Встреча главы Минобрнауки Валерия Фалькова с членами РАН 14 июля прошла в онлайн-формате под многообещающим названием «Прямой разговор». В анонсе на сайте РАН сообщалось, что академики и членкоры смогут задать министру любые вопросы – от масштабных и системных до личных. Рискнул ли кто-то из учёных спросить Валерия Фалькова о личном, по записи сказать невозможно. Как бы то ни было, министр пообещал, что на все поступившие вопросы Минобрнауки обязательно ответит в рабочем порядке – как лично их авторам, так и в РАН. Что касается вопросов системных, то они были абсолютно предсказуемы. И самым животрепещущим вопросом для Академии, как уже было на десятках самых разных заседаний и встреч с чиновниками, остаётся наукометрия. Точнее, её неприятие научным сообществом в качестве критерия результативности труда учёных. Обсуждению этой темы пришлось отвести как минимум половину общего времени встречи.
Наукометрия: движение по кругу
Академик Владимир Стародубов (Отделение медицинских наук РАН) посетовал, что на сегодня не только не выработан идеальный метод оценки результативности научной деятельности, но не существует даже критериев, «близких к идеальным». Учёный предложил разработать несколько критериев, которые были бы общими для всех учёных и научных учреждений, и дополнить их спектром специфических критериев для каждой научной отрасли.
Академик Юрий Лачуга из Отделения сельскохозяйственных наук РАН напомнил о целях, ради которых создаются научные организации. По словам учёного, если раньше он и его коллеги думали о сортах растений, породах животных и птиц, ветеринарных препаратах, повышении урожайности и других насущных проблемах, то теперь они заняты ростом количества публикаций в цитируемых журналах, что негативно сказывается на вкладе в развитие сельского хозяйства страны.
Вспомнили учёные и о том, что после реформы 2013 года академические институты лишились базового финансирования и получают средства в соответствии с количеством публикаций в научных журналах, а также на выполнение конкретных государственных заданий или в виде грантов. По словам академика Андрея Смирнова (Отделение общественных наук РАН), главная функция научного института – развитие фундаментальной науки. А для этого, как добавил глава РАН Александр Сергеев, институт должен быть «в работоспособном состоянии». Что, в свою очередь, подразумевает как раз базовое финансирование, а госзадания и гранты должны выдаваться в дополнение к нему. Академик предложил обсудить этот вопрос вместе с вопросом о критериях оценки результатов исполнения государственных заданий.
Признав, что «с наукометрией в последнее время заигрались», Валерий Фальков всё же попробовал привнести в дискуссию здравый смысл. Да, внимание к публикационной активности гипертрофировано. Да, в работе учёного главное – приумножение научного знания, а опубликованная статья – всего лишь отражение некоторых результатов этой работы. Да, акцент на количестве опубликованных статей порождает нездоровую атмосферу среди научных журналов, приводит к появлению проплаченных публикаций и всяческой накрутке рейтингов.
Фальков согласился, что необходимо смещать акценты в оценке труда учёных. Проблема сейчас в другом: если от чего-то отказываемся, нужно что-то предложить взамен. Принять волевое решение и раз и навсегда распрощаться с наукометрией уже не получится. Система складывалась десятилетиями, показатели «прошиты» во всех государственных программах, госзаданиях и грантах. Кроме того, если государство что-то оплачивает, оно вправе интересоваться результатами работы и должно иметь возможность оценить её эффективность.
«Надо найти такие показатели, которые бы в наибольшей степени раскрывали творческий потенциал каждого научного сотрудника и научного коллектива», – сформулировал задачу министр. Собственно, ровно о том же говорили и представители РАН. Иными словами, консенсус налицо. Только вот откуда возьмётся эта чудесная система показателей, пока неясно. Понятно лишь, что сама собой она точно ниоткуда не возникнет.
«Всё понимаем, но пока ходим по кругу», – подытожил Валерий Фальков, призвав учёных «поактивнее» заняться поиском консенсуса и заверив в готовности Минобрнауки принимать конструктивное участие в обсуждениях. Пробным шаром, видимо, станет подготовка приказа о методике подсчёта комплексного балла публикационной результативности для гуманитарных институтов. Как сообщил академик Валерий Тишков, учёные подготовили обновлённый вариант методики, который вроде бы устраивает всех.
О финансировании, стратегии и демократии
В оставшееся время участникам встречи удалось обсудить довольно много разнообразных вопросов. Разбор конфликтных ситуаций в НТЦ уникального приборостроения РАН и Уфимском научном центре РАН оставляем за рамками данной публикации, поскольку считаем, что решать подобные проблемы в прямом эфире с министром академикам Российской академии наук как минимум не к лицу.
Немало вопросов в том или ином виде касались дальнейшей судьбы Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). Министр заверил, что ни о закрытии, ни о поглощении РФФИ какой-либо другой структурой речь не идёт, однако предстоит разграничить функционал РФФИ и РНФ (Российского научного фонда) и пересмотреть перестановку приоритетов в грантовых программах. Например, РНФ будет работать на «фронтирных» направлениях. В ходе беседы министр сообщил о принятых решениях по поддержке синхротронных и нейтронных исследований, а также развития генетических технологий.
