Что может сделать каждый, чтобы улучшить жизнь людей в детских интернатах и психоневрологических интернатах? Могут ли органы опеки отобрать ребенка из семьи по новому закону о соцобслуживании? Как работает церковная служба юристов-добровольцев? Об этом в интервью "Интерфакс-Религия" рассказала старший юрист синодального Отдела по церковной благотворительности и социальному служению Наталья Старинова.
- Недавний страшный пожар в психоневрологическом интернате в
Воронежской области еще раз заставил задуматься о судьбе тех, кто
находится в этих учреждениях. Сегодня многие подопечные интернатов
лишены необходимой заботы и внимания. А что обычный человек может
сделать, чтобы помочь людям в детских и взрослых интернатах? Что вообще
можно сделать в этой сфере?
- Обычный человек может, например, помогать своими профессиональными
навыками, потому что штатов не хватает, они урезаются, а внештатных
сотрудников может быть много. Можно, например, постараться разобраться с
жилищными правами детей, с тем, насколько они соблюдены, внести
предложения по заполнению ИПР - индивидуальной программы реабилитации.
Возьмем ситуацию, когда недееспособный человек живет в интернате.
Единственный опекун, которым является интернат, не может адекватно,
предметно и подробно разобраться во всех вопросах, поэтому нужны
изменения в законодательстве об опеке и попечительстве. Сейчас в нашей
стране нормы такие, что лицам, помещенным под надзор в соцучреждения,
опекун не назначается, его функции выполняет администрация учреждения.
Но как администрация может быть опекуном для тысячи человек, например?
Возникает конфликт интересов, когда заказчиком услуг является
представитель учреждения как опекун, и он же является исполнителем. С
введением нового закона о соцобслуживании эта проблема стала особенно
очевидной, законный представитель подопечного заказывает соцуслуги у
самого себя, с самим собой заключая договор. То же самое касается ИПР.
Проконтролировать полноту ее выполнения мог бы законный опекун
подопечного, но он же сам ее и составлял, и реализует.
Такая ситуация недопустима. Поэтому нужны внешние опекуны, которые не
обязаны проживать со своими подопечными, но при этом могут участвовать в
защите прав этих подопечных, в устроении их жизни. Они должны быть
законными представителями подопечных в каком-то специально выделенном
ограниченном круге вопросов или же, наоборот, осуществлять общий
контроль.
В России в государственных интернатах часто все строится на "оптовом обслуживании", и этот подход надо менять.
Мы надеемся на изменение в законе "Об опеке и попечительстве", чтобы
такая помощь внешних опекунов стала возможной именно на весомом,
законном основании. Без этого сложно обеспечить полноценное присутствие
добровольцев и сестер милосердия в учреждениях социального обслуживания,
в которых находятся недееспособные люди с психическими нарушениями.
Происходящее сейчас - это во многом наследие советского государства,
которое взяло на себя всю сферу соцобслуживания, и Церковь была из нее
исключена. Сейчас Церковь заново учится творить дела милосердия после
советского периода. Церковь, сестры милосердия, церковные добровольцы
могли бы брать на свои плечи заботу о каждом человеке отдельно. Но
выясняется, что мы должны получить разрешение директора интерната на то,
чтобы послужить этим людям, должны быть достаточно вежливыми и молчать,
если увидим какие-то нарушения, потому что иначе нас просто прогонят.
- В 2015 году вступил в силу новый закон о соцобслуживании. У
некоторых людей появились опасения, что этот закон вводит понятия,
которые представляют угрозу для института семьи. Так ли это?
- Этот закон вызвал множество вопросов у общественности, в том числе
православной. Возникли предположения, что по этому закону будут отбирать
детей. Но этот закон вообще не регулирует семейные отношения. Он не
устанавливает никаких новых норм в сфере опеки и попечительства, не
вносит абсолютно никаких изменений ни в Семейный кодекс, ни в закон "Об
опеке и попечительстве", а также не дает социальным работникам
полномочий, которые есть у служб опеки и попечительства.
Закон регулирует помощь людям, которые находятся в трудной жизненной
ситуации, и позволяет вмешательство только при обращении человека за
социальной помощью, при заключении договора и выражении информированного
согласия на получение социальных услуг.
- Но все равно в семье появляются какие-то посторонние люди - психологи, педагоги, социальные работники, медики...
- Разумеется. Нельзя агрессивно относиться к социальной помощи
исключительно как к вмешательству в дела семьи. Если семья находится в
трудной ситуации в связи с тем, что в ней ребенок-инвалид, или их
приемный ребенок с последствиями детдомовской стационарной системы не
может адаптироваться к нормальной жизни, то для них обратиться в
социальные службы за помощью психолога, правовой помощью, помощью в быту
- это нормальная практика. Недопустимо вмешиваться в семью против воли
членов семьи, а также оставлять семью без помощи.
