, который впоследствии войдёт в души молящихся пред иконой людей и станет «устроять и образовывать» эти души на верный лад.
Следовательно, в данном случае речь не в кабалистике геометрии, воздействующей через глаза на душу, и не в геометрических ребусах, символизирующих некие схоластические схемы. Речь о воплощении в материале вполне определённого настроя. Формируемого самим строем молитвы.
И Юрий Викторович Земцов, приведя слова В.Н.Лоского, фактически закрывает вопрос: «Иконопочитание в известном смысле есть начало боговидения», а боговидение – не что иное, как главная тема исихазма, достигаемая в его мистике, отстаиваемая и обосновываемая догматически.
К счастью, современная Русская православная иконопись пока ещё придерживается духа св.Григория Паламы и той эстетики, которая присуща была духовной жизни Руси XIV-XVI вв.
Павел Вячеславович Тихомиров, помощник главного редактора «Русской Народной Линии»
_митр. Святогорский.png)