Академик Геннадий Красников (Отделение нанотехнологий и информационных технологий РАН) поинтересовался, не получится ли распространить льготы по снижению страховых взносов и налога на прибыль, которые по решению правительства готовятся для ИТ-компаний, на профильные научные институты. Министр ответил, что воздержится от «раздачи обещаний в прямом эфире», но идеей явно заинтересовался и заверил, что «сверится с законодательством».
Академик Александр Дынкин (Отделение глобальных проблем и международных отношений РАН) выразил сожаление, что несмотря на наличие Стратегии научно-технологического развития России, принятой в 2016 году, ни одна комплексная научно-техническая программа (КНТП) до сих пор так и не была запущена. По мнению министра, Стратегия НТР – важный и «очень выверенный» документ, который не нуждается в корректировке. А что касается КНТП, то для их запуска, по словам Фалькова, нужен целый пакет изменений. Сейчас как раз подходящий момент для подготовки таких изменений. Во-первых, заканчивается первый этап реализации Стратегии НТР и нужно переходить к работе по второму этапу. Во-вторых, предстоит утверждение Программы фундаментальных исследований. Наконец, предстоит «пересборка» национального проекта «Наука», который теперь, как и все нацпроекты, будет рассчитан не до 2024, а до 2030 года.
«Мы часто сталкивались с тем, что у нас рассинхрон: документы, принятые в разное время, задают разные ориентиры», – отметил министр, призвав учёных воспользоваться появившимся окном возможностей, чтобы «вдумчиво и осторожно» согласовать все принципиальные моменты.
Ещё один наболевший вопрос касался выборов руководителей научных институтов. Сейчас право голоса имеют все сотрудники, включая уборщиц, лаборантов и секретарей. Академикам это не нравится: по их мнению, голосовать должны только инженеры и научные сотрудники, а не «вспомогательный персонал» (формулировка главы РАН Александра Сергеева). Министр напомнил, что директор института принимает решения, которые касаются не только научных сотрудников. Наверное, можно было бы обсуждать введение системы квотирования, но совсем исключать из процедуры выборов тех, кто не входит в число научных сотрудников, по словам Фалькова, было бы странно.
Наука и техника
«Какое Ваше отношение к бюрократии в научной сфере?» – спросил Фалькова экс-президент РАН Владимир Фортов. Каков вопрос – таков и ответ. Министр терпеливо объяснил, что бюрократия – это нормально, без неё не может существовать государство, а вот бюрократизм – это плохо, поскольку он препятствует научному развитию.
Фальков предложил совместно обсудить, как именно стоит проводить дебюрократизацию отечественной науки. «У нас на любой случай есть какая-то рабочая группа», – то ли всерьёз напомнил, то ли сыронизировал министр, выразив готовность обсуждать предложения. Добавим от себя: если эти предложения у научного сообщества всё же появятся. Сейчас всё выглядит так, будто академики ждут, когда РАН чудесным образом преобразится сама, от них отстанут с опостылевшей наукометрией, наладят финансирование и всё пойдёт по-старому – так, как было до реформы 2013 года.
Отдельно стоит сказать о технической стороне мероприятия. Как сообщается на сайте РАН, прямую связь обеспечил цифровой офис «Волна» российского партнёра РАН – компании «Интерпроком». Увы, с партнёром Академии не повезло. Признаться, до этого момента казалось, что за несколько месяцев жизни в режиме самоизоляции проведение онлайн-конференций освоила вся страна: от школьников начальных классов до региональных и федеральных чиновников, от вузовских преподавателей почтенного возраста до артистов оперы и балета. Однако благодаря усилиям цифрового офиса «Волна» стало понятно, что современные технологии, докатившиеся до самых заповедных уголков России, обошли стороной Российскую академию наук.
Связь беспрестанно рвалась, академики забывали включать микрофоны, и чтобы напомнить о заветной кнопке, модераторы звонили им по телефону. В результате зрители, следившие за происходящим онлайн, то не слышали вообще ничего, то слышали сразу два звуковых сигнала, расходящиеся секунд на двадцать. Учитывая, что РАН печально известна сайтом, морально устаревшим ещё лет двадцать назад, впечатление всё это производит довольно унылое. Хотя, безусловно, хочется верить в грядущие научные прорывы.
«Валерий Фальков в своих ответах продемонстрировал полное владение материалом, знание мельчайших деталей, а также глубокую личную включённость в самые значимые процессы и решение наиболее наболевших проблем», – в таких восторженных тонах описывают встречу министра с академиками коллеги из телеграм-канала «Научно-образовательная политика».
И хотя этот неожиданный пафос отсылает нас к лучшим традициям пленумов ЦК КПСС, нельзя не признать, что Фальков и правда выглядел намного более живо и рассуждал гораздо системнее и конструктивнее, чем большинство его собеседников.
«Если будут конкретные предложения, мы готовы их обсуждать», – снова и снова отвечал министр на эмоциональные выступления учёных. Не нравится наукометрия? Разработайте критерии оценки результатов своей деятельности. Не можете «вписаться» в нацпроект «Наука»? Расскажите, что вы можете, и в министерстве вам подскажут, как получить поддержку. Не устраивает сформированная программа? Принесите свою документацию, будем обсуждать. Словом, пора бы академикам привыкнуть, что нужно не только формулировать проблему, но и сразу предлагать решение. Тогда подобные встречи будут проходить намного более результативно.
