И вместе нам не сойтись…

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток,// И вместе им не сойтись… (Редьярд Киплинг)

…На самом-то деле смысл Баллады о Востоке и Западе Киплинга в том, что два честных, мужественных и прямых человека сквозь разность традиций, вер, менталитетов могут стать не просто друзьями, а братьями. Ну слава Богу, хоть так, хоть в плане личном, индивидуальном, если уж не глобально-расовом и национальном английский поэт (и одновременно шпион Ее Величества, что у них вполне традиционно и почетно) допускает такую возможность – возможность не просто сближения, а даже настоящего человеческого братства. Впрочем, есть у него и другое стихотворение – Бремя белого человека, а там присутствует несколько иное национальное настроение. Там Киплинг насчет темнокожих рас даже слегка сомневается – люди это или, может быть, настоящие бесы.

Кстати, и смысловая оппозиция эта, Восток – Запад, исторически подразумевала самых разных субъектов. Поэтому сразу уточняю: меня интересует только моя Россия в ее современном противостоянии с совокупным Западом. Точнее – его противостояние с нами. Его сегодняшняя и историческая ненависть к нам. Его многовековое и страстное желание уничтожить нас, стереть с лица земли, чтобы и нашего имени нигде не осталось.

Откуда эта ненависть? В чем ее причины и истоки? Как и когда она складывалась и где скрывается та «игла Кащея», которую надо сломать, чтобы одолеть лютого врага (не Запад, а всего лишь его ненависть!)? И есть ли вообще эта игла? Об этом и хочется поразмышлять. Но сразу предупрежу: это не серьезная научная работа, это мои интуитивные исторические догадки, так к ним и стоит относиться.

Несколько лет начал я начал читать для студентов курс Теории драмы. И вот тут, углубляясь в античное прошлое, я начал для себя понимать некоторые исторические явления, о которых раньше не доводилось читать нигде и ни у кого.

Во-первых, что такое вообще Античность? В обывательском привычно-повседневном смысле это какая-то единая греко-римская культура нескольких столетий до и после Рождества Христова.

Но это странное и очевидное заблуждение. Не было в мире никогда единой греко-римской культуры. А что было?

Была греческая античная культура и римская античная цивилизация. И были они совсем не похожи друг на друга.

Греческая культура (великая греческая культура!) это удивительные достижения философии, драматического театра, мифологии (которая одновременно была и основой греческой религиозной идеологии, то есть веры), а также социология, логика, этика. Ученого грека занимали прежде всего вопросы о внутреннем мире, о душе человека, о его вере. Не случайно же святые отцы первых веков христианства называли великого греческого философа Платона «христианином до Христа». Только вдумаемся в это определение! Еще и Христос не пришёл на землю в человеческом обличье, а первый верующий человек (не считая, конечно, ветхозаветных пророков и святых) уже ждал Его далеко от израильской земли, в языческой Греции…

А что же Рим? А Рим интересовало совсем иное. И ценились там отнюдь не греческие ценности. Военное дело, политика, законы и их исполнение (то есть юриспруденция), земледелие как основа безбедного и сытого существования государства.

Из «человеческих» наук высоко ценилась история, но вот что интересно: уже первые римские историки не были нейтральными летописцами в нашем русском понимании – история создавалась как идейное подкрепление тех или иных действий тех или иных государей. Вот ярчайший пример: даже император Юлий Цезарь был историком и написал две книги – «Галльская война» и «Гражданская война». О чём же они? О том, что все победы в этих войнах – личная заслуга Цезаря, а все поражения – это измена высшей силы по имени богиня Фортуна. То есть создание истории как изменение и переписывание прошлого в угоду настоящему практиковалось еще тогда, две тысячи лет назад, и совсем не является изобретением последних веков…

Внутренний мир человека интересовал Рим постольку поскольку. Веры были разрешены любые, греческая мифология была взята почти целиком, только имена богам поменяли. Зевс стал Юпитером, Афродита Венерой, Фемида Юстицией. И как раз Юстиция стала чуть ли не главным божеством римской цивилизации. Римское право – вот что оставили древние римляне всему человечеству и, похоже, уже до скончания времен.

