Вчера исполнилось 80 лет со дня кончины выдающегося русского историка, археографа, директора Библиотеки АН СССР и Пушкинского Дома (Института русской литературы) Сергея Федоровича Платонова (1860-1933). О личности и научном наследии С.Ф.Платонова в интервью «Русской народной линии» рассуждает известный русский историк, доктор исторических наук, профессор Игорь Яковлевич Фроянов.
Впервые с творчеством Сергея Федоровича Платонова я познакомился в студенческие годы, когда прочитал его фундаментальную и превосходную книгу, посвященную истории Смуты. Эта книга была переиздана в 1937 году (!). Читая ее, я несколько был, как говорили классики XIX века, «фраппирован», а если говорить более серьезно, недоумевал в связи с тем, что книга Сергея Федоровича, недавно репрессированного, была опубликована в разгар, по терминологии нынешних либералов и ненавистников России, «сталинского террора».
В ней содержались идеи, которые не могут быть иначе истолкованы, как идеи национально-патриотические. Но, углубляясь, присматриваясь к сталинскому времени, я убедился в том, что публикация книги Платонова «Очерки по истории Смуты в Московском государстве ХVI–XVII вв.» была делом естественным, даже востребованным, поскольку соответствовала тому курсу, который Сталин взял с середины 30-х годов – курсу возврата к национальным истокам нашей истории. Ведь в то же время были опубликованы лекции по русской истории В.О.Ключевского и многие другие произведения выдающихся русских дореволюционных исследователей. Появление же платоновского исследования явилось прологом пересмотра деятельности Царя Ивана Грозного (от негативной оценки к позитивной), осуществленного трудами выдающихся советских историков С.В.Бахрушина, И.И.Смирнова и др. Потом, после смерти Сталина, был, правда, новый «откат», в том числе и среди профессиональных историков, таких, к примеру, как академик С.Б.Веселовский, по непонятным мне причинам люто ненавидевший православного Государя. В настоящее время этот «откат» превратился в огульное поношение Царя Ивана, хулителями которого выступают всякие лунгины, эшпаи, сванидзе и прочие фальсификаторы русской истории.
Позднее, в аспирантские и молодые преподавательские годы, я понял по-настоящему величину историка Платонова, осознал значение его огромного вклада в изучение и преподавание русской истории. Особенно это связано с эпохой Ивана Васильевича Грозного. В дореволюционной историографии весьма распространенным было мнение, объясняющее учреждение Опричнины, института, чрезвычайно важного для второй половины XVI века, чисто психологическими мотивами, чуть ли не сумасбродством Ивана. Такова точка зрения В.О.Ключевского, полагавшего, что с помощью Опричнины Царь, как выразился историк словами самого Ивана Грозного, «встал за себя», то есть стал обороняться. Грозный вообразил, что против него плетутся якобы интриги, что его хотят извести, и стал обороняться. В состоянии же обороны бил, по выражению В.О.Ключевского, налево и направо, не разбирая своих и чужих. Дело дошло до того, что Царя объявили психически ненормальным. Достаточно вспомнить психиатра П.И.Ковалевского с его известными двухтомными «Психиатрическими эскизами из истории», где утверждается, будто Иван Грозный «был душевнобольной человек, причем его душевная болезнь выражалась в форме однопредметного помешательства (мономания, или паранойя), позволявшего ему одновременно и управлять государством, и совершать деяния, которым могут быть найдены объяснения только в его болезненном душевном состоянии».
С.Ф.Платонов нашел социально-экономические и социально-политические обоснования тем преобразованиям, которые осуществил Иоанн Грозный, в частности, посредством Опричнины. Платонов усмотрел в Опричнине инструмент борьбы с титулованным боярством, с прежним удельным порядком. Историк показал, как Иван Грозный с помощью Опричнины перетасовал господствующий класс, многих поднял из насиженных гнезд и переселил, подорвал его землевладельческое могущество и тем самым укрепил русскую государственность. Это было важным достижением Государя, что в ближайшие годы показала сама история во время Смуты. Тогда, несмотря на тяжкие испытания, Русская государственность, усиленная недавно мерами Опричнины, удержалась и возродила Россию. Устояло и Русское Самодержавство. Казалось, был предшествующий опыт семибоярщины (олигархический строй), ограниченной монархии Василия Шуйского, но Земский собор 1613 года избрал на Царство Михаила Романова в качестве самодержца, который, как сказал однажды Грозный Курбскому, «сам правит». Пробудись Царь Иван от вечного сна, он был бы доволен, убедившись в том, что Самодержавие, строительство которого он завершил, вошло прочно в сознание и самосознание русского народа.