Социальное обслуживание на дому как раз позволяет организовать помощь
семье без ее разрушения. Если ребенок-инвалид может получить
реабилитационную помощь - занятия по мелкой моторике, уроки с логопедом и
прочее - на дому, то его не обязательно отдавать в интернат, он может
находиться со своей семьей или посещать дневной полустационар. Когда мы
агрессивно отрицаем помощь на дому, то оставляем семье только один выбор
- отправить ребенка в стационарное учреждение соцобслуживания.
Достаточно отказать семье в помощи на дому, и у нее останется только
путь в стационарные формы обслуживания.
Родители сталкиваются с псевдоспециалистами, которые ничего не знают о
социальных услугах, тем более о возможностях помощи на дому. И семье
говорят: "Зачем с этим ребенком мучиться, отдайте его в интернат".
Или, например, ребенок идет в детский сад, и там у него обнаруживаются
проблемы с умственными способностями или с психическим состоянием. Его
отправляют на комиссию, которая постановляет, что такой ребенок не может
посещать детсад, и советует родителям получить "путевку" в интернат,
вместо того, чтобы предложить сопровождение ребенка. То же самое
повторяется в школе, если у ребенка выявляются проблемы. То есть вместо
того, чтобы дать возможность специалистам прийти в семью и объяснить,
как помочь ребенку жить и развиваться, мы пополняем интернаты и детские
дома.
- Могут ли быть в связи с этим законом злоупотребления?
- Разумеется, они могут быть. Нельзя исключать, что особо ретивые
социальные работники будут превышать свои полномочия в рамках
собственного понимания того, в чем заключается их работа. Например,
навязывать собственное частное мнение, угрожая пожаловаться в органы
опеки, если родители не подчинятся. Но дело в том, что новый закон не
предусматривает для социального работника таких полномочий. Если человек
видит, что соцработник действует не в рамках закона, а совершенно
волюнтаристским образом, то этот вопрос решается так же, как и при всех
других злоупотреблениях представителей госорганов. Есть контрольные
органы и вышестоящие инстанции, способные решить эту проблему.
Конечно, должны быть какие-то более-менее понятные профессиональные
требования к сотрудникам социальных служб, внятные инструкции. Но в
федеральном законодательстве описывать действия каждого социального
работника на каждую ситуацию абсолютно невозможно. Нужно понимать, что
превышение полномочий социальными сотрудниками - это скорее человеческий
фактор, чем системная проблема этого закона.
- Расскажите подробнее о службе правовой помощи в синодальном Отделе
по благотворительности. С какими случаями Вы, прежде всего,
сталкиваетесь в своей работе?
- Служба юристов-добровольцев была создана в марте 2013 года для помощи
людям, которые сталкиваются с правовыми проблемами или с проблемами в
общении с госорганами.
Изначально мы думали, что будем помогать людям, которые нуждаются в
социальной защите, но получилось, что чаще всего к нам обращаются с
проблемой жилья. Но дело в том, что проблема с жильем по большому счету
не правовая. От того, что юрист даст консультацию, жилье не построится,
оно не возникнет ниоткуда. Также мне кажется некорректным помогать
кому-либо в том, чтобы опередить в очереди на жилье других таких же
нуждающихся людей. Поэтому при любых сделках с жилым помещением нужно
быть очень внимательным, подробно читать все документы, не подписывать
ничего на бегу и не читая. Полагать, что, в крайнем случае, вам дадут
жилье после того, как вы потеряете свое, - большая ошибка, приведшая ко
многим трагедиям.
Второй вопрос, с которым к нам часто обращаются, - это вопрос с
кредитами, тоже очень сложный. Откровенно говоря, правовая ситуация
такая: человек заключил с банком договор, по которому банк предоставляет
деньги, а он обязуется их вернуть в определенный срок и на определенных
условиях. И тут выясняется, что человек по разным причинам не может их
вернуть. В большинстве случаев задача эта не решаема, можно только
договориться с банком о реструктуризации кредита. Хотелось бы, чтобы
люди более трезво относились к кредитам, понимали, что трудные жизненные
обстоятельства - это не то, на что можно сослаться при договорных
отношениях с банком, и перестать платить.
Конечно, в нашу службу обращаются и люди, которые пытаются получить от
госорганов какую-то социальную защиту, но не могут этого сделать. Мы
объясняем, что им положено по закону, потому что зачастую их
представления иллюзорны. А есть люди, которые даже и не представляют,
что им по закону положена какая-то реабилитация, услуги, технические
средства.
Обращаются к нам люди, у которых возникли проблемы с органами опеки и попечительства.
Также мы помогаем многодетным семьям. У них тоже в основном проблемы с
жильем, которое не строится в нужных масштабах, но в некоторых случаях
есть правовые решения, когда можно людям помочь. Вот, например, история
одной семьи: здание, не пригодное для проживания, власти засчитали в их
общую площадь и решили, что на всех хватает квадратных метров. Наши
юристы объяснили, как действовать.