Но зато сам факт поклонения богам, предписанным государством, должен был выполняться неукоснительно. Нам всё равно, во что ты веришь, но ты должен прийти, возлить масло на алтарь бога или богини, возжечь священный огонь. А дальше иди восвояси и опять верь, во что хочешь. Чисто формальное, юридическое исполнение культа было главным отличием Рима от Греции. (И как раз на этом Римская империя споткнулась, встретившись с первыми христианами. Они так верить не могли, они верили не формально, а всем сердцем, всей душой, а потому не могли поклоняться богам, которые для них были реальными идолами, бесами, то есть не могли предавать свою веру.)

То же несовпадение Греции и Рима происходило и в культуре. Мифология греков была частью единой религиозной культуры, писатель-трагик (и вообще художник) был почётным и почтенным членом греческого общества, окружённым всеобщим уважением. Он не получал денег за свои произведения – но он получал от благодарного общества славу, достойное содержание. Он был почти жрецом, а жрецы не должны получать денег за свое служение, зато и не должны испытывать недостатка ни в чём. Общество обеспечивает жреца всем бытовым, обиходным, простым и понятным. Ведь он – жрец.

А что же художник в Риме? А ничто, просто ремесленник. И если он пишет драму, создает скульптуру – он получает заказ, потом плату за свою выполненную работу, но о каком почёте, о какой славе можно тогда говорить? На какую славу может претендовать простой ремесленник в любом, даже самом справедливом обществе? Выполнил заказ, получил деньги, а теперь иди восвояси. Да и вообще, искусство служит развлечению – вот и развлекай. «Хлеба и зрелищ» – это ведь лозунг плебса именно в начавшем загнивать Риме. И этот лозунг постепенно стал лозунгом всех классов и слоев, вплоть до императоров, которые были, конечно, сыты, но точно так же как и любой плебей жаждали всё более сильных, всё более впечатляющих зрелищ. Кровавых зрелищ на аренах амфитеатров.

Итак, Древняя Греция больше всего и прежде всего озабочена внутренним миром человека – его душой, его сознанием, его сердцем. А Древний Рим больше всего и прежде всего озабочен внешним устройством человека в обществе – законами и их исполнением. И вообще – устройством мира вокруг человека и в интересах… нет, не то чтобы отдельного человека, а в интересах общественного порядка, в котором должно быть комфортно и каждому отдельному человеку.

…А потом в мир пришёл Христос, и мир (европейский мир) пусть не сразу, через реки и моря крови христиан-мучеников, но стал христианским. Однако почва, на которую упали семена Христовых Заповедей, была разной.

Греческая почва была душевной, тёплой, вспаханной великой философией и великой культурой. Внимательной именно и прежде всего к внутреннему миру человека. Греческая традиция перетекла в Византию, а оттуда – на Русь и в другие славянские страны, ведь христианство русские, сербы, болгары, румыны получили именно от греков. Восточное христианство мы знаем теперь как Православие.

Римская почва было суховатой, расчерченной параграфами и пунктами законов и правил, очень озабоченной исполнением этих правил. Римская традиция обосновалась в Западной Европе, а потом, трансформированная, перешла и в Новый Свет. Сначала она называлась Католичеством, а потом, после Реформации, к нему добавились десятки направлений Протестантизма, который христианством можно считать лишь условно.

В первые века эти особенности не слишком бросались в глаза, было даже много общих святых и у Восточной, и у Западной половин империи. Но постепенно начала накапливаться еле заметная, почти не осознаваемая разница.

Вдруг оказалось, что римских христиан кое-что не совсем устраивает в той вере, которую оставил апостолам Христос. А потому они решили ее, эту веру, слегка поправить. Ведь мир иерархичен, а потому и христианство должно быть иерархично. Даже Троица католическая – это не равных Три Ангела, как на иконе у гениального Андрея Рублева, а Бог-Отец (главное Лицо!), Бог-Сын Христос, а на третьем месте – Бог-Дух Святой, исходящий от Отца и Сына.

Эта маленькая поправка («от Отца и Сына исходящего», филиокве) затрагивала не просто основы веры – она рушила основы мироздания. Мир, в котором Три Лица Троицы не равны – не может быть надёжным миром, он не может устоять. Поскольку этот мир стоит именно на единстве и равенстве Троицы.

А были и другие поправки – о непорочном зачатии Божией Матери (этим «открытием» католики как бы возвышали Богородицу до уровня божества, равного Христу); о непогрешимости папы римского (почти двухтысячелетняя история дала достаточно доказательств этой папской «непогрешимости»!).

