Устаю бояться. Боюсь болезней, еще больше - саратовских врачей; свиного гриппа, кстати, тоже; боюсь сосулек и ледяных глыб, падающих на прохожих; волнуюсь из-за чеченских террористов и экономического кризиса; боюсь повышения цен на продукты первой необходимости, нищенской пенсии и черной зарплаты. В России много страхов. Можно по-разному от них защищаться: плевать на всё или быть ко всему готовым - сразу и к сосулькам, и к пенсиям.
Еще можно верить, мне это ближе. Православие в России все же больше, чем короткое слово «вера», - это образ мыслей, атмосфера и история, это способ жить. Но почему даже в этом моем убежище есть страшные истории? Я хочу сказать не о страхе Божьем, как всеобъемлющем понятии, и не рискую начинать разговор о теодицее. Я о преданиях, простых и доходчивых историях, повествующих о внезапной и жестокой каре за прегрешения. Как правило, это что-то незначительное (может быть, так только кажется?). Во многих историях речь идет или о случайном эмоциональном порыве, или о незначительном поступке. «Жила-была девочка, однажды она взяла без спроса яблочко, и ее... поразило молнией». Конечно, я утрирую, но многие православные истории по молниеносности и тяжести кары даже превосходят эту придуманную страшилку. Широко разрекламированный пример - экранизированная в 2009-м история несчастной Зои из Самары. Фильм Александра Прошкина «Чудо» пользовался популярностью, да и сам случай Зоиного окаменения в России известен. А в Турции на экскурсии в городке Демре (рядом с которым расположены развалины города Миры Ликийские, где жил и проповедовал святой Николай) о трагедии Зои из Самары туристам любят рассказывать экскурсоводы.
Произошедшая с Зоей беда особенно задевает относительной близостью
событий. Россия, 50-е годы прошлого века, девушка отмечает праздник с
друзьями. Несчастную Зою никто не приглашает танцевать, и тогда
безбожница-комсомолка хватает из красного угла икону Николая Чудотворца.
Русские - люди боязливые, такой менталитет, танцевать с иконой вряд ли
решится даже закоренелый атеист, но девушка в каком-то своем порыве
танцует. И застывает на месте.
Фильм про окаменевшую Зою и переполох, вызванный этим чудом в
коммунистическом мирке Самары, по западным меркам, наверное, можно
назвать мистическим триллером. По методу воздействия на сознание - это,
однозначно, трагедия. Глупую девушку жалко, трогать иконы страшно.
Именно такое чувство остается в послевкусии всей этой истории. Был бы
это единственный пример, о нем можно было бы забыть, оставив в багаже
поучительный подтекст. В конце концов, Православие слишком глубоко и
всеобъемлюще, чтобы зацикливаться на одной истории. Но зачем они вообще?
Откуда берутся? В чем их смысл, если в остатке - тупой, холодящий
страх и тревога?
Недавно друг привез мне с Кипра небольшую икону Божией Матери
«Милостивая» (Киккская). Рассказал, что в церкви, где находится святыня,
лик закрыт, видна только тонкая полоска. Считается, что образ написан
святым апостолом Лукой. В закрытом состоянии его держат давно. «Лики
Богоматери и Богомладенца на иконе «Милостивая» (Киккская) по
установленному в древности обычаю закрыты от взора людей плотным
покровом, который никогда не снимается. Даже когда монахи меняют покров
по ветхости, они выносят образ из храма, поднимая и обращая его к небу.
Тот, кто осмелится приоткрыть пелену - может ослепнуть, по
сохранившемуся на острове Кипре преданию», - такую информацию об иконе
можно найти в Интернете. В самой церкви, где находится икона, другу
рассказывали предание о неком императоре, который осмелился открыть
завесу и моментально ослеп. Почему именно ослеп? Ну, например, поразило
бы его громом. «Стоял как громом пораженный...» - для предания вполне
эффектно. Нет, именно ослеп. К этому преданию, как и к прочим, можно
относиться по-разному. Но монахи Киккского монастыря в него, вероятно,
верят, раз поднимают лик к небу. Боятся ослепнуть? То есть каждый из них
держит где-то в душе, что ему есть за что ослепнуть? Наверное, это
можно оправдать идеей страха Божьего, который должен жить в душе каждого
как следствие постоянного осознания собственной греховности. Не знаю,
как с этим у киприотов, а у русских недостатка в постоянном страхе нет.
Как-то услышала в автобусе вздохи двух женщин: «К хорошему не привыкли, а
к плохому не привыкать!» - в этой постоянной готовности к плохому живут
многие в нашей стране. Но нужно ли подпитывать это чувство, усиливать
его?
http://www.vzsar.ru/special/2011/03/03/strah_vo_spasenie.html
