«Юрий Кнорозов был уверен, что он гений. И был абсолютно прав»

Завтра исполняется 100 лет со дня его рождения

Источник: «Петербургский дневник»

Фото: Роман Пименов/ «Петербургский дневник»

Завтра, 19 ноября, исполняется 100 лет со дня рождения ученого, дешифровщика письменности майя Юрия Кнорозова. В ближайшей перспективе на фасаде здания Кунсткамеры со стороны Таможенного переулка должна появиться мемориальная доска, посвященная этнографу.

В преддверии юбилея сотрудники Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской академии наук (Кунсткамера) рассказали, как познакомились с будущим ученым, о совместной работе и о том образе, который он сумел создать.

Своя эстетика

«Сюда народ выходил покурить. Большинство любителей пагубной привычки работали в отделе Африки. Сейчас многих людей по разным причинам здесь уже нет, да и сам коридор, конечно, уже не похож на курилку. В первую очередь потому, что курить в помещении давно запрещено. Юрий Валентинович, наверное, тоже здесь курил…Он вообще не был очень общительным, не говорил на тему своей работы, вообще не любил кого-либо в нее посвящать. Он обладал своеобразной лексикой, которая заставляла улыбаться. Фраза в духе: «Это животное – редактор…» – его абсолютно нормальное обращение к коллегам-редакторам. Да, иногда его можно было застать и в плохом расположении духа. В любом случае он был очень умным», – рассказывает заведующий отделом этнографии Америки Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого Юрий Березкин, стоя в коридоре у кабинета, где работал Юрий Кнорозов.

Кстати, работал будущий ученый с мировым именем в обычном кабинете на втором этаже Кунсткамеры, за столом у окна, откуда открывается панорамный вид на Неву и здание Адмиралтейства.

«С Юрием Валентиновичем мы встретились в Кунсткамере в 1966 году, когда я впервые посетил музей, будучи студентом кафедры археологии Ленинградского государственного университета (ныне СПбГУ. – Ред.). Во время знакомства я спросил какую-то невнятную чушь, что-то про существование древних царств майя... Услышав это, Юрий Валентинович, абсолютно не поменявшись в лице, спокойно ответил, что никакого подобного царства майя никогда и не существовало», – вспоминает Юрий Березкин.

Юрию Кнорозову удалось разгадать секрет древних индейцев – дешифровать письменность Майя. Историк и лингвист определил тип письма, выяснив, что каждый из 355 знаков означает слог. И догадался, что знаки совпадают по звучанию с буквами испанского алфавита.

По словам Юрия Березкина, Кнорозов совмещал в себе образ Эйнштейна и человека без определенного места жительства.

«Глядя на него, вряд ли можно было подумать, что он имеет отношение к академической среде. Да, ему удалось создать неоднозначный образ. И это не значит, что он был в жизни человеком неряшливым, нет. В его образе была своя эстетика», – отметил Юрий Березкин. – Он прекрасно знал себе цену, осознанно выбрав направление своей деятельности – дешифровку письменности Майя. Он был уверен, что он гений. И был абсолютно прав».

Фото: Роман Пименов/ «Петербургский дневник»

«План-кинжал»

Главный научный сотрудник отдела этнографии Южной и Юго-Западной Азии музея Ярослав Васильков узнал о Юрии Кнорозове еще в детстве, когда ему было 12 лет. Уже тогда он интересовался майя, правда, источников по теме в то время было немного, одним из них стала книга епископа Диего де Ланда «Сообщение о делах в Юкатане», которую со староиспанского перевел Юрий Кнорозов.

Тогда, по словам Ярослава Василькова, он не мог мечтать, что когда-нибудь познакомится с Юрием Валентиновичем. Произошло это в 1972 году после приглашения в группу Кнорозова в Кунсткамере по дешифровке протоиндийской письменности.

«Так я узнал о его своеобразном характере. Полагаю, что дома он не совершал каких-то экстравагантных поступков, которые могли бы удивить окружающих. На работе все было наоборот. Например, начинал он каждое наше заседание со слов «Сегодня план-кинжал такой» или «Один крупнорогатый археолог пытается дешифровать протоиндийское письмо». «Крупнорогатый», то есть известный ученый, с одной стороны, а с другой стороны, не наш человек – оппонент, которому нужно противостоять. У него всегда была такая специфическая речь. Я бы сказал, как у капитана пиратского корабля», – рассказывает Ярослав Васильков.

Пожалуй, самая известная фотография ученого – с его кошкой Аспид. По словам Ярослава Василькова, Кнорозову снимок, вероятно, очень нравился.

«Мы не раз приходили друг к другу в гости. На одной из встреч Юрий Валентинович показал нам с женой эту уже известную многим фотографию с кошкой Асей. Супруга тогда попросила подарить ее нам, уверен, что подобных фотографий у ученого было несколько. Он согласился, но сначала взял со стола ножницы, отрезал свое изображение, оставив только кошку, и отдал фотографию в таком виде нам», – вспоминает Ярослав Васильков.

Фото: Роман Пименов/ «Петербургский дневник»

Девять раз

Дешифровка письменности майя помогла и в изучении материальной культуры айнов (древнейшее население Японских островов). Айны жили также и на территории современной России в низовьях Амура, на юге полуострова Камчатка, Сахалине и Курильских островах.

Ответы на свои исследовательские вопросы Юрий Кнорозов искал не только в книгах, но в экспедициях. Ему удалось девять раз побывать на разных Курильских островах, среди которых Шикотан, Итуруп и Кунашир.

«Юрий Валентинович очень хотел посетить Курильские острова и Сахалин. В конце 80-х – начале 90-х ему это удалось благодаря экспедициям, которые организовал Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого РАН. Он много общался со специалистами, изучал коллекции, его очень интересовала материальная культура айнов, – рассказывает старший научный сотрудник отдела этнографии Южной и Юго-Западной Азии музея, участница «айнских экспедиций» ученого на Курилы и Сахалин Елена Соболева.

По ее словам, отправлять этнографов одних в такие длинные научные командировки было запрещено – можно было просто не вернуться. Поэтому ученых всегда сопровождали как минимум два молодых человека или даже девушки.

«Люди, тем более ученые, увидев природу островов, прочувствовав климат, ощущение свободы легко могли решить остаться там жить. Но у каждой экспедиции есть свои сроки, в них нужно было укладываться. Поэтому зачастую приходилось буквально уговаривать людей возвращаться домой, – говорит Елена Соболева. – В экспедициях Юрий Валентинович никогда не жаловался, всегда спокойно переживал любые неудобства и хорошо относился к палаточной жизни. Рассказывал нам всем, как лучше обустроить быт, что можно есть, а что нельзя».

Благодаря Юрию Кнорозову, по ее словам, ученые и все, кто интересуется этнографией, стали больше обращать внимания на знаки на предметах и экспонатах, которые сегодня находятся в музеях.

На заметку

В скором времени на фасаде здания Кунсткамеры в Таможенном переулке должна появиться мемориальная доска, посвященная Юрию Кнорозову. Сейчас идет работа над ее проектом. Как рассказали в самом музее, при ее создании специалисты опираются на несколько вещей. Во-первых, планируется отразить единый петербургский академический стиль. Во-вторых, соблюсти особенность архитектурного ансамбля Васильевского острова. В-третьих, использовать отдельно взятые иероглифы майя в качестве орнаментальной композиции, дешифровке которых была посвящена значительная часть исследований ученого.

Фото: Роман Пименов/ «Петербургский

Яна Григорьева