Приходила к нам многодетная мама, которая не получала никаких льгот в
Москве, потому что она зарегистрирована в другой области, а дети -
сейчас их четверо, тогда она была беременна четвертым - зарегистрированы
в Москве. У мамы были опасения, что если она зарегистрируется там, где
ей предложили московские родственники, то это может как-то сказаться на
детях, и мы объясняли ей правовые последствия.
Самая лучшая помощь - не тогда, когда ситуация уже произошла, а когда
человек, собираясь совершить некие значимые действия, заранее приходит к
юристу и просит прочитать то, что он собирается подписать. К сожалению,
большинство людей у нас сначала подписывают какие-то бумаги, а только
потом думают. Например, к нам приходили бабушки, подарившие квартиры,
или женщины, которые продали квартиру, а потом у них украли деньги с
продажи квартиры и они считают, что им должны дать жилье...
- Как попасть на прием к вашей юридической службе?
- Если человеку нужна правовая помощь, то ему нужно записаться на прием
по телефону справочной службы "Милосердие": 8 (495) 542-00-00. Хочу
отметить, что мы помогаем консультациями, подготовкой документов, но не
занимаемся представительством в суде, не беремся за бракоразводные
процессы. Также мы можем отказаться вести дело, если видим, что
существует личный конфликт, особенно если нельзя проверить, какое мнение
второй стороны конфликта. Отказываемся и в случаях, когда кто-то явно
хочет обидеть человека, находящегося в трудной жизненной ситуации.
Сейчас в нашей службе 21 юрист-доброволец. Но работы очень много,
поэтому мы будем рады, если к нам на работу придут еще юристы. Свое
резюме можно прислать на электронную почту Синодального отдела по
благотворительности (otdelmp@gmail.com), мы с радостью свяжемся,
встретимся и вместе решим, чем человек будет заниматься.
- А есть ли такие службы в других регионах? Как вообще развивается церковная юридическая помощь людям?
- Насколько я знаю, многие юристы помогают частным образом или
консультируют на своих приходах. Наше законодательство усложняется, и
все больше вопросов регулируются все большим количеством документов,
иногда мне кажется, что юрист нужен как переводчик: чтобы перевести
просьбу о помощи на формальный язык.
Развивать эту работу можно и нужно, и, конечно, нашим соцработникам и
юристам надо понимать, насколько это важно. Церковь не может заменить
собой государственную систему соцзащиты: у Церкви для этого нет
ресурсов, и это не наша задача - подменить государство. Но, с другой
стороны, нельзя останавливаться на том, чтобы приехать к нуждающемуся в
гости, подарить иконочки или цветочки и забыть о том, как человек живет.
Нельзя не оказать ему помощь, оставить один на один с проблемами: не
помочь получить соцобеспечение, объяснив, как и где просить помощь, не
походатайствовать за него. Помогать делом - это означает не что-то один
раз подарить, но деятельно поучаствовать.
- Сегодня много говорится о проблемах людей, которые страдают
тяжелыми заболеваниями и не могут вовремя получить обезболивание (тот же
морфин для онкобольных). Как можно системно решить эту проблему?
- Эта проблема сформировалась не сегодня и не посредством преступных
действий каких-то министерств, которые можно было бы пресечь. Она
действительно системна и заключается в самом отношении к человеку и его
страданию и не всегда связана именно с тем, что какие-то государственные
чиновники не очень понимают ситуацию.
Минздрав в курсе этой проблемы, и в Совете при правительстве РФ по
вопросам попечительства в социальной сфере под председательством Ольги
Голодец эта проблема тоже поднимается, и определенная работа по этому
поводу ведется, но переучить всех врачей в нашей многомиллионной стране
сразу нельзя. Например, Минздрав принял приказ, который упрощает доступ к
наркотическим обезболивающим, и разослал его по регионам. Но из
регионов поступают сигналы о том, что врачи боятся действовать по этой
схеме. Страх врачей может быть обоснован или не обоснован, но традиции
так быстро не меняются. Именно поэтому невозможно говорить о халатном
отношении высшего руководства, которое вот прямо сейчас может принять
некий документ, который всем все объяснит и всех заставит его исполнять.
Но определенные изменения в закон о наркотических средствах могут быть
внесены, и есть некоторая надежда, что ситуация улучшится особенно после
судебного процесса, выигранного Алевтиной Хориняк.
Если юридическое сообщество готово поучаствовать в помощи людям, то от
этого будет большая польза, а если просто писать в СМИ, что еще один
человек покончил с собой, не получив обезболивания, и приходить от этого
в ужас вместо того, чтобы приложить собственные усилия, - это
непродуктивно. Без широкого социального участия, одними инструкциями
Минздрава это не изменишь. Неравнодушные православные люди тоже могут и
должны участвовать, ведь нельзя только говорить о посте, молитве и
духовности, все это должно выражаться в делах веры - мы знаем, что вера
без дел мертва. Это и есть одно из дел, которое надо делать: не сидеть
равнодушно, когда где-то в соседнем доме человек кричит от боли.