С точки зрения обоснования объективных причин учреждения Опричнины в России, С.Ф.Платонов является крупнейшим представителем русской исторической науки. Его идеи, связанные с изучением Опричнины, были в значительной мере восприняты советской исторической наукой. Отчасти они встречаются в трудах исследователей эпохи Ивана Грозного и доселе. Большое научное значение имеют его источниковедческие штудии, относящиеся к изучению источников XVII века, прежде всего, Смуты.
С.Ф.Платонов был прекрасным лектором, читавшим долгие годы в Петербургском (Петроградском) университете курс лекций по русской истории. Однажды Сигизмунд Натанович Валк, делясь со мной воспоминаниями о Петербургском университете начала XX века, рассказывал мне, как на лекции Сергея Федоровича стекались студенты разных факультетов, несмотря на то, что лекции эти были опубликованы, и лектор не отходил в принципе от напечатанного текста. Слушателей манило само чтение столь почтенного и выдающегося историка, каким являлся Платонов, привлекали исторические сцены, которые блестяще он воскрешал в деталях, вплоть до карканья ворон в ночном мраке, когда убивали Императора Павла в Михайловском замке.
Судьба Сергея Федоровича Платонова была тяжкой. Он оказался в губительном водовороте так называемого «академического дела», был репрессирован, но самое главное, что подействовало удручающе на душевное состояние Сергея Федоровича, - предательство: он был предан своими учениками. Умер Сергей Федорович в самарской ссылке 10 января 1933 года от острой сердечной недостаточности. Смерть его прошла незаметно. Но жизнь он прожил не зря, о чем свидетельствует наше время, когда интерес к научному творчеству Сергея Федоровича все более и более возрастает.
Впервые с творчеством Сергея Федоровича Платонова я познакомился в студенческие годы, когда прочитал его фундаментальную и превосходную книгу, посвященную истории Смуты. Эта книга была переиздана в 1937 году (!). Читая ее, я несколько был, как говорили классики XIX века, «фраппирован», а если говорить более серьезно, недоумевал в связи с тем, что книга Сергея Федоровича, недавно репрессированного, была опубликована в разгар, по терминологии нынешних либералов и ненавистников России, «сталинского террора».
В ней содержались идеи, которые не могут быть иначе истолкованы, как идеи национально-патриотические. Но, углубляясь, присматриваясь к сталинскому времени, я убедился в том, что публикация книги Платонова «Очерки по истории Смуты в Московском государстве ХVI–XVII вв.» была делом естественным, даже востребованным, поскольку соответствовала тому курсу, который Сталин взял с середины 30-х годов – курсу возврата к национальным истокам нашей истории. Ведь в то же время были опубликованы лекции по русской истории В.О.Ключевского и многие другие произведения выдающихся русских дореволюционных исследователей. Появление же платоновского исследования явилось прологом пересмотра деятельности Царя Ивана Грозного (от негативной оценки к позитивной), осуществленного трудами выдающихся советских историков С.В.Бахрушина, И.И.Смирнова и др. Потом, после смерти Сталина, был, правда, новый «откат», в том числе и среди профессиональных историков, таких, к примеру, как академик С.Б.Веселовский, по непонятным мне причинам люто ненавидевший православного Государя. В настоящее время этот «откат» превратился в огульное поношение Царя Ивана, хулителями которого выступают всякие лунгины, эшпаи, сванидзе и прочие фальсификаторы русской истории.