В общем, к XI веку эти уклонения стали осознаваться святыми отцами Православной Церкви именно как уклонения от истинного, неиспорченного христианства. И в 1054 году произошло практическое отпадение Рима от единой прежде христианской веры. Здесь не место углубляться в историю последующего тысячелетия, в историю богословских, политических, нравственных споров – история Церкви написана, её просто надо читать.

Почему православные говорят об отпадении Рима? Потому что именно Рим менял догматы веры, вводил выдуманные людьми каноны и правила – и при этом обвинял православных в «схизме», то есть в расколе единого христианства. В этом смысле совершенно лживыми являются утверждения западных «историков» и современных интернетовских «энциклопедий» о расколе единой Церкви на две половины. Нет никакого раскола и нет никаких двух половин. Есть именно отпадение католичества (а позже и протестантства) от веры апостолов, веры Христовой, сохраненной Православием.

Повторилась слегка видоизмененная история Древнего Рима, когда римляне ненавидели и казнили первых христиан именно за их неформальную верность своей вере. И вот уже тысячу лет католики ненавидят православных (а когда могут, то и уничтожают их, вплоть до настоящего времени, свидетельств этому море!) за то же самое – за их верность чистой, неиспорченной христианской вере. За верность Православию.

Именно с XI века Русь, принявшая Христианство в X веке от греков, а потом и Россия, стали на долгие века объектом пристального, пристрастного и даже слегка злобного внимания Рима. Сегодняшний человек об этой древней истории почти ничего не знает. А ведь походы «псов-рыцарей» и шведов на Русь при Александре Невском в начале XIII века были именно Крестовыми походами, благословлёнными тогдашним папой римским Иннокентием Четвертым. А папа римский был в Средние века не только духовным, но и политическим, и военным вождём всей Западной Европы, диктующим всем народам свою волю и свои взгляды на политические союзы или войны.

А что же было дальше, после Александра Невского?

А дальше Запад на протяжении долгих веков всё никак не хотел оставить Россию в покое.

XVII век – Смутное время, когда католическая Польша чуть не одолела ослабевшую от дворцовой борьбы и междоусобиц Россию (да и почти весь век потом шли русско-польские войны, в которых влияние папы было очень серьезным).

XVIII век – борьба наших императоров против… опять шведов, опять поляков, да еще и с Османской империей надо было выяснять отношения, тяжелые и кровавые.

XIX век – не только нашествие Наполеона и двунадесяти языков, но и инспирированная и впрямую спровоцированная «нашими западными партнёрами» Крымская война, в которой они, вероломно обманув императора Николая I, с готовностью и удовольствием заняли сторону Турции.

Ну а про XX век даже и говорить, наверное, подробно не стоит? Ведь история хотя бы этого века худо-бедно известна нашим гражданам? История многострадальной России с тремя войнами и тремя революциями – хоть она-то им известна?

Увы, увы… Ничего сегодня нашим гражданам не известно. Ну или почти ничего и почти никому. Не учили они, в массе своей, никакой истории. Ни отечественной, ни мировой, ни (особенно!) церковной. Поэтому даже богатые нувориши, надев хорошие костюмчики, разместив денежки в западных банках, были уверены, что уж теперь-то вход в «европейский мир» для них открыт. Их заблуждение можно понять – именно потому, что они никогда ничего не учили, а значит, и история их не научила ничему. Но, как говорил знаменитый бард, пусть жизнь научит, пусть жизнь накажет. И многих именно сейчас эта самая жизнь действительно учит, и уже не так безболезненно как прежде…

Ну а теперь пришла пора подвести короткий итог этим коротким личным размышлениям и догадкам.

На вопрос, так за что же они нас так ненавидят (а они в последние десятилетия свою ненависть даже перестали скрывать, они даже настойчиво ее декларируют) существует очень простой, психологически понятный и психологически обоснованный ответ: они ненавидят нас за своё предательство, за своё прошлое отречение от Христа. А поскольку это отречение произошло уже очень давно, целую тысячу лет назад – они и ненавидят нас, оставшихся верными своей вере, всю эту тысячу лет.

Они всегда, когда могут, посылают на нас свои бесчисленные полки, дивизии, бригады – и очень надеются, что в этот раз получится. Что в этот раз они смогут наконец нас уничтожить физически, чтобы и имени нашего не осталось нигде на земле и в людской памяти. Потому что люди они опытные, и прекрасно знают, что если оставить в живых хотя бы нескольких русских – то им опять не сдобровать…

Об этом и идёт сегодняшняя война. И хотя настоящая первопричина их ненависти (отречение западного человека от своей веры) давно осталась в прошлом, давно ушла в подсознание, сама ненависть никуда не делась. Наоборот, за эти долгие века она только настоялась, сгустилась, стала неотъемлемой частью западной личности. А то, что спор идёт именно о вере – очевидно. Ну неужели кто-то верит, что чисто случайно их воины сегодня накалывают на своем теле портреты гитлеров, бандер, бафометов и других разнообразных бесов? Никогда не бывает таких случайностей в духовном мире.

Между нами не может быть любви и дружбы (в этом смысле права девочка-националистка с Украины, которая несколько лет назад написала «никогда мы не будем братьями», – да мы действительно не можем быть братьями с нацистами).

Между нами может быть только вооружённый нейтралитет. Но для этого мы обязательно должны быть сильными, поскольку они понимают только силу.

Есть, конечно, и другие варианты развития исторических событий и мирового будущего. Например, все западные люди станут верующими, и не просто верующими, а, допустим, православными христианами, как мы. Такое возможно? Теоретически у Бога возможно всё. Но что-то плохо верится после тысячи лет европейско-российской истории вражды.

Или мы победим, и они скрепя своё чёрное ненавидящее нас сердце, придут искать нашей дружбы. Если мы победим – обязательно придут, я не сомневаюсь и даже уверен. Вот только доверять этой дружбе не стоит.

Или победят они – и нас не будет больше никогда. Но это возможно, если только все русские окончательно станут иванами, не помнящими родства. Слава Богу, и этот страшный вариант уже не просматривается. Русское сознание, русское сердце начинает просыпаться. Говорю «русское», но имею в виду всех настоящих, добрых, честных и верующих людей – русского и чеченца, татарина и бурята. Всех!

И всем нам, российским русским, надо запомнить только одно: с нашими лицемерными врагами мы не будем и не можем быть близки. Мы с ними разные даже не тысячу – две с лишним тысячи лет! Мы с ними рождались в разных семьях, в разных колыбелях. В той исторической семье, где родились мы, нас учили, что главное – это душа и сердце, милосердие и сострадание, вера и любовь. В той семье, где родились они, главным был закон и порядок, строгая иерархия, правила и внешнее исполнение этих правил – и обязательная ненависть к чужим.

И разве случайно первое слово, с которого началась история великой русской литературы и одновременно история самостоятельной Русской Православной Церкви, слово Митрополита Илариона Киевского, произнесённое и записанное как раз в середине XI века, называется «Слово о законе и благодати»? Потому что и тогда уже духовно чуткие русские люди прекрасно видели и понимали эту пропасть между нашей истинной сердечной верой, данной нам благодатью Божией, – и их внешне благообразным, но внутренне формальным и чужим неискренним учением, построенном на исполнении закона.

Поэтому мы для них всегда были чужими, духовно, бытийно. Как бы внушить эту страшную, но правдивую истину нашим отечественным смердяковым, которых мы столько наплодили в последние тридцать или сорок лет и которые до сих пор надеются на спасение, которое придёт от доброго дяди Сэма? (И которым сейчас приходится то стоять в очереди на границе, чтобы сбежать в Грузию, то стоять в той же очереди, но уже с другой стороны, чтобы вернуться в Россию – ну не комедия ли?)

Впрочем, насильно никого не спасёшь, даже ничтожного Смердякова. Ведь Господь ни у кого на свете никогда не отнимает его свободной воли. Страшное и непреложное правило, по которому каждый из нас может жить буквально как хочет, творить что хочет – и по которому каждому из нас придётся ответить за всё, что он натворил.

Нет, никогда по-настоящему не сойдутся наш Восток и их Запад. И это, наверное, к лучшему. А иначе – как бы нам не потерять себя, свою человеческую душу и не стать в очах Божиих лицемерными гробами повапленными (покрашенными гробами) по слову Евангелия…

Владимир Юрьевич Малягин, драматург, член Союза писателей России, лауреат Патриаршей литературной премии им. святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, главный редактор журнала «Даниловский благовестник»