Позднее, в аспирантские и молодые преподавательские годы, я понял по-настоящему величину историка Платонова, осознал значение его огромного вклада в изучение и преподавание русской истории. Особенно это связано с эпохой Ивана Васильевича Грозного. В дореволюционной историографии весьма распространенным было мнение, объясняющее учреждение Опричнины, института, чрезвычайно важного для второй половины XVI века, чисто психологическими мотивами, чуть ли не сумасбродством Ивана. Такова точка зрения В.О.Ключевского, полагавшего, что с помощью Опричнины Царь, как выразился историк словами самого Ивана Грозного, «встал за себя», то есть стал обороняться. Грозный вообразил, что против него плетутся якобы интриги, что его хотят извести, и стал обороняться. В состоянии же обороны бил, по выражению В.О.Ключевского, налево и направо, не разбирая своих и чужих. Дело дошло до того, что Царя объявили психически ненормальным. Достаточно вспомнить психиатра П.И.Ковалевского с его известными двухтомными «Психиатрическими эскизами из истории», где утверждается, будто Иван Грозный «был душевнобольной человек, причем его душевная болезнь выражалась в форме однопредметного помешательства (мономания, или паранойя), позволявшего ему одновременно и управлять государством, и совершать деяния, которым могут быть найдены объяснения только в его болезненном душевном состоянии».
С.Ф.Платонов нашел социально-экономические и социально-политические обоснования тем преобразованиям, которые осуществил Иоанн Грозный, в частности, посредством Опричнины. Платонов усмотрел в Опричнине инструмент борьбы с титулованным боярством, с прежним удельным порядком. Историк показал, как Иван Грозный с помощью Опричнины перетасовал господствующий класс, многих поднял из насиженных гнезд и переселил, подорвал его землевладельческое могущество и тем самым укрепил русскую государственность. Это было важным достижением Государя, что в ближайшие годы показала сама история во время Смуты. Тогда, несмотря на тяжкие испытания, Русская государственность, усиленная недавно мерами Опричнины, удержалась и возродила Россию. Устояло и Русское Самодержавство. Казалось, был предшествующий опыт семибоярщины (олигархический строй), ограниченной монархии Василия Шуйского, но Земский собор 1613 года избрал на Царство Михаила Романова в качестве самодержца, который, как сказал однажды Грозный Курбскому, «сам правит». Пробудись Царь Иван от вечного сна, он был бы доволен, убедившись в том, что Самодержавие, строительство которого он завершил, вошло прочно в сознание и самосознание русского народа.
С точки зрения обоснования объективных причин учреждения Опричнины в России, С.Ф.Платонов является крупнейшим представителем русской исторической науки. Его идеи, связанные с изучением Опричнины, были в значительной мере восприняты советской исторической наукой. Отчасти они встречаются в трудах исследователей эпохи Ивана Грозного и доселе. Большое научное значение имеют его источниковедческие штудии, относящиеся к изучению источников XVII века, прежде всего, Смуты.
С.Ф.Платонов был прекрасным лектором, читавшим долгие годы в Петербургском (Петроградском) университете курс лекций по русской истории. Однажды Сигизмунд Натанович Валк, делясь со мной воспоминаниями о Петербургском университете начала XX века, рассказывал мне, как на лекции Сергея Федоровича стекались студенты разных факультетов, несмотря на то, что лекции эти были опубликованы, и лектор не отходил в принципе от напечатанного текста. Слушателей манило само чтение столь почтенного и выдающегося историка, каким являлся Платонов, привлекали исторические сцены, которые блестяще он воскрешал в деталях, вплоть до карканья ворон в ночном мраке, когда убивали Императора Павла в Михайловском замке.
Судьба Сергея Федоровича Платонова была тяжкой. Он оказался в губительном водовороте так называемого «академического дела», был репрессирован, но самое главное, что подействовало удручающе на душевное состояние Сергея Федоровича, - предательство: он был предан своими учениками. Умер Сергей Федорович в самарской ссылке 10 января 1933 года от острой сердечной недостаточности. Смерть его прошла незаметно. Но жизнь он прожил не зря, о чем свидетельствует наше время, когда интерес к научному творчеству Сергея Федоровича все более и более возрастает.
